конец хтуумампи. - И как же долго  вы  будете
расходовать бесценное время моего патрона на свои... гм... воспоминания?
   - Он даже не успеет заскучать, - пообещал Кратов.
   Краб  совершил  всеми  свободными   конечностями   нечто   вроде   легкой
физзарядки: возможно, это был эквивалент недоуменного пожатия плечами.
   - Патрон ждет вас, - объявил он солидным голосом.
   Мембрана в колоссальной стене дрогнула и бесшумно стала вскрываться.
   "Я боюсь, - подумал Кратов. - Это какая-то глупость. И как бы  упомянутый
патрон меня... того... не съел. Иными словами, не понес по кочкам. И  хорошо
бы, просто узнал. На  что,  увы,  рассчитывать  не  приходится.  Прошло  два
десятка лет, срок для этого фантастического создания мимолетный, но  все  же
не  пустой,  а  заполненный  разнообразными   удивительными   -   по   моим,
человеческим меркам! - событиями и свершениями. И вдобавок,  в  нашу  первую
встречу я был в скафандре".
   Цокая копытцами, которыми оканчивались  ходульные  конечности,  хтуумампи
обогнал его и первым проскользнул в образовавшийся проем. Впереди, насколько
хватало взгляда, простирался залитый слепящим бело-зеленым  светом  туннель.
Кратов шагнул следом за перламутровым крабом и  споткнулся  о  незамеченное,
торчавшее из пола металлическое ребро. Его предупреждали, и он был  готов  к
чему-то похожему... Он достал из нагрудного кармана  куртки  темные  очки  и
нацепил на нос. "Теперь-то  уж  меня  и  родная  мать  не  узнала  бы..."  -
мелькнуло в голове. И даже за слегка приглушившими полыхание окулярами глаза
испытывали некоторое жжение и начинали слезиться. "Я предстану перед ним, не
зная, как и что говорить, и при том обливаясь слезами." Между тем  хтуумампи
бойко чесал по ребристому полу, изредка увлекаясь и взбегая по стене,  полою
закруглявшейся кверху. Ему  не  было  никакого  дела  до  пробиравших  гостя
малодушных колебаний. "Ну, и чего я трясусь? - мысленно укорил себя  Кратов.
- В конце концов, я с тектоном болтал как равный, не то что с  ним!..  Никто
здесь меня не то что жрать - словом худым, на родном, кстати, русском языке,
обижать не намерен. Здесь так не принято. Если бы он не хотел меня видеть  -
просто отказал бы через своего членистоногого секретаря. Соблюдая  при  этом
все приличия и правила хорошего тона... А уж коли я сейчас перебираю  ногами
в неизвестном, но вполне определенном направлении, значит - у него, существа
чрезвычайно занятого,  внезапно  образовалась,  свободная  минутка  По  его,
разумеется, масштабам, с моими никак не сопоставимыми. За эту его минутку  я
успею изложить свою странную просьбу. И даже смиренно выслушать вежливейший,
деликатнейший,  обставленный  необходимыми  реверансами  отказ..."  Из  стен
туннеля   торчали    огромные    металлические    конструкции    непонятного
предназначения, похожие  где  на  стрелы  транспортеров,  где  на  гротескно
увеличенные хирургические  инструменты.  Иногда  сверху  свисали  толстенные
шланги, напоминавшие гигантских кольчатых  червей  и  даже,  как  показалось
Кратову,  слабо  пульсировавшие.  На  всякий  случай  он  обходил   особенно
подозрительные места, пригибая голову. И был чрезвычайно  благодарен  своему
сопровождающему, что тот не имел обыкновения оборачиваться.
   Туннель, кажется, закончился. Вернее сказать,  он  вдруг  распахнулся  до
размеров доброго поля для командных состязаний, а затем, по ту его  сторону,
снова сужался и тянулся дальше, невесть где  и  чем  оканчиваясь.  Хтуумампи
резко притормозил свой бег и мгновенно застыл, благоговейно сложив  лапы  на
пластинчатой груди - этакий памятник самому себе.
   Все  пространство  колоссального  ангара,   объемом   никак   не   меньше
кубического километра, затянуто было серебряной широкоячеистой  паутиной.  В
местах  пересечений  тенета  утолщались,  образуя  большие  пористые   шары,
излучавшие всеми мыслимыми цветами.  Это  делало  циклопическую  конструкцию
похожей на переплетение множества веселых елочных  гирлянд.  Прямо  из  пола
вырастали телескопические штыри и упирались остриями  в  массивный  свод  из
громадных броневых плит,  что  уложены  были  внахлест  на  манер  лепестков
гигантской диафрагмы. Внутри штырей пробегали темные волны пульсаций.
   Кратов снял очки и утер слезы. Ему было сейчас вовсе не так весело, как к
тому располагала обстановка.
   Красота, впечатляет, но... Все чересчур большое для простого  человека  с
Земли. Слишком много пустоты, слишком яркий свет, слишком холодно, и как  бы
не подхватить насморк на сквозняке...

   Провел я как-то ночь
   В опочивальне князя...
   И все равно продрог

 Он вернул очки на место и огляделся. В паутине то тут, то там наблюдалось шевеление, но это были всего лишь другие хтуумампи, по всей видимости - инженеры-ремонтники. Карциноморфы издревле славились по всей Галактике замечательными техническими талантами... Панцирем книзу, проворно перебирая конечностями, они двигались по паутине, как по ровной поверхности. Иногда сквозь ячейки, ловко лавируя, с сумасшедшей скоростью проносился гравитр - неземной, разумеется, конструкции.
   Кратов с озадаченным видом приблизился к  своему  проводнику  и  уж  было
протянул руку, чтобы потрогать его за плечевое сочленение.  В  этот  миг  он
уловил волну  неподдельного  интереса  к  своей  персоне,  источник  которой
находился над его головой. Он едва удержался, чтобы не отпрянуть в смятении.
   Астрарх был прямо над ним.
   Стометровая серебристая многоножка с распяленными  между  голенастых  лап
сетчатыми перепонками антенн ЭМ-связи, с расправленными воронками вживленных
гравигенераторов,  со  вздыбленными  гребнями  эмиттеров  силовых  полей,  с
ровными рядами глаз-бусин, каждая величиной с человеческую голову. И все эти
бусины были обращены книзу.
   Стиснув зубы, Кратов неспешно попятился. Ему  совсем  не  хотелось  вести
беседу, задрав башку... Едва только он отошел на достаточное расстояние, как
паутина внезапно просела, словно гамак, до самого низу. Невероятное существо
медленно опустилось и зависло, не касаясь поверхности пола, напротив него.
   - Патрон, - обратился к астрарху хтуумампи, выглядевший в сравнении с ним
уже не внушительных размеров карциноморфом, а крохотным пальмовым  крабиком.
- Это доктор Константин Кратов с Земли. Тот, кто желает  поделиться  с  вами
своими воспоминаниями.
   - Я предупрежден, - сказал астрарх.
   Голос был металлический, пронизывающий  до  костей,  словно  оглушительно
звонкая челеста, такая же огромная, как и все вокруг. Казалось, он  наводнял
собой все помещение ангара. Обычные слова на русском языке, произнесенные  с
такой вселенской экспрессией, звучали как  самая  фантастическая  музыка,  и
смысловое наполнение слетало с них, как шелуха с переспелого плода...  Между
тем,  занятые  своими  делами  ремонтники  продолжали  спокойно  сновать  по
тенетам, не уделяя внимания  происходящему.  Не  то  пообвыкли  и  зареклись
удивляться, не то их органы слуха были более терпимы к запредельным звуковым
колебаниям.
   - Мы встречались? - спросил астрарх.
   - Да... -  Кратов  торопливо  кивнул.  Ему  потребовалось  усилие,  чтобы
преодолеть спазмы в горле и обрести способность нормально  разговаривать.  -
Это было  двадцать  земных  лет  назад,  в  районе  искусственного  шарового
скопления MX 75761, иначе называемого  "Восемыо-Восемь".  Корабль  Федерации
терпел бедствие. Нужно  было  снять  с  него  экипаж  и  доставить  на  базу
"Антарес"...
   - Это сделал я, - горделиво подтвердил астрарх.
   -  Да...  -  Кратов  замялся,  не  зная,  как  ему  обращаться  к   этому
исполинскому существу: то ли "учитель", как он делал это, общаясь к тектонам
или пожилыми мыслителями из старших галактических рас (все мыслители старших
рас изначально казались ему пожилыми, хотя это  было  зачастую  не  так;  но
астрарх  отчего-то  не  производил  такого  подавляющего  впечатления,  даже
несмотря на поистине космические габариты), то ли "патрон", как из  каких-то
своих соображений поступал хтуумампи.
   Астрарх пришел к нему на помощь.
   - Меня зовут Лунный Ткач, - сказал он. - Это приблизительный смысл  моего
имени на том языке, что был для меня родным, пока  я  не  стал  тем,  кто  я
сейчас. Красиво, правда? Нет той нарочито  холодной  отстраненности,  как  у
стариков-тектонов... Если ты, братик, обратишься ко мне просто "Ткач", я  не
испытаю неудовольствия.
   Кратов с трудом сдержал нервическую усмешку. Уж кем-кем, а "братиком" его
не величал никто! Из каких, любопытно знать, кладезей  астрарх  черпал  свои
познания в русском языке? Уж не из детских ли книжек?!
   - Да, Ткач, это сделали вы, - кусая губы, чтобы не расплыться,  промолвил
Кратов. - И я был одним из спасенных.
   - Привет, - сказал астрарх. - Ты сильно изменился.
   - Я избавился от скафандра, - сдержанно пояснил Кратов.
   - Ах, да... -  в  голосе  Ткача  отчетливо  прозвучала  звенящая  ирония,
которой было так много, что она делалась необидной.
   - Нам повезло, что вы, со своим шаровым скоплением, случились поблизости.
   -  Мы  выбрали  это  удачное  местечко,  потому  что  ждали:  вот-вот  из
экзометрии вывалится маленький корабль, из-за которого,  собственно,  все  и
затеваюсь, - заявил астрарх. И тут же прибавил: - Это я так  шучу.  Если  по
правде, то это было распоследним местом, где следовало бы  летать  маленьким
кораблям с маленькими существами. Да и большим небезопасно...
   - У нас не было выбора, - пожал плечами Кратов.
   - В шаровом скоплении была хорошая работа, - мечтательно сказал  Ткач.  -
Нас собралось тридцать два, и каждый скатал из вещества  вселенной,  энергии
сфер и своих мечтаний по одной звезде. А потом  мы  их  зажгли.  Моя  звезда
разгорелась до желтого накала. Как и та, что освещает ваши  планеты.  Обожаю
этот цвет! Это значит, что она  непременно  будет  греть  бока  теплокровным
тварюшкам вроде тебя, из которых в  свое  время  выйдет  толк...  А  еще  мы
собрали в одном месте шестьдесят четыре блуждающих планеты-сиротки изо  всех
уголков мироздания, шестьдесят четыре холодных каменных шара, и запустили их
по орбитам вокруг наших звезд, чтобы они оттаяли. Каждая из планет  проходит
в своем пути мимо восьми разных  звезд.  Здорово,  а?  Надо  уметь!  Поэтому
скопление и получило такое смешное имя. И я хочу дожить до того дня, когда в
этом удивительном мире сможет поселиться какая-нибудь из тех  рас,  что  еще
привязаны к планетной  тверди.  Какие-нибудь  теплокровные  тварюшки...  Там
будет нескучно жить, братик. Восемь времен суток, каждое - своего  цвета,  и
никогда не наступают сумерки. Шестнадцать времен  года,  которым  еще  нужно
будет выдумать названия. Вот задачка-то! Голубые снегопады, зеленые дожди  и
золотая  сушь.  Тем,  кто   там   водворится,   придется   поднапрячь   свое
воображение... Ты достаточно вольная комета, чтобы летать где хочешь?
   - Ну, в  каком-то  смысле...  -  промямлил  Кратов,  мучительно  стараясь
понять, что имел в виду этот блистательный хвастунишка.
   - Тогда бросай все и лети на Восемью-Восемь! Просто так слетай, без дела.
Тебе должно понравиться: я чувствую, у тебя довольно хаотический характер...
- Озадаченно хмурясь, Кратов попытался в спешке проанализировать свои мысли,
в надежде уяснить, что в них привело  астрарха  к  такому  умозаключению.  -
Поброди по планетам, полюбуйся. Непременно загляни на  ту,  что  отмечена  в
лоции скопления как... - одна из рук астрарха стремительно начертила прямо в
воздухе светописную строку "8*8-ЛТ-31". Символы и цифры слегка подрагивали и
сыпали холодными искрами, как вмороженный в пустоту  фейерверк.  -  Это  мое
любимое местечко. Я бы слетал с тобой,  да  паучата  не  отпустят,  пока  не
залечу все повреждения...
   - Патрон, мы не арахноморфы, - почтительно вмешался в разговор хтуумампи.
- Мы происходим от древнейших океанических членистоногих...
   - Я помню, братик, - беспечно отмахнулся Ткач. - Вы замечательные, милые,
но вам бы еще чуточку юмора!
   - Юмор - это аберрация разума, - буркнул перламутровый краб.
   - Тогда я, наверное, кажусь тебе самым большим  клоуном  в  Галактике?  -
удивился астрарх (на  Кратова  обрушился  водопад  лучистой  энергии  трудно
скрываемого смеха).
   - Нет! Нет! - возопил окончательно потерявшийся хтуумампи.  -  Отнюдь  не
самым!
   - Позвольте, Ткач, - вмешался Кратов.  -  Как-нибудь  я  последую  вашему
совету. Разумеется, не в самое ближайшее время... Но, наверное, там и сейчас
небезопасно маленьким кораблям?
   - Ну, теперь там гораздо спокойнее! - Астрарх проворно перебрал руками, и
перед  ним  из  ничего  возникла  светящаяся  схема  шарового  скопления,  с
аккуратно расставленными во взаимном равновесии цветными светилами  и  чинно
плывущими  по  скрупулезно  рассчитанным  орбитам  планетами.  -   Вот   моя
8*8-ЛТ-31, - сказал Ткач, плавно поднося длинный суставчатый палец к  одному
из серых шариков, -  На  ней  уже  ничто  никому  не  угрожает.  Слабая,  но
устойчивая газовая оболочка. Как  ты  и  любишь,  азотно-кислородная  смесь.
Открытые водоемы из растаявшего реликтового льда.  Такой  забавный  феномен,
как газовые гейзеры... Вот разве что в этом районе пока не слишком спокойно,
- палец погрузился в самую сердцевину схемы, бесцеремонно пронизывая  солнца
и распихивая планеты. - Там еще остались пятеро из нас  -  внести  последние
штрихи в небесную механику. На некоторых планетах... здесь, здесь и здесь...
работают  гилурги.  Сглаживают  рельеф,  восстанавливают   водные   ресурсы,
генерируют атмосферу. Если наша работа принесет свои плоды... - Ткач  звонко
сомкнул руки, и схема пропала.  -  Кто  знает,  будет  ли  смысл  продолжать
широкомасштабную экспансию... дорогостоящие и опасные исследования  звездных
систем... освоение неблагоустроенных миров... И  не  проще  ли  будет  сразу
утроить миры по своему вкусу?
   - Вот уж не знаю! - воскликнул Кратов. -  Это  предмет  для  дискуссии...
Возможно, и проще. Только все ли согласятся на готовенькое?
   - Еще  бы,  -  весело  отозвался  Ткач.  -  Страсть  к  экспансии  трудно
преодолеть. Особенно теплокровным  тварюшкам...  Да  и  нужно  ли?  Древнему
ориентировочному  рефлексу  обязано   своим   возникновением   Галактическое
Братство. Если бы разумными существами не двигала любознательность,  где  бы
сейчас находился каждый  из  нас?!  Есть  расы-завоеватели,  которые  рвутся
вширь, словно их распирает изнутри пассионарная энергия. Открыть  как  можно
больше миров, увидеть своими  глазами  и  узнать  все  на  свете...  И  есть
расы-строители. Они  находят  гармонию  в  созидании  того,  что  прежде  не
существовало. В этом разница  между  тобой,  братик,  и  мной.  Надеюсь,  мы
прекрасно дополняем друг дружку... Но ведь ты пришел сюда  не  затем,  чтобы
выслушать мою праздную болтовню о путях цивилизаций?
   -  Вы  правы,  Ткач  -  Ты  говорил,  что   желаешь   поделиться   своими
воспоминаниями.
   - Боюсь, я неверно сформулировал свои намерения.
   - Ну, так не бойся! - По  телу  астрарха  прокатилась  волна,  сочленения
мелодично зазвенели. Возможно, это был его смех. - Никто тебя не съест...
   "Он читает мои мысли, - подумал Кратов обреченно.  -  Болтается  в  своем
гамаке и читает! И при этом не испытывает никаких моральных  угрызений.  Еще
бы! Пришла теплокровная, мягко говоря, тварюшка. Что ей нужно  она  сама  не
знает. Да еще и дрейфит без удержу... Он просто развлекается. У него хорошее
настроение. И не мне, с моими заботами, судить его. А может быть, ему просто
скучно торчать в этом затянутом паутиной  коробе,  среди  мрачных  деловитых
паучат. Ему хочется на простор, в пустоту и бесконечность,  где  холод  ночи
сменяется жаром звездных корон. Его гнетут  замкнутые  пространства.  И  мой
визит - лишь возможность ненадолго отвлечься от тоскливых мыслей".
   - Я хочу, чтобы вы нашли наш корабль, - сказал Кратов.
   Астрарх издал странный,  неживой  звук,  словно  внутри  его  гигантского
туловища вдруг ударил  гонг  и  эхом  раскатился  во  множестве  хрустальных
пустот.
   - Корабль?  -  переспросил  он.  На  голову  Кратова  проливались  потоки
кристально-чистого   изумления.   -   Пустая,   вымороженная   металлическая
скорлупка?..
   Ткач произвел  неуловимое  движение  конечностями  и  прянул  по  стропам
паутины навстречу  отшатнувшемуся  перед  лицом  этой  сверкающей  громадины
Кратову. Это было все равно, что оказаться на пути самого большого  из  всех
больших китов, нет - скорее, даже венерианского левиафана! "Господи,  а  как
же еще он должен меня называть?  -  ошалело  подумал  Кратов.  -  Как  можно
называть собеседника, который в пятьдесят раз меньше тебя?! Не братом же, не
коллегой, только братиком, и спасибо, что не мелюзгой..." - Я не  спрашиваю,
для чего тебе нужен мертвый корабль, - сказал астрарх. Лица у него не  было,
и на тупом конце туловища, обращенном в сторону Кратова, в неслышном  никому
ритме двигались не то трехметровые жвалы, не то добавочные манипуляторы  для
особо тонких операций. - Вероятно, это серьезная необходимость. Ты  не  стал
бы обращаться ко мне с нелепой прихотью. Ведь так, братик? - "Братик"  вышел
из оцепенения, вспомнил о необходимости дышать и поспешно кивнул.  -  Но  ты
должен осознать всю сложность задачи.
   - Я думаю, это  будет  нелегко  даже  вам,  Ткач,  -  согласился  Кратов,
надеясь, что астрарх не уловит подначки в его словах.
   - Нелегко. Или даже невозможно.
   Несколько серебристых  рук  приподнялись  и  сложились  в  рамку,  внутри
которой затрепетало бархатно-черное  полотно  с  редкими  россыпями  дальних
звезд.
   - Вот здесь я нашел вас, - проговорил Ткач.  -  Эта  синяя  точка  -  ваш
корабль.  Так  выглядели  окрестности  шарового   скопления   Восемыо-Восемь
двадцать лет назад... Так они выглядят сейчас.
   В самом центре тьмы возник медленно вращающийся клубок пылающих  солнц  в
лохматых коронах,  внутри  которого  едва  угадывались  тускло  подсвеченные
камушки планет. С аккуратной, геометрически выверенной схемой, виденной чуть
раньше, это не имело ничего общего.
   - Погляди, братик, - сказал астрарх. - Все эти слабые сигналы исходят  от
бесчисленных космических тел, что несутся по своим орбитам мимо скопления, в
сторону скопления или разлетаются прочь от него.
   - Я не вижу никаких сигналов, - сконфуженно промолвил Кратов.
   - Прости, - если в  эмоциях  Ткача  и  прослеживалась  ирония,  то  очень
слабая. - Я должен был знать, что твои глаза не приспособлены  к  восприятию
полного спектра оптического излучения...
   Картина изменилась. Черноту  звездного  неба  прочертили  нити  волосяной
толщины, по которым ползли слабо  различимые  точки.  На  окраинах  шарового
скопления их было особенно много, по мере же удаления  от  звездного  клубка
число нитей сходило на нет.
   - Метеоритные потоки, блуждающие  планеты  и  просто  обломки  камней,  -
снисходительно пояснил астрарх. - Осколки взорвавшихся космических  кораблей
и сами корабли. Среди них есть и обитаемые,  на  входе  в  экзометрию  и  на
выходе из пес, и давно брошенные, вроде вашего.  Их  здесь,  за  тысячи  лет
галактической  экспансии,  миллиарды.  Когда-нибудь  можно  будет   заняться
коллекционированием этой разновидности бесполезного хлама... Как же я  найду
тот, что нужен тебе, братик?
   Вытянутый палец устремился к живой карте.
   - Попробуем угадать? - спросил Ткач.
   Одна из точек стремительно надвинулась, занимая  собой  все  пространство
между раздвинутых рук астрарха... Беспорядочно крутящийся,  лишенный  формы,
ноздреватый обломок пыльно-бурого цвета.
   - Еще?
   Почти правильных очертаний пепельно-серый  шар  со  вмятинами  застарелых
кратеров  и  змеящимися  черными   разломами,   очень   напоминающий   собой
рассохшуюся от ветхости Луну.
   Палец потянулся в другой угол карты.  Похоже,  игра  в  звездную  орлянку
забавляла астрарха.
   - Достаточно, - выдавил Кратов упавшим голосом. - Я напрасно  отнял  ваше
время