связь
Клавдия с домом была бы прочнее, и он не смог бы  торчать  почти  полгода  в
добровольном отшельничестве на орбитальной базе. Скорее всего, мимолетное  и
наверняка несчастливое увлечение.
   Клавдий лежал на койке лицом к  стене,  подобрав  ноги  и  обхватив  себя
руками за плечи. Он молчал.
   - Ваше равнодушие явилось одной из  причин  гибели  Агеева,  -  продолжал
Кратов. - Вы знали, что у него назревает разрыв с любимым  человеком.  И  вы
знали, что для него значит этот человек. Но  вы  и  пальцем  не  пошевелили,
чтобы помочь ему. Он никак не мог  отважиться  настоять  на  своем  отпуске.
Потому что для него немыслимо было оторвать вас от важного дела во имя своих
личных интересов. Он надеялся, что со дня на день, с  минуты  на  минуту  вы
расколете альбинский орешек. Он верил в вас! Откуда ему было знать,  что  вы
не способны на это,  что  вы  зациклились  на  этих  дурацких  карточках  со
взлетающей ракетой, что они застили вам белый свет?!
   Кратов швырнул графемы на стол.
   - Такие ошибки непростительны! Их просто нельзя допускать!  Ваш  кругозор
замкнулся на трех образах, вы уперлись в них, словно в стенку,  и  ни  черта
больше не хотели видеть! Вы и меня ввели  в  заблуждение  своей  версией!  И
достаточно было одной-единственной фразы в ходе скоротечного аудио контакта,
чтобы все встало на свои места: "Садиться нельзя. Иначе мы погибнем". Вот  и
все!
   Узкая спина Клавдия с торчащими под черным свитером лопатками  раздражала
Кратова своей неподвижностью. Нестерпимо хотелось двинуть  по  ней  кулаком,
чтобы он обернулся и выслушал обвинения в лицо, как подобает мужчине.
   - Я бы хотел, чтобы вы обратили внимание на одну деталь, - сказал Кратов,
овладев собой. - Она настойчиво повторялась на всех без исключения графемах,
в том числе и на пресловутых трех. Пунктирная линия. Я тоже проглядел ее, но
только потому, что разглядывал ваши идиотские карточки не дольше двух часов.
А  с  Альбины  регулярно  поступали  образы,  где  не  было  ничего,   кроме
поверхности планеты, парящего корабля и двойной  черты  между  ними.  Вы  не
придали им особого значения сразу, а позднее  механически  выбраковывали  во
всех своих рассуждениях. Между  тем,  и  овце  понятно,  что  это  -  вполне
отчетливое  указание  на  барьер,  который  нельзя  пересечь  искусственному
объекту, опускающемуся на Альбину из космоса... Кстати, был и  такой  образ:
сквозь разрыв  в  этой  двойной  черте  к  поверхности  устремляются  стрелы
наподобие косого дождя. Он повторялся еще реже, и вы тоже выбраковывали его.
Ваша  предвзятость,  доктор  Розснкранц,  ослепила   вас,   помешала   верно
истолковать наложенное альбинцами табу на высадку.
   Кратов прошелся по комнате, засунув руки в карманы куртки и  собираясь  с
мыслями. "Как все глупо, - думал он. - Ну прилети я сюда хотя бы  на  декаду
раньше,  и  у  этой  истории  со  злыми  птицами  был   бы   другой   конец,
благополучный. Мог ли я это сделать? Что там у меня было в  прошлой  декаде?
Краткосрочное посредничество в переговорах любимых моих сцифоидов с Шедара и
арахноморфов давно распространившейся  по  Галактике  древней  расы  Офуахт.
Обсуждение проекта "Катарсис V" в Совете астрархов. Нет, не мог, не  мог..."
- На  высоте  приблизительно  в  сорок  километров  над  Альбиной  находится
атмосферный слой газа, наподобие нашего озонового пояса. Его  назначение  то
же самое: укрывать от жесткого космического  излучения.  Но  если  мы  могли
позволить себе дырявить озоновое одеяло реактивными самолетами,  ракетами  и
фресковыми выбросами, а  потом  сто  лет  латать  его,  то  орнитоиды  такой
возможности не имеют. Активность местного  светила  -  не  в  пример  нашему
Солнцу... Очевидно, в незапамятные времена они, как и мы,  пытались  пускать
ракеты и баловаться с ядерным оружием. Но при этом разрушался газовый щит, и
проникавшее под него сверхжесткое  излучение  выжигало  на  поверхности  все
дотла. Поэтому на Альбине до сих пор нет ядерной  энергетики  и  космической
техники. Они отказались от этого - крылатые, но  прикованные  к  собственной
планете тонким слоем газа... Конечно, у  них  сохранились  ракеты  -  против
крупных метеоритов или даже назойливых гостей, вроде нас. И шок  был  вызван
не фактом нашего появления, как полагал Топ, а страхом того, что мы так и не
поймем, что нельзя нам пересекать пунктирную линию... Они не желали  убивать
Агеева - потому что убийство противно природе всякого разумного существа. Но
и потому также, что ракета неминуемо оставит пробоину в газовом щите. Однако
рана эта несравнима с тем, что натворили бы в атмосфере  двигатели  большого
космического аппарата на реактивной тяге. И орнитоиды уничтожили корабль еще
в экзосфере. Кратов болезненно поморщился.
   - Одного они не знали,  -  сказал  он  с  горечью.  -  Что  наши  корабли
используют не реактивную тягу, а  гравигенераторы.  И  потому  не  разрушают
атмосферу планет. Они просто раздвигают ее  при  посадке.  Как  пловец  воду
ладонями...
   Замолчав на полуслове, он осторожно приблизился к лежавшему Клавдию.  Эта
странная  недвижность...  полная  эмоциональная  нейтральность...  Может  ли
человек так равнодушно выслушать свой приговор?
   - Клавдий, - позвал он.
   Молчание.
   Кратов коснулся его плеча, и  Клавдий  опрокинулся  на  спину,  продолжая
хранить все ту же  скорченную,  окостенелую  позу.  Его  глаза  были  плотно
зажмурены,  на  пергаментно-белом  лице  пролегли  бурые  тени  Неаккуратная
поросль на щеках и подбородке оказалась наполовину седой.
   Кратов медленно  протянул  руку  и  взял  из  застывших  пальцев  Клавдия
карточку, одну из тех, что были рассыпаны на столе и  по  полу.  На  обороте
торопливым рваным почерком было  набросано  несколько  фраз.  Кратов  поднес
карточку к свету, чтобы разобрать их.
   Клавдий писал: "Озоновый слой.  Нельзя  разрушать.  Гравигенераторы.  Мне
жаль. Простите".
   Графема изображала  поверхность  планеты,  зависший  над  ней  корабль  и
разделяющий их барьер из двойной пунктирной линии.
   Кратов с усилием разогнул Клавдию руки и уложил их на груди.  Накрыл  его
пледом. Вышел из комнаты и тщательно прикрыл за собой дверь.
   Его  шаги  были   единственным   звуком,   далеко   разносившимся   среди
безжизненной тишины пустого орбитального комплекса. Кратову чудилось,  будто
ледяной ветер дует ему прямо в спину, забирается под одежду, под кожу...
   Но откуда здесь было взяться ветру?
   - Здравствуйте, Кратов, - энергично сказал Топ.
   Семеня короткими  сильными  ножками,  рептилоид  подошел  -  а  казалось,
подкатил, - к столу, за которым сидел Кратов.  Теперь  его  изящная  головка
едва возвышалась над столешницей, а сам он походил на  игрушечного  голубого
крокодильчика с туповатым рыльцем и неестественно высоким  лбом.  Топ  ловко
вскарабкался в  кресло  и  удобно  уселся,  подглядывая  на  Кратова  умными
глазками-пуговичками.
   - Вы не поверите, - сказал Топ,  -  но  я  разгадал  тайну  Альбины.  Мне
удалось  достичь  этого  в  результате  обычного  лабораторного  анализа,  а
пользуясь вашей  шахматной  терминологией  -  домашнего  разбора  отложенной
партии. И вовсе не обязательно было торчать здесь столько времени!  Я  хотел
немедленно сообщить о своем открытии Клавдию, но решил сделать ему  сюрприз.
Вместе со мной прибыла и почти вся наша миссия, которая покинула Альбину три
месяца назад. Полагаю, для Клавдия это будет двойной сюрприз.
   Кратов приподнял голову, прислушался.
   - Понимаете, - продолжал Топ увлеченно. - Все дело в атмосфере.
   Гоп считался хорошим специалистом в области прикладной ксенологии,  и  он
неплохо разбирался в человеческой мимике. Поэтому он замолчал,  увидев  лицо
Кратова.
   - Все умные, - произнес тот. - Все обо всем рано или поздно догадываются.
Но почему-то чаще поздно, чем рано. В  коридоре  слышались  разговоры,  шум,
громкий смех.

   Интерлюдия. Земля

 - Послушайте, сударь, - сказал Кратов, прикрыв глаза, чтобы скрыть раздражение. - Вы уверены, что ни с кем меня не спутали?
   - Конечно, уверен, - ответил бесцеремонный недоросль,  и  в  его  детском
голоске  неожиданно  прорезались  старческие  сварливые  нотки.  -   Вы   же
Галактический Консул?
   - До определенной степени, - ухмыльнулся Кратов.
   - А я - Торрент. Уго Торрент, доктор социопсихологии. То есть не только и
не  столько  социопсихологии.  А  равно  и  социометрии,   социодинамики   и
социопластики. В общем, всего, что начинается с  префикса  "социо"...  Вы  -
Галактический Консул, а это, если не ошибаюсь, Марсель Дармон.
   - Ошибаетесь, - холодно возразила Рашида.
   Она сидела чуть  поодаль,  отвернувшись,  опершись  локтем  о  парапет  и
закинув ногу на ногу так, что... Кратов  слегка  напрягся  и  сконструировал
следующую фразу: "разрез и без того  легкой  юбки  полностью  оголял  тугое,
бронзовое от загара бедро".
   "Звучит красиво, - подумал Кратов и дважды мысленно повторил  эту  фразу,
чтобы запомнить. - То есть,  не  так  чтобы  ново.  Даже  банально.  Но  мне
нравится.  И  как  звучит,  и   как   выглядит.   Особенно   как   выглядит:
сногсшибательно, и никак иначе. Этот малыш должен бы уже валяться  сраженный
наповал. Я  бы  в  его  годы  так  и  поступил.  Какого  же  дьявола  он  не
валяется?.." Он тут же вспомнил, что именно в  таком  вот  щенячем  возрасте
именно он-то и не валялся у этих поразительных по совершенству ног.
   - Что вы оканчивали, юноша? - спросил он, снисходительно улыбаясь.
   - Я? - удивился тот. - Ничего! То  есть,  формально  можно  считать  меня
выпускником  Сорбонны.  Но  стены  этого  древнего   заведения   я,   скажем
откровенно, не подпирал. Просто я при  помощи  ментального  программирования
загрузил свой мозг соответствующими дисциплинами, а затем  прошел  несколько
тестов на профессиональную пригодность. - Выдержав  паузу  и  не  дождавшись
новых вопросов, он уточнил: - Тест Иванова-Козинца, тест Логинова-Витмана...
последний  с  замечаниями...  аналитическая  программа  "Оккам  141".  Иными
словами, свидетельство о допуске к исследованиям  в  перечисленных  областях
знания у меня есть. - Он снова выжидательно помолчал. - Предъявить?
   - Разумеется, - сказал Кратов безжалостно.
   Юнец привстал в своем  кресле,  охлапывая  себя  по  бессчетным  карманам
долгополой жилетки, затем сунул руку едва  ли  не  по  локоть  в  наколенный
карман широченных клетчатых брюк, что придавали ему замечательное сходство с
коверным  из  старого  цирка  (соломенно-жесткие  патлы  и   худая   лошажья
физиономия в крупных веснушках усугубляли подобие), и двумя пальцами вытянул
оттуда пластиковую карточку. Кратов повертел  ее  и  так  и  эдак,  зачем-то
поглядел на просвет ("Вот тут, - засуетился Торрент. - Видите  перфорацию?")
и вернул владельцу. Ему потребовалось  определенное  усилие,  чтобы  придать
лицу важный и понимающий вид.
   - И как же я теперь должен с вами поступить? - спросил он,  отхлебнув  из
кружки.
   - По справедливости, - с готовностью ответил Торрент.  -  То  есть,  дать
согласие на мое присутствие в вашем окружении... - Ом поерзал на  сиденье  и
неожиданно объявил, обращаясь к Рашиде: - Теперь я понял, кто вы!
   - Блеск! - мрачно сказала Рашида. - В тот момент, когда я и сама не знаю,
кто я такая...
   - Что ж тут не знать-то?! -  радостно  провозгласил  юнец.  -  Вы  Рашида
Зоравица!
   - Не ожидала такой популярности, - проворчала женщина, а  Кратов  отметил
без особого удовольствия: - Похоже, вы следили за нами.
   - В этом не было  необходимости.  Просто  я  все  о  вас  знаю.  И  выбор
вариантов был невелик.
   - Хм! - Кратов, задумавшись, снова приложился к кружке.  Пива  оставалось
ровно на один глоток.
   - Юлия Легат отпадает - вы не  поддерживаете  с  ней  контактов  вот  уже
шестнадцать лет, - энергично затараторил недоросль. -  Если  вам  интересно,
могу сообщить, что ее союз с  профессором  Шилохвостом  оказался  удачен.  -
Рашида чуть наклонила голову, прислушиваясь, чем впервые  продемонстрировала
хоть какой-то интерес  к  этой  чудовищной  по  своей  нелепости  беседе.  -
Командор Елена Климова также отпадает - она вне Земли. Ее социальный  статус
существенных изменений не претерпел... Инга Палахнюк - вероятность близка  к
нулю.
   - Отчего же? - слегка севшим голосом спросил Кратов.
   Торрент захихикал: - Там сейчас и без вас бурный роман, если не  ошибаюсь
- пятый по счету за этот год! Мартина Верихова - вряд ли. Нелли Гомес  -  не
думаю. Ева-Лилит Миракль...
   - Чертов бабник! - тихо, но отчетливо промолвила Рашида.
   Кратов шумно прочистил горло. Торрент замолк на полуслове и уставился  на
него блестящими глазенками, в которых светился жгучий интерес исследователя.
Примерно так же мог бы смотреть палеонтолог на живого  динозавра,  ненароком
забредшего на лужайку его сада.
   - Пожалуй, нет, - промолвил Торрент раздумчиво. -  То  есть,  конечно,  в
определенном прозаическом смысле... и все же не следует преувеличивать.  Все
зависит от  исходной  базы  для  сопоставления!  -  Он  внезапно  исполнился
энтузиазма. - Скажем, в сравнении с вами...
   - Так, так, - ободрил его Кратов.
   - Может быть, ты захочешь узнать все от меня, а не от постороннего  типа?
- кротко спросила Рашида.
   - Я просто хочу сопоставить гипотезы и факты, - ухмыльнулся Кратов.
   - К тому же, я не посторонний тип, - запротестовал Торрент. - Я серьезный
исследователь. Единственный в своем роде кратововед.
   - Кто-кто?! - вскричала Рашида.
   - А зачем бы я стал вас  донимать,  рискуя  нарушить  право  личности  на
неприкосновенность?  Темой  моей  последней   монографии   была   социальная
реабилитация изолированной личности, или, что звучит похоже, но отличается в
нюансах,  регрессивная  адаптация.  Одно  время  я  изучал   статистику   по
плоддерам, где впервые натолкнулся на вас. Потом я переключился па отставных
работников Галактического Братства, и в выборке снова оказались вы.
   - Я не в отставке, - возразил Кратов. - Я в отпуске.
   - Отпуск, отставка - какая разница!.. Важно то,  что  вы  уже  скоро  два
месяца находитесь на Земле и не особенно помышляете о возвращении на Сфазис.
"И действительно", - подумал Кратов.
   - Я счел, что для отслеживания социально адаптивных реакций личности  нет
более благодатного материала, нежели вы. И стал изучать все, что  связано  с
вами и вашим окружением.
   - Значит, и я тоже... "окружение"? - нахмурилась Рашида.
   - Почему бы и нет? - безразлично пожал  плечами  Торрент.  -  Это  звучит
обидно? Хотя,  для  женщины,  которой  домогались  Эммануил  Ровнер,  Мартин
Сумароков и Роже Окценкнехт, причем одновременно и втуне -  составляли,  так
сказать, вздыхающее окружение...
   - Это еще кто такие? - с живейшим вниманием осведомился Кратов.
   - Э-э... я не помню, - быстро ответила Рашида.
   - Вы, госпожа Зоравица,  имели  серьезные  виды  на  сексуальный  союз  с
объектом  исследования  в  125  году,  -  с  укоризной  в  голосе  продолжал
невозможный тип. Рашида тихонько зашипела.  -  Вы  присутствовали  вместе  с
означенным объектом в критической точке К-125-1...
   - О, боже! - взвыл Кратов. - Критические точки?!
   - Я потом покажу вам динамическую карту вашей личности... - отмахнулся от
него Торрент, снова обращаясь к окончательно растерявшейся женщине.  -  А  в
свеге последних событий вы находитесь не просто  в  окружении  объекта,  но,
говоря фигурально, на расстоянии протянутой руки.
   - Дьявол! - воскликнула Рашида. - Есть на этой планете уголок, где  можно
спокойно и без посторонних глаз заниматься любовью с кем хочется?!
   - Пожалуйста, - с готовностью сказал Торрент. - Где угодно, с кем угодно.
Просто так сложилось, что ваш нынешний сексуальный  партнер  мне  интересен.
Стечение обстоятельств...
   - Трагическое! - ввернула Рашида.
   - В конце концов, никого ваш союз, кроме меня, не занимает. Да и меня  он
привлекает  главным  образом,  как  уникальный  факт  взаимной  регрессивной
адаптации двух социально удаленных объектов.
   - Вот как это нынче называется, - хохотнул Кратов. - А ты  все  твердишь:
судьба, судьба...
   - Не вижу ничего смешного! - отрезала Рашида. - Терпеть  не  могу,  когда
заглядывают ко мне под одеяло... против моей воли!
   - Поэтому-то я и здесь! - всплеснул руками Торренг. - Вот если вы  дадите
мне  разрешение  на  то,  что  называете  "заглядывать  под   одеяло",   все
нравственные конфликты окажутся  мгновенно  исчерпаны.  У  многих  известных
личностей  были  гораздо  более  бесцеремонные  биографы!  Я  же  отнюдь  не
собираюсь наблюдать за вами  в  самые  интимные  моменты...  хотя,  если  вы
позволите... - Кратов застонал. - Впрочем, не станем торопить  события...  а
лишь присутствовать  в  почтительном  отдалении,  не  исключающем,  впрочем,
прямого контакта...
   - Кратов, с этого  часа  ты  всегда  задергиваешь  шторы!  -  потребовала
Рашида.
   - Достаточно меня уведомить... - наседал Торрент.
   - Все, хватит, - сказал Кратов, и юнец поспешно  закрыл  рот.  -  У  меня
такое ощущение, что я вдруг оказался в компании  сумасшедших.  Да  и  сам  в
одночасье слегка повредился рассудком.
   - Ну и напрасно, - сказал Торрент с обидой. - Наверное, вы думаете, что я
- какой-нибудь ветреный фигляр, которому нечем заняться?
   - Вас удивит, насколько вы близки к истине, - пробормотал Кратов.
   - Если на человеке клетчатые штаны, это еще не значит, что  он  клоун,  -
изрек Торрент. - И коли я стал кратововедом, то это  скорее  моя  беда,  чем
ваша. И не моя даже, а всей современной социопсихологии... Вы  скользите  по
этому миру, диковинным образом  не  вливаясь  в  него,  но  и  не  отрываясь
чересчур далеко. Вам, в сущности, нет дела ни до социума вокруг вас,  ни  до
себя в отношениях и взаимодействиях с этим социумом. А я следую  за  вами  и
силюсь понять, отчего и как это вам удается. Потому  что  некоторые  так  не
сумели. И потерпели нравственное фиаско!
   - Надеюсь, в том нет моей вины?
   - Зря иронизируете! Сейчас вам покровительствует фактор "запасной двери".
Вам есть куда отступать, если вдруг наступит реакция отторжения. По  крайней
мере, вы питаете такую уверенность... Между  тем,  не  всякому  удается  так
легко вернуться в материнскую среду обитания,  как  вам.  Древние  говорили:
"Нельзя дважды войти в одну и ту же реку". Человеческие сообщества на  Земле
и в Галактике развиваются по разным законам, и даже в разных темпах. И когда
вы  возвращаетесь,  как  вам  кажется  -  "домой",  это  оказывается  весьма
болезненной процедурой. Рассогласование ваших ожиданий и  реальных  ощущений
вас удивляет и раздражает. Вы пытаетесь попять, что произошло, ищете причину
в себе и не находите. Тогда вы объясняете все обычным земным  консерватизмом
и на том успокаиваетесь. И не видите, стараетесь не  видеть,  что  на  самом
деле это ничего не объясняет, что разрыв между вами и вашими родными, людьми
близкими и дальними, продолжает расти, и вас никто  не  понимает,  и  вы  не
понимаете ничего...
   - Это я как раз понимаю, - сказал Кратов.
   -  В  восьмидесяти  процентах  случаев  полной  реабилитации  так  и   не
происходит. А в пяти процентах
   походит до суицида! Что  мы  видим?  -  в  голосе  недоросля  прорезались
занудные академические интонации  -  Человечество  стремительно  разделяется
само в себе. В недрах биологического вида "хомо сапиенс" зарождается  подвид
"хомо сапиенс эктос". Недаром уроженцы дальних неблагоустроенных  колоний  и
искусственных поселений уже называют себя "эктонами" и  не  питают  сыновних
чувств  к  планете-прародительнице.  Каковой  не  всегда,  кстати,  является
Земля... Здесь, по крайней мере, все понятно. Но и те, кто родился  и  вырос
на Земле, а затем пережил пору созревания личности вне человеческой среды, в
замкнутых и расово неоднородных сообществах  Галактического  Братства,  как,
например,  вы,  приобретают  видовые  признаки   "эктонов".   Попав   же   в
есте