-- Да вы что, мужики, ХИБА Ж ЦЭ ГРОШИ?!
     -- Будем ждать? -- Эрхон посмотрел на Эльрика.
     -- Не-а. Не стоит. Сам нас найдет... О ведь все мечтает раскрутить тебя
на информацию.
     -- Информацию?
     --  Ага... Твои  воспоминания...  Мои вон все  рассказы  позаписывал. И
вслушивался-то как внимательно, ну прям как Муркок... А ты ему так  ничего и
не поведал...
     -- И не буду... --  холодно отрезал Эрхон. -- Мои воспоминания о работе
наемником в войсках Валинора -- не для него...

     Влетая  в кабак,  Славик  метнул два  золотых прямо  в трактирщика.  И,
прежде чем коснуться земли, выпалил:
     -- На все, пожал-ста! Выпивки и закуски на всех!
     Стоит ли говорить, что его заказ был выполнен практически мгновенно.
     Спустя  полчаса  среди  всеобщего  хмельного  духа  и  воплей  "Класный
мужик!", Славик вновь встал, сжимая в руке кубок с багровым вином:
     -- Ща, ребяты, я толкну реч-ч-чЬ. В стихах! Вместо тоста!

     Однажды был я весел и богат,
     Но продал я свое богатство,
     Тому, кому ОНИ благоволят,
     С кем эти боги безусловно в братстве,
     И тут же я остался без работы, обалдуй,
     И денег у меня в кармане больше...

     Последнее слово он так и не произнес, покачнувшись и смачно  вписавшись
носом в салат. Где и заснул.

     В этот-то момент и  вошел в трактир  Том. После  того, как он вместе со
своими спутниками вывалился  из  зеркальной стены прямиком  во  двор  нового
жилища Мельтора, он отправился  "немного  постранствовать-повспоминать", как
сказал  он  друзьям.  Реально  он просто  почувствовал  себя лишним,  "не ко
двору", и поэтому даже не стал  заходить внутрь, распрощался  на улице. Ну в
самом-то деле: Феникс останется  поболтать с хозяином замка: крылатые всегда
найдут общую тему для беседы. Иэрнэ наконец-то встретится со своим Учителем,
словно  воскресшим  из  мертвых...  Женька  с  Темой  --  они  вообще  домой
вернулись,  можно  сказать... Ну  и  что  делать  на  этом  празднике  жизни
бессмертному, потерявшему отца неведомо сколько тысячелетий назад, помнящему
лишь голос  мамы  да  множество приемных родителей --  много их было  за эти
четыре с  половиною  тысячи  лет... Как много было и  сиротских  приютов,  и
детских домов, и даже  концлагерей...  Не  стоило портить праздник Лассаре и
эльфенышу. Можно  просто  побродить  по городам и  весям,  да подумать,  что
делать,  когда золоторожий вернется. Ведь не будешь же каждый раз от него по
зеркалам  да   порталам   скрываться!   Когда-нибудь  он   все   же  доубьет
прогневившего его  бессмертного мальчишку... Эх, как все было бы проще, если
б  за выигранным или проигранным боем не тянулся шлейф интриг и мести, а все
завершалось  бы надписью "Game Over", как в  этих  вот  игровых автоматах  в
углу.

     Томми скептически ухмыльнулся и подошел к автомату. Игры что надо, и на
Земле не всегда  встретишь  такие  реликты! Например -- вот  эта. Том  кинул
жетон  в щель, и на экране  монитора вспыхнуло название: "Мортал Комбат 47".
Руки  сжали рукоять джойстика, и  в  этот момент  на  экране  двое встали  в
стойки. Был полный облом читать над ними их имена, но стойки бойцов вызывали
уважение. И вдруг в сознании засвистело, и из недр памяти выплыл образ: двое
в точно  таких же стойках. На  одном черный плащ  с  капюшоном на  глаза, на
другом  --  орочьи доспехи  из кожи и стальных пластин, с  оскаленной мордой
какого-то  чудища  на  груди...  Фон,  правда,  другой  -- вместо сумрачного
догорающего города из компьютерной игры раскинулся прекрасный лесной пейзаж.
И шикарный пенек посреди полянки не нарушал гармонии жизни. Вот только бойцы
были не слишком уж миролюбивы.
     И  все-таки это были бойцы, а  не убийцы. Это кто угодно заметил бы:  у
"капюшона" на поясе  болтался  узкий  стальной клинок,  но  он  был  надежно
зачехлен  в ножнах; у "кожано-стального"  в траве  рядом валялся отброшенный
тяжелый  меч. Но  никто не  притрагивался к оружию: куда интереснее испытать
силу своих рук и ловкость.
     Но никто  не смог  бы  сделать таких выводов: в лесу  вокруг них просто
никого не было. Бой начался внезапно. Точные удары и блоки, но никто даже не
успел всерьез  разогреться, как раздался шум медведя, ломящегося по сучьям и
сухой  хвое. Быстро  обернувшись  на звук,  воители  увидели не царя  леса и
хозяина  тайги,  а человеческие  силуэты. Не стоило  искушать судьбу --  эти
подходящие  могли оказаться  не столь  тонкими ценителями единоборств, и  им
ничего не  стоило потянуться за мечами, а  то и арбалетом... Опять же,  если
начнется бой, то прийдется  защищаться,  и  не руками, а мечом...  А  к чему
бессмысленное кровопролитие?..
     И двое бойцов  нырнули в кусты по две стороны от тропы, чтобы не давать
и повода для конфликта.
     Громкошумящие  приблизились:  младший  --  мальчишка  с   почти  белыми
локонами, в дворянском костюмчике и белом плаще. На поясе болтается узенький
эспадрон.  На  голове  --  золотая  корона  со  звездочкой,  синей эмалью  и
серебряным  тополиным  листком. Та самая,  что через множество лет  увенчает
голову другого мальчишки, того, что вызовет на бой Абадонну, Принца Мрака. И
--  даже победит,  хотя  брат  его Мерлин и  не поверит в это... Почувствует
какую-то фальшь в событиях... Но -- когда это еще будет?..
     Второй же, сопровождающий Принца -- высокое человекоподобное существо в
черной  монашеской  хламиде,  с  огромным черным  крестом  на поясе и черным
рунным  мечом  на  плече.  Но не это бросалось  в глаза в  первую очередь, а
стальная, набранная из подвижных пластин механическая правая рука, сжимающая
меч, да шлем с костлявой лапой на затылке и перепончатыми крыльями  на  лбу.
Лицо  закрывалось частой  решеткой  сетчатого  забрала, а  по бокам  от него
торчали черные клыки-бивни...
     Принц и его спутник  прошли мимо  пенька, даже не заметив попрятавшихся
поединщиков. А может -- заметив, но не желая портить им настроение? Поняв их
философское миролюбие?
     А вот  мимо стоящего дальше пройти  не получилось. С  виду -- юноша лет
девятнадцати, но из  под плаща -- светящийся металлический доспех, в руке --
Светлый  Меч  (сейчас  такие  только  в  Валиноре и  встретишь!). Незнакомец
недвижно стоял посреди тропы и уступать дорогу не собирался. А когда Принц и
его спутник остановились -- шагнул  к  ним. Не  доходя  шагов  трех, вытянул
вперед руку с мечом, указав ею на рослого.
     -- Наемник, твоя работа окончена! Мне нужен ОН! -- и палец неизвестного
воина уперся в  грудь Принца. Малыш непроизвольно отшатнулся.  Но обладатель
клыкасто-костлявого шлема даже не  двинулся с места. Незнакомец почувствовал
на  себе  пренебрежительно-хмурый взгляд  нечеловеческих глаз,  хотя  частая
решетка забрала не давала увидеть глаза. Рычащий рокот из-под сетки сложился
в слова:
     --  Сам наемник! А  его,  -- кивок  в сторону парнишки, -- ты  получишь
только через мой труп!
     -- Да?! Это легко исправить... -- с глумливым тоном фыркнул  незнакомец
и  тут  же  перешел  в  атаку. Но и Монстр-монах был не лыком шит.  Его  меч
спорхнул  с  плеча  и  принял на  себя  клинок противника.  Два  полновесных
полутораручника  со звоном столкнулись и разлетелись  вновь, выискивая места
для прорыва. Молнией мелькало  светлое лезвие клинка  незнакомца, и  черными
сполохами отвечало ему широкое черное лезвие с горящими серебром насеченными
рунами.  Узкая тропинка  --  не  лучшее  место  для  побоищ,  и  поэтому  от
внушительных  взмахов  веером  взлетали  срубленные  стебли крапивы и  ветви
деревьев. Но друг другу воины не причиняли ни малейшего вреда. Один лишь раз
удар Светлого  Меча попал по кисти Монаха,  но клинок срикошетил от стальных
пластин механической руки и не оставил даже царапинки.
     Монстр атаковал, оттесняя  незнакомца все дальше и дальше  от Принца. И
если сперва  посланец валар был уверен в легкой победе,  то теперь, отступая
под натиском чудовищного монаха, пришлось  срочно  пересмотреть свои взгляды
на "низших". И все же майяр не  был бы майяром, если бы не  привык, что цели
надо добиваться любым путем, и что не всегда этот путь честен. Так и теперь,
едва убедившись в том, что в честном  бою Черного Монаха  не  одолеть --  он
применил магию, и после эффектного пасса рукой монах застыл в неестественной
позе, так и не завершив удар, направленный прямо в живот противнику.
     Эрхон  посмотрел  на  замершего врага  и повернулся  к принцу. В  мозгу
промелькнуло: "Обратиться  к  Томасо по  имени или...  Нет,  пусть  лучше не
знает, что я знаю, как  его зовут. Иначе  он поймет, кто послал меня. А  Эру
приказал не раскрываться..."
     Ленивой  походочкой  уличного  гопника  Посланец  подошел к  принцу  и,
приставив меч сбоку к его шее, надменно произнес:
     -- Ну вот и настала твоя последняя минута. Есть желание  помолиться? --
ну естественно, почему бы не дать повод мальчишке вознести хвалу тому, кто и
обрек его на смерть!
     Но  малыш,  кажется,  не  разделял  настроения Эрхона. Вместо смиренной
молитвы он запальчиво выкрикнул:
     -- Есть желание сразиться!
     При  этом тонюсенький клинок  эспадрона выпорхнул из-за пояса и толчком
подбросил  вверх  меч.  Не  ожидавший  подобного,  воин  растерялся  лишь на
мгновение,  достаточно  короткое,   чтобы  дать   мальчишке  хоть   какое-то
преимущество. И в следующий момент массивный Светлый Меч понесся сверху вниз
и наискосок,  желая  перерубить  не  только  тонкий  пруток стали,  но и шею
принца.  Сколько  раз у  себя в  Валиноре  Эрхон  на спор  перерубал  орочьи
ятаганы, сложенные втрое! Но  принц,  вопреки ожиданию,  не  стал  принимать
атакующее лезвие  на  свой  клинок, а, чуть  уклонившись  вбок,  толкнул меч
совершенно  с другой стороны,  ускоряя,  а не тормозя его! Эта абсурдная, на
первый взгляд, выходка дала неожиданный результат -- меч пролетел дальше, со
свистом разорвав  воздух,  и  при  этом  его занесло  так, что  он  чуть  не
выпорхнул  из руки  валинорского воителя, словно испуганная птица.  Так мало
этого: словно в  насмешку,  мальчишка принялся  цитировать  фразу из недавно
написанной каким-то хоббитом-эсквайром "Алой Книги Западного Крома":
     -- "Но Черный Воин уже стоял перед нею, огромный и  грозный. Со злобным
криком, нестерпимым для  слуха, он нанес удар палицей. Щит Эовин разлетелся,
рука, державшая его, переломилась, а сама она зашаталась и упала  на колени.
Тогда  Воин навис над ней как туча  и вновь взмахнул палицей, чтобы  нанести
последний удар..."
     При  этом малыш  снова  отвел  в  сторону  клинок  противника  и  снова
уклонился от смерти. А вслед за этим вновь процитировал:
     -- "Но вдруг он отпрянул, вскрикнув от страшной боли, и удар палицы, не
повредив Эовин, обрушился на землю. Это Мэрри собрался с силами..."
     А  затем  принцу  удалось на  мгновение прижать  своим  эспадроном  Меч
противника к земле, но тот взметнулся вновь. И тогда мальчишка  закрутил меч
воителя так, что Эрхон завертелся вокруг  своей  оси, открыв  куцую кормовую
часть доспеха. И в  тот  же момент, словно  нарочно  дожидаясь этого, Томасо
воскликнул, завершая фразу:
     --  "... И воткнул  меч ему  в  щель пониже  доспехов!" --  после  чего
действительно воткнул узенький  четырехгранный  сабельный клинок эспадрона в
означенное место, про себя с  ехидством добавив: "На своей лошади он сегодня
домой не уедет! Да и на чужой тоже!.."
     Но  этот  удар  имел  и  еще  одно  последствие:  болевой  шок  ослабил
концентрацию  мысли  Эрхона  и  его  заклятие  пало.  Освобожденный  Монстр,
продолжив  движение, срубил целый  ворох крапивы, после чего лишь сообразил,
что перед ним никого нет. Повертев головой,  он  увидел презабавную картину:
обалдело  напрягшегося  и  выпучившего  глаза  противника  и  Принца,  сзади
вонзившего клинок  чуть  пониже  спины.  И все  же подобное равновесие  было
хрупким,  ненадолго.  И  чтобы  упрочить  его,  надо   было   что-то  срочно
предпринять.  Отбросив  на  ходу  меч  в  траву,   Черный  Монах  подошел  к
пострадавшему, вынимая из-за  пояса огромный черный крест. Поднес его к лицу
валинорца. Пророкотал:
     -- Помолись, сын мой! -- при этих словах стальная рука дернула крест за
верхнюю  часть,  и та превратилась в нож,  немедленно  направленный  в  лицо
Эрхона, а  голос  зарычал страшней прежнего: -- ИЛИ Я  ВСПОМНЮ, ЧТО  У  ЭТОЙ
ЦИТАТЫ ЕСТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ!
     Надо  отдать  должное  --  реакция  у  Посланца  самого  Эру  оказалась
отменная: он вскинул руки, отбросив по ходу меч, и быстро заявил:
     -- Я наемник, а не самоубийца!
     Чья-то рука  опустилась  на плечо Принца.  Он вздрогнул и обернулся, на
ходу  соображая,  что  шпаги в руке нет. Как,  впрочем, нету ни  загадочного
напавшего  воина, ни  дружественного  Черного  Монаха  со  стальной рукой  и
клыкастым шлемом. Только плащ за спиной -- прежний. Или показалось?
     За спиной стоял Макс Первый -- когда-то один из лучших контрабандистов,
а теперь -- провинциальный киношник-документалист.
     -- Ну что, вспоминаешь прошлое? -- спросил Макс.
     За  его  спиной  по  булыжному  шоссе  проносились  авто.  Память  Тома
услужливо  подсказала:  современность,  с  момента  битвы  прошло  четыре  с
половиной тысячи лет...
     Макс тем временем продолжал:
     -- Слушай,  Том,  у  меня тут явилась идея!  Возьмем кое-что  из  твоих
воспоминаний и по ним такое кино снимем!..
     Разговаривая, Макс повел  Тома по той самой тропе, что за сотни  лет ни
капли не изменилась. Только пенек протрухлел насквозь  да пол-леса постройки
и дороги  слизали. Теперь  наваждение воспоминаний  сошло  полностью,  и Том
сознавал, что на нем не плащ и камзол,  а красно-серая футболка, синие шорты
почти до колен и черная косынка, завязанная на пиратский манер...
     По  каменной  тропе  прошли  трое.  Один  --  Славик-контрабандист,  не
обративший на Тома ни малейшего внимания, другой --  высокий статный рыцарь,
а  третий  сильно похож  на  валинорского наемника Эрхона,  вот  только одет
победнее... Навстречу им прошагали Лат с Севкой, и из сумки Лата высовывался
синей  гардой  спортивный  эспадрон...  Севка  что-то оживленно  рассказывал
Командору, и тот улыбался в ответ...  Похоже -- в этом году "Звездный Ветер"
будет проводить парусную практику на Риадане... Неплохо...
     Макс  тащил Тома  вперед, на  ходу разглагольствуя о  тонкостях сюжета,
который  они  будут  снимать, и в этот  момент привычный озноб  пробежал  по
спине. Кажется, это уже стало походить  на дурную привычку: навстречу топал,
блистая очками, Володька. А с ним рядом -- Ли Бао младший.
     Том машинально  рванулся  к катане,  но Макс  придержал  руку товарища.
Володька же выхватил  свой  клинок, но Том красноречиво  покрутил  ладонью у
виска, и тот с досадой констатировал:
     -- Ладно, как-нибудь в другой раз...
     Ли Бао посмотрел на друга и ухмыльнулся: уж он-то не стал бы стесняться
из-за каких-то условностей типа присутствия свидетелей...
     Том прошел  между Володькой и его китайским  другом,  и очкастый вечный
повернул голову вслед проходящему. А затем -- досадливо махнул рукой и пошел
дальше.
     И  только какая-то  птица высоко с небес наблюдала эту сцену,  зависнув
почти неподвижно в  воздухе. Поглядела,  как разошлись  двое Полувечных, как
Макс догнал Тома, как скрыла их лесная листва...
     И --  только шепот листьев... Впрочем --  это тоже  воспоминание, пусть
даже и вчерашнее. А сейчас шепчут не листья.
     Шептались  несколько захмелевших  "ловцов удачи", поглядывая на спящего
пьяного паренька.
     -- Не советовал  бы... --  многозначительно изрек  Том. -- Не советовал
бы...



     Глава 11

     --  Не  советовал  бы...  --  свистящий  шепот  давил  на  нервы, а  от
воспаленной кожи под белесыми шерстинками отчетливо несло трупом...
     Вепрь прижал отобранный когда-то у мальчишек клинок  к щеке Ингвальда и
довольно рычал:
     -- Что, думал,  что  избавился  от меня насовсем? А я вернулся. По твою
душу.   И  живым  ты  от  меня  не  уйдешь.  А  умирать  будешь  медленно...
Постепенно...
     С наслаждением  кабаноголовый мрачник  полоснул клинком, надрезая  щеку
Джино. Юноша и не думал  сопротивляться. Во-первых, у него  не было никакого
оружия,  а  во-вторых,  ведь  он же  ясно помнил, как убил Вепря, назвав его
Подлинное Имя! И вот -- опять это исчадие ада  здесь! Живое и, к  сожалению,
здоровое. Только пахнет не очень...
     Ингвальд схватился за вспыхнувший огнем порез, когда от недалекого дома
прозвучал резкий окрик в тембре волынки:
     -- Эй, Вепрь! На того ли ты тратишь свою силу?!
     -- Шут?! -- вскинулся в изумлении монстр, оборачиваясь к дому.
     -- А  ты думал?! --  Шут  в  белоснежно-ледяном  своем одеянии  и  алом
колпаке стоял  в проеме выбитого окна, чуть  расставив ноги и  сжимая в руке
Клинок Печали. За  спиной серебрился трофейный автомат. Машинально  отметив,
как отступает  на безопасное расстояние Ингвальд, Шут продолжал, обращаясь к
клыкастому: -- Что-то слишком часто ты стал попадаться  на  моем пути!..  Не
надоело?
     И,  не  давая  опомниться,  прыгнул вниз,  на лету  сбрасывая  ненужный
автомат и нацеливаясь шпагой  в сердце  врага. Но монстр  не  потерял  былой
сноровки,  и вспыхнул на старых сухих  листьях бой двух Фехтовальщиков! Звон
стали смешался с шепотом листьев, клинки метались, как молнии, звон наполнял
округу и будил старый брошеный дом  многоголосым  эхом.  Резким взмахом  Шут
попытался  срубить  противнику  голову,  но  Вепрь  на мгновенье  пригнулся,
пропуская  клинок над шлемом, и тут же ответил встречным выпадом. Шут поймал
клинок  монстра своим и, сильно крутнув, заставил взмыть вверх неопасную уже
сталь. И тут же, отбросив свой клинок, вцепился длинными своими музыкальными
пальцами  в плечи чудовища. Взгляды  противников скрестились, как шпаги -- и
ни  один из  них теперь был не  в силах отвести  взор. Всю свою ненависть  к
Мраку  Шут  направил  в  бездонные  зрачки  монстра.  Лучи  впились  в мозг,
трансформируя  облик. И вот уже  вместо кабаньего рыла из-под тисненой  кожи
шлема  на Шута взглянуло  перекошенное от напряжения  бородатое  лицо Эреля.
Мрачник прохрипел со злобной усмешкой:
     -- Бесполезно! Я бессмертен!!!
     -- Ты или  все твои семнадцать тел? -- холодно поинтересовался Шут,  --
Или душ?
     В воздухе нарастал свист напряжения.
     -- Кто тебе сказал?!! -- лицо чудовища действительно сковал страх.
     Свист  все нарастал, и  вот уже подломились  колени Вепря, он рухнул на
землю. Но следом, не в силах стоять на ногах, упал на колени и Шут.  Но даже
в этот момент он продолжал вжимать  в  землю врага, дрожащими от  напряжения
пальцами  вцепившись  в  плечи его, и  пронзая  мозг мрачника лазерами своих
глаз.
     Рука Вепря судорожно дернулась, пытаясь дотянуться  до лежащего у самой
ноги клинка. В лучшее время это заняло б секунду, но сейчас сил хватило лишь
на короткий взмах-дерганье. И клинок остался лежать там, где лежал...
     Свист закручивал  мир  в спирали, перед  глазами Джино  все  поплыло, и
последнее,  что он успел заметить  --  это пламя, полыхнувшее  сквозь  шапку
Шута. Колпак словно превратился в костер. Прощально звякнули бубенчики...
     И,  словно разорванное этим звоном, спало оцепенение. Ингвальд качнулся
вперед.  Там, где  только что слились в поединке Мрак  и Свет,  Вепрь и Шут,
теперь  догорали  осенне пожухлые  листья.  Вокруг  дымящего  огня  валялось
оружие. Перешагнув через шпагу мрачника, Ингвальд поднял с лиственного ковра
автомат,  стряхнул  с  него  прилипший  листочек...  Нет, автомат  не станет
напоминать о Шуте, слишком уж земная это штука... Серебристая машинка смерти
полетела обратно  в листву. А  Ингвальд уже поднял с земли Шпагу Печали.  Ее
гарда, исполненная в  виде клыкастого черепа, надежно закрыла руку.  Рукоять
словно срослась с ладонью. Запел рассекаемый легким движением воздух.
     То, что нужно!
     Перешагнув через костер, Ингвальд  пош