шар был чуть больше Яромира. Сквозь него СБ-шник увидел, как
пирамида распадается на то же облако.  И  через миг там  уже стояла фигура в
балахоне.
     -- Теперь тебе осталось погрузиться внутрь,  -- сказал Черная Свастика,
приблизившись к Яромиру.
     -- А это, как это?
     -- Шагнуть.
     -- Ну,  тогда  всем спокойной ночи, -- и  Яромир  Савельич шагнул прямо
сквозь полупрозрачный материал сферы-капсулы.



     * * *

     Казалось,  вся голова  заполнена  мириадами мелкой мошкары. Беспрерывно
жужжащей,  не  дающей  покоя.  Но если  прислушаться  --  это мысли, знания,
умения, Сила.
     Обучение  закончено  -- он  это знал.  Он стал могущественнее -- он это
знал. Он стал другим, в корне  другим -- он это  знал. Знал и не жалел. Нет,
его не изменили, просто  он ПОНЯЛ. Понял столько для себя  нового,  что  сам
захотел этого.

     Он  стоял  посреди  огромной  залы.  Той самой, в  которой  он  впервые
очутился. Одной  из  многочисленных  Живых  Зал Замка  Тьмы. Радом  был лорд
Ай'джии.
     -- Ты получил то, что хотел. Мы получили то, чего хотели от тебя.
     -- Я рад, что Черный Пророк не опередил вас.
     -- Он  опередил, но ему не повезло: катера тогда не оказалось на месте.
Но  когда пришли  мы -- катер сам признал нас, и  ушел вслед за  нами...  Ты
можешь идти.
     -- Ваша война уже завершилась?
     -- Нет. И не знаем, чем  завершится. Дасголг  оказался  сильнее, чем мы
считали. Ты можешь погибнуть, если он победит.
     -- Я помогу вам.
     --  Тогда  выходи  в  Восьмое  Измерение.  Там  сейчас решающая  битва.
Последняя Битва.

     Бурое бескрайнее пространство. Без  земли  и неба. Без понятия "верх" и
"низ".  Простор  Восьмого   Измерения  Киммерии.  Пульт  Управления   Мирами
Киммерии. Всюду  носились воины. Маги и  демоны.  Исполнители и Реализаторы.
Ангелы и Твари. Они сражались.
     И он тоже сражался. Он увидел Черного бога. Тот был в самом деле черен.
Но под энергией Зла скрывалась  слепящая, неестественно белая суть. Вязкая и
дурманящая,  втягивающая, непобедимая.  Почти  непобедимая.  Он  метал  свою
ярость направо и налево, круша и уничтожая всех на своем пути.
     Но Яромир  увидел. Слабое  место,  и если в  него  нанести  свой  удар,
Дасголг  будет  поражен.  Быть может, совсем  уничтожен.  Но  надо  спешить,
слабинка в доспехе энергий  вот-вот зарастет -- и  тогда  будет поздно. Шанс
пропадет. Возможно -- единственный шанс за всю эту битву.
     Он нанес удар.  Вложил всю свою  силу, все желание покончить с  врагом.
Покончить  раз  и навсегда. Но нет! Это не  слабинка!  Это всего лишь обман!
Приманка. Мощный толчок, сокрушающий все, превращающий в ничто. Смертоносный
удар  сразил   Яромира.   И  лишь  чудом  тот  успел   сделать  единственное
спасительное действие  -- покинуть Восьмое Измерение.  Но, уходя,  Загорский
увидел, как за его спиной появился еще кто-то. Не менее черный, чем Дасголг,
и такой  же мощный. Он уже нанес по Черному богу свой первый удар. Но дальше
-- Яромир уже ничего не знал. Он был в зале. Лежал на полу. Нестерпимо болел
левый  глаз,  если  только  эта   часть   головы  вообще  еще  существовала.
Восстановление будет долгим.



     Глава 17

     Катер вертелся, не в силах обрести устойчивость, и в такт его  верчению
билась и бегала, перекатываясь  в  опустевшем мозгу, как одинокая горошина в
кульке, одна-единственная мысль.
     -- Если кто-то Вам скажет, что белье чувствует себя в центрифуге хорошо
-- НЕ ВЕРЬТЕ ЕМУ! -- вертелось в бедной голове Ингвальда.

     А затем был удар,  и пронзивший атмосферу неуправляемый снаряд врезался
в заснеженный холм и прочно засел в развилке меж двумя дубами. Внутри что-то
заскрежетало и ухнуло, полилась какая-то вонючая дрянь, и тут  же полыхнуло,
поджигая   мундир.  Тем  же  взрывом   вынесло  лобовое   стекло,   и  через
образовавшееся  отверстие Джино вылетел  из капсулы, как пробка  из бутылки.
Вокруг  был снег. Много снега. Мокрый и рыхлый, он  облепил  все вокруг,  не
желая возвращать лету захваченную у него территорию.
     Ингвальд  прокатился по  снегу, пытаясь сбить жаркое  пламя  со  своего
летного  мундира.  Но это  было  не  так-то  и  просто:  протекшая  жидкость
оказалась на удивление горючей, и  лишь плавила окрестный снег.  А за спиной
ревел пламенем остов спасательного космокатера.
     Изрядно  припекало.  И  все  же  тающий  снег  оказался  сильнее. Даруя
живительную  прохладу,  он  пожрал-таки  оранжево-желтые  язычки пламени  на
рукаве  и  спине, и  тут  только Ингвальд  заметил,  что он не  один.  Почти
вплотную,  прямо перед  ним, стоял рослый мужчина в кованых  сапогах, черных
джинсах  и кожаной  куртке с клепками. Этакий  рокер-мотогонщик или искатель
приключений! Вот только лицо мужика подкачало: над воротником куртки торчало
кабанье  рыло,  покрытое клочковатой  белой  шерстью.  Возле  кривого  клыка
торчала незажженная сигарета.
     Вепрь сверху вниз посмотрел на Джино, достал из кармана коробок спичек,
чиркнул  одну,  другую...  Третьей, наконец-то зажегшейся, прикурил, и снова
посмотрел на Ингвальда, словно только сейчас заметив его мундир. Пророкотал:
     -- О, парадный мундир! Извини, что встречаю без букета!
     И с этими словами Монстр Зеркал вцепился в плечи юноши и  рывком поднял
его  на ноги. На  что рассчитывал Вепрь, сказать трудно,  но ответом ему был
лишь  равнодушный  взгляд  Джино.  Так смотрят на кухонного  кибера, моющего
посуду, или на сто раз виденный камень у дороги... И это равнодушие взбесило
монстра.
     -- Ты что,  совсем  меня не боишься?! Ты не знаешь,  кто я?!! -- заорал
он.
     Не  знало  бедное чудище,  не  ведало про  недавний  разговор  капитана
мезонатора  с незадачливым пиратом Дегризом-старшим!.. И,  пожалуй, ошалело,
когда  Ингвальд  вальяжно выдернул  из  клыкастой  пасти  горящую  сигарету,
затянулся, а затем выдохнул струю дыма прямо в клыкастую морду. Затем парень
улыбнулся и наивно так вопросил:
     -- А чего мне тебя бояться, Эрель?
     Фраза была произнесена. И ключевое слово сработало! Эрель-Вепрь вскинул
руки, словно защищаясь от удара, и истерически взвизгнул:
     --  Нет! ОПЯТЬ!!! Не хочу! -- что поделаешь, и воскресающие злодеи тоже
хотят жить...
     Фонтан  пламени ударил в том  месте, где  только  что стоял  монстр,  и
только пепел посыпался на землю, проступившую из-под горелого снега...
     Ингвальд облегченно перевел дух, взглянул  на  пепелище, присел (швы на
его мундире снова  затрещали), и сунул недокуренную сигарету фильтром вниз в
горящий кружок на земле:
     -- На, докури!..
     Затем посмотрел на догорающее пятно:
     -- Хорошо горит!
     Перевел взгляд на жарко пылающую капсулу космокатера:
     -- И тут хорошо!..
     И  в  этот момент  капсула  рванула.  Фонтан  огня вознесся  к небесам,
взрывная волна вновь  швырнула  Джино на  мокрый снег и покатила  по склону.
Перекатываясь  и  чудом  уклоняясь от пеньков и торчащих  стволов  деревьев,
парнишка только и сумел, что процедить:
     -- Ни хрена себе "хорошо"!..
     И был удар. И было забытье...



     Глава 18

     Крагер  радовался:  пусть и под другим  именем,  но он стал героем! Его
славит народ! Ему  поют почести и именно его решили  изваять в  бронзе, дабы
вечно  украшал  он  своею персоной  дворцовую  площадь. Ну  и  что,  что  на
постаменте будет  написано  "Цесаревич Иоан"?  Все  равно за пределами этого
мира  все  будут знать, что это именно ему памятник! Да и  в этом мире  есть
такие, кто знает правду уже сейчас...
     Жизнь  Повелителя  --  такой  праздник!  Ну  и  что,  что  ни  черта  в
государственных  делах не  понять?  Для этого существует  леди  Морена, да и
придворные советники там всякие.
     Пиры, гулянки и вечный почет!

     Эйфория  улетучилась   дней  через  семь.  Напрочь.   Переговоры  между
Британумом   и  Вольдаром.  Принятие   послов  от   деревушек  при  Ригатте,
возжелавших  испросить помощи в отстройке своего города. Скучные официальные
обеды. Уже появившиеся шпионы.  Небось -- и заговорщики уже неподалеку...  И
самое главное -- наконец-то парнишка осознал, что это все ему терпеть ВЕЧНО,
ведь никогда не умрет он,  не покинет сей трон, успевший опостылеть в первую
же  неделю!  А  этот этикет?! Нельзя  ни  в  носу  поковыряться, ни, пардон,
пукнуть  когда приспичило! "Следите за  выражениями, Ваше Величество,  послы
могут  обидеться или  неправильно истолковать..."  Правильно,  правильно они
истолкуют, именно это Крагер про них и думает!..
     -- Ваше Величество! Дозвольте слово  молвить, не гоните, не выслушамши!
-- донесся приглушенный голос от двери.
     Райен подскочил к  створкам и резко  распахнул их ударом ноги. Вовремя,
чтобы    увидеть   двух    стражников,    оттаскивающих   с   порога   слабо
сопротивляющегося Брата  Винченто. Несчастный  священник  взглянул  в  глаза
Крагеру с мольбой и просьбой о чуде.
     -- Отставить  таскать  священника  по  полу!  --  рявкнул молодой  царь
первое,  что  пришло ему в голову.  Стража послушно отпустила  монаха, и  он
гулко шлепнулся об пол.
     --  Заходи,  коли  дело  есть...  --  лаконично  обратился  к  Винченто
правитель и  захлопнул  перед  носом  стражи дверь,  довольно  усмехнувшись:
ретивость, с которой  привратники оберегали его от контактов с народом, тоже
раздражала.
     --  Они говорили, что  Вы сейчас решаете дело государственной важности,
-- осторожно начал монах. -- Может, я действительно не вовремя?
     --  Да уж,  дело государственной важности: плюнуть от скуки направо или
налево! Ну, выкладывай, какой еще клад обнаружил...
     -- Да  я не о кладах...  --  осторожно начал Винченто. --  Я о  душе...
Понимаете, Ваше  Величество,  запало  мне  в душу  то,  что видел  я под час
Армагеддона, и понял я  позже, почитав Великую Книгу Ръяг'Ху, что должно мне
основать  новую Церковь, дабы восславить настоящего Бога, который  Любовь Ко
Всему  В  Мире!..  А  Книга та станет Священным Писанием,  ежели ее  должным
образом  преподнести,  ибо там таки  много  и измышлений,  в этом Творец был
прав...
     -- Ну а от меня-то что требуется! -- выдохнул разнесчастный царь.
     --  Так без Вашего ж благословения  ничего не дозволят-то,  так что  не
обессудьте -- на мой прожект Вашу резолюцию надобно б...
     -- Ой, хитрец,  сказал бы сразу -- автограф мой нужон  в  количестве...
скольки там страниц? Ну, давай, давай... Напишу на них свой "одобрямс"!..
     --  И тем продвинете Библию и в этом  мире... -- из стены шагнул Вильям
Дорс, как всегда нежданно и без приглашения.
     -- Библию?!
     -- Ну да. Пресветлый потому и объявил ее запрещенной, что там один Бог,
а тут, в этом мире, их целая куча. Главный-то, не спорю, был сам Пресветлый,
да в помощниках-то у  него малые боги ходили,  целая свита!  Тут и  светлые:
Кузнец, Часовщик,  Воин и Целитель, и  темные  боги --  Марах и Гор.  Каждый
замещал своего  босса  там,  где тому не под силу было сладить. Вот тогда-то
Созидатель и объявил Библию злокозненной книгой заклинаний, нарек ее Великой
Книгой Ръяг'Ху и возжелал спрятать ото всех, ведь она -- единственное в этом
мире, что могло выдать в нем самозванца!
     -- Дело ясное, что дело  темное... -- вздохнул Крагер. -- Одно  хорошо:
тут некого покорять  и крестить, тут  и так сейчас все народы объединились и
благословлены  самим  Всевышним,  его лучами  осиянны! Так  что,  глядишь, и
утрясется все без особых-то жертв...
     -- Или  приведет  к расколам,  и раса пойдет на расу только из-за того,
что кто-то не так крестится или не так смотрит на иконы.
     -- Так что мне -- не подписывать эти бумаги? -- остановился Райен.
     -- А с другой стороны, -- продолжил Дорс, -- Если сейчас эту новую веру
не разрешить, то  вновь возобновятся привычные культы Пресветлого и Шайтана,
и тогда неважно будет, что истребили их -- наново отрастут эти эгрегоры, эти
пожиратели веры. И все вернется на круги своя...
     -- А, достали  вы  меня  со  своей философией! -- рыкнул  юнец  и махом
подписал всю стопку, не глядючи.  -- На свое разрешение, и да горит оно  все
ярким пламенем! На фиг все! Ну, чего уставились! Валите отсюда, я сказал!
     Захлопнув  за обоими  дверь,  молодой царь  минут  пять пинал  по  залу
подушку с трона, вымещая на  ней злость. В конце-концов он угодил несчастным
предметом в большое зеркало на стене. Тонкое стекло лопнуло и разлетелось по
полу с оглушительным звоном.
     Крагер поднял два осколка, упавших к его ногам. Сжал тот, что поменьше,
как скальпель  и, глядя в больший кусок,  провел по лицу несколько надрезов,
словно  творя ритуальную маску. Кровь  заструилась  из  быстрозатягивающихся
порезов, боль приносила забытое ощущение освобождения.
     Потомок древнего рода Крагеров схватил свой меч, с упоением завертев им
над головой. И когда стража, привлеченная шумом разбитого зеркала, ворвалась
в зал, ей навстречу ринулась стальная свистящая полоса.
     Крагер гонял  несчастных  по всему  дворцу, наслаждаясь их  паническими
выкриками. Он  готов был разогнать всех, совершенно  всех! Разнести  дворец.
Сравнять  с  землей город.  И  уйти напоследок в  леса, оглашая  окрестности
безумным  хохотом. А  там -- воскресить  каким-нибудь чудом Шайтана  и выйти
против  него один на один,  меч против всей его магии,  когтей и  клыков.  И
неважно, кто победит!
     Легкая  рука легла ему на  плечо, и боль с яростью  отхлынули, кровавая
пелена спала с глаз. Сзади, не  страшась клинка, стояла девочка с  огромными
глазами, лучащимися знанием, болью и светом.
     -- Пойдем... -- тихо сказала она, и Райен подчинился ей беспрекословно.
-- Ты  устал.  Тебе надо отдохнуть... Не надо  вымещать зло  на других -- им
ведь тоже больно...
     Чувствуя себя,  как  мальчишка, бессмертный шагал за ее голосом, шагал,
пока  они  не  оказались  в тронной зале.  Там  он,  прохрустев  сапогами по
осколкам стекла, уселся на подножку трона.
     -- Вытри лицо... -- девочка протянула ему мокрое полотенце.
     На   белой   тряпице  появились   коричневые   расползающиеся   полосы.
Полузасохшая кровь.
     Девочка забрала ненужное более полотенце и протянула другое, сухое.
     -- Вытрись...  Тебе  надо отвлечься  от такой  жизни... Иначе сгоришь в
один миг.
     -- Кто ты? -- тихо спросил Райен.
     --  Гэль... -- имя было  легким  и скользящим,  как весенний ветерок  в
березовой роще. -- Закрой глаза... Расслабься...
     В ее здоровенных глазах слезинкой набежала печаль.
     --  Я  всегда  пою  не  тем, кому  предназначены мои  песни...  --  она
вздохнула и песня подернула рябью покой вокруг. Не было ни гитары, ни лютни,
ни флейты, но словно зазвенели струны итанского  серебра и вплелась  в песню
бамбуковая флейта...

     И глянет ворон через лед,
     И будет кровь по миру.
     Крылатый пес, крылатый кот
     И крысы через дыры...

     Песня затихла, потерявшись под сводом купола, заблудившись в  колоннах.
И девочка вновь повторила:
     -- Я всегда пою не тем, кому предназначены мои песни...
     -- Птаха, и откуда же  ты такая взялась? -- со всей нежностью, на какую
был способен, спросил Райен.
     -- Я всегда была здесь... Просто не  всегда меня видят, ведь я нужна не
всем  и не каждую минуту... Я говорила с твоей  знакомой, она знает,  как  и
тебе помочь, и ей хорошо сделать... Прощай, она сейчас будет здесь...
     На входе появилась встревоженная леди Морена.
     -- Райен, с тобой все в порядке?
     --  Теперь да...  Я  устал и хочу сбежать  от этой дворцовой суеты! Мне
здесь все надоело! Я хочу или войны, или тихой сельской жизни!
     -- Гэль  говорила мне  об этом...  Я  вижу только один  шанс... Если ты
объявишь, что  отправляешься  на поиски  Святого Грааля,  и  перед  отъездом
назначишь меня  замещать тебя... Ты ведь все равно рано или поздно сбежишь в
свой мир... А я тут останусь, при своем... И тебе будет хорошо, и мне...
     -- Усе! Щас и объявлю. Кстати -- а кто он такой, этот Святограль?..

     ...Молодой   царь  собрал  на  Совет  всех  своих  министров  и  прочую
политическую  братию.  Встав,  он  окинул  взором  сей разношерстный  сброд,
составленный из высшего света, но все же разрозненный и несогласованный.
     -- Мы, Божею  милостью  государь и  самодержец Вольдара и прилегающих к
нему земель Иоан, объявляем, что сегодня нам было  видение, и повинуясь ему,
отправляемся немедля в поход, дабы разыскать святыню настоящего Бога, Святой
Грааль. Поход мой может  продлиться многия  годы, а  посему перед  тем,  как
отправиться  в  странствие, мы повелеваем:  На  время от моего  отъезда и на
девять    месяцев    считать    мою   супругу   леди   Морену   полноправной
правительницей-самодержицей. Подтвердить  законность и святость нашего брака
может присутствующий  здесь Первосвященник  Церкви Истинного Бога  Винченто,
который и обвенчал нас. По истечении же девяти месяцев и рождении моего сына
он будет новым правителем, а моя супруга станет Королевой-Регентом, опекуном
над  нашим с  нею ребенком. Первым же Учителем моему сыну  я назначаю Мореда
Черного, доказавшего свою мудрость и верность царской семье. И ежели мне  не
посчастливится вернуться в лоно семьи и  родной страны  -- то по  достижении
совершеннолетия мой сын становится полноправным государем на веки  веч... На
время,  отпущенное  ему   для   жизни  нашим   Господом.  Сей   вердикт  мой
окончательный и обжалованию не подлежит.

     И вот  уже только пыль за  копытами коня... Вперед...  Вперед... Где-то
есть  в дальних лесах  деревушка, обугленная  и брошенная жителями  во время
Армагеддона. Там  можно  пожить  в тишине  и покое, пока за  ним не прилетит
вертолет. Он прилетит  не скоро: на  починку  генераторов перемещения пойдет
еще не  один  год... Но  куда  теперь торопиться  Крагеру? У него впереди --
вечность...



     Глава 19

     Мельтор  как раз копался в электропроводке, исправляя электрощит, когда
в ворота вломились Сережка Аббингтон и Макс Первый.
     -- Эй, мужик,  позови  сюда  своего хозяина!  -- без  предисловия начал
Макс, обращаясь к Мельтору.
     --  А  зачем  он вам?..  --  Мель  разумно решил не раскрываться раньше
времени, пока не присмотрится к вломившимся в его владения нахалам.
     --  Ты у него служишь или как? --  игнорируя  вопрос, продолжил Максим,
явно рассчитывая именно на "или как".
     -- А если я и есть хозяин? -- последовал ответ.
     -- Врешь!.. -- это детское "Врешь!" развеселило Владыку, и он решил  не
сердиться. Пока...
     -- Так что тебе от него нужно?
     --  Как  что? Как что? -- аж забулькал от негодования  Макс.  А Сергей,
всегда более спокойный и рассудительный, пояснил:
     -- Кругом зима, а должно быть лето...
     -- Меры уже приняты...
     -- Кем? Тобой или хозяином? -- не унимался Макс.
     И тут к  Максиму подскочил его младший  братишка. Собственно,  он давно
уже  приметил с высоты своего  брата, еще пока  тот шел  к  замку, но раньше
никак не  успел: пока Элдхенн  спустится на землю, пока добежишь  от него...
Однако спор  был слышен издалека, и теперь Темка  решил поставить в нем свою
точку, шепнув на ухо Максиму:
     -- Это и есть Владыка.
     --  Что?!  --  самообладание  оставило  Макса.  А  если  Владыка  решит
отомстить за недоверие? Тогда  что? Ведь все говорят о вспыльчивом и злобном
характере Князя Тьмы. Но Тема и тут успокоил, продолжая:
     -- И все, что о нем рассказывают -- неправда...
     --  Скоро зима  окончится.  Все вернется на круги  своя, --  Мельтор на
мгновенье задумался, и вдруг озорство мелькнуло в его глазах: -- О! Пока еще
есть снег -- идем поиграем в снежки!
     Это было дикое, невероятное, но весьма привлекательное предложение.
     И с дружным "Уря!" шумной ватагой кинулись на улицу  все: Мельтор, Макс
с  Сережкой, Тема с Димой, и новый ученик Мельтора, незаметно  подошедший во
время беседы -- Макс Второй.
     Липкий снег прекрасно скатывался в снежки, и вскоре  вся компания с ног
до г