азалось, он весь раскрылся в этой улыбке, одаривая ее верой и любовью.
     - Теа, bella, - сказал он, оттаскивая ее руки от завязок. - Я был дураком.
     - Я тоже.
     - Но ты должна верить мне. Я бы пришел за тобой, даже если бы никто не преследовал меня.
     - Пока реки впадают в моря и тени касаются горных склонов?
     Он усмехнулся и взял ее руки.
     - И звезды светят на небосклоне. - Он поцеловал кончики ее пальцев и притянул ближе, - Кажется, я должен набраться смелости и остаться с тобой, так как этот риск ничто в сравнении со смертельной опасностью отказаться от тебя совсем.
     Она замерла, не в силах заговорить, так как ей казалось, что она помешалась и все это ей только чудится. Потом он поцеловал ее, его теплота окружила ее, наполнила рот, и, когда его руки скользнули под платье, она поняла, что не может больше ждать, хотя разум и противится этому, призывая к осторожности.
     Оглушительный свист заставил ее замереть, а Дерри выругаться. Он подошел к окну. Морган, Стабб и Иниго стояли у тела графини и смотрели вверх на башню.
     - Клянусь всеми святыми, брат, я оставил тебя, чтобы ты помирился с девушкой, а ты вместо этого убиваешь графиню.
     - Теа убила ее, ты, наказание Господне. Эта женщина пыталась прикончить меня.
     Теа оттащила Дерри от окна и сама заняла его место, набросившись на мужчин, как встревоженная сова.
     - Морган Сент-Джон, ты сказал, что все предатели за решеткой.
     - Мы не успели арестовать графиню, - сказал Морган. - Тимоти Айр еще не признался, что она знала о заговоре своего сына.
     Она высунулась еще дальше и прокричала:
     - Но ты сказал, что Сесил наблюдает за ней. Ты сказал...
     - Дерри, - крикнул Морган, - усмири свою тигрицу. Честное слово, она готова броситься на меня прямо из окна.
     Рука обвила ее за талию. Дерри взял ее на руки и отнес от окна. Чтобы не дать ей возможности возразить, он поцеловал ее. Они продолжали целоваться, когда Морган ворвался в комнату.
     - Она путешествовала с кем-то еще, - сказал он.
     Дерри оторвал свои губы от Теи. Они заговорили одновременно.
     - Священник.
     - Отец Жан-Поль.
     - Этот выродок был все время в Лондоне, - процедил Морган.
     - Он и сейчас здесь, - ответил Дерри. - Он уехал менее чем полчаса назад.
     Теа нахмурилась.
     - Морган, ты сказал, он уехал в Шотландию.
     Морган бросил умоляющий взгляд на Дерри, который поставил Тею на ноги.
     - Будь сдержанней, моя любовь. Священник самый хитрый враг, а Морган еще юноша.
     Разгневанный Морган бросил:
     - Пошел к черту.
     - Я помню тебя в пеленках, - сказал Дерри.
     - Почему ты стоишь здесь? - спросила Теа Моргана. - Ты должен преследовать Жан-Поля.
     - Я жду, госпожа Всезнайка, своих людей и лошадей.
     - Успокойтесь, - сказал  Дерри. - Отправляйся, Морган. Я должен отвезти Тею назад в Лондон. Ты пришлешь мне весточку, как все окончилось?
     Морган усмехнулся.
     - Ты не поедешь со мной?
     - Я не могу вверить безопасность Теи кому-либо. Ты упустил сукина сына, он твой. Мы возвращаемся в Лондон.
     - Но заметь, - сказала Теа, - он угрожал Дерри. Когда ты найдешь его, сделай так, чтобы он больше не смог угрожать кому бы то ни было.
     - Христос, Дерри, она стала прямо дьяволицей.
     Дерри засмеялся и крепко обнял Тею.
     - Очаровательная дьяволица.
     Морган уехал, и вскоре Равенсмер снова опустел. Дерри отослал людей готовиться к дороге, а Теа возобновила борьбу с завязками. Когда она наконец затянула их, они выскользнули у нее из рук. Дерри подхватил их и обнял ее за талию со спины. Его губы коснулись изгиба ее шеи и пробежались до плечей.
     - Ты попросишь моей руки снова, Теа? Нет, на этот раз я попрошу. - Он встал на колени, поцеловал ее руки и взглянул на нее. - Ты окажешь мне честь, выйдя за меня замуж, госпожа Хант?
     Теа упала на колени тоже.
     - Да.
     Она наклонилась и поцеловала его. Он обнял ее и посмотрел ей в глаза.
     - Должен предупредить тебя, что мой отец... ты видела его. Его ненависть ко мне распространится и на мою жену.
     - Я знаю, - ответила она тихо. - Он не изменится. Даже за все эти годы...
     Дерри грустно улыбнулся ей.
     - Он не может. Если он признает, что я невиновен, ему ничего не останется, как винить себя. Это он заставил меня бросить вызов брату, и он позволил нам сражаться так беспощадно.
     - Но теперь все будет хорошо.
     - Теперь Морган больше не враг мне.
     Положив голову на плечо Дерри, Теа вздохнула.
     - Я должна последовать твоему примеру. Иногда я усердно молюсь, чтобы отец замечал меня больше своих розовых кустов.
     - Лучше думай обо мне, Теа, bella. Я ничего кроме тебя не замечаю. Иисус Мария, ощущать тебя так близко - это превращает меня в поверженного сарацина.
     Теа хихикнула, потом отстранилась, чтобы взглянуть ему в лицо. Когда она двинулась, он стащил ее платье с плеч. Оно упало на пол. Так как она больше ничего не надела, она оказалась в его руках обнаженной. Ее живот дотронулся до его талии, и она вздрогнула. Потянув за пояс, она принялась стаскивать с него одежду. Когда он разделся, он снова обнял ее.
     Он прикоснулся губами к ее лбу, потом к вискам и щекам и рту. Когда она устроилась поуютнее в его объятиях, то услышала шепот:

     Однажды решил я прожить без любви
     Всю жизнь, что сулило покой.
     Но сердце, уснувшее мирно в груди,
     Встревожено было тобой.
     И, страстью охвачен, безумнее был
     Младенца, который кричите
     Желаю ту звездочку c неба достать,
     Что ярко сияет в ночи.

     Она откинула голову назад и посмотрела на него.
     - Ты думал прожить целую жизнь без любви?
     - Когда ты попросила моей руки, ты заставила меня понять мою глупость; может, не только меня, - сказал Дерри. - Видишь ли, Теа, bella, я боялся, что буду страдать гораздо больше, чем прежде, так как, клянусь честью, я люблю тебя в тысячу, нет, в тысячу тысяч раз больше, чем мою первую жену.
     - Я тоже боялась, но не настолько, чтобы это заставило меня отказаться от тебя.
     - И я благодарю Бога и его ангелов, что ты так поступила, так как поистине я буду любить тебя так же долго, как звезды светят на небосводе.



      66
      66
      

      101
      101
      




ЛЕДИ НЕУКРОТИМОСТЬ

Сьюзен РОБИНСОН
Перевод с английского В.Н. Матюшиной. OCR and Spellcheck: Анна






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Основная коллизия книги вызывает в памяти знаменитую пьесу "Пигмалион". С одной стороны - Алексис де Гранвиль, маркиз Ричфилд, знатный и баснословно богатый. С другой - юная американка Кейт Грей, настоящее "дитя природы", не знакомое со светскими манерами и порой употребляющее такие выражения, что окружающие зажимают уши. Каждая встреча подобных персонажей, столь удачно выбранных, ведет к забавным столкновениям и в конечном счете - к любви.

ГЛАВА 1

Англия, февраль 1854

     Смертельная скачка манила его. Алексис пустил своего жеребца галопом. Наклонившись вперед, он натянул поводья и приподнялся в седле. Валентин был застигнут врасплох, и Алексис рассмеялся, услыхав его крик.
     - Алексис, нет!
     Его друг попытался схватить его, но Алексис уклонился.
     - Не пытайся остановить меня, старина. Ты можешь ушибиться.
     Алексис склонился над шеей лошади. Стоя в стременах, он позволил Тезею двигаться вперед. Конь помчался галопом. Копыта вонзались в промерзлую почву; жеребец рвал копытами землю и отталкивался от нее с каждым шагом.
     Алексис слышал, как далеко позади его зовет Валентин, но в его крови нарастала скорость. Он мчался сквозь влажную утреннюю зарю. Двигаясь все быстрее и быстрее, он старался достичь недостижимого - покоя.
     Дьяволы и грехи гнались за ним. Тезей тоже чувствовал их присутствие и старался изо всех сил оставить их позади. Пронзительно визжа, они проносились мимо него-бледные знамена на древке преступления, которым он был пронзен. Грязь и галька из-под летящих копыт били ему в лицо. Его сердце стучало так же быстро, как и сердце его коня, а в легких чувствовалась тяжесть. Дьяволы и грехи все еще преследовали его, но он уже не слышал их воплей.
     Он скакал по полям. Он понуждал своего жеребца преодолевать заборы и замерзшие ручьи, кусты и фургоны. Каждый прыжок мог стоить ему жизни. Его манила смерть, он протягивал к ней руки, но в итоге Тезей уносил его прочь от нее. По своей собственной воле лошадь замедлила шаг, изменила аллюр и перешла на рысь. Демоны успокоились, перешли на свое обычное бормотание, и Алексис упал на шею Тезею в полном изнеможении.
     Он позволил жеребцу уносить себя. Не чувствуя сил поднять голову, он прильнул щекой к гриве Тезея и выдыхал белые облака пара из ноющих легких. Долгая прогулка сжалась для Алексиса в одно мгновение. Когда он поднял голову, он увидел вдалеке замок. Он был размером с маленький город, его дом. Окруженный зубчатой стеной с башнями, возвышавшийся над рекой и долиной, замок Ричфилд был одновременно его убежищем и тюрьмой.
     Подъехав поближе, Алексис смог различить золото волос Валентина. Сидя верхом на своем чистокровном жеребце, его друг ожидал его. Алексис вынул носовой платок и вытер им лицо. Он уже успокоился к тому времени, как подъехал к своему другу.
     Вэл твердо держался в седле, сдерживая свою нервную лошадь одной рукой.
     - Будь ты проклят! - Он чуть ли не кричал на Алексиса.
     - Да, - ответил Алексис. Валентин Бофорт был единственным человеком, который когда-либо становился свидетелем смертельной скачки, но Алексис вовсе не собирался из-за этого изменять своему мастерству.
     - Почему бы тебе не приставить ружье к своей голове? Это было бы проще
     - Но не так интересно для тебя.
     Пока они шли по мосту через ров, проводили лошадей через ворота и заводили их в конюшню, Алексис выслушивал ругательства Вэла. Конюхи выбежали им навстречу. Алексис соскочил с седла,
     И его колени подогнулись. Валентин в тот же миг очутился рядом, чтобы поддержать ею. Алексис оттолкнул его, но ему пришлось позволить Валентину помочь ему, когда они зашли в замок. Они долго шли. Он начал дрожать, его бросало то в жар, то в холод. Каблуки их сапог стучали по каменному полу, и шаги эхом отдавались вокруг. Он был выше и тяжелее, чем Валентин, поэтому ему пришлось всю дорогу выслушивать нарекания своего друга.
     - Ты-громадный идиот, - говорил Вэл, задыхаясь. - Черноволосый, тяжелый, проклятый сумасшедший.
     - И вот так ты разговариваешь со своим старым школьным приятелем? Дело не в том, что я слишком больной, дело в том, что у тебя сложение саламандры.
     - Закрой свой рот и попытайся идти, ладно?
     Алексис посмотрел сверху вниз на своего друга и едва не улыбнулся. Его друг был характером похож на петуха, у которого украли кур; он оставался таким с тех пор, как они впервые встретились в Оксфорде. Большую часть времени, проведенного там, он тратил на то, чтобы вытащить дурака из затруднительных ситуаций, которые тот сам себе создавал. Стройный и подвижный, с лицом херувима и недовольный своей судьбой из-за того, что был незаконнорожденным, Валентин мог бы устроить драку даже среди голубок, не говоря уже о старшеклассниках.
     Двери, ведущие в большой зал, распахнулись, и Алексис поднял голову. Как он и ожидал, на пороге появились его мать и его двоюродный дядя Фальк. Фальк в дверях предложил руку леди Джулиане. Она остановилась на верхней ступеньке и посмотрела на Алексиса. На ее плечи была наброшена шаль, а возле юбок притаились три кота и золотистая обезьянка. Леди Джулиана окинула взглядом своего сына - от взъерошенных черных волос до грязных сапог.
     - Он снова выжил, - сказала она. - Всевышний не внял моим мольбам.
     Алексис поклонился:
     - Я старался внять им, мама.
     Вэл, стоявший рядом с ним, весь напрягся и до боли сжал руку Алексиса. Алексис пытался подавить в себе смех, который рвался наружу, так как знал, что это еще больше разозлит Вэла. Но он ничего не смог с собой поделать, и тихий, похожий на лопнувший пузырь звук непроизвольно вырвался из его груди. Только он услышал, как Вэл чертыхнулся.
     - Миледи, - сказал Вэл, - провидение защитило вашего сына, и я молюсь, чтобы так было и впредь. Многие им восхищаются.
     Джулиана махнула рукой:
     - Ленивые арендаторы, распущенные полковые офицеры, подобные вам, и нищие.
     - Джулиана, - начал Фальк, как называл это Алексис, поповским тоном, - Алексис наделен великим христианским благородством. Без его помощи многие жители графства просто голодали бы.
     Алексису удалось задушить свой смех, но он все еще продолжал улыбаться.
     - Избавь нас от славословий.
     - Но ведь это правда, - сказал Фальк, - и она должна признать твои добродетели.
     Очередной приступ смеха вырвался из груди Алексиса. Вэл толкнул его локтем.
     - За многие годы мама изучила мой характер. - Алексис посмотрел на женщину, которая стояла перед ним в окружении своих питомцев. - Она видит во мне больше, чем тебе известно, Фальк. У нее прекрасное зрение. Разве это не так, миледи?
     Ответа не последовало. Джулиана развернулась, ее юбки взвились от резкого движения, и оказалось, что под ними сидел еще один кот. Ничего не сказав, она вернулась в зал.
     Фальк спустился по ступенькам и схватил Алексиса за руку. Пока они втроем шли по коридорам, Алексис был избавлен от очередных нотаций. Оба мужчины, шедшие рядом с ним, были слишком сердиты, чтобы разговаривать.
     На верхней площадке лестницы Вэл их оставил.
     - Я пытался его остановить, - сказал он Фальку. - Это было бесполезно. Это дьявол, летящий на комете, и они оба слишком быстры, к сожалению. - Он смерил Алексиса взглядом, а затем снова повернулся к Фальку. - Вам придется сделать что-нибудь, милорд. Мне это не удалось.
     Фальк втолкнул Алексиса в спальню и отдал его заботам его камердинера Мередита. Не сказав ни слова, он вышел из комнаты, предоставив Алексису право искупаться и переодеться в одиночестве.
     К тому времени, как Алексис надел брюки, его руки и ноги перестали трястись. Он вошел в спальню с полотенцем, накинутым на шею. Его пальцы пытались справиться с пуговицами на жилете.
     Эти попытки стоили ему всех недавно восполненных сил. Упав на край кровати, он сидел и смотрел на капельки воды, которые падали с его волос и катились по шее, плечам и рукам. По правде говоря, он совсем не думал пускаться в смертельную скачку, когда рядом был Валентин, но сомнения и подозрения охватили его без предупреждения.
     Уткнувшись лицом в полотенце, которое висело на шее, Алексис зажмурился. Если бы только он мог вспомнить больше о том, что случилось в тот день, когда погибли его отец и сестра. Если бы только он был на сто процентов уверен...
     Но, возможно, это не имело значения. Он был очень мал, а Бог многое прощает детям - по крайней мере, так говорил ему Фальк. И с тех пор он очень старался быть хорошим, когда демоны не мучили его, как бы пытаясь доказать себе, что он может быть таким. Алексис встал и схватил рубашку, которую Мередит расстелил на кровати. От этого движения он почувствовал резкую боль в плече и вздрогнул. Он сидел, уставившись на белое полотно рубашки, когда вошел Мередит, чтобы ему помочь.
     Он не удивился тому, что Фальк вернулся, когда он все еще одевался. Он стоял неподвижно, пока его камердинер поправлял ему галстук, и смотрел на Фалька. Тот стоял возле стола Алексиса, с шумом перелистывая страницы какой-то книги и постукивая по полу ногой.
     Наконец Алексис сжалился над своим кузеном и отпустил Мередита. В конце концов, его бывший опекун заслуживал уважения. Он действительно был в долгу перед Фальком Синклером, и чтобы выплатить этот долг, ему понадобилось бы десять жизней. Шестнадцать лет назад Фальк оставил свою успешную политическую карьеру, чтобы взять на себя заботы о полусумасшедшей вдове, ее потерявшем от горя рассудок сыне и о поместье Гранвилей.
     В тот кошмарный день, когда были убиты его отец и сестра, Фальк спас его от кошмара. Как всегда, мысли Алексиса увильнули в сторону от тех воспоминаний. Он снова задумался о Фальке и его самопожертвовании. Фальк был консерватором, одним из тех тори, любимцев королевы, чья политическая карьера быстро шла вверх. Привязанность Фалька к своему двоюродному брату, отцу Алексиса, заставила его взять на себя опекунство над его сыном, когда стало ясно, что нервная система Джулианы серьезно подорвана. Сейчас Фальку было почти пятьдесят, но он не был удовлетворен своей жизнью, и Алексис не мог его в этом винить.
     Да, он оставался в долгу перед Фальком, между ними существовала привязанность... нет, они любили друг друга. Конечно, тогда, когда Фальк не пускался в свои религиозные тирады. Позже их отношения стали хуже, благодарность Алексиса переросла в чувство вины, привязанность - в неистовое раздражение, восхищение - в цинизм.
     Алексис услышал, как Фальк резко перевернул очередную страницу книги. Его раздражение всплыло на поверхность, и он попытался от него избавиться. Попытка оказалась безрезультатной, и он решил, что лучше будет просто скрыть его. Он кивнул Мередиту, и тот ушел с видом глубокого облегчения.
     Как только за камердинером закрылась дверь, Фальк хлопнул по столу книгой, с которой так плохо обращался.
     - Бог свидетель, вы мне дорого обходитесь, сэр.
     Алексис сгреб с серебряного подноса пачку писем и, устроившись у окна, принялся их просматривать. Последовал удар рукой, и конверты разлетелись по всей комнате. Алексис наблюдал, как бумаги падают на ковер, а потом поднял глаза на Фалька.
     Фальк пристально смотрел на него, но во взгляде Алексиса была та же отстраненность, какая бывает видна во взгляде военного хирурга на поле битвы. Сжав губы в тонкую линию, Фальк отступил и поднял руку.
     - Прости меня, - сказал он, - но я думал, что после того, как ты вступишь в полк, ты не будешь больше чувствовать необходимости в совершении подобных безумств.
     Алексис пожал плечами и поднялся. Он собрал письма под аккомпанемент стихотворных строк:
     Со сломанным крылом влачусь по жизни,
     Безумие и страх меня гнетут,
     И за малейший проблеск благодарен..
     Алексис присел у ног Фалька, чтобы подобрать последний конверт, потом взглянул вверх и улыбнулся.
     - Сегодня вечером у Офелии Мэйтледд бал. Клянусь, что я - лиса на прицеле у искусной охотницы.
     - Он подождал, пока Фальк решит, что хуже - его смертельные скачки или Офелия Мэйтленд.
     - Ты и не старался убежать от этой гарпии Мэйтленд, - сказал, наконец, Фальк.
     - Да ведь это ты постоянно твердишь мне, что я должен жить дома и иметь наследника.
     - В твои обязанности как маркиза Ричфилда входит забота о поместье и рождение наследника.
     - Откуда ты знаешь, что я его еще не родил?
     Фальк бросился к Алексису прежде, чем тот успел продолжить свою речь. Он затолкал Алексиса на диван и, чтобы тот оставался на месте, прижал коленом его грудь.
     - С юношеских лет твое лицо сделало тебя жертвой женщин. Я пытался тебя защитить. Господь любит целомудрие и чистоту, а не красоту, Алексис.
     Сделав настолько быстрое движение, что Фальк потерял равновесие, Алексис высвободился и встал на ноги.
     - Я пытался следовать твоим советам, - сказал он. - Но мои грехи настолько велики, что, если я буду изображать монаха, я только заставлю ангелов рассмеяться. Я хочу есть. Давай спустимся к завтраку и там, за чаем, скрестим шпаги. Пожалуйста, Фальк. Ты знаешь, что я терпеть не могу ссориться с тобой.
     Фальк выдавил из себя улыбку, и они вместе пошли вниз. В коридоре они встретились с Валентином, который шел в сопровождении собаки Алексиса, Яго. Алексис увидел, как двое мужчин обменялись взглядами, как два отчаявшихся врача. Фальк оставил их, и Алексис взял Вэла за руку прежде, чем тот успел открыть рот.
     - Молчи, - сказал Алексис. - Я оставил старую любовницу, а новой еще не завел, и поэтому умираю от скуки.
     - Осел. - Валентин сжал кулаки и повернулся к Алексису. - Тебе нравитс