рая со второго этажа окликнула ее своим трубным голосом:
     - Где ты была? Джоан сказала, что ты еще не выучила роль в спектакле.
     - Каком спектакле?
     - Иди ко мне, расскажу
     Ориел поднялась на второй этаж и подошла к Ливии Массивная, как утес, Ливия была одной из тех женщин, которых Творец щедро наделил мужскими качествами. У нее были тяжелый подбородок и не менее тяжелая походка, а во взгляде" отсутствовал и намек на какую-либо женскую чувствительность.
     - Я вчера говорила тебе, что Фейт решила устроить небольшое представление. Конечно, мы все в трауре, к тому же сейчас продолжается Великий пост, но небольшой домашний праздник мы можем себе позволить, раз у нас гостит сир де. Расин. Ты должна сыграть роль злой ведьмы
     - Почему уродливую ведьму должна изображать именно я?
     - Ты всегда играла ведьм и никогда раньше не возражала. Уже поздно что-то менять, тетя Фейт и так затратила столько сил на подготовку вечера.
     - И все из-за того, чтобы Джоан покрасовалась перед сиром де Расином.
     - Прекрати! Тебя, кажется, он мало интересует. Почему ты против того, чтобы отдать его кузине?
     - Он не моя собственность, чтобы я его кому-то могла отдать, а кроме того, ему не нравится Джоан.
     Ливия ухмыльнулась.
     - Ты просто ревнуешь.
     Второй раз за день ее уличили в ревности. Она хмуро взглянула на тетку, которая, хохотнув, затопала своей слоновой поступью дальше. Ориел не имела возможности ответить на выпад Ливии, но уязвил он ее не меньше, чем выходка Блэйда.
     Она горделиво повернулась спиной к удаляющейся тетке и направилась к библиотеке. Ей необходимо теперь поговорить с Блэйдом: он уже, наверное, поделился своими догадками по поводу смерти дедушки с Джорджем. За дверью она услышала шум падающего стула и мужские проклятья, а войдя в комнату, увидела на полу клубок из переплетенных ног и рук.
     Рядом с книжными полками валялась перевернутая табуретка, а возле нее распластался Блэйд. Сверху лежала Джоан, которая пыталась его поцеловать. Он стонал и силился ее оттолкнуть, пока наконец не сбросил.
     - Черт возьми, моя голова...
     Джоан вновь навалилась на него, и он снова вскрикнул от боли.
     - Дева Мария, перестань упираться локтем в мой пах, ненормальная! Ориел!
     - Ну вот, - саркастически произнесла она. - Наконец-то вы удосужились обратить на меня внимание.
     - Ориел, - сказала Джоан, вставая с пола. - Он упал с табуретки.
     Блэйд свирепо посмотрел на нее.
     - Она набросилась на меня.
     - Он упал и стукнулся головой, - сказала Джоан. - После этого мы поцеловались.
     Ориел приподняла бровь, вопросительно глядя на Блэйда. Он поправлял на себе одежду, тихо ругаясь.
     - Мы не целовались. Это она целовалась. А вот я отбил себе задницу.
     - Не сомневаюсь.
     Он посмотрел на нее, потом на Джоан, затем снова на Ориел и самодовольно ухмыльнулся. Ориел решительной походкой зашагала прочь. Блэйд бросился за ней вдогонку.
     - Не убегай, милая. Мне очень приятно, что ты ревнуешь. Вспомни правила изысканной любви, которые гласят, что любовь и ревность идут рука об руку, и чем больше любовь, тем сильнее ревность.
     От бешенства Ориел потеряла дар речи. Вскинув голову она пронзила его горящим взглядом и носком своей туфельки резко ударила его по ноге.
     Он, вскрикнув, схватился за ушибленную ногу и запрыгал на месте. Это зрелище доставило ей удовольствие: подбоченившись, она наблюдала за его гримасами и прыжками.
     - Вы забыли другую, не менее важную заповедь, милорд: юноши могут по-настоящему полюбить, лишь вступив в пору зрелости. Вы, милорд, еще не достигли этой поры.
     Повернувшись спиной к Блэйду, который все еще тер ногу, она покинула поле боя победительницей.
     Только войдя к себе в комнату, она вспомнила, что хотела расспросить его о разговоре с Джорджем.
     Черт бы побрал этого ветреного типа. Нет, она, конечно, не права. Теперь, подумав, она считала виновницей Джоан. Впрочем, он ведь мог и убежать от нее.
     - Тьфу, шут с ним. Он заслужил то, что получил.
     Но через некоторое время ее стало одолевать беспокойство: какой же реванш Блэйд собирается взять у нее за полученный удар?

10

     Измена никогда не будет в чести. Почему?
     Потому что, если она будет в чести, никто не осмелится назвать ее изменой.
     Сэр Джон Харингтон

     Сославшись на головную боль, Блэйд избавился наконец от Джоан и вернулся к себе в комнату. Прижав лоб к спинке кровати, он громко стонал:
     - Черт побери всех женщин!
     Рене в это время чистил бархатную накидку Блэйда.
     - Месье?
     - Я доверился ей. Боже, спаси и сохрани. А что, если она проболтается одному из своих кузенов? Как я мог довериться ей?
     - Госпожа Ориел? - Рене поглаживал накидку, сдувая с нее пылинки. - Но вы говорили, что она самая честная девушка из всех, кого вы знали, и самая умная.
     - Да, но где уверенность, что она достаточно осторожна и осмотрительна?
     - Думаю, милорд, хотя бы в том, что она все еще не уступила вам.
     Блэйд поднял голову, бросив в сторону Рене недовольный взгляд.
     - Вот как! Мой слуга потешается надо мной. - Он снова уперся лбом в спинку кровати. - Я должен ждать, но времени становится все меньше, а убийца по-прежнему на свободе. Сэр Томас убит, потому что знал некую тайну, и кто-то боялся, что он сможет кому-то ее открыть. Я в этом уверен. Если сэр Томас оставил об этом какое-либо упоминание, - Ориел единственная, кому он мог поведать, что держал у себя. Она сейчас хранительница его библиотеки и его вещей, а я помогаю ей разбирать их. Ты уверен, что в его личной комнате нет ничего подозрительного?
     - Да, милорд. Может быть, вам попросить ее помощи?
     - Это невозможно. Мне едва удалось убедить ее в том, что произошло убийство. А кроме того, как ты мне прикажешь действовать? Ввалиться к ней в комнату и заявить, что я один из секретных агентов королевы и не сможет ли она любезно разрешить мне порыться в вещах ее двоюродного дедушки? Если же сказать ей, кто я на самом деле, то под угрозой окажется ее жизнь. О Господи, ведь я это уже сделал.
     Рене отставил работу и смотрел на Блэйда, как священник па кающегося грешника.
     - Милорд, я никогда не видел вас таким обеспокоенным. Мы рискуем не больше, чем во времена ваших опасных миссий во Франции.
     - Во Франции мне не приходилось беспокоиться об Ориел.
     - А! - На лице Рене появилась улыбка. Блэйд стукнул по спинке кровати.
     - Хватит скалить зубы.
     - Слушаюсь, месье.
     - Я сказал, хватит ухмыляться. Что ты себе вообразил?
     - Ничего, милорд. Я только удивлюсь, что вы, проведя столько лет в окружении восхитительных француженок, ни одной из них не отдали своего сердца. У вас был такой выбор! Столько прекрасных и обворожительных аристократок! Но вы остались холодным и равнодушным.
     Блэйд тихо выругался и направился к двери.
     - Черт тебя побери! Я и сейчас не пылаю. А ухаживаю за этой девушкой, глупая твоя голова, по необходимости.
     - Как прикажете, милорд.
     - Я голоден и пойду на кухню, где пообщаюсь с простым и здравомыслящим народом - не в пример тебе.
     Он спустился по лестнице на первый этаж, где размещались кухня и комната для прислуги. Рене совсем распустился. Вот что выходит, когда имеешь слугу, у которого сидел па коленях еще ребенком, - отсутствие почтительности. Но Рене не прав. Блэйда по-прежнему не волнует ни одна женщина и уж тем более такая невинная и бесхитростная, как Ориел Ричмонд. Видит Бог, он не поддался ее чарам, он равнодушен к ее вьющимся локонам и к ее наивным глазкам. Не так ли? Так. Иначе и быть не может. Представь, что она будет постоянно рядом. Или ты доконаешь ее, или она в конце концов доконает тебя.
     Стоп! Он почувствовал удар.
     Блэйд тряхнул головой и пришел в себя. Поглощенный мыслями, он ударился рукой об оконную раму в галерее и теперь чувствовал сильную боль в кисти. Потирая руку, он продолжил путь на кухню. Он уже несколько раз приходил сюда, немало удивляя тем прислугу. Дружба со слугами, поварами, рубщиками мяса, пекарем и пивоваром была необременительной и ни к чему не обязывающей. Он пел им песенки про героев-любовников и забавлял рассказами о прожженных француженках.
     Когда он вошел на кухню, его лицо все еще хранило выражение недовольства. Кухня представляла собой огромное помещение - почти как большая гостиная, только вместо камина здесь располагались две большие печи. Это было царство горшков, котелков, кастрюль, сковородок, мисок, кувшинов, поварешек и другой кухонной утвари. Там уже толпились люди, хотя подготовка к вечернему застолью еще не начиналась. Посудомойки, горничные и слуги сгрудились у большого разделочного стола в центре кухни. Оттуда, из середины, раздавался голос, который, как сразу определил Блэйд, принадлежал бродячему торговцу.
     - Белоснежно-белые, благоухающие перчатки, прекрасно сшитые рубахи и шнурки для юбок. Все, что душа пожелает! Гребешки из слоновой кости, ручные зеркальца для девушек, чтобы любоваться своим личиком.
     Служанки со смехом рассматривали безделушки.
     Блэйд подошел ближе. Торговец был одет в жалкое рубище-потертый кожаный мешок с прорезями для головы и рук - и обмотан шерстяными тряпками.
     В этой необычной одежде он походил на неуклюжего медведя, только шея и узкие запястья, выглядывавшие из-под этой кучи тряпок, говорили о стройном телосложении. На голове у торговца - потертая вязаная шапка, из-под нее выбивались темно-рыжие, покрытые изморосью кудри, не потерявшие на этом жалком существе живого блеска.
     Но больше всего привлекли внимание Блэйда темно-голубые глаза торговца, которые выделяли его и создавали впечатление, что они принадлежат другому человеку. Блэйд полез в шкаф за сушеным мясом и хлебом, а торговец тем временем продолжал потешать собравшихся.
     - Да, девушки, я проделал путь на Север от самого Лондона, все население города веселилось, пело и плясало в день Рождества. А во дворце сама королева затеяла представления и даже маскарад, где можно было увидеть самые невероятные костюмы. - Он наклонился и подтолкнул локтем одного из слуг. - Все участники бала-маскарада держали в руках зажженные свечи - тысячи свечей! Никогда еще свет не видывал таких ярких одежд, столько блесток и серпантина! И скажу вам, я видел Ее Величество в роли распорядительницы рождественских увеселений.
     Блэйд был больше поглощен едой, нежели болтовней торговца. Но когда он услышал слово людей своего круга - "увеселения", то чуть не поперхнулся мясом. Он откашлялся, глотнул из кружки эля и уставился на оборванца.
     При более внимательном рассмотрении оказалось, что торговец намного моложе, чем казался на первый взгляд. Под глазами совсем не было морщин, и когда он подшучивал над кухарками, в них бегали озорные огоньки. Он протянул одной серебряную цепочку, и Блэйд увидел длинный глубокий шрам на его запястье, уходящий вверх по руке под одежду. Несомненно, это был след от удара шпаги. Бродячий торговец ни разу не взглянул на Блэйда и, закончив торговлю, стал складывать вещи в мешок.
     Блэйд поспешил из кухни к себе в комнату. Там быстро набросил плащ и сменил туфли. Скоро он был уже на конюшне и поглаживал своего жеребца, в то время как конюх подтягивал седло. Выехав через задние ворота, Блэйд направил коня в сторону ближайшей деревни. Как только дорога вошла в лес из орешника и дуба, он увидел торговца, тащившегося пешком по слякоти. Блэйд пришпорил коня и вскоре поравнялся с ним. Торговец остановился и манерно раскланялся.
     - Милорд?
     - Подожди, торговец. Меня заинтересовал твой рассказ, о празднествах, бале-маскараде и "увеселениях".
     Торговец улыбнулся в ответ и снял рукавицы. Взмахнув рукой, он, словно фокусник, извлек, как казалось, прямо из воздуха одну из своих вещиц и подбросил ее - Блэйд перехватил безделушку. Но это была не та безделушка, какими развлекаются горничные или посудомойки. На его ладони лежал плоский золотой круг с изображением серебряного дракона, стоящего на задних лапах. То был фамильный герб Кристиана де Риверса. Блэйд зажал кусочек металла в руке и перевел взгляд на торговца.
     - Ты что, собираешься и дальше глазеть на меня, как пастух-простофиля? - спросил бродячий торговец и протянул Блэйду руку.
     Блэйд помог ему усесться на лошадь позади себя. Они свернули с дороги и углубились в лес. Здесь коробейник спрыгнул на землю, Блэйд также слез с лошади.
     - Черт бы побрал эту мерзкую погоду, - сказал торговец, - промерз до самых костей, и ноги промокли.
     Опустив мешок, он порылся в нем, извлек пару кожаных башмаков - куда лучше его ободранной одежды! - и, сев на пень, надел их. Они пришлись ему впору. Вздохнув, торговец вытянул ноги и пошевелил ими,
     - Удобно? - спросил Блэйд.
     - Вполне.
     - А теперь выкладывай, что там тебе ведено передать мне. Клянусь, никогда бы не подумал, что Кристиан может иметь таких помощников. Не на прогулку де мы сюда с тобой пришли.
     Торговец быстрым движением сунул руку в мешок выхватил кинжал. Но Блэйд, мгновенно сделав выпад уперся острием своего кинжала ему в грудь. Какое-то время они не двигались, глядя друг на друга и как будто чего-то выжидая.
     Неожиданно торговец улыбнулся и опустил руку, в которой сжимал кинжал.
     - Он сказал, что ты владеешь оружием, как никто другой. Но я захотел убедиться сам.
     - Бестолковая деревенщина, я ведь мог и убить тебя.
     - Не раньше, чем услышал бы мое сообщение.
     - Выкладывай.
     - Кристиан в Шотландии и просил передать, что кардинал Лоранский отправился на похороны женщины по имени Клод.
     Блэйд сунул кинжал в ножны и шепотом произнес:
     - Клод, бедная Клод.
     - Ты должен действовать быстрее, ибо, по словам Кристиана, он не единственный, кто предпринял поездку в Шотландию.
     - Сын Стюартов?
     - Да... Что мне передать?
     - Скажи, что старика убили, но я, возможно, смогу отыскать то, что ищу, и без него.
     Торговец поднялся и подошел вплотную к Блэйду.
     - Уже убит? Плохие новости. - Он понизил голос. - Когда ставка в игре - целое королевство, жди много смертей. Советую быть осторожней. Возможно, я останусь в деревне.
     - Премного благодарен, но передай Кристиану, что я не нуждаюсь в сиделке.
     - Не горячись. Я сказал это от чистого сердца.
     Блэйд засмеялся.
     - Ты, вижу, не из числа самых отъявленных шалопаев Кристиана, иначе я бы услышал от тебя пару крепких словечек.
     - Я приятель Норы. Она до сих пор благодарна мне за то, что я вытащил из воды ее тонувшего щенка. Для нее я что-то вроде Персиваля нашего времени.
     - Это похоже на Нору, - сказал Блэйд. - Может подвезти тебя до деревни?
     Торговец покачал головой.
     - Моя лошадь и один из людей неподалеку отсюда.
     - Тогда счастливого пути, коробейник.
     - Некоторые называют меня Дерри, - сказал он поклонился и пропел:
     - Давай, давай, прочищай дымоход, трубочист, гей-дерри 1, веселей работай, мастер, веселей, очищай его от копоти быстрей, гей-дерри, не лепись, мастер, сил не жалей.
     1 Гей-дерри - английское междометие, устное восклицание (Здесь и далее примеч. перев.)
     Еще раз поклонившись, Дерри со смехом взвалил свой мешок па плечо и отправился в путь. Блэйд смотрел ему вслед, любуясь, как легко шагает этот весельчак, словно у него и не было за спиной тяжелого мешка, доверху набитого всякой всячиной. Дерри был намного моложе, чем хотел казаться. Если Кристиан поручил ему, не очень-то подходившему для роли бродячего торговца, проникнуть в дом, где по меньшей мере находился один из врагов королевы, значит, Дерри не простой посыльный. Кристиан направил к нему того, кому он доверял, чтобы предупредить друга об опасности, а возможно, и спасти его. Впрочем, Блэйд считал такую заботу излишней.
     Вечером Блэйд сидел в большой гостиной с Робертом и Лесли и ожидал начала спектакля, подготовленного Фейт, ее дочерьми и Ориел. Он почти закончил обследование библиотеки Томаса, ничего там не обнаружив, и уже стал сомневаться в возможности найти что-либо. Но почему тогда был убит Томас?
     - Не могу больше выносить идиотизм деревенской жизни, - услышал он голос Лесли. - Никаких развлечений, даже охоты приличной - и той нет. Только люди, вроде Джорджа и Роберта, получают от такой жизни удовлетворение. Им бы только ходить да смотреть, как растет кукуруза. Когда-нибудь я построю собственный дом в Лондоне.
     Роберт презрительно фыркнул:
     - На какие деньги, осел?
     - Кто осел? А ты шел бы в хлев-целоваться со своими свиньями.
     Роберт бросился было к Лесли, но Блэйд остановил его.
     - Джентльмены, не забывайтесь.
     - Роберт, - подала голос со своего места у камина Ливия. - Оставь дорогого Лесли в покое. Не надо его сердить. Хоть один раз постарайся вести себя прилично.
     Покраснев до ушей, Роберт что-то пробурчал, бросив в сторону младшего брата обиженный взгляд. Блэйд подумал уже, что ему снова придется вмешаться, но тут два музыканта заиграли па волынках, и все обратили взоры к занавесу, подвешенному над входом в холл. Четверо других музыкантов подхватили мелодию, играя на барабане, виоле, лютне и волынке. Из-за занавеса вынырнула Фейт в ниспадающей свободными складками одежде. В руках она держала свиток. Сделав зрителям реверанс, она развернула свиток и зачитала:
     - Итак, слушайте, леди и джентльмены, историю ужасную и печальную. Историю о трех прекрасных девушках и страшной ведьме. Девушек звали Красота, Грация и Нежность, ведьму все знали под именем Зависть.
     Блэйд равнодушно следил за происходящим. Из-за занавески показались три старшие дочери Фейт, изображавшие Красоту, Грацию и Нежность. Одетые в платье из серебристой воздушной ткани, они, шаркая ногами, вошли в гостиную. Блэйд предположил, что по сценарию они станут танцевать, но ничего похожего на танцы не увидел. Джоан, казалось, вообще забыла, зачем здесь оказалась. Остановившись, она озиралась по сторонам. Джейн же, в свою очередь, натолкнулась на нее. Агнес, наступив на подол своего платья, споткнулась, едва устояв на ногах. Наконец они проследовали к груде подушек, покрытых атласом. Развалившись на них и приняв не слишком грациозные позы, девушки напомнили Блэйду стадо овец на ночлеге.
     - Злая ведьма Зависть узнала, где прячутся три красавицы-сестрички, и решила погубить их. - Фейт повернулась к занавесу, повторив:
     - И решила их погубить.
     Занавес зашевелился, и тут вышла Ориел. От неожиданности Блэйд даже зажмурился. На ней была черная мантия, посыпанная золой, черные перчатки а в руках она держала длинную черную палку. Растрепанные волосы были также вымазаны золой. Лицо закрывала черная маска с длинным заостренным крючковатым носом. Она прошаркала в глубь комнаты, чихнула, скинула маску и обвела взглядом зрителей.
     - Я Зависть, жестокая и злая, ревнивая и мстительная. Моя цель - разделаться с Красотой, Нежностью и Грацией. Я не успокоюсь, пока не... Я не успокоюсь... О, я отомщу им. Где они? - Она сделала глубокий вдох и, повернувшись к кузинам, направилась в их сторону. - Какая удача, я нашла вас, и никто не спасет ваши души. Я уничтожу вас и буду царствовать над миром, сама став Красотой. - Импровизируя, она подняла клюку и стала тыкать ею Джоан.
     Блэйд давился от смеха и был вынужден имитировать кашель.
     Фейт снова принялась читать. Она вплотную подошла к Блэйду и, подбадривающе посмотрев на него, произнесла
     - О, кто же спасет Красоту? О, кто, кто, кто?
     Блэйд взглянул на хихикавших Роберта и Лесли, затем обвел взглядом и остальных членов семьи, все выжидательно поглядывали на него. Он встал, поклонился Фейт и с лукавой улыбкой произнес:
     - Я спасу Красоту.
     Обойдя Фейт, он направился было к возлежащим на подушках сестрам, но в последний момент резко развернулся и, подскочив к Ориел, схватил ее за руку. Она взвизгнула от неожиданности.
     - Не бойся, Красота. Я спасу тебя от злой Зависти.
     Ориел ударила его по плечу своей клюкой.
     - А-а! Зависть так просто не сдается.