астоятельнице монастыря  Девы  Марии,  он
уже мог более внятно рассказать о себе. Он спокойно объяснил цель своего
путешествия, описав безумную  двухтысячемильную  поездку  через  мертвую
красную пустыню континента  к  старому  поместью  Харперов  на  Северных
Территориях.  Там   старая   домоправительница   рассказала   ему,   что
нежелательного младенца увезли в Квинсленд, и он  проехал  еще  шестьсот
миль  на  восток,  в  сиротский  приют  на  полпути  между  Маунт-Иза  и
Клонкарри, расположенный в отдаленном поместье на Кармелла-ривер. И  так
все дальше, дальше, дальше - сколько же всего дней?
   - Должно быть, неделя, - растерянно сказал он,  -  в  зависимости  от
того, какой сегодня день. Тут  он  внезапно  сообразил,  что  совершенно
оброс за эти семь дней, и смущенно провел рукой по подбородку. Он  почти
не  ел,  удовлетворяясь  консервами,  которые  покупал  на   заправочных
станциях, засыпал прямо за рулем, только когда уж совершенно  изнемогал,
до боли в глазах вглядываясь в дорогу. Ему стало  не  по  себе.  В  этой
светлой просторной комнате, освященной присутствием служительниц Божьих,
он казался лишь мужской мышечной массой, сторонней и  ненужной.  Том  со
страхом подумал, что от него может дурно пахнуть.
   - ...Ну вот, я и подумал, что вы, может, посмотрите старые  церковные
записи, - завершил он без особой надежды свой рассказ.
   Мать-настоятельница улыбнулась и наклонилась над своим столом.
   - Существуют определенные  правила,  которым  мы  неуклонно  следуем,
охраняя частную жизнь как несчастных матерей, так и  тех,  кто  забирает
этих младенцев как своих.
   - Но поймите же, это особый случай! Я  вправе  знать,  кто  была  моя
мать, так или нет? А, пропади оно все пропадом!
   Наступила глубокая тишина.  Том  почувствовал  устремленный  на  него
всепрощающий взгляд и побледнел.
   - Извините, - пробормотал он.
   Она поднялась и подошла к нему, шелестя одеждами.
   - Не желаете ли позавтракать? - приветливо спросила она.
   - Позавтракать? - Вот уж такого предложения от нее он не ожидал.
   - А потом поезжайте в гостиницу, она по дороге  в  Клонкарри.  Завтра
увидимся.
   - Завтра? Но мне надо возвращаться, я...
   - Мистер Макмастер, вы ждали почти тридцать лет. Так  что  один  день
вряд ли играет роль.
   - Но на что я могу надеяться? - спросил он в отчаянии.
   - Только одна из нас была здесь в те времена, о которых вы  говорите.
Сестра Агнес. Она уже очень стара, и мысли у нее  иногда  путаются.  Чем
более она приближается к своему  Создателю,  тем  слабее  становятся  ее
связи с этим миром. Но если кто и может просветить вас, так это она.
   - И она здесь? Или, может, в отпуске или где еще? - в  замешательстве
спросил Том.
   К его  удивлению,  мать-настоятельница  разразилась  веселым  смехом,
звуки которого так оживили эти торжественные апартаменты.
   - В отпуске у отца нашего господа Бога? В отпуске у  еженощных  наших
молитв и забот о детях и их родителях? О нет!
   Том почувствовал крайнее смущение.
   - Ничего, ничего страшного, - сказала  она,  видя  его  неловкость  и
вновь возвращаясь к своему серьезному тону. - Сестра Агнес здесь. Но она
молится. Это период затворничества, когда любые сношения с внешним миром
запрещаются.
   - И завтра этот период заканчивается?
   - Вот именно. - Мать-настоятельница потрясла маленьким колокольчиком,
стоявшим у нее на столе. Дверь отворилась, и в кабинет  вошла  одетая  в
черное новая монахиня.
   -  Сестра  Бернадетт,  будьте  любезны,  проводите  нашего  гостя   в
трапезную и посмотрите, чтобы ему дали настоящий мужской завтрак.  Потом
объясните, как добраться до гостиницы.
   Она пожала Тому руку.  Прикосновение  теплой  крепкой  ладони  словно
влило  в  него  силы,  и,  испытав  огромное  облегчение,  он  едва   не
разрыдался. Кивнув в знак благодарности, он последовал за  монахиней  по
широкому коридору.
   - Вы издалека? - спросила девушка, чтобы поддержать разговор.
   - Да, - медленно ответил Том. - Но мне предстоит дорога еще дальше...
***

   "Выходите за меня замуж, Стефани", - подперев рукою  голову,  Стефани
смотрела на тускло мерцающий экран компьютера  и  думала  о  Джейке.  Он
затеял игру. Иначе быть не могло. Для него бизнес и власть,  которую  он
дает, главное. Женщину он просто не способен воспринимать  как  партнера
или противника - ему надо завоевать ее и затащить в  постель.  А  затем,
добившись успеха, он утратит к  ней  всякий  интерес.  Впрочем,  в  этом
отношении он подобен большинству мужчин.
   Тогда отчего же она беспокоится?  Отчего  все  время  вспоминает  его
слова, которые сделались буквально наваждением? Зачем  он  произнес  их?
Она печально поежилась в кресле и попыталась сосредоточиться на  работе.
Слева за столом сидели Касси и Деннис. Погруженные  в  анализ  последних
данных, они то и дело отвлекались,  обмениваясь  ласковыми  взглядами  и
легонько касаясь друг друга руками под столом. Стефани порадовалась  про
себя их возрожденному союзу, одним из результатов которого  была,  между
прочим, большая сосредоточенность и серьезность со  стороны  Денниса.  В
противоположном углу комнаты  Сара  сортировала  последние  сообщения  с
биржи - ей тоже было явно лучше, чем если бы она болталась вокруг "Тары"
в ожидании телефонного звонка, которого все не было и не было. "Я  здесь
самая старшая, самая опытная, - думала Стефани, - и я  же  единственная,
кто не может собраться,  предаваясь  мечтаниям,  как  подросток.  И  кто
герой? Мужчина, который предлагает супружество замужней женщине!"
   С облегчением и радостью она  обратилась  мыслями  к  Дэну.  Он,  как
всегда, оказался верен своему слову, поддерживая ее во  всем,  стоически
мирясь  с  тем,  что  она   полностью   поглощена   акциями,   биржевыми
бюллетенями, компьютерными распечатками. Правда,  иногда  он  добродушно
ворчал, что даже по ночам она не может оторваться от работы; подшучивал,
что вот, мол, он превратился в компьютерного вдовца, вопрошал комически,
не нужно ли записываться на сеанс любви к собственной жене. Но при  этом
он все больше и больше проникался духом  содружества,  доверия,  которые
впервые ощутил на Орфеевом острове, и за  это  Стефани  еще  больше  его
любила.
   Она любила Дэна - в том не было никаких сомнений,  он  был  одной  из
главных опор в ее жизни. Но при чем же здесь тогда Джейк? " Подумайте! И
будьте честны сама с собою... быть может, первый раз в  жизни..."  "Быть
честной самой с собою, - размышляла она в замешательстве, - что  бы  это
могло значить? Что  я  нахожу  его  неотразимо  привлекательным?  Что  я
думала, думаю..."
   Ее размышления были прерваны появлением Мейти. Глядя с  важным  видом
поверх  всей  этой  оргтехники,  которую  он  решил  ради   собственного
спокойствия просто игнорировать, он объявил:
   - Мадам, вас хочет видеть принц  Амаль.  Он  в  саду.  Схватив  плащ,
Стефани поспешила наружу.
   - Амаль, ты поистине неисправим, - нежно сказала она. - Нынче  погода
вовсе не для прогулок. Особенно для людей из твоих краев.
   Он склонился к ее руке.
   - Я из тех птиц, которые в клетке не живут, - сказал он. - Пройдемся.
Тогда и холода не почувствуешь.
   Они медленно двинулись по просторной аллее к прибрежному  утесу,  где
суша  отвесно  обрывалась,  а  прямо  под  ними  расстилался   океан   -
бесконечный, величественный, свободный.
   - Ну, можно  ли  представить  себе  что-нибудь  более  прекрасное?  -
спросил он.
   - Да, замечательно.
   Что-то в его голосе заставило ее резко повернуться.
   Амаль стоял к ней вплотную, неотрывно глядя ей прямо в глаза, и  было
в его лице что-то столь невыразимо печальное, что у нее буквально сердце
перевернулось.
   - Я должен ехать, Стефани, - сказал он.
   - Действительно должен? Он глубоко вздохнул:
   - При нашей первой встрече -  давно  это  было  -  твоя  красота  так
поразила меня, что я оскорбил своего отца, свою религию, а  более  всего
тебя... и слабым оправданием может служить то, что  лишь  недавно  узнал
последствия своей вины. Все это время я думал, что от  грехов  молодости
наша дружба надежно защищена. - Он промолчал. - Но теперь  я  вижу,  что
ошибался. Я снова на грани грехопадения.
   - Амаль...
   Он пожал плечами:
   - Перед тем как уехать, я хочу знать, как обстоят твои дела. Я должен
знать, что ты будешь счастлива.
   С немалым усилием она собралась с мыслями:
   - Иные из пайщиков все еще решают, как поступить.  Но  в  целом  дела
идут неплохо. Думаю, что все будет в порядке.
   - Стефани, и еще один момент, чтобы я мог уехать спокойно.
   - Да?
   - Ты должна пообещать, что не проиграешь  Сандерсу  из-за  того,  что
тебе не хватило денег, когда у меня есть все, что нужно - и все в  твоем
распоряжении.
   - Амаль, но мы же уже говорили на эту тему...
   - Нет, я не могу так уехать! - воскликнул он с болью.  -  Неужели  ты
хоть как-то не дашь мне понять, что я кое-что значу в твоей жизни? -  Он
отвернулся и закрыл лицо полой бурнуса.
   - Извини, - прошептала она и взяла его за руку. - Я слишком упряма  и
эгоистична. Обещаю, что обращусь к тебе за помощью,  если  в  ней  будет
нужда. - Она потянулась и мягко отвела плотную светлую полу,  прикасаясь
к худой, бронзового цвета, щеке. Он поймал ее руку, поднес  к  губам,  а
затем, наклонившись, поднял ее на руки. Чувствуя  его  близость,  вдыхая
острый экзотический запах, она словно сбросила годы и вновь превратилась
в девочку, дочь Макса, влюбленную без ума в  сына  нефтяного  короля,  в
юношу, похожего одновременно на дикого оленя и аравийского ястреба... От
всей души она расцеловала его - от имени девочки, какой когда-то была, и
женщины, какой была сейчас, а ему принадлежать не могла.
   Тяжело вздохнув, он опустил ее на землю.
   - Вот видишь, - нежно сказал он, - какая ты опасная. Но я  не  жалею,
что пришел.
   - Я рада слышать это.
   - И снова приду, стоит тебе лишь позвать. В любое время.
   - Спасибо.
   - Но сейчас... сейчас я тебе не  нужен.  На  этот  раз  ты  победила,
Стефани. У меня такое предчувствие.
   - И я так думаю.
   - Но не забывай старого друга... - В глазах его отразилось страдание.
   - Это я тебе тоже обещаю, Амаль.

***

   - О да, помню, конечно, помню. - Старая  монахиня  даже  с  некоторой
обидой посмотрела  на  мать-настоятельницу  и  Тома,  которые  стояли  в
изножье узкой кровати в келье с голыми  стенами.  -  Просто  я  не  могу
вспомнить быстро, вот и все. Не  торопите  меня!  -  Она  погрузилась  в
молчание, и можно было подумать, что она роется в памяти, но Том боялся,
что она просто задремала. Он едва сдерживался.
   - Терпение, сын мой, - тихо произнесла мать-настоятельница. -  Молите
Бога, чтобы в трудную минуту он послал вам терпение.
   Терпение! Том завыть был готов. Как  только  он  выдержал  эту  ночь,
которая показалась ему самой  длинной  в  жизни!  Едва  он  добрался  до
гостиницы и снял комнату, выяснилось, что ни заснуть, ни даже усидеть на
месте он не может, хотя уже несколько дней, а то и всю  неделю  даже  не
ложился.  Короткой  прогулки  вполне  хватило,  чтобы   ознакомиться   с
Клонкарри, небольшим городком, притулившимся прямо  у  шоссе.  Ему  было
нечего читать и нечего  делать.  Опасаясь  оскорбить  монастырь  запахом
алкоголя, он даже кружки пива не выпил. Он считал часы, лежа на  жесткой
кровати, стараясь не думать о Саре, и нетерпеливо дожидался утра.
   И вот теперь он предстал перед женщиной, у которой могли быть ключи к
тайне, - и проблемы  его  умножились  тысячекратно.  Сестре  Агнес  было
больше девяноста лет, и она была уже старухой, когда его  сюда  привезли
младенцем. Сейчас она  была  маленькой  и  высохшей,  как  кузнечик,  ей
хватило  бы  половины  монастырской  койки,  где  она   лежала,   плотно
завернутая в одеяло.
   - Сестра Агнес теперь проводит большую часть  времени  в  постели,  -
предупредила Тома мать-настоятельница. - Иногда  она  забывается,  потом
снова приходит в себя. Так что будьте готовы к этому.
   Неожиданно старая монахиня снова заговорила высоким  тонким  голосом,
глаза были все еще закрыты.
   - Был младенец, его привезли издалека, из Эдема. О, это был  чудесный
ребенок. Его привез крупный мужчина, его звали Мак... Мак...
   - Макмастер, - подсказал Том.
   - Макмастер. Вот-вот. Он самый. Он не хотел оставлять ребенка. Но ему
пришлось. Потом он уехал... - Сестра Агнес снова  надолго  замолчала,  и
Том бросил умоляющий взгляд на  мать-настоятельницу.  Та  предупреждающе
покачала головой. Том не осмелился перечить ей.
   Так же внезапно, как замолчала, монахиня заговорила вновь:
   - Потом он вернулся. Он хотел взять ребенка. Очень хотел. А ты кричал
в яслях. Вот мы и отдали ему тебя.
   - Отдали ему меня? Так я,  что...  -  Том  едва  выговорил  слова  от
волнения, - я был не тот, кого он привез?
   Снова нестерпимая по продолжительности пауза.
   - Тот умер. Ребенок из Эдема умер. Но этот мужчина  и  его  жена  так
хотели его.  А  тебе  была  нужна  семья.  Матерью  твоей  была  молодая
ирландка, приехавшая сюда с побережья. Она была сиротой и умерла  родами
- бедное создание... такая юная.
   - Сестра! - требовательно проговорила мать-настоятельница. - Ее имя?
   - Кэллаган.
   - Благодарю вас,  сестра.  -  Ее  широкое  лицо  осветилось  победной
улыбкой, она увлекла Тома из кельи и плотно прикрыла дверь.
   - Больше нам сейчас ничего не нужно, - сказала  она.  -  И  не  стоит
более утомлять сестру Агнес, выспрашивая  подробности.  Впоследствии  мы
все запишем в графу, где значится имя вашей матери.
   - Моя мать... - Том все еще никак не мог осознать случившегося.
   - Боюсь, судя по отзывам, мы мало чего хорошего можем сказать о  ней,
- строго сказала мать-настоятельница.
   - Это не имеет значения. У меня есть мать.  -  Доброе,  любящее  лицо
Рины встало у него перед глазами. - И коль скоро это не Стефани  Харпер,
мне нечего больше желать.

Глава тридцать девятая

   - Сорок два процента! - Деннис  с  раздражением  стукнул  кулаком  по
столу и повернулся к остальным.
   - Так это же хорошо, Деннис, - сказала Сара с вымученной бодростью.
   - Вовсе нет, Сара, - мрачно вставила Стефани. - Эта цифра повторяется
уже три дня подряд.
   - Мы не прибавляем, - заметила Касси,  просматривая  сложные  данные,
выдаваемые ее компьютером.  -  Ясно,  что  свободный  рынок  мы  подмели
дочиста...
   - Добавьте еще акции пайщиков, симпатизирующих компании,  на  которые
мы не рассчитывали, - перебила Сара, желая быть справедливой.
   - Но всего этого недостаточно! - взорвался Деннис. - Мы можем считать
и пересчитывать до посинения. Но это ничего не дает!
   - Так что  же  дальше?  -  Сара  изо  всех  сил  старалась  сохранить
хладнокровие. - Мы что...
   - Нет, еще не проиграли, - решительно сказала Стефани.  -  Во  всяком
случае, пока не проиграли. Я не собираюсь от вас ничего  скрывать.  Дела
выглядят не лучшим образом. Но у меня еще есть в запасе один,  нет,  два
патрона. И если уж нам суждено пойти ко дну, то только после  того,  как
мы полностью отстреляемся.
   Касси оказалась единственной, кто выдавил хоть подобие улыбки.
   - Ну конечно, - глухо сказала она.
   Стефани посмотрела на угрюмые лица.
   -  Вторая  половина  дня  свободна,  -  решительно  объявила  она.  -
Отправляйтесь куда-нибудь, хоть на рыбалку, что ли. А я еду в Сидней.

***

   Бледный свет осеннего солнца  золотил  мост  и  отбрасывал  блики  на
потрясающее по красоте здание Оперы.
   Высоко над ним Джейк стоял у окна своего  кабинета,  прижимая  к  уху
трубку, в которой звучал отрывистый голос брокера:
   - Она готова, тут никаких сомнений нет.
   "Готова... знал бы он только".
   - Она застряла на сорока двух - с утра никакого движения.
   - И не осталось неучтенных акций.
   - Точно.
   - Ладно, спасибо за звонок.
   - Вы вроде не очень-то рады.
   - Ну как же, рад. Танцую джигу на столе.
   - Тут, знаете ли, вас с тыла очень прилично поддержали.
   - Знаю, знаю, - мягко сказал Джейк. - Весьма признателен. Вы  отлично
поработали.
   - Рад слышать это, - уже более довольно сказал  брокер.  -  Всегда  к
вашим услугам. - Он повесил трубку.
   Джейк тоже. Если это победа, почему же он чувствует себя побежденным?
Или он уже дошел до такого состояния, когда не может  отделить  одно  от
другого? На столе зажужжал селектор:
   - Мистер Сандерс?
   - Я занят, Хилари.
   - Но, мистер Сандерс... - Он отключился и  вернулся  к  окну.  К  его
удивлению, кто-то вошел в кабинет. Яростно обернувшись, чтобы  выставить
непрошенного визитера, Джейк встретился глазами  с  той,  чей  образ  не
давал ему покоя днем и преследовал ночью. Рот у него открылся, но с  губ
не слетело ни единого слова.
   Стефани рассчитывала захватить его  врасплох.  Но  ее  доброе  сердце
дрогнуло, когда она увидела, как  сильно  он  побледнел  и  как  застыли
глаза, словно перед ним явился призрак.
   - Привет, Джейк, - сказала она, вкладывая в голос больше теплоты, чем
предполагала.  -  Я  решила  перенести  боевые  действия  на  территорию
противника.
   - Прошу... - Он с видимым усилием взял себя в руки. - Присаживайтесь.
   - Нет, это не светский визит. Вам известно, что я выигрываю?
   Он заставил себя удержаться от язвительной усмешки:
   - Вот странно, а мой  брокер  только  что  сообщил  мне  нечто  прямо
противоположное. Боюсь, вам еще далеко до возвращения в этот кабинет.
   - Вы бы поступили  разумно,  просто  отдав  его  мне,  -  невозмутимо
продолжала она. - Я пришла, чтобы  предложить  вам  выгодную  сделку.  Я
выкупаю ваши акции по самой высокой  цене.  Таким  образом,  вы  уйдете,
сохранив достоинство. Просто возьмете деньги и уедете.
   - А как насчет моего предложения? - тихо спросил он.  -  Вы  обдумали
его?
   - Насчет какого предложения? - саркастически спросила она. -  Что  вы
имеете в виду: кровать или президентский пост? К тому же не забывайте, я
замужем.
   - Но ваш муж не может дать вам " Харпер майнинг".
   - Он может дать мне столько, что вам и мечтать не приходится. И  дело
тут совсем не в деньгах.
   Джейк горестно понурился:
   - Стефани, я же много раз говорил вам: я готов отдать вам компанию. В
любой момент - только скажите. Но я не продам вам ее. Понимаете?
   Она вспыхнула, подняла голову, но ничего не сказала.
   -  Такой  опытной  деловой  женщине,  как  вы,  следовало  бы   лучше
разбираться в арифметике, - продолжал он, испытывая желание  сделать  ей
больно, очень больно. - Вам не сделать пятьдесят один процент из  сорока
двух. А акций на рынке больше нет. И вам не  вернуть  "Харпер  майнинг",
если только... вы не примете моего предложения. В той или иной форме.
   Они  стояли  у  окна,  чувствуя,  как   накаляется   атмосфера.   Она
повернулась к нему.
   - И это ваше последнее слово? - вспыхнула она.
   - Да.
   - Ну, так вот мое! -  Она  размахнулась  и  дала  ему  несильную,  но
чувствительную  пощечину.  -  Можете  считать,  что  победили  меня,   -
воскликнула она, - но я никогда, ни за что не уступлю вам.  Идите  вы  к
дьяволу, Джейк Сандерс! - И с этими словами она выбежала из комнаты.
   Джейк задумчиво потрогал щеку.  Она  все  еще  горела  от  удара.  Он
улыбнулся. Не на это он надеялся. Но все же - что-то. Улыбаясь все шире,
он потер щеку, на которой  остались  следы,  доказывающие,  что  Стефани
Харпер относится к нему  далеко  не  безразлично.  Теперь,  если  только
удастся как-нибудь перевести эту злость в  энергию  чувства...  И  когда
победа будет достигнута, он уж как-нибудь  найдет  способ  решить  дело,
иначе он не Джейк Сандерс.

***

   Листья один за другим медленно опадали с деревьев,  вышивая  узор  на
зеленых  лужайках,  гравиевых  дорожках  и  чисто  прибранных   могилах.
Смотритель кладбища, ворча что-то под нос, вел свою повседневную  борьбу
с природой, чтобы поддержать хоть какой-то порядок. Вполне понятно,  что
иным участкам он уделял больше внимания, другим - меньше. Но за од