ревращает самое  дорогое
модное  платье  в  тряпку  -  манекенщица  даже  не  успевает   укрыться
где-нибудь. Тем не менее она должна была признать, что  натурные  съемки
всегда добавляли нечто неуловимое, и это нечто -  допустим,  неожиданный
контраст  шелка  и  бетона,  вместо   элементарных   черно-белых   тонов
мастерской  -  замечательным  образом  меняло   все   впечатление.   Или
схваченное на лету выражение лица прохожего - любопытство,  раздражение,
просто  равнодушие.  Иногда  Джейсон  специально  пускал  в   ход   свое
удивительное обаяние, чтобы вовлечь прохожих в съемку. Джоанна не  могла
забыть случая, когда он  заставил  мусорщиков  присоединиться  к  съемке
дамского белья. Бронзовые тела манекенщиц  были  совершенно  обнажены  -
бюстгальтеры  и   колготки   были   развешаны   на   веревке.   Прогоняя
воспоминания,  Джоанна  подумала:  право,  все  они  должны  были   быть
педиками, чтобы спокойно наблюдать такое.
   Вот и сегодня она сама готовилась и девушек своих готовила к трудным,
увлекательным съемкам, которые Джейсон на сей раз  назначил  в  красивом
предместье,  в  Паддингтоне,  на  улице,  сплошь  застроенной   изящными
особняками.  "Сидней,  -  подумала  она  с  любовью,  -  это  и   впрямь
картинка-загадка". Она одобрительно поглядывала  на  симпатичные  старые
домики, каждый  из  которых  отличался  своей,  особенной  конструкцией.
Старый добрый Паддо совсем рядом с центром, а с другой  стороны  пляж  в
десяти минутах ходьбы. Проезжая, она  поймала  себя  на  том,  что  ищет
вывески : "Продается".
   Место  съемок  издали  бросалось  в  глаза.  Джоанна  сразу  заметила
декорации, которые так любил Джейсон, особенно центр всей  композиции  -
допотопный "бугатти" с откидным  верхом,  возле  которого  хлопотал  его
помощник, пока он делал пробные снимки полароидом. А более всего обращал
на себя внимание сам маэстро: взобравшись на верхнюю ступеньку лестницы,
которую обычно используют обойщики, и  весьма  неосторожно  подпрыгивая,
так, будто он стоит на  земле,  Джейсон  энергично  давал  разнообразные
указания.
   - Доброе утро, мамочка! Чудесное  местечко,  верно?  Ты  себя  вполне
уютно будешь чувствовать здесь среди этих древних руин, а?
   -  Заткнись,  Джейсон,  -   дружелюбно   откликнулась   Джоанна,   и,
обменявшись обычными шпильками, они приступили к работе.
   К тому времени, когда около одиннадцати появилась Тара,  Джоанна  уже
уехала, а девочки, по любимому выражению Джейсона, "исходили соком".  Он
закончил групповую, или массовую, как он ее называл, съемку и ждал Тару,
подпрыгивая от нетерпения. Она быстро облачилась в первое платье  и,  не
теряя времени, чтобы не раздражать маэстро  еще  больше,  устремилась  к
машине, где ее уже ожидали двое партнеров. Но он все равно уже явно  был
близок к точке кипения, располагая троицу в позах, которые казались  ему
самыми эффектными и обольстительными.
   - Эй ты, блондинчик, откинься-ка на спинку, а ты,  Тара,  обопрись  о
него, обопрись, а не  прижимайся,  это  семейная  фотография.  Джонни  -
вперед, одна рука на  руле,  другая  сзади,  ты  оборачиваешься  на  эту
парочку, так, хорошо, отлично. Так, теперь  ищем  нужное  настроение,  у
тебя в руках бокал шампанского, но ты не собираешься  пить  его,  просто
показываешь, поэтому придумывай  чувство,  образ  шампанского,  думай  о
чем-нибудь хорошем, замечательном, о том, что  не  дает  тебе  покоя,  -
деньги?  Как  насчет  этого?  Ты  только  что   совершил   кражу   века,
по-настоящему  обчистил  банк  и  теперь  можешь  сбросить   напряжение,
наслаждаясь плодами содеянного...
   Как обычно, чепуха, которую молол Джейсон, оказала нужное воздействие
- все  трое  расслабились  и  принялись  хихикать.  Джейсон  невозмутимо
продолжал свое дело.
   - Так, хорошо, вот это нам и нужно. Тара, чуть вперед и выпрямись, он
не двуспальная кровать, и ты,  блондинчик,  тоже  выпрямись,  постарайся
придать себе что-нибудь германское, в стиле фон Рипемоффа, или кого  там
еще. Тара, гляди в объектив, а вы, ребята, смотрите  на  Тару,  отлично,
почти готово, еще секундочку.
   Удерживая нужную позу с профессионализмом, обретенным в эти несколько
коротких месяцев, Тара лениво  поглядывала  на  улицу,  которая  убегала
вниз, теряясь в зеленой листве. Неожиданно, к своему ужасу, она заметила
"роллс-ройс" с откидным верхом - он медленно выплыл из-за поворота,  но,
увидев съемочную  площадку,  водитель  резко  увеличил  скорость.  Через
несколько секунд  Грег  уже  припарковался  на  противоположной  стороне
улицы;  лицо  его,  полузакрытое  большими   солнечными   очками,   было
совершенно непроницаемо. Внешне Тара оставалась спокойной, но  внутри  у
нее все переворачивалось. Она не  видела  Грега  с  того  самого  обеда,
отчасти потому, что хотела  продемонстрировать  свою  недоступность,  но
главным образом, оттого, что провести вечер в компании с  ним  оказалось
так мучительно, что она решила оттянуть  время  новой  встречи  -  новой
попытки. Он не мог найти ее дома - не знал адреса, а в телефонной  книге
ее имени еще не было. Она полностью доверяла девушкам из агентства - они
никому не скажут, где она живет. Так оно и было - никто не проговорился.
Но она не подумала, что ее можно отыскать на съемках, - ведь сотни людей
знают, где происходят главные съемки.
   К  немалому  удивлению  партнеров,  Тара,   находившаяся   в   центре
композиции, неожиданно вышла из кадpa. Она вылезла из машины и подошла к
лестнице, на которой восседал Джейсон.
   - Джейсон, тебе пора перезарядить аппарат, - сказала она.
   - Что-что? Да я еще не сделал ни одного снимка.
   - Хорошо, дай мне пять минут, - с этими словами она  быстро  зашагала
прочь.
   - В чем дело? Что происходит? - Совершенно растерянный, он оглянулся,
и  при  виде  белого  "роллса",  застывшего  в  нем  водителя  и   Тары,
поспешающей к нему так, будто от  этого  зависела  ее  жизнь,  лицо  его
потемнело от гнева.
   - Кто-нибудь хочет сыграть в теннис? - горько спросил он. - Рипемофф,
ты случайно не знаешь старые фашистские пытки? Будь умницей, сделай вид,
будто тебя пытают.
   Грег продолжал сидеть  в  машине  и  не  сделал  и  малейшей  попытки
поприветствовать Тару. Он холодно смотрел  прямо  перед  собой.  Сегодня
была последняя попытка. Ему как никому другому, нравилось преследование,
но, когда заяц забивается  в  нору  и  всячески  отказывается  выйти  из
убежища, даже самый страстный охотник может потерять интерес.  Ошибиться
он не мог - он точно знал, что  за  обедом  Тара  делала  ему  всяческие
авансы.  Поначалу  ее   исчезновение   заинтриговало   его,   потом   он
почувствовал досаду и наконец злость.  Последняя  попытка,  пообещал  он
себе, и достаточно Беда заключалась в том, что он терпеть не мог женщин,
которые ему не поддавались, хотя презирал тех, кто поддавался.
   Тара подбежала к машине чувствуя себя  как  гладиаторы  в  древности,
которые  предпочитали  медленной   пытке   самим   бросаться   на   мечи
противников. Совершенно запыхавшись, она села рядом.
   - Куда вы пропали, я искал вас все это время.
   Тара не ответила, опустив глаза.
   - Я повсюду просил передать вам, что ищу вас. А что это за  фокусы  с
исчезновением? Придя в тот дом, я обнаружил, что вы в нем не живете!
   - А я  и  не  говорила  этого.  Я  просто  попросила  выбросить  меня
где-нибудь - мне хотелось немного прогуляться.
   Он заговорил твердо и холодно.
   - Если хотите от меня избавиться, так и скажите. Я не  полный  идиот,
как-нибудь пойму.
   - Да нет, не в том дело. - "Пора быть полюбезнее, - сказала она  себе
предупреждающе. Так можно и потерять его". - Просто страшно завертелась.
Новые съемки на обложку, телевидение, ну и масса других  вещей.  Собачья
жизнь. Я и впрямь исчезла... но думала о вас.
   Откуда-то сзади донесся скрипучий голос Джейсона, который явно решил,
что больше двух минут он дать Таре не может.
   - Я творец, я созидатель, я из кожи вон лезу, чтобы сделать лучшие  в
мире снимки, а  самая  высокооплачиваемая  из  моих  сотрудниц,  видите,
решила провести свободный день. - Голос его перешел  на  визг.  -  Тара,
любовь моя, вернись!
   Грег посмотрел на него с явным неодобрением.
   - Это кто такой?
   - Друг. - Инстинкт подсказывал ей, что с этим человеком торопиться не
следует, нельзя давать ему слишком много.
   - Близкий друг?
   - Да нет, не сказала бы. У нас деловые отношения.
   - Через две минуты солнце зайдет за облако, - завопил Джейсон.
   Тара усмехнулась.
   - И еще он мне просто нравится. Настоящий безумец.
   Грег смягчился. С этой стороны ничего не грозит. И она явно рада  его
видеть.
   - Выпьем кофе?
   В голосе Джейсона звучало подлинное страдание.
   - Тара! Тара!
   - Меня ждет работа, а так бы я с удовольствием.
   - Как насчет субботы или воскресенья?
   - Пока  я  свободна.  -  Она  никак  не  выказала  своих  чувств,  но
внутренний голос подсказывал, что-то должно случиться, и скоро.
   - Тогда давайте проведем эти два дня вместе. У меня дома.
   У Тары перехватило дыхание.
   - У вас... в доме вашей жены? - выдавила она.
   - Да, - нетрудно было заметить, что такое определение его покоробило.
   - Не знаю... Не думаю...
   - О своей  репутации  вам  беспокоиться  нечего.  У  вас  будут  свои
апартаменты, и к тому же вокруг  полно  слуг,  дворецкий,  и  все  такое
прочее. Он старый чудак, но, пожалуй, вам понравится.
   Она решилась:
   - Ладно, прекрасно.
   - Чудесно. - Грег не скрывал восторга. - Я заеду за вами в субботу  в
десять, если вы, конечно, раскроете тайну своего дома.
   - Я позвоню, и мы обо всем условимся.
   - Смотрите, не передумайте. - Он послал ей обворожительную улыбку. "О
боже, Грег, ты все еще самый красивый мужчина на  свете.  Что  я  делаю?
Справлюсь ли с этим?"
   - Я не передумаю, - сказала она.
   - Тогда до  субботы.  -  Он  послал  ей  воздушный  поцелуй,  включил
зажигание и тронулся. Тара оглянулась. Позади, на том  же  месте  стояла
"бугатти", и партнеры ее в прежних  позах  сидели  внутри.  Но  Джейсона
видно не  было  -  ни  на  лестнице,  нигде  еще.  Она  в  панике  стала
оглядываться по сторонам.  Вдалеке  ковыляла  прочь  маленькая  жилистая
фигурка.
   - Джейсон! Эй, Джейсон! Не уходи! - И  она,  как  была  в  туфлях  на
высоком каблуке и шикарном платье, припустилась за ним вниз по улице.

Глава четырнадцатая

   В ожидании любимой,  особенно  если  она  опаздывает,  есть  какое-то
неизъяснимое очарование, думал Дэн, расхаживая  перед  зданием  Оперы  и
нетерпеливо высматривая Тару. Со своей обычной  сверхпунктуальностью  он
слишком рано пришел  за  билетами,  заказал  столик,  чтобы  посидеть  в
антракте, и принялся ждать. Первые пятнадцать минут пролетели  незаметно
в радостном предвкушении встречи, мыслях о Таре и переменах, происшедших
в ней после Орфеева острова: появилась грация, которой раньше  не  было,
легкость в походке, копна модно уложенных волос,  покрытые  великолепной
эмалью ногти. Как все влюбленные, Дэн обнаружил,  что  видит  каждую  из
этих маленьких жемчужных раковин по  отдельности  и  упивался,  мысленно
целуя их.
   Затем пришло досадное ощущение, что она может опоздать, затем  -  что
уже опоздала, затем - липкий страх, что вовсе не придет.  Сегодня  здесь
были  все  сливки  городского  общества.  Оживленно  переговариваясь   и
предвкушая предстоящее зрелище, люди быстро проходили мимо  Дэна,  а  он
оставался один, как  ненужный  обломок  кораблекрушения.  Одиночество  в
театральном фойе - самое печальное одиночество. Дэн постоял с  полминуты
и вышел на улицу.
   Ходя взад-вперед перед Оперой, напоминавшей по  виду  большую  птицу,
только что севшую на землю, Дэн думал о Таре. Да, собственно, он  только
этим  и  занимался  все  эти  дни.  И  все  же  как  мало  он  ее  знал.
Облокотившись о перила на внешнем дворе Оперы, Дэн посмотрел на залив. У
причала величественно  покачивался  ярко  освещенный  океанский  лайнер.
Дальше,  вправо  по  берегу,   горели   огни   Луна-парка,   гигантского
аттракциона, открывающегося с наступлением темноты. Все дышало  миром  и
покоем, но Дэна оставляло равнодушным. Обычно остро ощущающий красоту во
всех ее формах, Дэн убедился, что сегодня ничто не  способно  освободить
его сердце от  бремени  любви.  "Можно  ли  придумать  что-нибудь  более
смешное и идиотское, - сердито говорил он  себе,  -  чем  все  больше  и
больше влюбляться в  таинственную  женщину,  которая  даже  не  называет
своего истинного имени?"
   В этот момент он услышал за спиной  поспешные  шаги  и,  обернувшись,
увидел Тару, всю раскрасневшуюся и необычно возбужденную…
   - Я так боялась, что ты ушел, - выдохнула она, и Дэн сразу же  обмяк,
видя, как она взволнована. - Я готова была  убить  Джейсона.  Это  из-за
него я так опоздала. Какая-то муха его сегодня укусила, и  он  заставлял
меня повторять и повторять проходы. - Она так запыхалась, что  вынуждена
была сделать паузу. - Извини меня, ради бога.
   Тара буквально вцепилась в руку Дэна  и,  ощутив  ее  тепло  и  силу,
испытала неудержимое желание прижать ее к груди и не отпускать.  Но  тут
она пришла в себя, резко выдернула ладонь и вымученно улыбнулась.
   - Да нет, все в порядке, не волнуйся так, пожалуйста.
   - Наверное, уже слишком  поздно?  Час-то  сейчас  который?  Право,  я
совсем потеряла счет времени.
   Дэн посмотрел на часы.
   - Боюсь, спектакль уже начался - мне не удалось их убедить  подождать
тебя с открытием занавеса, - он мягко  улыбнулся,  -  так  что  придется
ждать антракта. Но пока можно пойти в бар и чего-нибудь выпить.
   - Тьфу-ты, несчастье. - Тара совсем расстроилась. - Я так  люблю  эту
оперу. Ну как можно пропустить первый акт? - Нижняя губа у нее  обиженно
оттопырилась, как у жеребенка, потерявшего кобылицу.
   - Послушай, - решительно сказал Дэн, - давай тогда отложим это дело и
уж следующий раз послушаем оперу с начала до конца. А  сейчас  придумаем
что-нибудь еще. Подходит?
   - Прекрасно!
   - А что бы ты предпочла?
   - А ты? - лукаво спросила Тара.
   - Я бы с удовольствием пригласил тебя куда-нибудь. Если ты,  конечно,
не против...
   Тара вздохнула:
   - Мне совершенно все равно, куда идти, лишь бы можно было присесть  и
дать ногам отдых.
   - Решено! - Дэн был вполне доволен таким оборотом дела. - А  я  куплю
билеты на другой день, когда тебе не надо работать на  этого  маленького
деспота. - Смеясь, они направились в сторону города.
   Место, куда Дэн предложил пойти, было относительно  недалеко,  но  во
всех остальных отношениях это было путешествие в иной мир.  Куда  бы  ни
вели  дороги  в  Сиднее,  Пирмонт  все   равно   окажется   в   стороне.
Расположенный в самом устье  Дарлинг-Харбор,  он  пропускал  через  свои
переполненные верфи гигантские грузовые пароходы,  направляя  товары  по
железным и шоссейным дорогам во все концы острова. Весь район был  похож
на заброшенное  строительство,  где  в  лунном  свете  застыли  огромные
подъемные  краны,  а  грубо  сколоченные  домики  и  каменные   коттеджи
примостились  под  бетонной  эстакадой,  словно  захватили   это   место
контрабандой. Большая электростанция, ныне не работающая, а также рыбные
рынки, где свежайшая и лучших сортов рыба, которую подают во всех  домах
города, наполняла воздух  специфическим  ароматом,  не  добавляли  этому
месту привлекательности. Стефани Харпер никогда не бывала в Пирмонте.
   Дэн уверенно руководил таксистом в лабиринте улочек, и в конце концов
они остановились у довольно обшарпанного  бара.  Тара  не  могла  скрыть
изумления. Расплачиваясь  с  таксистом,  Дэн  поймал  ее  вопросительный
взгляд и сказал: "Решил познакомить  тебя  с  местами  своего  детства".
Ограничившись этим, он взял ее под руку и повел к двери. Сгрудившиеся  у
стойки завсегдатаи с грубыми лицами недовольно обратили свои взгляды  на
пришельцев. Стены были покрыты кафелем ядовито-зеленого  цвета,  повсюду
развешаны спасательные пояса, голый пол, а помещение  пропахло  пивом  и
сигаретным дымом.
   - Настоящий портовый погребок, - сказал, усмехаясь, Дэн,  -  а  также
часть моего прошлого.
   - Расскажи поподробнее.
   - Я был малым из Пирмонта, - просто сказал он. - Здесь жил мой  отец.
Мальчишкой я часами сидел тут на ступеньках, ожидая, пока  он  выйдет  и
начнет рассказывать о своей загубленной юности...
   Они прошли к стойке, и высохший старикашка ворчливо принялся  очищать
для них место. Тара  жадно  оглядывалась  по  сторонам,  молча  фиксируя
каждую мелочь. Таким, стало быть, было детство Дэна. Она сравнила его со
своей жизнью в Эдеме и почувствовала жалость к нему.
   - Странно, - сказал Дэн, явно удивленный. - Раньше здесь всегда  было
полно народу.
   - Времена меняются, - тихо откликнулась Тара.  Она  вовсе  не  хотела
портить очарование момента.
   - Вот здесь всегда сидел мой старик, - сказал Дэн, кивая  на  табурет
неподалеку. - Знаешь, он приходил сюда каждый божий день  после  работы,
только воскресенья пропускал. Считалось,  что  я  должен  приводить  его
домой, но мне этого никогда не удавалось, и тогда мама приходила сама  и
буквально вытаскивала его отсюда.
   - Эй, привет! - Хриплый голос прервал воспоминания  Дэна.  -  Я  тебя
знаю! - Это была официантка. Наклоняясь к  Дэну,  она  растянула  рот  в
улыбке до ушей.
   - Привет, Дот. -  Слова  Дэна  потонули  в  потоке  речи  его  старой
знакомой.
   - Дэнни Маршалл! Чтобы  я  перевернулась!  Ну-ка,  ну-ка,  постой-ка,
тридцать лет! Мальчишка Фрэнка Маршалла. В жизни бы не поверила!
   - Точно, он самый.
   - Ты же вроде хотел стать доктором.
   - Верно.
   - Да-да, я помню, как ты  всегда  перевязывал  кошку.  -  Таре  вдруг
захотелось разделить грубое веселье Дот. Дэн спокойно  сидел  на  месте,
улыбаясь и явно чувствуя себя в своей тарелке. "Ну не прелесть ли он,  -
подумала Тара, - везде на месте".
   - С тех пор я сделал карьеру, Дот, - весело откликнулся  Дэн.  -  Мне
теперь разрешают лечить людей.
   - Ты что  же,  хочешь  сказать,  что  и  впрямь  заделался  настоящим
доктором?
   - Вот именно.
   - Ничего себе! Вообще-то в этом баре  больше  фантазируют  и  попусту
мечтают, чем всерьез занимаются делом. Надо бы показать тебе мои шипы на
ногах.
   Все дружно рассмеялись.
   - Дот, позволь представить тебе. Это Тара.
   - Милости просим, Тара. Выпьете чего-нибудь?
   - Пива, если можно, - сказала Тара.
   - Налей две кружки, хорошо, Дот?
   Их беседу прервал картежник, явно недовольный тем вниманием,  которое
уделяется новичкам.
   - Эй, Дот! Как там насчет пива?
   - Не можешь подождать минуту? - величественно бросила в ответ Дот.  -
Я  беседую.  Помолчи-ка,  ты  лучше,  братец,  имей  терпение.   -   Она
повернулась к Дэну и Таре, мелодраматически закатив глаза. - Эта публика
совсем не умеет себя вести.
   - Вы, наверное, знаете Дэна сто лет? -  Тара  не  испытывала  никакой
неловкости в компании этой  большой  добродушной  женщины,  одетой  так,
будто она  вышла  прогуляться  по  корабельной  палубе,  и  ей  хотелось
вытянуть из нее как можно больше о человеке, который все более  и  более
занимал ее.
   - Дэна Маршала? - Дот растянула в улыбке свой  полный  золотых  зубов
рот. На ее большой груди звякнули янтарные бусы. - Да, я знаю его с  тех
пор, как он пешком под стол ходить начал. Тот еще был сорванец, доложу я
вам. Таскал деньги, которые люди оставляли на крыльце для молочника.
   Тара ошеломленно посмотрела на Дэна.
   - Это правда, - с некоторым смущением признал он. - Пока меня за этим
делом не застукали. Ну и так поколотили, что я света белого не  взвидел.
Больше уж этим я не занимался.
   - Да, - удивленно сказала Тара, - мне как-то трудно представить  тебя
в роли несовершеннолетнего преступника.
   Дот повернула разговор в другую сторону.
   - Вы ведь вроде жили неподалеку от Уэзерхилл-стрит?
   - Точно, в домике на берегу...
   - Дот! - Это был все тот же нетерпеливый клиент.  -  Слуша