что вряд ли Колин когда-нибудь позволит ей следовать этим советам. Но это уже отдельный разговор, и она не будет посвящать в это сэра Уинтерс а.
     - Что вы еще можете сказать, доктор? - спросила она.
     - Если боль будет усиливаться, он может лишиться ноги, - объявил сэр Уинтерс. - Не стоит ждать воспаления.
     Алесандра кивнула в знак согласия. Она сильно приуныла, но не показывала виду, чтобы врач не заметил ее глубокого разочарования. Его предложения мало что меняли.
     - Вы дали мне советы, как облегчить боль, сэр Уинтерс, но я надеялась, что вы поможете вылечить ногу.
     - Вы надеетесь на чудо, - ответил сэр Уинтерс, - но я же не Господь Бог. Нельзя ничего сделать, чтобы его нога стала прежней, принцесса.
     Голос его был полон доброты.
     - Да, - сказала она шепотом. - Полагаю, я надеялась на чудо. И все-таки ваши предложения могут быть полезны. Если у вас будет что добавить, не напишете ли мне записочку? Я воспользуюсь всеми советами, которые вы можете дать.
     Сэр Уинтерс взял с подноса последнее пирожное. Голова у него была целиком занята мыслями о здоровье Колина, и он не заметил, что съел все угощение один. Алесандра снова наполнила его чашку чаем.
     - Неужели все мужья такие же упрямые? - спросила она врача.
     Сэр Уинтерс улыбнулся:
     - Похоже, эта черта присуща всем мужьям.
     Он рассказал ей несколько забавных историй о титулованных особах, которые отказывались признавать, что им необходима врачебная помощь. Любимой его историей был рассказ о маркизе Экермане. Джентльмен участвовал в дуэли. Ему прострелили плечо, и он не позволял никому осмотреть рану. Его брат пригласил Уинтерса оказать помощь.
     - Мы нашли его в "Уайтсе" за одним из игорных столов, - рассказывал врач. - Пришлось попросить троих его друзей оттащить его от стола. Когда мы сняли с него сюртук, кровь была повсюду.
     - Маркиз поправился?
     Уинтерс кивнул.
     - Слишком упрям, чтобы умереть, - заметил он. - Говорил о ране как о пустяковой царапине, пока не потерял сознание. Я посоветовал его жене привязать его к кровати, пока он не выздоровеет.
     Алесандра улыбнулась, вообразив эту картину.
     - Колин столь же упрям, - со вздохом сообщила она. - Я была бы вам благодарна, если бы вы сохранили в тайне наш разговор. Я уже говорила, что Колин очень чувствителен в том, что касается его увечья.
     Сэр Уинтерс поставил чанную чашку на поднос, взял саквояж и встал, чтобы откланяться.
     - Не беспокойтесь, принцесса. Я и словом не обмолвлюсь об этом визите. Вы будете удивлены, когда узнаете, сколько жен просят у меня подобных советов относительно здоровья своих мужей.
     Дверь в гостиную распахнулась как раз в тот момент, когда врач протянул руку к дверной ручке. Колин отодвинулся, дав пройти Уинтерсу. Он коротко кивнул доктору в знак приветствия и обратился к жене:
     - Фланнеган говорит, что ты заболела.
     Не дожидаясь ответа, он обратился к доктору:
     - Что с ней?
     Алесандра не хотела, чтобы врачу пришлось солгать из-за нее.
     - У меня першило в горле, но теперь мне уже легче. - поспешно ответила она. - Сэр Уинтерс предложил пить горячий чай.
     - Совершенно верно, - не замедлил подтвердить доктор.
     Тут было что-то не так, но Колин еще не мог понять, в чем дело. Алесандра избегала смотреть ему в глаза. Он прекрасно видел, что она не говорит ему всей правды. Ее пышущий здоровьем вид говорил об обратном. Щеки ее разрумянились, что было признаком замешательства, Колин решил повременить с выяснением сути дела до тех пор, пока они останутся наедине.
     Алесандра вместе с Колином провожала доктора. Она случайно оглянулась через плечо и поймала сочувственный взгляд дворецкого, который стоял поодаль.
     Она вдруг почувствовала угрызения совести за свою ложь, а выражение лица Фланнегана только усилило это чувство.
     Но цели ее чисты, тут же сказала она себе. Затем Алесандра тихонько вздохнула. Именно этим оправданием она утешала себя, когда делала второй набор бухгалтерских книг для настоятельницы в монастыре.
     Но грех есть грех, и именно так заявила монахиня, когда обнаружила ее маленькую хитрость. Большой он или маленький - не важно. Бог, назидательно говорила мать-настоятельница, ведет точный список любого и каждого прегрешения каждой женщины и каждого мужчины на земле. А список грехов Алесандры, размышляла мать Мария, вероятно, настолько длинный, что его хватит до дна океана.
     Алесандра не считала, что она так много и часто грешила. Она полагала, что к сегодняшнему времени перечень ее грехов был не длиннее ее собственной тени. Интересно, неужели Создатель ведет две колонки в списке ее грехов: одну - для небольших прегрешений, а другую - для более весомых проступков?
     Алесандра внезапно вернулась к действительности, услышав слова Уинтерса:
     - Я сожалею о потере "Бриллианта", Колин. Это большое несчастье.
     - Ты потерял бриллиант? - спросила Алесандра мужа.
     Колин покачал головой;
     - Это корабль, Алесандра. Он затонул вместе с грузом. Сэр Уинтерс, откуда вам стало известно об этом так скоро? Я сам узнал только вчера.
     - Мой друг ведет дела с Ллойдом. Сегодня один из их агентов упомянул об этом. Ведь это они застраховали корабль от несчастного случая, не правда ли?
     - Да.
     - Это правда, что вы с Натаном в этом году теряете уже второе судно? Колин кивнул.
     - Почему ты не сказал мне об этом? - спросила Алесандра.
     Как она пи старалась сдержаться, ее голос зазвенел от обиды.
     - Не хотел тебя волновать, - объяснил Колин. Алесандра не поверила, что причина была только в этом. Возможно; это было всего лишь частью правды, а вся правда заключалась в том, что Колин не хотел посвящать ее в свои неприятности. Она старалась не обижаться на него. Колин не привык делиться своими бедами ни с кем, и не так просто покончить со своими привычками, даже если ты женат.
     Алесандра решила, что ей следует проявлять терпение. Колину нужно свыкнуться с ее присутствием, и, Бог даст, со временем он научится доверять ей.
     Ее муж все еще беседовал с врачом, когда Алесандра извинилась и пошла наверх. Она вернулась к себе в комнату и принялась записывать советы доктора, но ее мысли были далеко. Как он мог умолчать о гибели корабля! И если он обеспокоен, у нее тоже есть полное право волноваться. Мужьям и женам полагается делить все беды поровну, так было всегда!
     Через некоторое время в дверях показался Фланнеган и объявил, что кушать подано. Спускаясь по лестнице, Алесандра попросила его еще об одном одолжении.
     - Вы уже слышали о неприятностях виконта Тальбота?
     - О да, - отвечал Фланнеган. - Весь Лондон об этом говорит. Леди Роберта оставила своего мужа.
     - Колин запретил мне говорить с виконтом, а я должна уважать желания своего мужа. Он считает, что я только посыплю соль на раны виконта.
     - А вам это необходимо сделать?
     - Я считаю, что между внезапным исчезновением его жены и тем, что никто не может сказать, где находится леди Виктория, моя подруга, есть какая-то связь. Леди Виктория тоже исчезла. Я хотела узнать, не переговоришь ли ты с прислугой виконта ради меня. Видишь ли, мне нужно узнать, не получала ли леди Роберта небольших подарков от неизвестного воздыхателя.
     - Подарки какого рода, принцесса?
     Она пожала плечами.
     - Цветы, возможно, конфеты, - сказала она. - Разве прислуга не заметила бы таких подарков?
     Фланнеган кивнул.
     - Да, конечно же, слуги бы заметили. И стали бы судачить об этом, между собой. Хотя мне они этого не скажут. Новый повар может кое-что узнать, когда отправится завтра утром на рынок. Могу я передать вашу просьбу ему?
     - Да, пожалуйста, - ответила Алесандра.
     - О чем это вы тут вдвоем шепчетесь? - спросил Колин, стоя в дверях столовой.
     Он улыбнулся, увидев, как его жена вздрогнула от неожиданности.
     - Ты сегодня сама не своя, - заметил он.
     Алесандра в замешательстве не нашлась, что ответить. Она последовала за Фланнеганом в столовую. Колин отодвинул ей стул и потом занял место во главе стола на противоположном конце.
     - И что же, мне теперь весь месяц придется сидеть под замком? - спросила она.
     - Да.
     Колин был занят тем, что разбирал стопку корреспонденции и не дал себе труда взглянуть на нее, отвечая.
     Он не оторвался от своей работы даже для того, чтобы как следует поесть. Алесандре пришло в голову, что он может страдать временами несварением желудка, и она чуть было не спросила об этом мужа.
     Но, сочтя это неуместным, она заговорила о другом.
     - Как идет подготовка к первому балу Кэтрин? До него осталась всего неделя, Колин. Я не хочу его пропустить.
     - Я тебе обо всем расскажу.
     - Ты пойдешь без меня?
     Алесандру это задело. Колин улыбнулся.
     - Да. Я должен там присутствовать. А тебе следует отнестись к этому разумно.
     Его твердо сжатые челюсти говорили о том, что он не пойдет ни на какие уступки. Алесандра раздраженно забарабанила пальцами по скатерти:
     - Невежливо читать письма за обеденным столом.
     Колин так погрузился в письмо от своего компаньона, что не заметил выпада жены.
     Закончив читать длинное послание, он сложил бумаги на столе.
     - Жена Натана подарила ему девочку. Они назвали ее Джоанной. Младенцу уже почти три месяца, и Натан пишет, что, как только Сара окрепнет, он привезет мать и малышку в Лондон на некоторое время. Джимбо проследит за конторой во время отсутствия Натана.
     - Кто такой Джимбо? - с улыбкой спросила Алесандра, услышав такое странное имя.
     - Очень хороший друг, - ответил Колин. - Он капитан одного из наших кораблей, "Изумруда", но судно сейчас на капитальном ремонте, поэтому у Джимбо есть свободное время.
     - Это хорошие новости, Колин? - заметила Алесандра.
     - Да, конечно.
     - Тогда почему ты такой хмурый?
     Колин не осознавал, что хмурится, пока жена не спросила его об этом. Он откинулся на стуле и вновь заговорил.
     - Натан хочет выставить десять - двадцать процентов акций на продажу. Мне ненавистна мысль об этом, и я прекрасно понимаю, что Натан делает это не из собственной прихоти. Однако его можно понять. У него теперь есть семья, и он должен заботиться о ее благосостоянии. Они с Сарой снимали меблированные комнаты, а теперь, с рождением ребенка, им нужен собственный дом.
     - А почему вы оба так настроены против других владельцев акций?
     - Мы хотим оставить контрольный пакет за собой.
     Колин выводил ее из себя.
     - Если будут проданы десять или двадцать процентов акций, вы с Натаном останетесь владельцами контрольного пакета и, следовательно, будете контролировать свою компанию.
     Похоже, ее логика не произвела на него впечатления, потому что Колин продолжал хмуриться. Алесандра попыталась подойти к этому с другой стороны.
     - А что, если продать акции кому-то из членов семьи?
     - Нет!
     - Ради Бога, почему "нет"? Колин вздохнул.
     - Это будет все равно что взять у них взаймы.
     - Наоборот, - возразила она. - Кейн или твой отец получат хорошую прибыль. Это будет неплохой вклад денег.
     - Почему ты посылала за Уинтерсом? - Колин словно не слышал ее доводов.
     Алесандра не собиралась ему уступать.
     - Натан дал разрешение на продажу акций?
     - Да.
     - И когда ты решишь?
     - Я уже все решил. Поручу это дело Дрейсону. А теперь довольно об этом. Ответь мне на мой вопрос. Почему ты посылала за Уинтерсом?
     - Я уже объясняла, - начала она. - У меня горло...
     - Знаю, - сказал Колин. - Тебе было больно глотать.
     Алесандра сворачивала и разворачивала белую полотняную салфетку.
     - Действительно, у меня немного болело горло.
     - Да, - согласился он. - А теперь я хочу, чтобы ты сказала мне всю правду. И не своди с меня глаз, когда будешь давать объяснения.
     От неожиданности Алесандра уронила салфетку себе на колени. Немного помолчав, она наконец подняла на него глаза.
     - Очень невежливо с твоей стороны уличать меня во лжи.
     - Неужели?
     - Да.
     - В самом деле?
     - Потому что, если бы я рассказала тебе всю правду, ты пришел бы в бешенство.
     - В будущем ты мне не будешь лгать, женушка. Дай мне слово.
     - Но ты же мне лгал.
     - Это когда же?
     - Когда говорил, что больше не работаешь на сэра Ричардса. Я видела денежные поступления от него в твоих бухгалтерских книгах, Колин, и слышала, как он разговаривал с тобой о новом задании. Да, ты мне солгал. Если ты поклянешься мне не лгать в будущем, то и я с радостью дам тебе свое слово.
     - Алесандра, это не одно и то же.
     - Неужто?
     Неожиданно муж привел Алесандру в ярость. Она бросила салфетку на стол как раз в тот момент, когда в распахнутую дверь вошел Фланнеган с подносом в руках.
     - Я ничем не рискую, Колин. А ты рискуешь. Ты не можешь упрекать меня, верно? - Не дожидаясь ответа, она поспешно продолжила:
     - Ты намеренно влезаешь в опасные дела. Я же никогда такого не делала. Теперь, когда мы поженились, я думаю не только о своем благополучии, но и о твоем. Если с тобой что-нибудь случится, я буду уничтожена. Однако если что-то произойдет со мной, думаю, ты почувствуешь лишь легкое неудобство. Мои похороны отвлекут тебя от твоей работы на несколько часов. Прошу меня извинить, сэр, пока я не наговорила того, о чем потом буду сожалеть.
     Алесандра не стала ждать его позволения выйти из-за стола. Кроме того, она оставила без внимания его требование не делать этого и бегом направилась в свою спальню. От злости она чуть было не хлопнула дверью, но вовремя сдержалась, помня о достоинстве и приличиях.
     К счастью, Колин не последовал за ней. Сейчас Алесандре нужно было побыть одной, чтобы справиться со вспышкой ярости. Она была огорошена тем, что так быстро и так сильно разозлилась на Колина. Она ему не нянька, говорила она себе. Если Колин хочет работать на Ричардса, она не сможет да и не станет пытаться отговаривать его.
     И все же ему не следует так рисковать. Если бы Колин думал о жене, то не стал бы наносить ей такую обиду.
     Алесандра попыталась избавиться от гнева, шагая по комнате. Она ходила туда-сюда перед камином добрых четверть часа, не переставая что-то бормотать себе под нос.
     - Мать-настоятельница никогда не стала бы подвергать себя риску. Она знала, насколько все ее воспитанницы от нее зависят, и она никогда не стала бы пренебрегать опасностью. Она любила меня, видит Бог!
     - Сомневаюсь, что сэр Ричардс стал бы просить монахиню работать на него, Алесандра.
     Колин сделал это замечание, стоя в дверях. Алесандра так была погружена в свои переживания и несвязные речи, что не слышала, как отворилась дверь. Она обернулась и увидела своего мужа, который стоял, прислонившись к дверному косяку, небрежно сложив руки на груди. Он улыбался, но нежность, которую она увидела в его глазах, не обманывала ее.
     - Твои насмешки лишают меня всякого терпения.
     - А меня раздражают твои недомолвки, - возразил Колин. - Почему ты не сказала, что расстроена тем, что я все еще не оставил службу у сэра Ричардса?
     - Я не могла предполагать, что это меня так расстроит.
     Он приподнял бровь после такого странного признания.
     - Ты хочешь, чтобы я порвал связи с сэром Ричардсом?
     Алесандра хотела было кивнуть, но неожиданно для себя отрицательно покачала головой.
     - Я хочу, чтобы ты сам захотел оставить это. Вот в чем разница, Колин. На то Божья воля, возможно, ты когда-нибудь это поймешь.
     - Помоги мне понять сейчас.
     Прежде чем заговорить снова, Алесандра в раздумье поглядела на экран камина.
     - Пока я жила в монастыре, я никогда намеренно не подвергала свою жизнь риску - по крайней мере после одного случая. Однажды произошел пожар, а я оказалась внутри. Успела выбраться за секунду до того, как рухнула крыша. Мать-настоятельница была вне себя от беспокойства. Она даже плакала. Она была так благодарна Богу за то, что я осталась жива и невредима, и очень рассердилась на меня. Видишь ли, мне пришло в голову взять свечку, чтобы прочесть письмо Виктории, в то время как другие воспитанницы молились. Я испытала сильнейшее раскаяние, потому что явилась причиной такого несчастья. Пожар был случайностью, но я дала обещание самой себе, что никогда не стану совершать неосмотрительных поступков.
     - Почему же ты совершила неосмотрительный поступок, если это была случайность?
     - Ну, я все время возвращалась туда, чтобы спасти картины и ценные вещи, которыми особенно дорожили монахини.
     - Это было глупо.
     - Да.
     - Мать-настоятельница любила тебя как дочь, не так ли?
     Алесандра кивнула.
     - И ты ее любила,
     - Да.
     Минута потянулась в молчании.
     - С любовью приходит ответственность, - прошептала Алесандра. - Я не понимала этой истины, пока не увидела, как мать-настоятельница пришла из-за меня в сильнейшее волнение.
     - Ты меня любишь, Алесандра?
     Колин ждал ответа. Алесандра увидела, как он приближается к ней. Она невольно отступила.
     - Я не хочу тебя любить. Страх в ее голосе не остановил его.
     - Ты меня любишь? - повторил Колин свой вопрос.
     Просто счастье, что в тот вечер в камине не горел огонь. Ее платье загорелось бы, потому что Алесандра теперь уперлась спиной в камин.
     Она отшатнулась от Колина или от его пытливого вопроса? Колин ни в чем не был уверен. Однако он жаждал услышать ее ответ именно сейчас. Ему было необходимо получить у нее признание.
     - Ответь мне, Алесандра.
     Неожиданно она гордо выпрямилась и скрестила руки на груди. Высоко подняв голову, она пристально посмотрела ему в глаза:
     - Да.
     - Что "да"?
     - Да, я тебя люблю.
     Его довольная усмешка сказала ей обо всем. Колин вовсе не удивился, и это привело в изумление Алесандру.
     - Ты знал, что я тебя люблю, правда?
     Он медленно кивнул. Алесандра покачала головой.
     - Как ты мог знать об этом, когда я сама не была в этом уверена?
     Колин попытался обнять ее. Она ускользнула от его объятий.
     - Ну уж нет! Ты хочешь меня поцеловать? Тогда я растеряю все свои мысли. Сначала ответь мне, Колин.
     От него не так-то просто было отделаться. Он обнял ее, приподняв ее подбородок, и впился в ее рот долгим, страстным поцелуем. Его язык проник внутрь и стал тереться о ее язык. Алесандра не сдержала глубокого вздоха, когда Колин наконец оторвался от нее. Она прижалась к его груди и закрыла глаза. Его руки обнимали ее за талию. Он прижал ее крепче к себе, его подбородок уперся ей в макушку.
     Как ему было приятно обнимать ее! Конца дня он стал ждать теперь с нетерпением, в сладком сознании того, что дома его ждет она.
     Неожиданно до Колина дошло, что ему нравится иметь жену. И не прост жену, уточнил он про себя, а Алесандру. Он обычно не любил вечеров, потому что к тому времени боль в ноге по обыкновению истязала его. Его мягкая маленькая женушка отвлекала его мысли от боли. Она выводила его из себя и в то же время завораживала, и он обычно так был занят тем, как обуздать ее выходки, что в его голове больше ни для чего не оставалось места.
     И она любит его!
     - Теперь я отвечу на твой вопрос, - сказал Колин хриплым шепотом, который действовал на Алесандру как волшебный напиток,
     - На какой вопрос?
     Он рассмеялся:
     - Ты и в самом деле забываешь обо всем, как только я прикоснусь к тебе?
     - Не стоит так радоваться такой постыдной мелочи. Ты ведь выше этого, верно? Могу представить, у тебя голова полна других мыслей, когда ты меня целуешь?
     - Так оно и есть.
     - Ох, - удрученно вздохнула Алесандра.
     - И каждая из этих мыслей направлена на то, что я хочу сделать с тобой своими губами, руками, своим...
     Алесандра протянула руку вверх и зажала ему рот, боясь услышать что-то неприличное.
     Это снова рассмешило Колина. Он отодвинул ее руку и сказал:
     - Ты спрашивала, когда я понял, что ты меня любишь?
     - Да, спрашивала.
     - Это было в нашу первую брачную ночь, - объяснил он