ния.
Однажды Болл объявил, что у нас особый гость,  к которому следует относиться
с  величайшим уважением.  Олег Гордиевский,  так называемый "алмаз  в венце"
русских перебежчиков, работающих в МИ-6, поведал нам историю своего перехода
на  службу  Британии.  Он рассказывал ее каждому  новому курсу  IONEC, рисуя
красочную картину шпионской техники в действии.
     Первый контакт с МИ-6 Гордиевский установил в 1974  году,  тогда он был
разведчиком  КГБ,  работал в  Лондоне под  "крышей" русского  посольства,  в
качестве пресс-атташе. Сблизился с ним за игрой в бадминтон и в конце концов
завербовал  его  Колин  Фигерс,  ставший   впоследствии   Шефом.  В  течение
одиннадцати лет Гордиевский снабжал МИ-6 ценнейшей  информацией из недр КГБ.
Гордиевского  очень  берегли,  о  его  существовании  знали всего  несколько
сотрудников,  и,  чтобы  не расширять крут посвященных,  многим  разведчикам
дозволяли   проводить    бесполезные   операции,   которые,   по   сведениям
Гордиевского,  проваливались.  Однако,  несмотря  на  все  предосторожности,
Гордиевский  в  конце концов неизбежно  должен  был  попасть  под подозрение
своего  московского  начальства.  Во  время  проводимого  дома  отпуска  его
арестовали,  подвергли  допросу. В конце  концов Гордиевского выпустили,  но
временно   отстранили  от  работы  и  отобрали   паспорт,  а  КГБ  продолжал
расследовать  дело.  Гордиевекому  удалось  сообщить  о  своем  положении  в
московскую резидентуру,  где опытный разведчик достопочтенный Реймонд Хорнер
был вторым лицом.
     У   каждой  резидентуры  есть,  по  меньшей   мере,  один  план  вывоза
перебежчиков  за границу в  чрезвычайных  обстоятельствах.  Московский  план
предусматривал тайную переправку агента через русскую  границу в нейтральную
Финляндию.  Маршрут  из Москвы  был  уже намечен, а  в распоряжении  Хорнера
официально  находился  "Сааб-90",  в  1985  году   единственный  европейский
автомобиль, в багажнике которого легко  мог уместиться взрослый человек. Эта
замечательная   иностранная   машина   вызывала   у   коллег    Хорнера   по
дипломатической работе легкое недовольство, им приходилось ездить на гораздо
худших  английских  моделях, и они считали, что  исключение из этого правила
сделано достопочтенному Хорнеру благодаря его титулу.
     Гордиевский  каждый   вечер  прогуливался  в  парке  Горького,  за  ним
непрерывно следовали по пятам  наблюдатели.  Хорнер  нашел участок  мертвого
пространства, где  Гордиевский мог  моментально скрыться с  их  глаз.  План,
требующий  секундной  точности,  был  согласован  по  письмам в  тайнике.  В
назначенный день Хорнер несколько часов колесил по Москве якобы по заданиям,
на самом деле тщательно  проверяя, не следят ли за  ним. С военной точностью
он  появился  в нужном месте  одновременно с  Гордиевским, а тот запрыгнул в
просторный   багажник  "сааба".  Хорнер   выехал  из   Москвы,   и   начался
десятичасовой, выматывающий  нервы путь к  финской границе. КГБ устанавливал
на  большинстве дипломатических машин подслушивающие устройства, и Хорнер не
осмеливался  общаться  со своим  спрятанным пассажиром.  Даже когда  граница
осталась позади, говорить в открытую было  рискованно, хотя он, должно быть,
с  трудом  сдерживал  торжествующий  вопль.  Дабы  сообщить  пассажиру,  что
опасность  позади, он  завел любимую  музыку  Гордиевского на  автомобильном
стереомагнитофоне.  Гордиевский  по  сей  день  значится в МИ-6  под кодовым
прозвищем OVATION.
     Современному шпиону не нужна та устарелая техника, которой пользовались
во времена  "холодной  войны". Электроника  и  компьютеры упростили связь  с
агентами  шифрованная   электронная  почта   зачастую   проще  и  безопаснее
скоротечного  контакта или  тайников.  На  традиционную  технику  при  нашем
обучении  делался  упор  отчасти потому,  что  Болл являлся ее  энтузиастом.
Другая  причина  в  том,  что для  планирования и проведения таких  операций
требуется  больше собранности  и  мужества,  чем  для  нажатия  компьютерной
кнопки, и это лучше укрепляет профессиональную дисциплину. Пользование такой
техникой  благотворнее  сказывается  на  моральном  состоянии  и  укреплении
чувства  локтя,  чем  сидение  перед  компьютерным экраном. Эти  учения  нам
нравились.   Единственным   исключением  оказался  Ричардс.  Тихий,  книжный
человек, он  находил их  довольно глупыми.  Однажды он  не вернулся в  Форт,
потом  позвонил  руководству  и  сказал,  что  больше  не  может  продолжать
подготовку. Ему пришлось уйти из  МИ-6, и  его  устроили  обратно в компанию
"Шелл".
     Тайнопись, именуемая у школьников "невидимые чернила", все еще важна  в
работе  разведчика, однако современная ее техника сложнее "лимонного  сока в
авторучке", известного  по журналу "Бойс оун". Существует  совместный  Отдел
МИ-5 и  МИ-6,  занимающийся  разработками и  преподаванием  новейшей техники
тайнописи. В нем работают три человека. У Отдела имеется несколько различных
техник,  но  метод,  который  нам  преподавали  и  которым  сотрудники  МИ-6
пользуются  повсеместно, представляет собой удивительно  простую  "офсетную"
технику.  Как  и  множество  великих  изобретений,  она  появилась  на  свет
случайно.
     Вначале  сложность при  пользовании невидимыми чернилами заключалась  в
том,  что  пишущий  не  видел  только что написанного. Были  созданы видимые
чернила, которые  обесцвечивались вскоре  после  высыхания, но они оставляли
желать лучшего, так как углубления, сделанные  пером, можно было обнаружить,
и само по себе хранение специфических чернил могло оказаться уликой.
     Решение  проблемы  пришло неожиданно в середине 1980 года, когда техник
из Отдела проявлял написанное  традиционной тайнописью  донесение агента  из
России.  Секретное сообщение  содержалось на оборотной  стороне  конверта  с
безобидным  "липовым"  письмом  внутри и  было  отправлено из  Москвы. Когда
техник  обрабатывал  конверт  проявляющей  жидкостью,   начало   проявляться
секретное  сообщение.  Но,  к  его   изумлению,  появились  и  другие  буквы
кириллицы, написанные другим  почерком и зеркально перевернутые. Пристальное
изучение показало, что это адрес в  Киеве. Но  кто был  адресатом, и как эта
надпись оказалась поверх сообщения?
     Существовало  лишь одно логичное объяснение этой  загадки.  Когда агент
опустил письмо, задняя часть конверта легла в ящике на другой конверт. Адрес
на   втором   конверте   был  написан  чернилами,  обладающими  возможностью
переносить невидимые химикалии на бумагу при  соприкосновении  с ней. Техник
понял, что адрес написан ручкой, которую можно свободно купить. Если удастся
установить, что это за ручка, появится в высшей степени простое и не могущее
служить уликой средство тайнописи. МИ-6 организовала  систематические поиски
этой ручки  по всему  миру.  Каждой  резидентуре  было предложено  отправить
секретаршу в местный писчебумажный магазин и купить все разновидности ручек,
какие  есть  в  наличии. Отдел вскоре принялся опробовать их. Каждой  писали
несколько  букв,  сверху прижимали  листок бумаги,  потом  обрабатывали  его
проявляющей  жидкостью.  Потребовалось  несколько недель,  чтобы  найти  эту
чудесную ручку - шариковую "Пентел".
     "Офсетная"  техника обладает двумя достоинствами: агент  или  разведчик
видит, что  пишет,  перед тем как  сделать офсетную  копию,  и поскольку эта
ручка свободно  продается, она не является уличающей ни  в малейшей степени.
Офсет  уже  регулярно  используют  разведчики  МИ-6  за границей  для записи
разведданных  после  разговора  с агентом,  эта техника  раскрыта нескольким
особо доверенным  агентам,  но держится в  секрете даже от служб, с которыми
существует взаимодействие, например, от ЦРУ.
     Многие  другие  технические  средства  используются   для  связи  между
агентами,  разведчиками  и  Центром.  Разработка  и  внедрение  этих  систем
является  обязанностью  отдела,  именуемого  TOS/AC  (отдел  технической   и
оперативной  поддержки  и связи  с агентами).  Однажды  утром его сотрудники
принесли  свои  последние  новинки,  чтобы  показать  их  слушателям  IONЕС.
Существенная черта этих новинок в  том, что они  не являются уличающими,  то
есть идентичны  свободно продающемуся оснащению или совершенно неотличимы от
него.  Особенно  оригинальными были  магнитофоны  "Петтл".  У  любой обычной
аудиокассеты две дорожки, идущие параллельно друг другу, по  одной на каждой
ее  стороне.  В   магнитофонах  "Петтл"  можно  использовать  часть  пленки,
находящуюся между  дорожками. Специалисты TOS/AS продемонстрировали  обычный
персональный  стереомагнитофон,  который  делает  записи  на  обеих сторонах
пленки  при  стандартном  использовании.  Но  если  ее  перевернуть  верхней
стороной вниз, выключается один из микропереключателей, поэтому нажим кнопок
"стоп"  и "запись" одновременно приводит к  записи на центральной дорожке, а
нажим    кнопок   "стоп"   и   "воспроизведение"    воспроизводит    запись.
Демонстрировались  также  модифицированные  настольные  компьютеры.  Съемные
гибкие   диски,   используемые  в   обычных   компьютерах,   имеют   скрытое
пространство,  достаточное, чтобы  спрятать  там  простую систему  обработки
текста и систему отыскивания  файла. Введение с клавиатуры  короткой команды
дисковой  операционной   системе  включает  текстовый  процессор,  что  дает
возможность   тайно  записывать  сведения.  После   отключения  программного
обеспечения  компьютер  возвращается   в  обычный   режим  работы,  оставляя
секретные файлы невидимыми даже опытному специалисту по компьютерам.
     Учились мы пользоваться и ближней агентурной радиосвязью. Этой системой
пользуются только  давние,  очень  доверенные  агенты  в таких  странах, как
Россия  и ЮАР. Агент пишет донесение на настольном компьютере,  затем вводит
его  в  передатчик  -  ящичек  величиной с сигаретную пачку. Приемник обычно
установлен в британском посольстве и постоянно посылает запрашивающий сигнал
малой  мощности. Когда  агент находится достаточно  близко, в  машине или на
своих  двоих,  его  передатчик  включается  и  передает   сообщение  кратким
импульсом  очень  высокой  частоты. Передатчик замаскирован  под  безобидный
предмет. В течение долгого времени были популярны куклы  "Гарфилдский  кот",
так как их  лапы  с присосками  позволяли  агенту  прикрепить  передатчик  к
боковому  окошку  машины  и подавать  особенно  ясный сигнал, проезжая  мимо
посольства.
     Для   разведчика   важно   и  умение   фотографировать,   чтобы  делать
моментальные  снимки  объекта или  переснимать секретные документы. Фотоделу
нас обучал инструктор  из отдела технической  поддержки. Он показал нам, как
снимать  объект с дальнего расстояния, используя большие телеобъективы,  как
делать  четкие  крупные планы  документов. МИ-6, когда возможно,  пользуется
имеющимся   в  продаже  фотооборудованием,  поскольку  что-то  изготовленное
специально   может  оказаться   уликой.  Но   мы  практиковались  с   такими
устройствами,   как  миниатюрная   фотокамера   и  специально  изготовленные
разборные фотокамеры для съемки документов. Однако забавнее всего были уроки
скрытой  фотографии,  когда  мы  снимали   случайных   людей  разнообразными
фотоаппаратами и кинокамерами, спрятанными в портфелях или сумках. В подвале
Форта мы  учились  проявлять пленки,  так  как в каждой резидентуре  МИ-6 за
рубежом есть темная комната, в которой нам нужно уметь работать.

x x x
     Дважды  в неделю в маленьком спортзале Форта у нас проходили занятия по
самообороне.  Билл,  наш  инструктор,  был  сержантом  в  морской  пехоте  и
несколько лет  работал в  полиции Лас-Вегаса. Ростом  лишь  чуть  выше  пяти
футов, он мог любого из нас  бросить  на  пол или взять на болевой  прием за
несколько  секунд. В считанные недели  мы  научились валить  приемами  дзюдо
нападающих,  защищаться от  ножа, высвобождаться из захватов головы  и  рук,
обезоруживать вооруженного пистолетом.  Это было очень  весело и полезно для
морального  состояния,  но   особой  практической   пользы   не   приносило.
Автоинспектор  больше  нуждается  в  самообороне,  чем  разведчик  из  МИ-6.
Физическое насилие  никогда умышленно не  применяется. Билл  мог  припомнить
лишь один случай, когда его наука использовалась на практике, притом даже не
при исполнении  служебных обязанностей. Женщина-офицер защитилась от пьяного
наглеца, ткнув его в глаз туго скрученным журналом "Экономист".
     Обучали нас  и обращению с оружием, но как и  в  случае с самообороной,
больше для забавы и  укрепления духа, чем для  практических целей.  Никто из
разведчиков МИ-6 не  носил с собой оружия,  никто ни разу  не применял его в
гневе.   Наш   инструктор   Том   Никсон,   бывший    сержант    специальной
воздушно-десантной  службы,  в мае 1980 года участвовал  в  осаде  иранского
посольства возле Принс-Гейт. Под  его умелым руководством  мы практиковались
дважды  в  неделю в открытом  тире на  западной стороне Форта и  в маленьком
закрытом,  устроенном  знаменитого  "дома   убийств"  в  казармах  воздушных
десантников в Херфорде. Стреляли мы главным  образом из девятимиллиметрового
браунинга,  состоящего  на   вооружении   британских   вооруженных  сил,  но
тренировались и  с  иностранным оружием, например, с израильскими автоматами
"узи" и немецкими "Хеклер и Кох".

x x x
     Руководство и лекторы  учили нас планировать и осуществлять операции по
установке  подслушивающих  устройств, хотя это  и  не входит  в  обязанности
разведчика. В ведомстве  около сотни офицеров, специально подготовленных для
выполнения  подобных  задач:  слесари,  специалисты  по   отпиранию  замков,
звукоинженеры,  электрики.  Но разведчику нужно  знать ремесла и возможности
этих специалистов, чтобы при необходимости их использовать. Болл устроил нам
учение БЕЗУПРЕЧНЫЙ СОСЕД, где мы должны были  планировать подобные операции.
Посвятив нас  в  сценарий, он добавил: "Вообразите, что IRA приобрела  дом в
Госпорте, неподалеку от Форта, и есть  сведения, что его  будут использовать
для планирования кампании по организации взрывов". В течение двух недель нам
предстояло собрать все сведения о доме, узнать его план, а также обитателей,
их распорядок  дня, и потом рекомендовать,  когда и как  проникнуть  в  дом,
чтобы установить скрытые подслушивающие устройства. Всем поручили произвести
разведку в разных домах, принадлежащих ничего не подозревающим людям.
     - Есть ли какие-то ограничения в том, что можно делать? - спросил Хейр,
когда инструктаж окончился.
     - Нет, делайте, что хотите, - ответил Болл. - Только не попадайтесь.
     В  тот  вечер  я  взял  в  фотолаборатории  сумку с потайной  камерой и
отправился к своему объекту -  средней величины  семейному дому, стоящему  в
небольшом  саду фасадом на Гомер-лейн.  Позади него находился небольшой сад,
примыкающий  к  территориям  Стенли-парка  и  школы.  Стиснув  сумку,  чтобы
привести камеру в действие,  я  заснял дом, израсходовав всю пленку, и перед
сном  проявил  ее. Наутро отправился в  госпортскую  ратушу  на Уолпол-роуд,
раздобыл  копию списка избирателей, откуда  узнал имена и профессии жильцов.
Выдав себя за студента-архитектора, в департаменте по строительству раздобыл
план  дома, сказав,  что  он нужен  мне  для  проекта  дизайна. Чиновник  не
позволил вынести фотокопии, но разрешил изучить их в приемной, где оставшись
один, я переснял их. Едва я покончил с этим, как вошел Касл. Эта же хитрость
ему  удалась, однако пришедший через час Спенсер оказался  менее счастливым.
Чиновник насторожился:  столь частые просьбы  планов  домов  показались  ему
странными. Он позвал своего начальника, и  тот отказался поверить заверениям
Спенсера, что он работник строительной компании.
     Потом каждые свободные от  занятий полчаса я  наблюдал  за домом, чтобы
составить подробную картину распорядка дня его обитателей. Лучшим местом для
подслушивающих устройств была  бы кухня, где  собиралась  вся семья.  Но мне
требовались более  подробные сведения. Однажды вечером я побежал  трусцой  к
дому и обнаружил, что в нем никого  нет. Это был мой шанс. Удостоверясь, что
никто не  смотрит, я перелез через забор со стороны  Стенли-парка, пробрался
через  кустарник и  подошел  к живой  изгороди  позади  дома. Испуганный кот
прошмыгнул  у  меня  между  ногами  и  спрятался  под  лежавший   поблизости
виндсерфер. Присев на  корточки в тени,  я  несколько  минут  прислушивался.
Стояла  тишина, поэтому  я  встал и заглянул  в кухонное  окно.  Когда глаза
привыкли к полумраку,  набросал в блокноте план кухни. Собравшись уходить, я
заметил, что  в  двери  оставлен  ключ.  Вспомнив  слова  Болла  "только  не
попадайтесь",  я повернул  ключ,  распахнул толчком  дверь и  быстро  сделал
детальные  снимки  кухни.  Мое вторжение в чужой дом было безнравственным  и
противозаконным,  но  в  эйфории  слушателя  IONЕС  это  казалось  полностью
оправданным. Болл вознаградил мои усилия высшими отметками за это учение.

x x x
     Занятия в Форте начинались в  девять утра, типичный день включал в себя
несколько  лекций,  стрельбу  из пистолетов или уроки самообороны, во второй
половине дня  снова лекции, затем ужин, иногда еще  вечерние  занятия, потом
писание  до  ночи  отчета  об  учениях.  Общение  после этого  в  баре  было
обязательным, поэтому  зачастую мы укладывались спать  только под утро.  Для
компенсации  долгих  трудов  по будням  в пятницу занятия прекращались после
обеда,  и  мы могли  не появляться  в Форте до десяти часов  в  понедельник.
Первые  несколько  недель  учебы  я  снимал  комнату  в  Лондоне  у  старого
кембриджского  друга, но когда  уяснил, что работа в  МИ-6 - это пожизненно,
почувствовал  необходимость  обзавестись собственностью. Нашел домик с садом
на Ричборн-террес в приятном, но несколько обветшалом  пригороде Кеннингтон.
Домик  был  плохо  отделанным,  сад жутко  запущенным,  но большего  я  себе
позволить не мог и очень гордился  своим  приобретением. Все  выходные копал
землю, что-то сажал, красил, пилил.
     В   Лондоне   я  тоже  не   скучал   в  одиночестве.  Однажды  Джулиан,
друг-англичанин, с которым мы познакомились в  Аргентине, пригласил  меня на
вечерние  гонки  картов на крытом треке,  чтобы  отметить  день  рождения. Я
провел много  часов,  разъезжая по саду  матери в самодельном карте,  высоко
оценил свои шансы на гонках и стал дожидаться этого события.
     Трек  выстроен в старом автовокзале в  Клефеме. Джулиан пригласил около
тридцати  друзей, в том числе  несколько очень  хорошеньких девушек. Одна из
них  тут  же привлекла  мое внимание. Покуда  мы толклись,  разбирая шлемы и
ожидая своих  заездов, я не мог отвести  от  нее глаз. Высокая, ростом почти
пять  футов  десять  дюймов,  она  то  и  дело  отбрасывала  с лица длинные,
блестящие  темные  волосы,  широко открывала ярко-голубые глаза  всякий раз,
когда смеялась. Мешковатый гоночный  комбинезон перетянула  старым  школьным
галстуком,  подчеркивая  стройность талии.  Я наблюдал  за  ней  в одном  из
заездов,  машину она  вела,  как  старуха, семенящая к универсаму  за банкой
"вискаса". Вскоре  лидеры гонки стали настигать ее, обойдя  на целый круг, и
распорядители  гонок  выкинули  синие  флаги,  означающие,  что  она  должна
уступить дорогу. Но  тщетно. Круг за кругом лидеры  висели у нее на бампере,
пытаясь  обогнать.  Будучи  легче  мужчин,  она  могла  быстрее  увеличивать
скорость  на  прямой,  потом   осторожно  огибала   повороты.  Распорядители
оживленнее замахали флагами,  но  ничего  не добились. Она лишь сняла с руля
руку и помахала им в ответ. Я узнал у Джулиана, что ее зовут Сара.
     После  гонок  мы  отправились  поужинать  в  расположенный   неподалеку
итальянский ресторан. Пока мы ждали, когда нас усадят, я к  своему удивлению
обнаружил, что она как будто бы хочет сесть рядом со мной.  Мы разговаривали
весь вечер и два дня