Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
несенный ущерб, то
кто-либо из младших сотрудников просто сделал бы заявление о том, что весь
список является фальсификацией. Вместо этого министр иностранных дел
Великобритании Робин Кук на срочно организованной пресс-конференции
подтвердил, что список точен, и заявил, что ответственность за него несу я,
не приведя при этом ни единого доказательства. Такую тактику можно объяснить
только намерением МИ-6 оклеветать и дискредитировать меня.
Если моя догадка верна, то МИ-6, без сомнения, преуспела! До момента
появления списка пресса, в общем, симпатизировала мне, но после обвинения,
сделанного Робином Куком, средства массовой информации набросились на меня
со всем возможным сарказмом. В Англии "Санди телеграф", редактором которой
теперь является SMALLBROW, возглавила травлю, объявив меня предателем,
который безответственно подверг опасности жизни офицеров МИ-6 из одного
только эгоистического стремления подать на МИ-6 в суд. "Телеграф"
распространила по радио сообщение о том, что МИ-6 уволила меня за
"ненадежность" и "несерьезность". Их корреспондент, Эндрю Робертс, мой
однокурсник в Кембридже, а ныне известный прихлебатель МИ-6, сочинил в мой
адрес статейку, полную мелких нападок и абсурдных обвинений, например, в
том, что я жульничал, чтобы попасть в MIT. Также враждебно была настроена и
желтая пресса. "Сан" отыскала Тоша, на тот момент уже уволившегося из отряда
602 и работающего где-то в Сити, и заплатила ему 500 фунтов, чтобы он
заявил, что на его день рождения я отвел весь отряд в публичный дом в
Сплите. После этого он отправил мне извинительное письмо. Впрочем, у него
хотя бы хватило мужества назвать газете свое имя, тогда как остальные
анонимно свидетельствовали о том, что якобы имело место в то время, когда я
служил в Территориальной армии. "Сан" Америки также опубликовала мой
электронный адрес и всячески вдохновляла своих читателей посылать мне
гневные письма. В течение следующей недели я получил больше тысячи
электронных посланий, в некоторых из них мне даже угрожали смертью. Тем не
менее эти письма никакой реальной угрозы не представляли. Примерно половина
из связавшихся со мной читателей "Сан" считали опубликование списка офицеров
МИ-6 неплохой идеей, а один даже написал, что я достоин премии за службу на
благо человечества. По всем признакам публикация списка была делом I/OPS,
чтобы извлечь меня из крепости под названием Швейцария, и эта цель ею была
достигнута через три недели. Седьмого июня, в понедельник, инспектор Брандт
позвонил мне, чтобы назначить встречу в 2 часа дня в отделении Женевской
полиции. Когда я приехал, то увидел каменное лицо майора Журдэна, который не
был настроен на беседу.
- Вы должны немедленно покинуть Швейцарию, - сказал он. - Вам запрещен
въезд на территорию нашей страны до 7 июня 2004 года, и вам нужно уехать
сегодня же до 18.00. - Он не отреагировал на мои возражения, что это слишком
скоро и что за это время я едва ли успею упаковать чемодан. - И мы не хотим
огласки, - продолжил Журдэн. - Если вы расскажете обо всем прессе, то мы
увеличим срок до десяти лет.
- Итак, куда бы вы хотели поехать? - спросил Брандт. - Мы купим вам
билет.
- Я вообще-то не знаю, - зло ответил я.
Почти все разумные пути были для меня закрыты. Все англоговорящие
страны отметались сразу. Вообще если бы я остался в Европе, у меня были бы
юридические проблемы.
- О'кей, - немного подумав, ответил я, - купите мне билет в Москву. -
На самом деле, мне вовсе не хотелось лететь туда, но я знал, что Журдэну
будет очень неприятно выставлять меня из Швейцарии по просьбе MИ-6, чтобы я
искал убежище в Москве. Журдэн с минуту смотрел на меня, размышляя над
скрытым смыслом моего ответа.
- Вы не хотите туда ехать, - наконец сказал он. - Там холодно, и вы не
знаете русского.
- Хорошо, тогда я полечу в Гавану. Там тепло, и я говорю по-испански.
С точки зрения Журдэна, этот вариант был не лучше, и он должен был
посоветоваться с начальством.
- Подождите здесь, пока я позвоню в Берн, - заявил он. - Хорошо, -
сказал он, вернувшись через несколько минут. - Берн дал вам разрешение
остаться здесь до 18.00 завтрашнего дня, чтобы вы смогли за это время найти
место, куда поехать. - Он слегка улыбнулся. - Позвоните завтра до 12
инспектору Брандту и сообщите ему свое решение.
Я был крайне разочарован отношением ко мне швейцарских властей. У
Швейцарии была репутация нейтральной страны, дающей убежище людям, которых
травят власти других стран, а, кроме того, за последние 6 месяцев я очень
помог швейцарской службе контрразведки. А теперь они бесстыдно сотрудничали
с МИ-6, высылая меня за публикацию списка, притом, не имея доказательств,
что это сделал я. Даже при продленном сроке пребывания в Швейцарии у меня не
было времени составить план. Я успел обосноваться в этой стране, хотя и не
получил вид на жительство. Я свободно говорил по-французски и сумел
приобрести хороших друзей. К тому же я был на нескольких серьезных
собеседованиях и был уверен, что получу работу, что это только вопрос
времени. Швейцарские власти вынуждали меня к тому, чтобы начать все сначала
где-нибудь в другом месте. Уже позже я понял все их лицемерие: каждый раз
после моего собеседования в какой-нибудь компании Журдэн звонил им и убеждал
не брать меня на работу. Мои угрозы поехать в Гавану или в Россию дали мне
немного времени, но ни в одну из этих двух стран я ехать не хотел. Я мог бы
поработать там, но понимал, что через несколько месяцев мне это надоест. Я
также был не настроен на долгое путешествие. Я позвонил в женевский участок
и попросил купить мне железнодорожный билет до ближайшего города не во
Франции и не в Швейцарии. Они купили мне билет на поезд, уходящий в 17.35,
за 25 минут до крайнего срока моего отъезда и прибывающий в Констанц, город
на юге Германии в 22.35.
- Герр Томлинсон? - услышал я откуда-то сзади дружелюбный, но с
оттенком легкого раздражения голос. Это было поздно вечером, когда я приехал
в странноватый город в мало знакомую мне страну, где люди говорили на языке,
которого я почти не понимал. Шел дождь, и я не знал, где остановиться. Я не
успел еще отойти и нескольких ярдов от станции со своими тяжелыми
чемоданами, как ко мне уже пристал кто-то, похожий на государственного
служащего. Я обернулся с хмурым видом:
- Nein, Ich bin nicht Herr Tomlinson" (нет, я не Герр Томлинсон -
нем.). - Этой фразой исчерпывались мои познания в немецком языке.
Один полицейский в форме с непроницаемым лицом и двое в штатском,
мужчина за сорок и светловолосая женщина, уже стояли возле меня.
- Ausweis bitte, - сказал тот, что в форме.
- Что? - нетерпеливо и не слишком вежливо переспросил я.
- Ваши документы, пожалуйста, - перевел мужчина в штатском.
- Да идите вы, - ответил я и поднял свой багаж. Я не был уверен, что
они меня поняли, но меня это мало волновало. Швейцарцы, должно быть,
предупредили немцев и, если те хотели меня арестовать, то я не собирался
облегчать им эту задачу.
- Нет, нет, подождите, мы не собираемся вас арестовывать, герр
Томлинсон, - проговорил мужчина в штатском, мягко беря меня за плечо, как
будто просто пытаясь привлечь мое внимание, а вовсе не удержать.
- Мы просто хотим поговорить с вами, Ричард, - очаровательно улыбаясь,
заговорила женщина.
Все еще не доверяя им, я повернулся к своим собеседникам.
- Я Герр Кугель из контрразведки BfV, а это моя коллега фрейлейн
Гаябски.
- Ваше путешествие, должно быть, было утомительным, и сейчас так
поздно, мы забронировали вам комнату в отеле на эту ночь, - сказала Гаябски
на безупречном английском.
- Мы поможем вам с багажом, - добавил Кугель. Он отпустил полицейского
в форме, а потом окрикнул носильщика, и тот подошел, толкая перед собой
тележку.
- Не волнуйтесь, все в порядке, - уверила меня Гаябски, - мы просто
выпьем с вами сегодня вечером, а завтра, если вы не против, вместе
пообедаем.
Кугель и Гаябски под мелким дождем довели меня до отеля "Рамада"
напротив вокзала. Носильщик шел спереди, везя мой тяжелый багаж. Пока
Гаябски рассчитывалась и отпускала носильщика, Кугель зарегистрировал меня и
заплатил по счету вперед.
- Наверное, вы захотите подняться ненадолго в свою комнату. Встретимся
в баре в одиннадцать, - сказал Кугель.
Это было больше похоже на настойчивое предложение, чем на приказ, но
мне все-таки было интересно, что же им нужно. Кроме того, очень хотелось
пива.
- Фрейлейн Гаябски и я работаем в BfV, - объяснил Кугель, когда нам
принесли три стакана и три бутылки "Бекс". - Наша обязанность охранять
немецкую конституцию, особенно от иностранных разведслужб. Мы в курсе вашего
дела и надеемся, что вы сможете нам помочь в расследовании британских и
американских операций против Германии.
Журдэн уже спрашивал меня об ORCADA, шпионе в министерстве финансов
Германии, которого Маркхем арестовал в Бонне, и даже предлагал мне деньги за
эту информацию. Швейцарская федеральная полиция тесно сотрудничает со своими
немецкими коллегами, особенно в банковском и финансовом секторах, и Журдэн
наверняка рассказал обо всем немцам. Два офицера BfV особенно не давили на
меня при первой встрече, но попросили подумать над их предложением и
настаивали на том, чтобы я пообедал с ними на следующий день.
- Ну как, вы будете сотрудничать с нами? - с надеждой спросил Кугель,
когда мы уже почти заканчивали обед в дорогом ресторане, из окон которого
открывался прекрасный вид на озеро Констанц. Кугель и Гаябски, на которой
была надета очень короткая юбка, испробовали все уловки, усвоенные мною во
времена IONЕС. Они сочувствовали моей ситуации, делали комплименты моему
весьма скудному немецкому, уверяли меня в том, что все, что я им расскажу,
будет строго конфиденциально, и даже предложили мне поселиться в Германии.
Теперь, когда обед закончился, они исчерпали свои вербовочные хитрости. Я
видел, с каким нетерпением они ждали моего ответа. В мыслях они, должно
быть, уже представляли, что будут писать в своих отчетах.
- Нет, мне очень жаль, но я не могу вам помочь, - ответил я, отметив
разочарование, появившееся в из глазах. Они поняли, что им придется
докладывать своему начальству о том, что у них ничего не вышло. - Согласно
OSA, меня могут посадить в тюрьму в Британии на сорок лет. Игра не стоит
свеч.
Официальный закон об охране государственной тайны, который прервал
сотрудничество британцев с потенциальным врагом, был издан еще в 1911 году,
незадолго до начала Первой мировой войны, исключительно для того чтобы
британские инженеры перестали помогать Германии перестраивать свой
военно-морской флот. Я с трудом мог вообразить свидетеля вроде Редда,
утверждающего, что Германия все еще является потенциальным врагом.
- Но мы можем вас заверить, Ричард, что никто, кроме нас, не узнает о
том, что это вы нам помогли, - настаивала Гаябски. Именно так нас учили
говорить потенциальным информаторам, и я отлично знал, что это неправда.
- Но даже если я соглашусь сотрудничать с вами, - ответил я, - как я
могу быть уверен в том, что вы потом тоже мне поможете? Я помогал
швейцарской полиции и где я теперь?
Кугель и Гаябски не нашлись что ответить.
Хотя по дороге в Констанц я думал, что надолго в Германии не задержусь,
но общение с представителями BfV убедило меня в том, что лучше остаться
здесь. После того как немцы пытались меня завербовать, вряд ли они будут
донимать меня по просьбе МИ-6. Поскольку в Констанце была языковая школа, я
решил пойти туда учить немецкий, чтобы иметь возможность найти здесь работу.
Я снял комнату и начал проходить интенсивный курс немецкого языка, занимаясь
по четыре часа в день. Жизнь в стране, входящей в состав Европейского
Содружества, имела свои преимущества. В отличие от Швейцарии в Германии мне
не требовалось специальное разрешение на работу или проживание, потому что
мой британский паспорт автоматически давал мне эти права. Я
зарегистрировался как постоянный житель, открыл счет в банке, получил
собственный телефонный номер и даже купил машину. Маленькая подержанная БМВ,
проданная мне дилером в Гамбурге, обеспечила мне мобильность, и, если бы мне
потребовалось быстро уезжать, то не пришлось бы бросать многие свои вещи,
как это случилось в Швейцарии.
В течение следующих нескольких месяцев Кугель и Гаябски еще не раз
связывались со мной, и мы два раза вместе обедали. Они все еще пытались
убедить меня рассказать об ORCADA или о других операциях США и Британии,
направленных против Германии. Наконец они поняли, что сотрудничать с ними я
не буду, и объявили, что наша встреча в сентябре будет последней. Я ощутил
облегчение, когда они сказали, что я могу остаться в Германии и они больше
не будут меня беспокоить.
Как-то в одно из воскресений сентября по дороге из Австрии, куда я
ездил на день, я сбился с пути и заехал на швейцарский пограничный пункт
рядом с Брегенцом. Когда я осознал свою ошибку, ко мне в окно уже стучался
пограничник, требуя документы. Я опустил стекло.
- Nein, nichts (нет, у меня их нет - нем.), - с искренним видом
произнес я и попытался выехать с контрольного пункта. Но это только усилило
подозрительность пограничника, и он загородил мне дорогу.
- Ausweis, - рявкнул он, протягивая руку за моим паспортом.
Выхода у меня не было, я отдал свой паспорт, и он ушел в караулку.
Несколько минут спустя из нее вышли двое, вытащили меня из машины и бросили
в камеру. Полиция приехала через два часа. Они тщательно меня обыскали,
надели наручники и отвезли в полицейский участок. День, проведенный в камере
швейцарского полицейского участка, не доставил мне особенных неудобств.
Камера была комфортабельная, с чистым постельным бельем и сияющими чистотой
туалетом и раковиной. А на кровати лежали аккуратно сложенное полотенце и
кусок мыла, прямо как в "Хилтоне".
К октябрю я уже довольно свободно говорил по-немецки и нашел работу в
качестве репетитора по математике в одной богатой немецкой семье в маленьком
городке на юге Баварии. Я переехал в соседнюю с этим городом крошечную
деревушку Оберстдорф, расположенную у подножия Немецких Альп. Я работал
репетитором всего лишь по паре часов каждый вечер, поэтому, как только выпал
снег, я устроился еще на одну работу и каждый день обучал людей катанию на
сноуборде на близлежащей горной цепи Фелхорн. Положение начинало улучшаться.
Я зарабатывал достаточно, чтобы сводить концы с концами. У меня появились
друзья в Оберстдорфе, да и МИ-6, похоже, оставила меня в покое. Однако так
только казалось.
С тех пор как я приехал в Германию, я избегал общаться с журналистами,
и в британской прессе едва ли появилась хоть одна статья про меня за это
время. Тем временем Уоррен Темплтон энергично искал способ провести
переговоры с МИ-6 и положить конец конфликту. Несмотря на мои искренние
попытки заключить перемирие, МИ-6 была полна решимости доставить мне столько
неудобств, трат и трудностей, сколько могла.
В феврале 2000 года Патрик, мой женевский друг, пригласил меня провести
две недели в своем шале в Шамони у подножия Монблана, чтобы покататься на
лыжах и сноуборде. Вообще-то мне нельзя было появляться во Франции, но я
рискнул, решив, что DST меня не обнаружит. Я только-только туда приехал, как
позвонил мой домовладелец.
- Что вы натворили? - осуждающе спросил он. - Здесь полиция. - Он
объяснил, что в шесть утра его разбудил резкий стук в дверь. Когда он открыл
дверь, то был сбит с ног двумя людьми в полицейской форме и двумя
гражданскими, ворвавшимися в дом. Впоследствии оказалось, что двое последних
были мои старые друзья герр Кугель и фрейлейн Гаябски. У них был ордер на
изъятие моего компьютера, и, пока мы разговаривали, они обыскивали квартиру.
По всей видимости, когда в BfV поняли, что я не буду рассказывать им о
нелегальном шпионаже против Германии, они поддались давлению МИ-6.
Планировал ли Кугель меня арестовывать или нет, но возвращаться в Германию
мне не стоило. МИ-6 снова стала преследовать меня, очередной раз не пожелав
уладить конфликт. К счастью, мой компьютер и другие ценности были при мне.
Я находился во Франции нелегально, поэтому не мог оставаться там
надолго. Мне нужно было найти новый дом, исходя из имеющихся вариантов.
Единственным разумным выбором была Италия. Через Интернет я нашел жилье и
школу языков в Римини, на побережье Адриатики. Второго марта я собрал вещи,
положил их в машину, попрощался с Патриком и покинул Шамони.
- Авария, авария - орал толстый, истекающий потом человек,
взгромоздившийся на приставную лестницу немного ниже моего балкона. - Утечка
газа! - крикнул он возбужденно по-итальянски. - Газ утекает, немедленно
покиньте вашу квартиру!
Полицейские стучались в дверь моей трехкомнатной квартиры на набережной
Римини на протяжении уже двух часов. Должно быть, они видели, как вскоре
после часа дня я вернулся с занятий итальянским языком, и начали стучаться,
как только я поставил велосипед в стойку. Я никого не ждал и, посмотрев в
глазок, решил, что это полицейские - из-за их огромных усов и дурацких
костюмов. Дверь была достаточно крепкая, поэтому я позволил им упражняться,
а сам быстренько зашифровал всю важную информацию в лаптопе, хорошенько
очистил жесткий диск и спрятал крохотное, но очень ценное устройство памяти
"Псиона" в телевизор. После выполнения всех этих действий я прошел на
балкон, чтобы не слышать все более настойчивого и громкого стука, уселся в
шезлонг и открыл книгу. Эти придурки снаружи наконец признали свое поражение
в битве с двухдюймовой дубовой дверью и вызвали пожарную команду. Обильно
потеющий в разгар солнечного дня шеф полиции опять обратился ко мне со
своего шатающегося насеста, пытаясь с помощью версии об утечке газа побудить
меня открыть дверь.
- Вы выбрали не тот дом, - насмешливо ответил я шефу из шезлонга. -
Здесь все электрическое! - и предложил, указывая на соседнюю многоэтажку. -
Попробуйте вон ту. Определенно, газом воняет именно из нее, - добавил я,
карикатурно жестикулируя.
- Впустите нас, - приказал шеф раздраженно, доставая из кармана пиджака
тяжелый хромированный полицейский значок и показывая его мне, причем от его
движений лестница угрожающе закачалась. - Полиция, впустите нас.
- О'кей, - улыбнулся я, - но почему вы не захотели войти через дверь?
Ведь это гораздо легче, чем забираться по лестнице. - Я нырнул назад в
комнату, прежде чем смог увидеть его реакцию. Это было в среду, 17 мая, в
тот самый день, когда миссис Стелла Римингтон, бывший глава МИ-5, заявила,
что она намерена опубликовать свои мемуары о работе в МИ-5 и ведет
переговоры с Британским издателем о гонораре размером в 500. 000 фунтов
стерлингов. В отличие от меня ее не арестовали, а британские власти
встретили публикацию ее книжки с восторгом. Британский круглосуточный канал
новостей "Скай ньюс" обратился ко мне с просьбой дать прямое телефонное
интервью в 15.30, чтобы обсудить это мерзкое лицемерие. Телефонный звонок
раздался как раз тогда, когда итальянские полицейские начали ломиться