а лектора из МИ-5. С  насмешками он
рассказывал  об  активности  "Свободы"  -   лоббистской   группы  борцов  за
гражданские  права, обосновавшейся  в  юго-восточной  части  Лондона.  Среди
других дел  они вели кампанию против чрезмерной государственной секретности,
отсутствия отчетности разведывательных служб и злоупотребления сертификатами
PII для прикрытия неразберихи во властных структурах. Их главный  юрист Джон
Уэдхэм согласился встретиться  со мной после моего возбужденного разговора с
ним из телефонной будки. С некоторым трепетом я постучал в дверь обветшалого
дома по Табард-стрит, 21.
     - Юридического  средства защиты ваших  прав не существует,  можно  лишь
апеллировать к суду разведывательной службы (IST), - разъяснял мне Уэдхэм за
чашкой чая. - Это судейская коллегия из трех старших судей, которая наделена
правом рассматривать законность действий МИ-6.
     Коллегия была учреждена вскоре после открытого  процесса  в  1992 году,
чтобы наделить  МИ-6  символической  подотчетностью  перед  общественностью.
Теоретически  считалось,  что  любой  гражданин  может  приносить  жалобу на
незаконные действия МИ-6,  а коллегия обязана рассмотреть его  жалобу. Но  в
законе о ее работе было столь  много запретов и уверток, что МИ-6 одно время
получила даже право назначать членов этого суда.
     -  Они могут согласиться расследовать дело  о  незаконном увольнении, -
скептически пояснил Уэдхэм, - но ваши шансы на выигрыш равны нулю, как бы ни
были вы правы. Судьи никогда еще не решили ни одного дела в пользу истца.
     Тем  не  менее эта коллегия  представлялась мне единственным  средством
защиты моих прав, поэтому я обратился туда, несмотря на пессимизм Уэдхэма. Я
даже не ожидал, что IST пригласит меня на беседу и назначит встречу в здании
Центрального  уголовного суда  в  Лондоне. Это  случилось  в конце  октября.
Коллегия в  составе  судей  по  рассмотрению  апелляций: лорда-судьи  Симона
Брауна, шотландского шерифа и старшего юрисконсульта импозантно восседала за
массивным высоким  столом,  где  лежали толстые  досье, вероятно  документы,
предоставленные  МИ-6 в свою защиту. Судебный секретарь предложил мне занять
место  за столом,  стоящим  на почтительном  расстоянии от  стола  коллегии.
Первым  выступил  председатель коллегии лорд-судья  Браун и разъяснил  право
коллегии  на  рассмотрение  дела,  подчеркнув  понимание   его  сути.  Через
несколько минут слово предоставили мне.
     - Могу ли я  получить заверения в том, что вы будете принимать  решение
лишь  на основе  документов, с которыми  я  лично ознакомился?  - спросил я,
помня  наставления  Уэдхэма.  Лорд-судья  Симон  Браун  немного поразмышлял,
прежде чем ответить.
     - Вообще-то здесь лежат  бумаги, которых вы не видели и не увидите, - с
важным видом признался он, указав на толстую стопку бумаг, на основе которых
они будут  принимать  решение. Он  находился в явном замешательстве, нарушив
основополагающий юридический принцип.
     - Я должен извиниться, но мы не можем говорить больше, чем положено. Мы
должны работать только в установленных законом рамках.
     Рассматриваемая  ими толстая  кипа бумаг,  с которыми  меня департамент
кадров никогда не знакомил, не вселяла  никаких надежд. Вероятно,  в  кадрах
большинство  этих  бумаг  переписали,  зная,  что  я  не  могу  оспорить  их
достоверность.
     В ноябре я отправился ненадолго в  Южную Африку навестить дядю и тетю и
сопроводить в поездке  по стране английскую  крикетную команду. Мне  нелегко
было совершить  эту поездку, но  перед  увольнением  я принял на  себя такое
обязательство.  Позже  я  узнал,  что  моя  поездка  обошлась  МИ-6  дорого.
Опасаясь,   что   меня,   недовольного  и  озлобленного,  может  завербовать
южноафриканская  контрразведка,  МИ-6  отозвала  из  страны  моего  приятеля
Милтона и прекратила все тайные  прикрытые  операции.  На деле  же  в  Южной
Африке не меня никто не выходил, но в любом случае я не стал бы сотрудничать
с  их контрразведкой.  После  моего  возвращения в  Англию,  МИ-6,  даже  не
связавшись  со мной,  просто списала на мои  расходы несколько  тысяч фунтов
стерлингов из кармана налогоплательщиков.
     Судебная коллегия  не смогла  определиться  хотя бы  с  примерной датой
принятия решения по моему делу. В течение последующих месяцев Диммок прислал
мне несколько писем, настаивая,  чтобы я принял  помощь от PD/PROSPECT.  Но,
согласись  я на  их помощь, это походило бы на  то,  как  если  бы я  принял
вставную челюсть из рук  человека,  который выбил мне зубы. Кроме того, если
бы я очутился в моем теперешнем плачевном состоянии в одной из их подопечных
компаний в Сити, мой прежний опыт  управления  или консультирования оказался
бы столь пагубным, что я не продержался бы там и недели.
     У меня оказалось много свободного времени и совсем мало денег на руках.
Вскоре все  работы по дому и  саду  были переделаны. Из-за отсутствия  денег
пришлось  сократить  прогулки  по ночному  Лондону,  увольнение лишило  меня
возможности общаться  с  коллегами в  офисе  и отшатнуло от меня  друзей  из
других  учреждений. Мне  нужно  было  подыскать  себе  новую  работу,  чтобы
чувствовать себя занятым. Прогуливаясь как-то днем по Кингз-роуд, я случайно
встретил свою прежнюю  девушку. Мы взяли напрокат роликовые коньки и пошли в
Гайд-парк. Покатавшись с час и набив себе синяков и шишек, она  сняла коньки
с  тем,  чтобы больше никогда на  них не ездить.  Но  меня спорт захватил, и
впоследствии  каждый  бессонный  час  я  проводил,  катаясь  на  роликах  по
многочисленным  дорожкам в Гайд-парке, Кенсингтон-гарденс  и  Риджент-парке.
Вскоре  я познакомился с компанией заядлых  бегунов на роликах, у которых не
было  постоянной работы. В  том  числе  с  Шегги  и  Уинстоном,  чернокожими
париями,  которые  вместе катались  на  роликовых  коньках с самого детства.
Веселые и смешливые парни с абсолютно разными характерами, они напомнили мне
кое-кого из моих бывших коллег в МИ-6.


ГЛАВА 11.

СОГЛАШЕНИЕ.

     Понедельник, 25 марта 1996 г.
     Кафе "Левендер", Кеннингтон-роуд, Лондон.

     Я не удивился, что представитель подразделения PD/PROSPECT запаздывает.
Майк  Тимпсон  назначил  встречу на два часа пополудни в кафе  "Левендер" на
Кеннингтон-роуд,  в  двух  шагах  от  моего  дома  на  Рич-борн-террес.  Был
понедельник,  25 марта 1996 года. В этот день часы ночью переводились на час
вперед, согласно Британскому летнему времени. Я  считал,  что теперь Тимпсон
появится около трех,  поэтому  заказал еще одну чашечку  кофе  и  уселся  за
столиком, анализируя события последних четырех месяцев.
     До 12  марта я числился в штате МИ-6, пока IST не утвердил приказ. Хотя
это был  обычный вердикт, но я ощутил  сокрушительный удар, понимая, что мой
последний  шанс  на  восстановление  справедливости  исчез. До  того  дня  я
отказывался принимать  помощь  от МИ-6 и сам занимался  поисками  приемлемой
работы. Это была принципиальная позиция, ибо я считал, что принять их помощь
-  значит  отступить  в  битве  против  незаконного  увольнения. Я  проводил
переговоры. Патрик Джефсон, личный секретарь  принцессы  Уэльской, беседовал
со мной  относительно  возможной работы  в ее офисе, но из  этого ничего  не
вышло. Я ходил также на собеседования во многие частные фирмы, но отсутствие
энтузиазма на  моем лице просматривалось четко. Мои сбережения иссякли, я не
получал  регулярного  жалованья уже  8  месяцев,  и даже  резкое  сокращение
расходов и временная работа в качестве курьера на мотоцикле не избавили меня
от значительных долгов. В конце концов, у меня не осталось выбора, кроме как
поступиться своей гордостью и принять помощь от Воксхолл-кросс.
     Тимпсон  вошел  в  винный бар  без  десяти три, считая,  что  время для
встречи настало. Он поступил на службу  в МИ-6 уже в возрасте после работы в
Африке в качестве советника. В МИ-6  он сначала числился как  специалист  по
Африке, хотя  в разведке на  специалистов смотрят  косо. В конце  концов, он
возглавил   Африканское   ревизионное  отделение.   На  этом   его   карьера
застопорилась, возможно, из-за  отсутствия опыта работы  в  других  странах,
помимо  черного континента,  но, скорее  всего,  из-за того, что  он не  был
пробивным карьеристом.
     -  Благодарю  вас  за  то,  что  согласились  встретиться  со  мной,  -
предусмотрительно произнес  он,  когда  мы  уселись за  кофейный  столик. Он
опасался  лицемерного  тона,  поскольку  в  ближайшее  время я  не собирался
посещать его офис, или высокопарных выражений из-за того, что меня принудили
принять от них помощь. - Я только что  прочел  книгу, которая заставила меня
вспомнить о  вас. Она о  молодом парне по имени  Кристиан Дженнингс, который
оказался  в  отчаянном  положении. Разорившийся, без работы,  бездомный.  Он
уехал и  завербовался во  французский  иностранный  легион,  а потом написал
книгу о своей  жизни  под названием "Полон рот камней". В  конце концов, все
обернулось для него хорошо.
     -  Уж не предлагаете ли вы  мне завербоваться в иностранный  легион?  -
недоверчиво спросил я.
     -  Нет,  нет,  -  торопливо произнес  Тимпсон.  - я всего  лишь пытался
ободрить вас, в конце концов, все будет о'кей.
     Мы целый  час проговорили о помощи МИ-6 в моем трудоустройстве, но, как
оказалось, у Тимпсона  не было никаких  идей на этот счет, впрочем, как  и у
меня. Хорошо еще, что он не предложил работу в Сити.
     -  Я  никогда  не  давал  советов  тем, кто явно не расположен  уезжать
отсюда, как вы. Но  большинство  из  тех,  кого департамент кадров увольнял,
были рады уехать, - сказал он.
     - Вот первый толковый совет, который я слышу от кадровика, - заметил я.
-  Но послушайте, мне срочно нужна какая-нибудь работа. Я погряз в долгах, а
в следующем месяце уже  не смогу оплатить закладную. Если вы не в  состоянии
подобрать  мне  какую-нибудь  работенку,  пусть  даже  временную,  возможно,
контора окажет мне помощь и выдаст ссуду?
     Но  Диммок  намекал  Бэджеру,  что, по  его  мнению,  я  как  разведчик
потенциально  ненадежен.  Видимо,  так  он  считал и  в то  время,  когда  я
регулярно  получал  жалованье  и   выполнял  интересные   задания,  а  затем
определенно приложил руку к тому, чтобы я остался без работы.
     -  Я  понимаю  ваши финансовые  затруднения, -  сочувственно проговорил
Тимпсон, - но этот вопрос  обсуждению не подлежит. Джулиан Диммок специально
предупредил меня,  что ссуду вам выдавать не будут, но, вернувшись в офис, я
подробно обрисую  ваши проблемы. Разумеется, департамент кадров  наделал ряд
серьезных  ошибок  при  разборе  вашего  дела.  Но  скажу  прямо,  я  сильно
сомневаюсь, что они что-то исправят. Они приняли  решение, и им теперь будет
неловко пересматривать его и признавать свои ошибки.
     Мне стало ясно, что вся  "помощь" от Тимпсона ограничится лишь общением
с этим бывшим советником у иностранцев, а ныне канцелярским служакой.
     По возвращении домой я еще раз подумал над  брошенной Тимпсоном фразой.
Вступить во французский иностранный легион?  Нет, это не выбор. А как насчет
того,  чтобы  написать  книгу?  Разумеется, она  будет полна  секретов. Даже
описание цвета ковров в штаб-квартире МИ-6 подпадает под статьи OSA - Закона
об  охране  государственной  тайны.  Плотная  завеса  секретности эффективно
охраняет разведслужбу от ответственности, создавая климат, при котором нагло
попираются права  наемных сотрудников, причем воспринимается  это как  нечто
само собой разумеющееся. Я и сам стал считать, что именно это обстоятельство
подпортило имидж МИ-6 в широких  слоях  общества.  Но что  делать мне?  Если
позабыть  об этом  инциденте,  МИ-6  и  дальше  будет пользоваться  теми  же
методами,  что  и  в  моем деле.  Уверенность  разведки, что она  стоит  над
законом, позволит ей  и дальше пренебрегать гражданскими правами ни в чем не
повинных граждан, которые, помимо своей воли, могут оказаться втянутыми в ее
дела. И до меня были жертвы, будут они и потом.
     Мое спонтанно вспыхнувшее желание во всеуслышание поведать свою историю
усилилось  в последующие  недели.  Новость о  моем конфликте  с МИ-6  быстро
проникла  в  Уайтхолл, и МИ-6 пришлось скрытно использовать свое влияние для
того,  чтобы  опорочить  меня  и  оправдать  свое  решение.  Мои  друзья  из
Воксхолл-кросс, которые  продолжали  тайно  поддерживать  со мной  контакты,
рассказывали, что кадровики  распускают слухи,  будто они  "сделали все  что
могли"  для  меня. После того как  в некоторых  газетах  появились заметки о
применении сертификата РП для блокирования моей жалобы в судебной  коллегии,
во внутреннем  информационном еженедельнике  МИ-6  было сообщено, что газеты
неверно изложили этот инцидент, что на деле МИ-6 была вынуждена прибегнуть к
применению  сертификата  PII, потому  что  я  "в целях  саморекламы  пытался
воспользоваться судом  по трудовым спорам, чтобы очернить разведслужбу". Еще
до того, как меня  уволили, я отвергал  саму  мысль покинуть службу и искать
славы на  стороне,  но  теперь,  когда  их  действия  загнали меня в  тупик,
моральный  и материальный, единственный  выход  из создавшегося положения  я
видел в том, чтобы написать книгу.
     Прежде  чем  предпринять  решительные  шаги,  я попытался  использовать
последний  шанс и еще  раз  переговорить  с  советником из  МИ-6 по вопросам
трудоустройства.  Старый работник  Робин  Людлоу рассказал мне,  что большую
часть  жизни он  прослужил  в  армии, затем  работал кадровиком и,  наконец,
советником  по трудоустройству. Его  прошлое мало чем отличалось  от карьеры
Диммока или Фаударука. И, судя по всему, он тоже получил от них наставления.
     - Вам нужно положительно отнестись  к предложению  о  работе в Сити.  С
вашими талантами вы быстро добьетесь успеха, - убеждал он меня.
     - Они не гарантируют мне успеха. Они просто приколотят мои руки к  этой
чертовой крышке рабочего  стола, - отвечал я. - Мне нравилась работа в МИ-6:
умные  коллеги,  сложные   программы,  где  требовалось  напряжение  мыслей,
возможность выезжать и работать за границей, изучать языки и культуру других
стран,  встречаться  с  самыми  разными  людьми.  Моя  карьера  предполагала
разнообразные и непредсказуемые возможности и, наконец, я служил народу моей
страны. Где я найду такую работу в этом чертовом Сити?
     Людлоу выглядел озадаченным. Он с трудом переваривал услышанное.
     - Послушайте,  - продолжал  я, - подобрать  мне подобную  работу  очень
нелегко, но, может, вы предложите что-то временное? Деньги у меня кончились,
мне нечем платить по закладной.
     Людлоу подумал немного.
     - Что вы скажете насчет работы шофером на микротакси? - предложил он. -
Подавайте заявление, как безработный, закладную  оплатите за счет страховки,
потом станете шофером микротакси и будете зарабатывать на жизнь.
     Я встал и ушел.
     Рекомендации Людлоу были провокационными и глупыми. Спекуляция полисами
социального   страхования   грозила   мне  тюрьмой.   Оставалось   еще  одно
спасительное  средство в борьбе  против  МИ-6.  Строго говоря,  не  стало бы
нарушением OSA, если бы я рассказал члену парламента, что я бывший сотрудник
МИ-6 и,  не ставя его в известность  о  своем конфликте с  разведкой, просто
попросил бы  помочь мне.  Но  на деле  осуществить эту идею  было  непросто,
поскольку   МИ-6  станет  предъявлять  претензии.  Я  довольно  быстро  смог
дозвониться  из телефонной  будки  до  офиса Кейт  Хоу,  члена парламента от
лейбористской  партии, которая  в свое время помогала  уборщикам  из МИ-6, и
договорился о времени и дате моего  визита к ней. Офис  Кейт в избирательном
округе находился в нескольких  кварталах от моего дома, но я  поехал туда на
мотоцикле, потому что Шегги и Уинстон позвали меня покататься поздно вечером
на роликах по Трафальгар-сквер.  Подъезжая  к офису  Хоу,  я увидел, как она
поспешно спускается по ступенькам к своей машине.
     - Мисс Хоу! - окликнул я ее, слезая с седла мотоцикла.
     Она остановилась и повернулась ко мне.
     -  Могу я переговорить с  вами? - вежливо спросил я,  полагая, что  она
могла испугаться при виде приближающегося к ней в темноте верзилы ростом под
7 футов в черной форме мотоциклиста.
     - Прошу  прощения, но я спешу на торжественное мероприятие. Не могли бы
вы встретиться с кем-то из моих секретарей в приемной? - ответила она.
     -  Я  предпочел  бы  поговорить с вами лично.  Дело  касается Закона об
охране государственной  тайны, и я не  уверен, что  могу  говорить  об  этом
открыто с вашими секретарями.
     - Нет проблем, говорите с кем угодно из моих помощников, - не сдавалась
Хоу. Она вся напряглась, было бы грубо продолжать настаивать.
     - О'кей, извините за беспокойство, - улыбнулся я.
     Увидев длинную очередь ожидающих приема, я сел на пластмассовый стул  и
стал  ждать. Когда подошла моя очередь,  молодой  помощник пригласил меня  в
комнату для бесед и попросил изложить суть дела.
     -  У  меня спорное дело, которое я хотел бы  представить  на разрешение
помощнику мисс Хоу.  Но  если я  расскажу больше  того, что  следует, то это
будет  нарушением  Закона  об охране  государственной  тайны. Нельзя ли  мне
назначить встречу с самой мисс Хоу? - спросил я.
     -   Это  так  необычно,  -  скептически  ответил   помощник,  вероятно,
размышляя, стоит ли вообще  влезать во все это.  - Я считаю, что лучше всего
написать  ей письмо,  -  предложил он.  -  Вот ее  адрес. - Он  протянул мне
визитку с адресом в избирательном округе и номером телефона, улыбнулся и дал
понять, что беседа закончена.
     Хоу ответила удивительно быстро и сообщила в письме, что  написала Шефу
разведки,  а  тот  пригласил  ее  на  ланч,  где  они  и  обсудят  проблему.
Воксхолл-кросс входил в  ее избирательный округ, как и Сенчури-хаус, так что
она частенько встречалась с руководством МИ-6. Спеддинг даже жил недалеко от
меня на Ричборн-террес и являлся, по всей видимости, ее  избирателем. Но мои
надежды  на  то,   что  Хоу  сможет  провести  дельные  переговоры,   вскоре
испарились.
     Спустя  несколько дней она  прислала  новое письмо, в котором сообщила,
что Спеддинг заверил ее, будто ко мне отнеслись справедливо,  а  департамент
кадров  "сделал  все  что  мог". Вместо того  чтобы проверить  достоверность
утверждений Спеллинга, она  не устояла перед его очаровательным нахальством.
Ее  капитуляция перед Спеллингом оказалась более полной, нежели  можно  было
судить по полученному  мною  письму. Примерно через год, когда мой  конфликт
уже приобрел у общественности  дурную  славу,  Хоу обрисовала меня в  газете
"Санди  Таймс"  как  "дерьмового"  журналиста,  который,  отталкивая  других
избирателей, пытался нахально пролезть без очереди в ее офис в избирательном
округе.
     Спустя несколько недель  из-за  все растущей задолженности мне пришлось
собрать свои  вещи и съезжать  из  дома. Вместо  аренды дома  я смог  теперь
заплатить  по закладной за целый месяц  вместе  с процентами  за  просрочку.
Погостив немного у родителей, я загрузил под завязку пожитками свою надежную
"хонду" и направился в сторону Ла-Манша, чтобы двинуться оттуда, сам не зная
куда, лишь бы там было потеплее и подешевле.
     Что  касается  таможенной  и  акцизной  проверки, то  Ричард  Томлинсон
находится неизвестно где. В Портсмуте,  бросив прощальный взгляд на причал у
Форта, я протянул потрепанный паспорт с моей фотографией и  фамилией  Алекса
Хантли для таможенной  проверки.  Меня  уволили  по  возвращении из  Рио так
внезапно, что я  не вернул оформленные  по "легенде"  паспорт,  водительское
удостоверение и другие документы в CF. Если их отсутствие еще не обнаружили,
то уже, возможно, не хватятся никогда.
     Проживание под чужим именем даст мне возможность писать книгу с меньшей
вероятностью того,  что  в мою жизнь  вмешается МИ-6.  Хотя я неоднократно и
уезжал  из   Великобритании   под   вымышленными  имен