Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
дальнейших приключениях. Он заехал в
бандитский городок Либревиль в Сьерра-Леоне, и там на одном из светофоров
двое мужчин сшибли его с мотоцикла и ограбили. Один вдобавок еще и укусил
его, не только оставив на щеке безобразный шрам, но и заразив его СПИДом.
Из Сахары я вернулся как раз вовремя, чтобы в составе подразделения
территориальной армии принять участие в натовских учениях по ведению
групповой глубинной разведки (LRRP), проводившихся в Бельгии. Всем
странам-участницам НАТО было предложено прислать на эти учения свои группы
глубинной разведки. Приехали и американские рейнджеры, и датские джегеры, и
их немецкие коллеги, разведывательная рота Французского иностранного
легиона, отряд специального назначения из Испании с зонтиками, которые
зачем-то были включены в комплект полевого снаряжения его солдат, греческие
спецназовцы, как клоуны, размалевавшие свои лица ярко-зеленой маскирующей
мазью, унылые голландцы, отбывающие воинскую повинность, португальцы,
канадцы и турки. Мы представляли Великобританию. Командовал нашей группой
Иан - бывший сержант Королевского танкового полка. Ливерпулец Мак считался
главным разведчиком. Четвертым в команде был Джок, изъяснявшийся на диалекте
шотландских горцев, который мы понимали с трудом. Меня Иан назначил
связистом, и это подразумевало, что, помимо личного снаряжения - винтовки
SA80 калибра 5,68, телескопического дневного прицела SUSAT, ночного прицела
с усилением изображения и аптечки, я должен был таскать сверхвысокочастотную
рацию PRC-319, DMHD (прибор ввода первичной цифровой информации), кодовые
книги и одноразовые шифроблокноты (OPTs). С самораскрывающимся парашютом на
спине, с запасным на груди, с ремней которого свисал весь вышеперечисленный
груз, я с трудом дотащился до транспортного самолета "Трансолл", чтобы
вылететь в зону десантирования.
На рассвете мы группами десантировались в равнинном районе северной
Бельгии. Бельгийская армия, которой отводилась роль "противника", бросила
крупные силы - вертолеты, наземные войска, поисковых собак, - чтобы
захватить нас в плен. Перед нами стояла задача - немедленно уйти из зоны
десантирования и быстро найти укрытие. Мы забрались в небольшую рощу у
пруда, и я настроил рацию. Остальные тем временем установили наблюдение и
вскипятили воду. В считанные минуты DMHD получил колонку из сорока цифр. С
помощью шифроблокнотов и кодовых книг я расшифровал донесение. Нам было
приказано установить наблюдательный пост на дороге примерно в десяти
километрах от нашего нынешнего укрытия и докладывать о передвижениях войск
"противника". Чтобы нас не обнаружили, мы сразу тронулись в путь и добрались
до указанного места за несколько часов, остававшихся до наступления дня.
По аналогичной схеме мы действовали следующие четыре дня. Ночью
совершали длинный переход, иногда до сорока километров, а в течение дня
сидели в укрытии на очередном наблюдательном посту, откуда слали донесения в
штаб британского командования о передвижениях бельгийской армии. Между
сменами на посту и сеансами радиосвязи нам удавалось перехватить несколько
часов сна.
К концу первой недели мы обросли щетиной и покрылись грязью,
маскировочный крем и глина въелись в волосы и бороды, под ногти забилась
земля, сырая одежда, не просыхавшая от постоянных дождей, смердела. Ко всему
прочему у нас кончилось продовольствие. При наличии времени раздобыть пищу и
питье не было большой проблемой: на полях созревали картофель и репа, в
канавах и прудах плескалась вода. Но руководство давило на нас, требуя новых
и новых данных, и добывать пропитание было просто некогда.
Учения близились к концу, но самое трудное еще ждало нас впереди. В ту
ночь нам предписывалось встретиться с нашим агентом, действовавшим на
территории "противника", по другую сторону хорошо охраняемого
Альберт-канала. Естественно, все мосты, равно как и пешеходные дороги вдоль
канала, патрулировались. Минувшей ночью мы слышали затяжную перестрелку. Это
были обнаружены отряды голландцев и немцев, начавшие учение на день раньше
нас. За последние два дня мы съели только по нескольку карамелек и печений,
найденных в одном из тайников, местонахождение которых нам сообщали по
рации. На наших картах был обозначен пруд в той роще, где мы сейчас
укрывались, но, как выяснилось, он пересох, превратившись в вонючее болото,
кишащее комарами. А это означало, что мы остались и без воды.
- Нам нужна еда, - постановил Иан под одобрительный ропот остальных
членов группы. - Томлинсон, ты, кажется, говоришь по-французски? Давай
переоденься в гражданку и попробуй раздобыть нам что-нибудь.
Пока я переодевался, Джок зачерпнул из пруда вонючей жижи, снял с
поверхности комариные личинки и поставил ее кипятиться, чтобы я мог умыться
и побриться. Час спустя я уже был более или менее похож на человека. С
горстью бельгийских франков в кармане я двинулся к одному из ближайших
селений.
В Зиттарт я добрался к обеду и, приняв невозмутимый вид, вошел в бар,
обратив на себя внимание пожилого мужчины с бокалом "Стелла Артуа" в руках.
Двое коротко стриженных молодых парней с пушистыми усами играли в бильярд.
Сбоку от стойки находился небольшой прилавок, над которым висели
подсвеченные фотографии с изображением блюд быстрого приготовления. Я
заказал для нашей группы восемь порций гамбургеров с чипсами и, пока их
подогревали и жарили, попросил для себя бокал "Стеллы". Голодный желудок и
регулярные недосыпания усилили действие алкоголя, в голове у меня вскоре
загудело, и неожиданно для себя я разговорился с барменом.
- Откуда ты? - спросил он, заметив, что я коряво изъясняюсь
по-французски.
Бельгийские средства массовой информации оповестили своих граждан о
том, что на территории их страны проводятся учения НАТО, и объявили, что
лицам из гражданского населения, которые посодействуют в поимке солдат,
гарантируется вознаграждение, поэтому мне пришлось солгать.
- Из Швеции, - ляпнул я, назвав первую попавшуюся страну, не входящую в
НАТО, и стал на ходу сочинять ответы на вопросы любопытного бармена. - Да,
меня зовут Рикард, живу в Гетеборге, работаю инженером на автозаводе,
выпускающем "саабы", сейчас в отпуске, еду с друзьями в Париж. Прямо у
вашего городка сломалась машина, радиатор перегрелся.
Ложь легко слетала с моих уст. Двое парней у бильярда закончили партию
и подошли к стойке, чтобы познакомиться с иностранцем.
- Ну и как жизнь в Швеции? - поинтересовался один. - Хорошо получаешь?
Я назвал цифру наобум, но она произвела на парня впечатление.
- Вам приходится служить в армии? - спросил его приятель.
- Да, два года, - ответил я, зная это от своих друзей-шведов, живших в
Лондоне.
- А вам? - в свою очередь осведомился я.
- Тоже на два года призывают, - недовольно протянул парень помоложе. -
Еще полгода осталось мучиться. Столько времени потрачено впустую. Сейчас
НАТО проводит здесь какие-то тупые учения.
- Да, я видел несколько колонн и вертолеты, - вставил я небрежным
тоном.
В разговор включился второй парень.
- Мы всю прошлую ночь таскались туда-сюда вдоль Альберт-канала, там,
возле Стрелена, стреляли холостыми в придурков-немцев, пытавшихся переплыть
на другой берег. Сегодня мы, естественно, тоже должны патрулировать, да
только наш лейтенант свалился вчера и сломал ребро. Бедолага уверен, что мы
и без него будем нести службу. - Парни язвительно расхохотались.
Спустя двадцать минут я покинул бар, унося с собой пакет с гамбургерами
для моих приятелей-шведов, пять литров воды для автомобильного радиатора и
ценную информацию. Я сообщил Иану то, что узнал в баре, и мы в ту ночь
спокойно переплыли канал возле Стрелена. Кроме нас, только еще два отряда
сумели достичь финишной точки, не попав в плен. На подведении итогов в конце
учений, когда давалась оценка действий каждой из групп-участников, наша
вошла в десятку лучших. Мы уступили только четырем отрядам датских джегеров,
одному португальскому и нескольким отрядам американских рейнджеров. Это был
неплохой результат, если учесть, что мы всего лишь резервисты, а все
остальные - представители элитных частей своих профессиональных армий.
x x x
Спустя две недели, находясь в родительском доме, я опять написал
господину Халлидею, выражая свою готовность вступить в ряды МИ-6. Занятия в
территориальной армии мне нравились, но нужно было где-то работать, а
начинать службу в регулярной армии в двадцать семь лет было уже поздно.
Поступив в МИ-6, я стал бы государственным служащим, что само по себе очень
почетно. К тому же эта работа обеспечивала возможность служебного роста,
стабильность, разнообразие, хороший заработок, различные льготы и, вероятно,
приключения. Я с огромным удовлетворением вспоминал эпизод с солдатами
бельгийской армии, у которых выудил важные сведения. Если в МИ-6 мне
придется заниматься чем-то подобным, значит, я буду на своем месте. Халлидей
отозвался быстро, приглашая меня на собеседование по тому же адресу.
"Интересно, вспомнит ли меня Халлидей?" - думал я, звоня в дверь дома
на Карлтон-Гарденз во второй раз. Как и тогда, в его кабинет на втором этаже
меня проводила Кэтлин. Халлидей заметно изменился со времени нашей последней
встречи - подрос на шесть дюймов, сбрил бороду и приобрел более приличный
костюм.
- Прошу садиться. - Он подвел меня к тому же низкому креслу, которое я
занимал на прошлом собеседовании. - Надеюсь, вы уже догадались, что я не тот
самый Халлидей, с которым вы встречались прежде, - сказал он. - Халлидей -
псевдоним, который мы используем в процессе вербовки.
- Да, я, разумеется, знаю об этом, - сболтнул я.
Халлидей наградил меня проницательной улыбкой, естественно, сразу
раскусив мою жалкую ложь. Процедура данного собеседования во многом
повторяла первую: я опять поставил подпись на документе с выдержкой из
Закона об охране государственной тайны и ознакомился с содержанием той же
зеленой папки. Правда, новый Халлидей задавал более пытливые вопросы.
- Сотрудникам МИ-6, - говорил он, - зачастую приходится пускать в ход
все свое обаяние, сообразительность и хитрость, чтобы убедить человека
поступить вопреки собственному желанию или выпытать сведения, которые он не
должен разглашать. Вы можете привести подобные примеры из своей жизни?
Я подумал несколько секунд и затем рассказал ему, как лестью вынудил
капитана нигерской армии пропустить меня быстро через границу и разговорил
бельгийских солдат, снабдивших меня полезной информацией. Кажется, обе
истории понравились вербовщику МИ-6.
Через несколько недель Халлидей прислал мне письмо с приглашением на
очередной раунд экзаменов и собеседований в Уайтхолле. МИ-6 - отдел
Министерства по делам государственной службы, поэтому будущие сотрудники
Разведывательной службы сначала должны выдержать те же экзамены, что и
неиссякаемый поток кандидатов в другие государственные ведомства, будь то
МИД, Казначейство или Министерство торговли и промышленности. Однако
поступающие на службу в МИ-6 проходили испытания отдельно от остальных,
поскольку уже на этой ранней стадии отбора их личности были засекречены.
Перед первым экзаменом в комнате ожидания вместе со мной сидели еще
пять кандидатов. Один - сын сотрудника МИ-6, второй работал в Специальном
управлении Столичной полиции, третий - в разведуправлении Министерства
обороны, еще один - в коммерческом банке и последний являлся сотрудником
консультационной фирмы по политическим вопросам в Оксфорде. Нам были
предложены тесты с набором ответов, наподобие тех, что печатались в
популярной книге 1960-х годов для желающих "узнать коэффициент своего
умственного развития". Например, нужно было исключить лишнюю фигуру из
набора причудливых образцов или угадать правильный ход в домино. Затем был
дан простой тест на знание арифметики и еще один, тоже несложный, но
требовавший гораздо больше времени, на проверку навыков письма. После обеда
мы в индивидуальном порядке обсудили пару вопросов современной политической
обстановки с одним из сотрудников МИ-6, проводившим экзамены, а потом
собрались на групповой семинар. Нас попросили представить свои рекомендации
некой британской компании, занимающейся разработкой высоких технологий, в
которой двое инженеров, работающих по обмену, были уличены в шпионаже.
Громче всех кричал полицейский, упрямо настаивавший на том, что китайских
шпионов следует немедленно арестовать. Консультант по политическим вопросам
пытался вразумить его, объясняя, что жесткие меры могут привести к разрыву
англо-китайских отношений, но полицейский, не стесняясь в выражениях,
заявил, что тот порет чушь. Дискуссия вылилась в злобную перепалку, которую
не предотвратило даже дипломатичное вмешательство сотрудника коммерческого
банка.
Не имея представления о критериях отбора, я не мог оценить свои
результаты, поэтому после экзаменов я и еще несколько участников данного
испытания отправились вместе в пивную "Адмирал Нельсон", находившуюся на
противоположной стороне улицы, чтобы обсудить события дня. Обходительный
консультант по политическим вопросам (он носил очки) сказал мне, что не
станет дальше бороться за место в МИ-6, независимо от того, выдержал он
сегодняшний тур или нет, если туда принимают таких агрессивных типов, как
полицейский.
Последний этап отборочного процесса - долгое собеседование, проводимое
комиссией сотрудников МИ-6, - состоялся через несколько дней в доме на
Карлтон-Гарденз. Собеседование началось с опозданием из-за того, что у
одного из трех членов комиссии лопнуло колесо на мотоцикле. Наконец они все
сели в ряд за столом, "Халлидей" расположился сзади. Меня подробно
расспрашивали о современном положении дел в стране и за рубежом, о причинах,
побудивших меня искать работу в МИ-6, и о моих честолюбивых планах на
перспективу, выясняли, действительно ли я желаю посвятить свою жизнь службе
в разведке. Если я не знал ответа на какой-то вопрос, то честно это
признавал.
Карлтон-Гарденз я покинул спустя час, уверенный, что не выдержал
испытания, но несколькими неделями позже на мое имя пришло письмо с
уведомлением об обратном. Я был в восторге. Меня брали на работу в МИ-6 при
условии, что я успешно пройду проверку на благонадежность, - последний
барьер.
Многим государственным служащим требуется форма допуска "проверку на
благонадежность прошел". Это означает, что в ходе поверхностного
расследования установлено: данное лицо к уголовной ответственности не
привлекалось, не исповедует крайних политических взглядов, свободно от
алкогольной зависимости и пристрастия к наркотикам, не имеет финансовых
проблем. Кандидаты в МИ-6 подвергаются более серьезной проверке и в случае
успешного ее прохождения, получают форму допуска EPV - "специальную проверку
на лояльность прошел". Это весьма трудоемкий процесс, в котором
задействованы около десятка проверяющих. Сначала сведения обо мне запросили
в базе данных МИ-6, в результате чего стало известно про мою краткую встречу
с Фрименом в Буэнос-Айресе, которую он зафиксировал в своем отчете. В базах
данных МИ-5 и Специального управлен3ия Департамента уголовного розыска
никакой информации обо мне не содержалось. Была также проведена проверка
моей кредитоспособности. У меня были некоторые долги, но это сочли
допустимым, поскольку я не так давно завершил образование в университете,
но, если бы были обнаружены факты отказа возвращения займов или
задолженности крупных сумм, меня признали бы негодным.
Первый раунд проверки на лояльность закончился для меня благополучно, и
я был приглашен на собеседование по вопросам моей личной жизни к
проверяющему с отеческим лицом, которому было поручено мое дело. В прошлом
он возглавлял управление Восточной Европы. Его интересовали мои политические
взгляды, контакты с экстремистскими организациями как правого, так и левого
толка, связи с иностранцами, отношение к алкоголю и наркотикам. Анкетные
данные оценивались строго, но не так, как в прошлом. За последние годы МИ-6
значительно снизила требования к своим кандидатам. Еще совсем недавно бывший
член такой организации, как Движение за ядерное разоружение, не мог
рассчитывать на место в рядах МИ-6, а теперь - пожалуйста. Не отвергались и
те, кто когда-то баловался наркотиками. Однако проверяющий не собирался
верить мне на слово. Он попросил назвать восемь человек, с которыми я был
хорошо знаком в тот или иной период своей жизни после окончания школы. Всех
этих людей опросили, чтобы проверить мои заявления. Если бы МИ-6 стало
известно, что я пытался скрыть какой-то неприглядный факт своей биографии,
формы допуска EPV я бы не получил. Но я ничего не утаил, и спустя два месяца
мне прислали в простом конверте фотокопию письма с уведомлением о присвоении
мне высшей формы допуска и приглашением на работу. Я понятия не имел, чем
мне предстоит заниматься на новой службе. На гербовой бумаге МИДа сообщалось
только, что мне предписывается "безотлагательно прибыть в Сенчури-хаус по
адресу: Вестминстер-Бридж-роуд, 100 к 10.00 в понедельник 2 сентября 1991 г.
При себе иметь паспорт".
ГЛАВА 3.
ЗАЧИСЛЕНИЕ НА СЛУЖБУ.
Понедельник, 2 сентября 1991 г.
Сенчури-хаус, Ламбет, Лондон.
Накануне первого рабочего дня в МИ-6 я очень нервничал. Ночью почти не
спал, а утром, чтобы взбодриться, выпил слишком много кофе. Я жил
неподалеку, километрах в трех от Сенчури-хаус, расположенного в захолустном
пригороде Ламбете в южной части Лондона, и решил пройтись пешком. От
волнения и переизбытка кофеина у меня потели ладони. Двадцатиэтажное
административное здание из бетона, заляпанное брызгами грязи от автомобилей
и птичьим пометом, неприметное и без вывески, как-то не вдохновляло, - не то
что шикарная контора фирмы "Буз Аллен энд Гамильтон" в Мейфэре. Глядя на
зеркальные окна, я попытался представить себе, что происходит там, внутри.
Какие принимаются решения, какие приводятся аргументы, какие тайны скрывают
от нас, находящихся вне этих стен? От сознания того, что скоро и меня
допустят в это здание, я испытывал волнение.
Никаких особых мер охраны я не увидел. Две камеры видеонаблюдения,
сетки на окнах нижних этажей, а в остальном Сенчури-хаус мало чем отличался
от других недорогих административных зданий Лондона. К входу стекались
сотрудники, некоторые шли с зонтиками и газетами под мышкой, другие - просто
сунув руки в карманы или со спортивной сумкой через плечо.
Я толкнул тяжелую стеклянную дверь, вытер ноги о коврик у входа, прошел
через вторую тяжелую дверь и попал в мрачный вестибюль. Стены
коричнево-грибного оттенка и серый линолеум на полу напомнили мне о
захолустной гостинице, в которой я жил во время краткого пребывания в
Москве. Прямо против входа - бюро приема посетителей: стеклянная будка со
стенками до самого потолка и с небольшим окошком в сторону входной двери. В
будке - два охранника за допотопными телефонами фирмы "Бейклайт". Справа и
слева от будки - два лифта, у которых, нетерпеливо нажимая на кнопки вызова,
собирал