оход представлял собой сплошную импровизацию,  что  являлось  для  танковых
дивизий, созданных лишь осенью 1935 г., рискованным мероприятием.
     в) 2-я танковая дивизия должна была пройти за 48  час.  при  совершении
этого импровизированного марша 700  км,  а  полк  лейб-штандарт  СС  "Адольф
Гитлер" - около 1000 км. И все же эта задача в основном была выполнена.
     г) Наиболее важным недостатком, выявившимся в процессе марша, оказалась
неудовлетворительная постановка ремонта техники, особенно танков. Этот изъян
отмечался еще во время осенних маневров 1937 г., однако предложенные в марте
1938 г. меры по его устранению не были приняты во  внимание.  В  последующем
такого рода недостатки больше не повторялись.
     д) Имели место серьезные затруднения в обеспечении горючим, но они были
быстро  преодолены.  Ввиду  того,  что  во  время   похода   боеприпасы   не
расходовались,  выводы  в  этом  отношении   могли   быть   сделаны   только
относительные. Боеприпасов будет  достаточно,  если  заблаговременно  о  них
позаботиться.
     е) Итоги  похода,  во  всяком  случае,  подтвердили  \72\  правильность
теоретических  обоснований  о  применимости  танковых  дивизий  для  решения
оперативных задач. Запас хода и  скорость  движения  танков  оказались  выше
предполагаемых.  Уверенность  войск  в  своих  силах   была   укреплена,   а
командование извлекло из марша много поучительного.
     ж) Было доказано, что по одной шоссейной дороге может  без  затруднений
передвигаться больше чем  одна  моторизованная  дивизия;  была  подтверждена
также  правильность  мысли  об  организации  и   оперативном   использовании
моторизованного корпуса.
     з) Следует подчеркнуть, что поход на Вену позволил сделать выводы  лишь
относительно приведения в  боевую  готовность,  передвижения  и  обеспечения
танковых дивизий, но не об их боеспособности. Дальнейшее  показало,  однако,
что и в этом отношении немецкие бронетанковые  войска  находились  тогда  на
верном пути.
     Уинстон Черчилль в своей замечательной и  имеющей  чрезвычайно  большое
значение книге "Воспоминания" (том I, стр. 331,  немецкое  издание  Альфреда
Шерца, Берн) дает,  правда,  совершенно  иное  изложение  событий  аншлюсса.
Считаю необходимым привести следующую выдержку из этой книги:

     "Австрийский ефрейтор давно уже мечтал о триумфальном  въезде  в  Вену.
Партийная организация  национал-социалистской  партии  в  Вене  наметила  на
субботу 12 марта проведение  факельного  шествия  для  встречи  победоносных
героев. Однако встречать было некого, никто не  появился.  Пришлось  поэтому
пронести на руках по улицам города трех растерявшихся  баварцев  из  состава
немецких тыловых частей, прибывших поездом в Вену для того, чтобы обеспечить
войска вторжения квартирами.  Причина  задержки  немецких  войск  выяснилась
позднее. Немецкая  моторизованная  армада  нерешительно  прогромыхала  через
границу и остановилась вблизи города Линца. Несмотря на  отличную  погоду  и
хорошие дороги, большинство танков оказалось не в \73\ состоянии  продолжать
движение. В моторизованных подразделениях  тяжелой  артиллерии  имели  место
аварии. Дорогу от Липца до Вены загромоздили застрявшие тяжелые  автомашины.
Ответственным  за  то,  что  перед  всем   миром   была   продемонстрирована
неподготовленность немецкой армии,  считали  любимца  Гитлера  генерала  фон
Рейхенау, командующего 4-й армейской группой.
     Гитлер, проезжавший на автомашине через Линц,  видел  замешательство  в
движении своих войск, что вызвало его бешеный  гнев.  Легкие  танки  кое-как
пробились сквозь пробки, образовавшиеся на дорогах, и по  одному  прибыли  в
воскресенье  утром  в  Вену.  Тяжелые  танки  и  моторизованную   артиллерию
погрузили на железнодорожные платформы и таким путем своевременно  доставили
в Вену для участия в церемонии. Картина въезда Гитлера в Вену,  где  он  был
встречен толпами людей, и ликующими, и охваченными страхом,  известна  всем.
Однако  этот  момент  иллюзии   славы   имел   свою   теневую   сторону.   В
действительности  фюрер  кипел  от  злости  из-за  того,  что   обнаружились
недостатки его  военного  механизма.  Он  обрушился  на  своих  генералов  с
руганью, однако те заявили, что не виноваты. Они напомнили фюреру, что он  и
слушать не хотел предостережения Фрича о риске для Германии  идти  на  более
крупный конфликт. Внешний блеск все-таки сохранен. Официальные празднества и
парады состоялись..."

     Очевидно, Уинстон Черчилль был неправильно информирован. Насколько  мне
известно[11] , 12 марта  из  \74\  Баварии  в  Вену  не  прибыло  ни  одного
воинского эшелона. Выходит, что  "три  растерявшихся  баварца"  должны  были
прибыть в Вену только по воздуху. Немецкая  моторизованная  армада,  правда,
была задержана в Линце, но это я сделал только для того, чтобы  организовать
встречу Гитлера. В противном случае войска были бы в Вене во второй половине
дня в тот же день. Погода была плохая, после  обеда  пошел  дождь,  а  ночью
поднялась сильная метель. Единственная дорога, по которой  войска  двигались
от Линца на Вену, на многих участках была разобрана, так  как  в  это  время
проводились  ремонтные  работы,  а  остальные  участки  также  находились  в
чрезвычайно неудовлетворительном состоянии. Большая часть танков  прибыла  в
Вену без всяких происшествий. Аварии в подразделениях тяжелой артиллерии  не
могли иметь места, так как у нас тогда вообще не  было  тяжелой  артиллерии.
Пробок в движении на дороге также совершенно не было. Генерал  фон  Рейхенау
был назначен командующим 4-й армейской группой только 4 февраля 1938 г. и не
мог отвечать за случайные перебои в работе материальной части, потому что он
находился всего пять недель на своей  новой  должности.  Его  предшественник
генерал-полковник  фон  Браухич  также  не  мог  нести  ответственность   за
состояние  4-й  армейской  группы,  так  как  и  он  занимал  эту  должность
непродолжительное время.
     Как уже упоминалось, я сам встречал Гитлера при его въезде в  Линц.  Он
нисколько не выглядел  рассерженным.  Наоборот,  это  был,  пожалуй,  первый
случай,  когда  я  видел  его  радостно  взволнованным.   Во   время   речи,
произнесенной Гитлером в Линце с балкона  \75\  ратуши  перед  восторженными
массами людей, я стоял рядом и имел полную  возможность  наблюдать  за  ним.
Слезы действительно текли  по  его  лицу,  причем  было  очевидно,  что  это
делалось не для театрального эффекта.
     У нас в тот период преимущественно были только  легкие  танки.  Тяжелых
танков, как и тяжелой артиллерии, почти не было,  поэтому  доставлять  их  в
Вену по железной дороге не могли.
     Ни одного генерала никто не ругал, во всяком случае, мне об этом ничего
не было известно. Не было, следовательно, и никакой реакции на это, об  этом
мне  также  ничего  неизвестно.  Что  касается   меня   лично,   то   Гитлер
исключительно вежливо обращался со мной в эти мартовские дни  как  в  Линце,
так и в Вене. Единственное замечание, которое мне было сделано, исходило  от
генерал-полковника   фон   Бока,    главнокомандующего    всеми    войсками,
участвовавшими в марше; он считал неосторожностью с моей  стороны  украшение
танков флажками, о чем я упоминал  выше.  Недоразумение  было  ликвидировано
после того, как генералу Боку стало известно, что это было  сделано  мною  с
разрешения Гитлера.
     Та  самая  немецкая  моторизованная   армада,   которая   "нерешительно
прогромыхала через границу",  оказалась  в  состоянии,  будучи  лишь  слегка
улучшенной, одержать в 1940  г.  в  короткий  срок  победу  над  устаревшими
армиями западных стран.
     "Воспоминания" Уинстона Черчилля ясно показывают его желание  доказать,
будто политические руководители Великобритании и Франции считали, что в 1938
г. перспективы ведения войны были бы  для  них  благоприятными.  Военные  же
руководители указанных стран  относились  к  этому  более  скептически.  Они
хорошо понимали все слабые стороны своих армий, но не знали,  каким  образом
следует перестраивать их по-новому. Немецкие  генералы  также  хотели  мира,
однако не потому, что считали  себя  слабыми  или  боялись  нововведений,  а
потому, что верили в \76\ возможность  достижения  национальных  устремлений
народа мирными средствами.
     2-я танковая дивизия была оставлена в районе Вены  и  осенью  пополнена
австрийскими контингентами. Полк лейб-штандарт СС и  штаб  16-го  армейского
корпуса возвратились в апреле в Берлин.  В  освободившихся  казармах  города
Вюрцбурга разместилась  4-я  танковая  дивизия  под  командованием  генерала
Рейнгардта, сформированная осенью 1938 г. Кроме того, были сформированы  5-я
танковая и 4-я легкая дивизии.
     В летние месяцы 1938 г., т.  е.  в  условиях  мирного  времени,  будучи
командиром корпуса, я руководил подготовкой личного состава. Мои обязанности
заключались преимущественно в проверке подчиненных частей и соединений.  Это
дало мне возможность познакомиться с офицерами и остальным личным составом и
заложить основы того доверия между нами, которое проявилось во время войны и
которым я всегда так гордился.
     1 августа 1938 г. я перебрался в  отведенную  мне  в  Берлине  казенную
квартиру. В том же месяце Берлин  посетили  венгерский  регент  Хорти[12]  с
супругой и  премьер-министр  Имреди.  Я  присутствовал  при  их  встрече  на
вокзале, на параде, ужине у Гитлера, а также на спектакле, данном в честь их
приезда в оперном  театре.  После  ужина  Гитлер  подсел  к  моему  столу  и
беседовал со мной по различным вопросам, касающимся бронетанковых войск.
     Политические  результаты  визита  Хорти  в  Германию  не  удовлетворили
Гитлера.  Гитлер  надеялся,  что  сможет  добиться  от  венгерского  регента
согласия на заключение военного союза с Германией, но  был  \77\  обманут  в
своих надеждах. К сожалению, разочарование Гитлера было заметно как во время
ужина, когда он произносил речь, так и после него.
     10-13 сентября я вместе с женой присутствовал  на  партийном  съезде  в
Нюрнберге. В течение этого месяца отношения  между  рейхом  и  Чехословакией
приняли наиболее напряженный характер. Атмосфера стала сгущаться. Это  нашло
свое выражение  в  большой  заключительной  речи  Гитлера,  произнесенной  в
Нюрнберге.   Ближайшее   будущее   могло   оказаться    чреватым    большими
последствиями.
     Я должен был оставить Нюрнберг и выехать в  учебный  лагерь  Графенвер,
где размещались 1-я танковая дивизия и войска СС. В последующие недели время
было  заполнено  многочисленными  учениями  и  смотрами.  В  конце  сентября
приступили к подготовке присоединения  Судетской  области.  Опасность  войны
возросла, потому что Чехословакия не шла  ни  на  какие  уступки.  Положение
стало серьезным.
     Мюнхенское соглашение открыло, однако, дорогу  для  мирного  разрешения
конфликта  и  сделало  возможным   присоединение   Судетской   области   без
кровопролития.
     Политическая  обстановка  потребовала  от  меня  принесения  еще  одной
жертвы: день  своей  серебряной  свадьбы  мне  пришлось  провести  одному  в
Графенвере, жена праздновала этот день тоже одна в Берлине; оба  наших  сына
находились на границе. Лучшим подарком в этот день был еще  раз  сохраненный
мир.
     2 октября мой штаб был переведен в город Плауэн, а  3  октября  начался
марш на Судеты.

       Присоединение Судетской области

     Для похода на Судеты 16-му армейскому корпусу были приданы 1-я танковая
дивизия, 13-я и 20-я мотодивизии. Оккупация области проводилась в три этапа.
\78\
     3 октября 13-я мотодивизия генерала Отто заняла города Егор (Хеб), Аш и
Франценсбад; 4 октября 1-я танковая дивизия заняла город  Карлсбад  (Карловы
Вары), а 5 октября все три дивизии  продвинулись  на  восток  и  заняли  всю
область до демаркационной линии.
     В первые два дня марша Адольф Гитлер находился при  моем  корпусе,  1-я
танковая дивизия, прибывшая из города Хам в Айбеншток (расстояние 273 км), и
13-я мотодивизия были переброшены в ночь с 30 сентября на 1 октября и в ночь
с 1 на 2 октября из района Графенвер на  север,  показав  отличную  скорость
движения, и сосредоточены на границе с Судетской  областью  в  готовности  к
вступлению в нее.
     3 октября я встретил Гитлера на  границе  у  города  Аш  и  доложил  об
успешном марше моих дивизий. Затем из Аш мы поехали в Егер,  где  в  полевой
кухне был приготовлен завтрак, в котором принял участие  и  Гитлер.  Завтрак
состоял из обычного для рядового состава меню: густой суп с говядиной. Когда
Гитлер увидел в супе мясо, он отказался кушать и, съев лишь несколько яблок,
попросил, чтобы впредь для него готовили вегетарианскую пищу.  В  Егере  нас
встретили очень радостно и торжественно. Толпы народа, одетые в национальные
костюмы, устроили Гитлеру шумную овацию.
     4 октября я завтракал  вместе  с  Гитлером,  обождав  его  прибытия  на
полевую кухню штаба 1-й танковой дивизии. Мы вели непринужденную беседу,  во
время которой выявилось  общее  удовлетворение  тем,  что  удалось  избежать
войны.  Вдоль  дороги,  по  которой  затем  проезжал   Гитлер,   выстроились
приветствуемые им  войска.  Они  имели  отличный  вид;  все  были  настроены
радостно; машины, как и в марте в Австрии, были украшены зеленью и  цветами.
Я отправился в Карлсбад, где перед театром уже выстроился почетный караул из
трех рот - роты 1-го танкового полка, роты 1-го мотострелкового полка и роты
полка лейб-штандарт СС. На правом фланге роты танкового полка стоял  со  \79
своим командиром мой старший сын, занимавший тогда должность адъютанта  1-го
батальона 1-го танкового полка.
     Оцепление улиц еще не было  закончено,  когда  появился  Гитлер.  Через
шпалеры  войск  он  проследовал  в   здание   театра,   где   был   встречен
представителями  местного  населения.  На  улице  лил  проливной  дождь.   В
вестибюле театра происходили прямо-таки трогательные  сцены.  Хорошо  одетые
дамы и девушки плакали, многие становились на колени; ликование  людей  было
исключительно велико. Судетским немцам пришлось много пережить: безграничную
нищету, безработицу, национальный гнет. Многие уже потеряли всякую  надежду.
Задача заключалась теперь в том, чтобы  возродить  Судетскую  область.  Наши
полевые  кухни  стали  отпускать  пищу   беднякам,   поскольку   организации
социального обеспечения еще не начали работать.
     С 7  по  10  октября  войска  продолжали  занимать  районы,  в  которых
проживало немецкое население. Для выполнения  этой  задачи  я  выехал  через
Кааден (Кадань) и Заац (Жатец) в Теплице-Шанов. Везде население  восторженно
встречало войска. Танки и автомашины были осыпаны  цветами.  Живые  изгороди
людей - юноши и девушки - затрудняли движение войск. Тысячи солдат немецкого
происхождения, уволенные из  чехословацкой  армии,  возвращались  пешкам  на
родину; многие из них были еще одеты  в  чешскую  форму  и  несли  на  спине
чемодан или сундучок - разбитая без боя армия. Первая линия укреплений Чехии
была в наших руках; она не была так сильна, как нам казалось, но хорошо, что
удалось занять ее без кровопролитных боев.
     В общем, все были довольны мирным поворотом в политической  обстановке.
Война сильнее всего затронула бы именно территорию с немецким  населением  и
потребовала бы многих жертв от немецких матерей.
     В  Теплице-Шанов  я  остановился   в   имении,   принадлежавшем   князю
Клари-Алдринген. Князь и \80\ княгиня приняли нас очень  радушно.  Мы  имели
возможность познакомиться здесь со многими представителями немецко-богемской
аристократии и были обрадованы, увидев, что они остались истинными  немцами.
Я уверен, что лорд Ренсимэн правильно оценил тогда обстановку в Чехословакии
и много сделал для сохранения мира. Не его вина, что мир этот оказался очень
непрочным.
     Во  всяком  случае,  напряженность  в  политической   обстановке   была
ликвидирована,  и  мы  могли  предаться  некоторым   радостям.   Я   получил
возможность поохотиться; за две недели мне удалось убить нескольких оленей.
     Бурный 1938 год близился к концу, и такие далекие от политики  солдаты,
как я, надеялись, что, несмотря на прошедшие бури, в  дальнейшем  обстановка
будет более спокойной. По нашему мнению, в результате увеличения  территории
и численности населения рейха последует длительный  период  для  ассимиляции
новых областей и закрепления вновь завоеванных позиций, настолько  усиливших
без всякой войны положение Германии в Европе, что наши национальные цели  мы
сможем осуществить мирным путем. Я  имел  возможность  собственными  глазами
видеть обстановку в Австрии и в Судетской области. При всей  восторженности,
с  которой  там  был  встречен  аншлюсс,  следует  все  же   отметить,   что
экономическое состояние  этих  двух  районов  было  весьма  неблагоприятным;
большие различия  между  Австрией  и  Германией  в  формах  государственного
управления требовали длительного мирного периода для ликвидации этой разницы
с тем, чтобы в конце концов вся Германия стала единым организмом. Мюнхенское
соглашение, казалось, давало возможность осуществить все эти цели.
     Крупные внешнеполитические достижения Гитлера изгладили неблагоприятное
впечатление от февральского кризиса. Под впечатлением  успехов  в  Судетской
области  прошла  почти  незамеченной  замена  в  сентябре  \81\   начальника
генерального штаба сухопутных сил генерала фон Бека генералом Гальдером. Бек
ушел в отставку,  так  как  не  был  согласен  с  внешнеполитическим  курсом
Гитлера, считая его опасным. Он внес предложение, чтобы генералитет в  целях
сохранения мира демонстративно выразил свое  общее  мнение,  но  Браухич,  к
сожалению, отклонил это предложение  и  не  ознакомил  с  ним  генералов.  Я
возвратился из Судетской области  в  Берлин,  также  будучи  уверенным,  что
наступил длительный период мира. К сожалению, я тогда глубоко ошибался.

       Новое обострение обстановки

     В  конце  октября  в  Веймаре  состоялся  местный  праздник  по  случаю
освящения нового здания отеля "Элефант", на котором присутствовал Гитлер. Я,
как командир 16-го армейского корпуса и начальник гарнизона  города  Веймар,
также был приглашен на этот праздник, открывшийся официальным  заседанием  в
городском  замке  и  закончившийся  речью  Гитлера  перед  огромной  толпой,
собравшейся под открытым небом.  В  этой  речи  Гитлер  исключительно  резко
выступал против Англии, особенно против Черчилля и Идена.  Мне  не  пришлось
слышать его  предыдущей  речи,  произнесенной  в  Саарбрюккене,  так  как  я
находился в то время в Судетах, поэтому я  был  в  высшей  степени  поражен,
узнав, что атмосфера снова накаляется. После речи Гитлера гостей  пригласили
на ужин в отель "Элефант". Гитлер позвал меня  к  своему  столу,  и  я  имел
возможность беседовать с ним в течение почти двух часов. Во время  беседы  я
спросил у него, почему он так резко выступал против Англии. Он объяснил  это
тем,  что  англичане,  по  его  мнению,  проявили  неискренность  во   время
переговоров с ним в Годесберге,  а  также  исключительной  невежливостью  по
отношению к нему видных англичан, посетивших его. Гитлер якобы  \82\  заявил
послу Гендерсону: "Если ко мне еще раз явятся неряшливо одетые посетители, я
прикажу своему послу в Лондоне явиться к королю одетым в  свитер.  Передайте
это своему правительству". Гитлера приводило в ярость нанесенное ему, как он
считал, оскорбление, и  он  заявил,  что  в  действительности  англичане  не
стремятся к искреннему примирению. Особенно сильно его задела  неискренность
англичан,  потому   что   первоначально   он   придавал   большое   значение
взаимоотношениям  с  Англией,  желая  установить  с  ней  сотрудничество  на
длительный срок.
     Несмотря на заключение Мюнхенского соглашения, Германия снова оказалась
в чрезвычайно напряженной и неустойчивой  обстановке.  Это  вызвало  большое
разочарование и серьезное беспокойств