оящих  боевых
действий передвигать на поле боя такое большое количество танков, как мы это
делали на  маневрах,  устроенных  для  Муссолини.  Они  не  верили  в  такую
возможность, а многие из  них  являлись  сторонниками  теории  использования
бронетанковых войск лишь в качестве вспомогательного рода войск.  Во  всяком
случае, беседы носили чрезвычайно оживленный характер. \60\


ГЛАВА III. ГИТЛЕР В ЗЕНИТЕ ВЛАСТИ

     1938 год. Кризис Бломберга - Фрича.  Аншлюсс  Австрии  и  присоединение
Судетской области

     Богатый различными событиями 1938 год начался  неожиданным  присвоением
мне в ночь со 2 на 3 февраля  звания  генерал-лейтенанта  и  приглашением  в
Берлин на 4 февраля для беседы с Гитлером. Утром 4 февраля на одной из  улиц
Берлина я встретил знакомого, сообщившего мне,  что  я  назначен  командиром
16-го  армейского  корпуса.  Это  сообщение  меня  чрезвычайно  поразило;  я
немедленно купил утреннюю газету, в которой с удивлением прочитал  сообщение
об отставке ряда высших офицеров армии, в том числе Бломберга, Фрича и моего
покровителя генерала Лутца.  Приглашение  в  имперскую  канцелярию  имело  в
основном целью  объявить  мне  об  этом.  Все  командиры  корпусов  вермахта
выстроились полукругом в зале, в центре которого стоял  Гитлер.  Он  сообщил
нам, что причиной отставки имперского военного министра генерал-фельдмаршала
фон  Бломберга  послужил  его  брак,  а  командующего  сухопутными  войсками
генерал-полковника барона фон Фрича он вынужден уволить в отставку  по  \61\
причине нарушения им уголовных законов. Об отставке  других  лиц  Гитлер  не
стал  распространяться.  Мы  стояли,  как  окаменелые.   Тяжкие   обвинения,
выдвинутые против наших высших начальников, которых  мы  считали  безупречно
честными людьми, нанесли нам удар в  самое  сердце.  Трудно  было  верить  в
правдоподобность этих обвинений, однако следовало считаться с тем, что  вряд
ли глава государства заявил бы  о  них  без  достаточных  на  то  оснований.
Закончив свою речь, Гитлер ушел. Вскоре отпустили и нас. Никто из нас не был
в состоянии вымолвить хоть слово.
     Что можно было сказать в столь потрясающий момент о последствиях  этого
события в будущем?
     Отставка Бломберга была предрешена. Оставаться  на  посту  министра  он
больше не мог. Совершенно по-иному обстояло дело с Фричем.  Было  предложено
произвести военно-судебное расследование. Военный  суд,  который  происходил
под председательством Геринга, вынес оправдательный приговор вопреки  мнению
председателя суда.  Весьма  скудные  обвинения,  предъявленные  Фричу,  были
признаны совершенно недостаточными.
     Через месяц после всей этой гнусной истории нас снова собрали, на  этот
раз на одной из авиабаз;  здесь  из  уст  председателя  верховного  военного
трибунала генерала Хейтца мы услышали приговор по делу Фрича и его подробное
обоснование. Перед тем как был зачитан приговор, с небольшой речью  выступил
Гитлер, в которой он выразил свое сожаление по поводу случившегося и заверил
нас, что подобные инциденты больше повторяться не будут.
     Мы выразили пожелание, чтобы Фрич был полностью  реабилитирован.  Новый
главнокомандующий  сухопутными   силами   генерал-полковник   фон   Браухич,
назначенный на эту должность по предложению Бломберга,  согласился  лишь  на
назначение Фрича командиром 12-го артиллерийского полка в Шверине, чтобы тем
самым восстановить его на  службе  в  армии.  На  \62\  более  ответственную
должность  его   больше   не   назначали.   Ввиду   того   позора,   который
генерал-полковнику пришлось пережить,  это  назначение  явилось  искуплением
далеко не удовлетворительным. Хотя  свидетель,  давший  фальшивые  показания
против Фрича, был по приказу  Гитлера  казнен,  все  же  те,  кто  стоял  за
кулисами всей этой инсценировки, остались ненаказанными. Смертный  приговор,
вынесенный доносчику, явился своего рода маскировкой.
     11 августа в учебном лагере Гросс-Борн, в Померании,  генерал-полковник
Фрич принял 12-й артиллерийский полк. 13 августа в том же лагере проводились
учения, на которых присутствовал Гитлер, однако  встреча  его  с  Фричем  не
состоялась.
     Вызывает  удивление  благородная  сдержанность  в  поведении  Фрича   в
последующем.  Была  ли  она  правильной   в   отношении   его   политических
противников, - это другой вопрос. Но чтобы сделать более обоснованные выводы
из  дела  Фрича,  необходимо  полнее  описать   события   того   времени   и
охарактеризовать лиц, принимавших в них участие.
     4 февраля 1938  г.  Гитлер  занял  пост  верховного  главнокомандующего
вооруженными силами. Пост имперского военного  министра  остался  свободным,
функции военного министра перешли к начальнику управления общих дел генералу
Вильгельму  Кейтелю,  поскольку  эти  функции  не  входили   в   компетенцию
верховного главнокомандующего. Кейтель не получил, однако,  новых  служебных
полномочий, но с этого времени стал именоваться начальником  главного  штаба
вооруженных сил.
     Командующим  4-й  группой  в  Лейпциге,   объединявшей   моторизованные
корпуса,  был  назначен  генерал  фон  Рейхенау,  здравомыслящий,  передовой
человек, с которым я был связан большой дружбой.
     После событий 30 июня 1934 г. день 4 февраля 1938 г. стал вторым черным
днем главного командования сухопутных сил. Как в первом,  так  и  во  втором
\63\ случае всему германскому генералитету было предъявлено тяжкое обвинение
в том, что он не справляется со своими  обязанностями.  Это  обвинение  было
известно только верхушке командования. Для большинства же генералов истинная
подоплека всего дела осталась невыясненной. Даже по делу Фрича,  казавшемуся
с самого  начала  неправдоподобным  и  немыслимым,  пришлось  сначала  ждать
приговора  верховного  военного  трибунала  и  уже  только  потом  принимать
соответствующие серьезные меры. Новый главнокомандующий  сухопутными  силами
никак не мог решиться на то, чтобы предпринять необходимые шаги, хотя его об
этом настоятельно просили. Между  тем  дело  Фрича  было  заслонено  другим,
значительно более важным внешнеполитическим событием  -  аншлюссом  Австрии.
Момент для принятия необходимых мер был упущен.
     Все эти события свидетельствовали  о  наличии  недоверия  между  главой
рейха и верхушкой армии; это стало ясным для меня, хотя я и не мог знать всю
механику происходивших событий[10] . \64\
     Я принял дела корпуса от  своего  уважаемого  предшественника  генерала
танковых войск Лутца. Начальником штаба корпуса был полковник Паулюс. Его  я
хорошо знал в течение ряда  лет  как  передового,  умного,  добросовестного,
старательного  и  глубоко  мыслящего  офицера  генерального  штаба,   чистые
стремления и патриотизм которого не вызывали  никаких  сомнений.  Мы  с  ним
работали в полном согласии. Впоследствии несчастный командующий 6-й армией в
Сталинграде был обвинен в самых тяжких преступлениях. Но до  тех  пор,  пока
сам Паулюс  не  будет  иметь  возможности  оправдаться,  я  не  могу  верить
выдвинутым против него обвинениям.
     Были заменены и командиры танковых дивизий. Теперь ими командовали: 1-й
танковой дивизией - генерал Рудольф Шмидт, 2-й танковой дивизией  -  генерал
Фейель и 3-й танковой дивизией - генерал барон Гейер фон Швеппенбург.

       Аншлюсс Австрии

     В 16 час. 10  марта  я  был  вызван  к  начальнику  генерального  штаба
сухопутных сил генералу Беку. В совершенно секретном порядке он сообщил мне,
что Гитлера обуревает идея о  присоединении  Австрии  к  \65\  рейху  и  что
поэтому некоторым  соединениям  следует  считаться  с  возможностью  принять
участие в походе.
     - "Вам придется снова принять командование своей  старой  2-й  танковой
дивизией", - сказал мне Бек.
     Я обратил  его  внимание  на  тот  факт,  что  Фейель  является  весьма
способным генералом и будет болезненно реагировать на это. Бек ответил:  "Во
всяком случае вы должны будете командовать  всеми  моторизованными  частями,
выделенными для участия в походе".
     Мной было предложено привести в боевую готовность штаб 16-го армейского
корпуса, подчинив ему, помимо 2-й танковой дивизии, еще одно соединение. Бек
согласился выделить полк лейб-штандарт СС  "Адольф  Гитлер",  который  также
должен был участвовать в походе на Австрию. Прощаясь со мной, Бек сказал:
     - "Если хотят вообще осуществить аншлюсс, то сейчас для этого  наиболее
благоприятный момент".
     Я отправился к себе, чтобы отдать  необходимые  распоряжения,  а  также
обдумать  предварительные  мероприятия,   какие   следовало   провести   для
выполнения поставленной мне задачи.
     Приблизительно в 20 час. меня снова вызвали к  Беку.  После  некоторого
ожидания я между 20 и 21 час. получил приказ привести  в  боевую  готовность
2-ю танковую дивизию и  полк  лейб-штандарт  СС  "Адольф  Гитлер",  а  затем
сосредоточить их в районе Пассау. При этом мне  сообщили,  что  все  войска,
выделенные   для   похода   на   Австрию,   находятся   под    командованием
генерал-полковника фон Бока. Южнее моего корпуса несколько пехотных  дивизий
должны будут форсировать  р.  Инн,  часть  сил  выделялась  для  движения  в
направлении Тироля.
     Между 23 и 24 час. я отдал по телефону приказ  о  приведении  в  боевую
готовность 2-й танковой дивизии,  а  командиру  полка  лейб-штандарта  Зеппу
Дитриху сообщил это лично.
     Конечным пунктом марша подчиненных мне соединений и частей  был  указан
город Пассау. \66\
     Передача приказа 2-й танковой  дивизии  была  осложнена  тем,  что  все
штабные офицеры дивизии во главе с ее командиром находились  на  занятиях  в
районе Мозеля, у города Трир. Однако, несмотря на это затруднение, командный
состав был быстро собран, и дивизия без задержек выступила в поход.
     Расстояние от района расквартирования дивизии  у  города  Вюрцбурга  до
Пассау составляло около 400 км, от Пассау до Вены - 280 км и от  Берлина  до
Вены - 962 км.
     Перед тем как я  отпустил  Зеппа  Дитриха,  он  сообщил  мне,  что  ему
необходимо еще посетить Гитлера. Мне казалось  важным,  чтобы  осуществление
аншлюсса произошло без кровопролития, чтобы он  явился  радостью  для  обеих
сторон. Поэтому у меня возникла мысль украсить танки флажками  и  зеленью  в
знак наших мирных намерений. Я  попросил  Зеппа  Дитриха  испросить  на  это
разрешение Гитлера, которое и было получено через полчаса.
     К 20 час. 11 марта в Пассау прибыл штаб 16-го армейского корпуса,  туда
же в полночь прибыл во главе своих  частей  командир  2-й  танковой  дивизии
генерал Фейель. У него не оказалось ни  карт  Австрии,  ни  горючего,  чтобы
продолжать  движение.  Мне   пришлось   посоветовать   ему   воспользоваться
справочником Бэдекера, которым обычно пользуются туристы. Разрешить проблему
горючего было гораздо труднее. Хотя в Пассау  и  находилась  складская  база
горючего, но она была предназначена для снабжения  войск  на  случай  боевых
действий на западе. В  соответствии  с  мобилизационным  планом  база  могла
отпускать горючее только на эти цели. Начальники, от которых зависело решить
этот вопрос, не были уведомлены о нашей задаче, поэтому ночью их было трудно
найти. Верный  своему  служебному  долгу,  начальник  базы.  Пассау  наотрез
отказался отпустить мне горючее, и только когда я пригрозил применить  силу,
он сдался.
     Ввиду того, что транспорт для снабжения горючим не был мобилизован, нам
пришлось использовать \67\ местные средства. Бургомистр города Пассау оказал
нам необходимое содействие, выделив в наше распоряжение некоторое количество
грузовиков для перевозки горючего. Чтобы обеспечить себя  в  дальнейшем,  мы
потребовали,  чтобы  австрийские   бензоколонки,   расположенные   по   пути
следования наших войск, были приспособлены к непрерывному снабжению горючим.
     Несмотря на все старания, генералу Фейелю не  удалось  перейти  границу
точно в 8 час. утра;  было  уже  9  час.,  когда  первые  подразделения  2-й
танковой дивизии  стали  пересекать  ее,  радостно  встречаемые  австрийским
населением.  Авангард  дивизии  состоял  из  5-го  Корнвестгеймского,   7-го
Мюнхенского моторизованных разведывательных батальонов и 2-го Киссингенского
мотоциклетно-стрелкового батальона. Этот авангард приблизительно  в  полдень
.быстро  миновал  Линц  и  начал  продвигаться  дальше  в   направлении   на
Санкт-Пельтен.
     Я следовал впереди главных сил 2-й танковой дивизии; полк лейб-штандарт
"Адольф Гитлер" двигался в хвосте  колонны,  за  2-й  танковой  дивизией,  к
которой он примкнул после  совершения  продолжительного  марта  из  Берлина.
Украшение танков флажками и зеленью вполне оправдало себя. Население видело,
что мы идем, имея мирные намерения, и повсюду  радостно  нас  встречало.  На
дорогах стояли старые солдаты ~ участники первой  мировой  войны  с  боевыми
орденами на груди и приветствовали нас. На каждой остановке жители  украшали
наши автомашины, а солдат снабжали продуктами.  Повсюду  можно  было  видеть
рукопожатия,  объятия,  слезы  радости.  Не  было  никаких  конфликтов   при
осуществлении этого давно ожидаемого и не раз  срывавшегося  аншлюсса.  Дети
одного народа, которые в течение многих  десятилетий  были  разобщены  из-за
злополучной политики, ликовали, встретившись, наконец, друг с другом.
     Движение наших войск проходило по  единственной  дороге,  шедшей  через
Линц. \68\
     Приблизительно в 12 час. дни я въехал в Линц, где  немного  отдохнул  и
пообедал. Когда я намеревался оставить  город,  чтобы  следовать  дальше  на
Санкт-Пельтен, то встретил рейхсфюрера СС Гиммлера и  австрийских  министров
Зейс-Инкварта и фон Глайзе-Хорстенау. Они сообщили мне, что  к  15  часам  в
Линц должен прибыть фюрер, и просили меня организовать оцепление дороги,  по
которой  он  проедет,  а  также  рыночной  площади.  Я  приказал   авангарду
остановиться  в  Санкт-Пельтене,  а  оцепление  улиц   и   площади   поручил
подразделениям главных сил. В этом оцеплении  принимали  также  добровольное
участие подразделения местного австрийского гарнизона. Около 60 000  человек
быстро заполнили прилегающие улицы и площадь.  Массы  народа  были  охвачены
невиданным воодушевлением, немецкие солдаты встречались с восторгом.
     Прибытие Гитлера затянулось до наступления темноты. Я  встретил  фюрера
на окраине и был свидетелем его  триумфального  въезда  в  город.  Гитлер  с
балкона ратуши произнес речь, которую я имел честь слушать. Мне  никогда  не
приходилось испытывать такого воодушевления, какое я испытывал  в  тот  час.
Закончив речь, Гитлер навестил нескольких раненых, пострадавших  в  стычках,
которые имели место до аншлюсса, а затем направился в отель, куда последовал
и я, чтобы представиться фюреру, прежде чем начать марш на Вену. Гитлер  был
очень тронут приемом, оказанным ему населением на рыночной площади.
     Около  9  часов  вечера  я  оставил  Линц  и  в  полночь  уже   был   в
Санкт-Пельтене, откуда в голове авангарда направился  на  Вену,  куда  мы  и
прибыли 13 марта в час ночи, несмотря на сильную метель.
     В Вене только что закончилось большое факельное шествие,  устроенное  в
честь аншлюсса.  Улицы  были  заполнены  празднично  настроенными  жителями.
Неудивительно, что появление немецких солдат  вызвало  бурное  ликование.  В
присутствии командира венской дивизии австрийской  армии  генерала  Штумпфль
\69\ авангард прошел  торжественным  маршем  мимо  здания  оперы  под  звуки
австрийского военного оркестра. По окончании торжественного марша всех снова
охватил бурный восторг. Меня понесли на руках  до  квартиры.  Пуговицы  моей
шинели  были  оторваны  и  расхватаны  в  качестве  сувениров.  Приняли  нас
чрезвычайно восторженно.
     После короткого отдыха  утром  13  марта  я  нанес  визит  командующему
австрийской армией, который принял меня весьма любезно.
     День  14  марта  целиком  ушел  на  подготовку   к   большому   параду,
назначенному  на  следующий  день.  Руководить  подготовкой  к  параду  было
поручено мне, и я  с  удовольствием  впервые  сотрудничал  с  нашими  новыми
друзьями.  Мы  быстро  договорились  обо  всем  и  на   следующий   день   с
удовлетворением  отмечали,  что   это   первое   общественное   мероприятие,
организованное в Вене, входившей отныне в состав  рейха,  прошло  с  большим
успехом. Парад начался торжественным маршем австрийских частей, за  которыми
следовали одна за другой колонны  немецких  войск.  Среди  населения  царило
восторженное настроение.
     В  один  из  ближайших  вечеров  я  пригласил  нескольких   австрийских
генералов, с которыми успел познакомиться, в отель "Бристоль"  на  небольшой
ужин с намерением закрепить нашу дружбу во внеслужебной обстановке. Затем  я
выехал в моторизованные части австрийской армии, чтобы ознакомиться с ними и
уяснить  себе  способ  включения  их  в  состав  немецкой  армии.   Особенно
запомнились мне две из этих поездок. Одна привела меня в город Нейзидель  на
оз. Нейзидлер-зее, где стоял австрийский моторизованный  егерский  батальон.
Вторую поездку я совершил в город Брук,  где  находился  танковый  батальон.
Этим батальоном  командовал  подполковник  Тейс,  весьма  способный  офицер,
получивший ранение при тяжелой аварии танка. Его  подразделение  производило
очень хорошее впечатление, и я быстро  нашел  общий  язык  с  \70\  молодыми
офицерами и остальным личным  составом.  В  обоих  батальонах  чувствовалось
высокое моральное состояние  и  поддерживалась  хорошая  дисциплина.  Я  мог
только с радостью и надеждой ожидать включения этих подразделений  в  состав
армии рейха.
     Для того,  чтобы  не  только  немецкие  солдаты  могли  ознакомиться  с
Австрией, но чтобы и австрийские солдаты узнали Германию (это способствовало
бы  усилению  у  них  чувства  принадлежности  к  одному  государству),  ряд
подразделений австрийской армии был направлен на небольшой срок в  Германию.
Одно из таких подразделений посетило гарнизон в городе Вюрцбурге, которым  я
раньше  командовал,  где  ему  был  устроен  радушный  прием  с   угощением,
организованный моей женой.
     Вскоре я получил возможность вызвать в Вену свою жену, чтобы  25  марта
вместе отпраздновать день ее рождения.
     Участие   в   осуществлении   аншлюсса   дало   возможность    немецким
бронетанковым войскам извлечь некоторые важные Уроки.
     В целом поход на Вену прошел без  особых  осложнений.  Выход  из  строя
автотранспорта был незначительным, выход танков - несколько большим.  Точных
цифр я уже не помню, во всяком случае, всего вышло из  строя  не  свыше  30%
машин. К 15 марта, на которое был назначен парад, почти все танки прибыли  к
месту назначения. Эти цифры, которые являются не очень большими, если учесть
значительное  расстояние  и  большую  скорость  марша,  показались,  однако,
устрашающими для тех, кто ничего  не  смыслит  в  бронетанковых  войсках,  и
прежде всего для генерал-полковника фон Бока. Поэтому после похода  на  Вену
эти люди обрушились с яростной критикой на еще молодые бронетанковые войска,
утверждая, что они не в состоянии совершать продолжительные марши.
     Однако деловая критика пришла к совершенно  иным  выводам.  При  оценке
боевых возможностей \71\ бронетанковых войск, произведенной на основе  опыта
похода на Вену, необходимо было учитывать следующие обстоятельства.
     а) Бронетанковые войска еще не были  готовы  выполнять  свои  задачи  в
полном объеме. В начале марта  они  только  проходили  боевую  подготовку  в
масштабе роты.  Теоретическая  подготовка  штабных  офицеров,  проводившаяся
весьма интенсивно во 2-й танковой дивизии в течение всей зимы,  должна  была
завершиться полевыми учениями в районе реки Мозель,  о  которых  упоминалось
выше. Об организации зимних учений в масштабе дивизии никто и не помышлял.
     б)  Высшее  командование  также  было   недостаточно   подготовлено   к
проведению этого похода. Решение о нем  исходило  от  одного  Гитлера.  Весь
п