ачала Гитлер  одобрил  мое
предложение, но на следующий день сообщил мне, что принял другое решение. Он
хотел   поручить   эту    задачу    не    штурмовым    отрядам    (СА),    а
национал-социалистской партии, т. е. рейхслейтеру Борману. Ополченцы  должны
были называться "фольксштурмом" (народным ополчением). Вначале Борман ничего
не делал, но после моих неоднократных напоминаний он обязал всех гаулейтеров
(а не только гаулейтеров  пограничных  районов)  приступить  к  формированию
"фольксштурма".
     В  результате  "фольксштурм"  был  непомерно  раздут,  не  хватало   ни
обученных командиров, ни оружия,  не  говоря  уже  о  том,  что  руководство
национал-социалистской партии выдвигало  на  руководящие  посты  не  опытных
командиров, а партийных фанатиков. Мой старый  боевой  товарищ  генерал  фон
Витерсгейм был рядовым, в то время  как  его  ротой  командовал  никогда  не
служивший в армии  партийный  деятель.  В  таких  условиях  бравые  солдаты,
готовые на самопожертвование,  больше  занимались  совершенно  бессмысленным
разучиванием германского приветствия вместо изучения и овладения оружием.  В
рядах   "фольксштурма"   высокий   идеализм   и    полная    готовность    к
самопожертвованию не находили ни вознаграждения, ни благодарности. И я хотел
бы сейчас выразить благодарность бойцам "фольксштурма".
     Все эти меры, кажущиеся безнадежными, были \497\ необходимы потому, что
боевые части последнего призыва, сформированные в Германии  армией  резерва,
должны были использоваться не для обороны  востока,  а  для  наступления  на
западе. В августе и сентябре устойчивость Западного фронта была нарушена,  и
он из-за отсутствия оборудованных тыловых рубежей и укрепленных районов  был
отведен к Западному  валу.  Но  Западный  вал  не  являлся  уже  полноценным
оборонительным рубежом,  так  как  боевая  техника  с  его  укреплений  была
переброшена для усиления Атлантического  вала  и  большей  частью  потеряна.
Отход был начат  внезапно,  и  западные  союзники  настолько  осмелели,  что
неоднократно   создавалась   обстановка,   позволявшая   наносить   успешные
контрудары  при  наличии  резервов.  Каждый  раз,  когда  появлялась   такая
возможность,  Гитлер  впадал  в  неистовство,  ему   хотелось   использовать
благоприятную обстановку, но для этого у него не было войск.
     Наконец, в сентябре он решил собрать все  силы  страны  для  последнего
мощного удара. Во главе армии резерва после покушения 20 июля  1944  г.  был
поставлен рейхсфюрер СС Гиммлер. Он присвоил себе титул "главнокомандующего"
и приступил к созданию "политических солдат" (как они представлялись  ему  и
Гитлеру) и в первую очередь "политических  офицеров".  Вновь  сформированные
соединения получили название "народной"  гренадерской  дивизии,  "народного"
артиллерийского  корпуса  и  т.  д.  Их  офицерский  состав   был   подобран
управлением личного  состава  сухопутных  войск,  во  главе  которого  стоял
генерал Бургдорф, отнюдь не идеалистически  настроенный  преемник  идеалиста
Шмундта. Этих офицеров не имели права переводить в другие обычные  войсковые
части.   На   военную   службу    были    призваны    руководящие    деятели
национал-социалистской партии. Но  когда  некоторые  из  этих  господ  сочли
необходимым докладывать с Восточного фронта непосредственно Борману, а  этот
ярый противник армии начал бегать к Гитлеру со своими \498\ предложениями, я
решил, что дело заходит слишком далеко, и отказался от такого вмешательства.
Виновники  были  наказаны.  Конечно,  этот  скандал  вместе  с  затягиванием
выполнения планов формирования "фольксштурма" не способствовал  оздоровлению
атмосферы в главной ставке фюрера.
     С помощью последнего призыва активных бойцов Гитлер  хотел  подготовить
наступление, выбрав для него подходящий момент в  ноябре  месяце.  Он  хотел
разбить войска западных держав и сбросить  их  в  Атлантический  океан.  Для
выполнения этого гигантского  плана  должны  были  быть  использованы  новые
воинские формирования, созданные последними  усилиями  нашей  родины.  Но  к
этому мы еще вернемся.
     5 августа 1944 г., когда такие события,  как  покушение  на  Гитлера  и
провал на Восточном фронте, еще были сильны в  памяти  людей,  к  Гитлеру  в
Восточную Пруссию  приехал  премьер  Румынии  маршал  Антонеску.  Я  получил
задание  проинформировать  маршала  о   положении   на   Восточном   фронте.
Присутствовали Гитлер, Кейтель, некоторые офицеры,  обычно  участвовавшие  в
обсуждении обстановки, а также Риббентроп и его  помощники  из  министерства
иностранных дел.  Занимавший  должность  старшего  переводчика  министерства
иностранных дел Шмидт (в ранге посланника) должен был переводить мой  доклад
на французский  язык.  Шмидт  был  не  только  милым  человеком  и  приятным
собеседником, но  и  самым  лучшим  переводчиком  из  тех,  с  которыми  мне
приходилось встречаться. Он обладал  особым  чувством  проникновения  в  ход
мыслей, которые он должен был передавать. Вот уже несколько  десятилетий  он
принимал участие во многих ответственных переговорах по самым  разнообразным
вопросам из всех областей жизни. Одного ему никогда не приходилось делать  -
переводить доклады о военной обстановке. Уже после  нескольких  первых  фраз
выяснилось, что он не владеет военной терминологией. Мне казалось, что будет
проще, если я сделаю доклад \499\ на французском  языке.  Я  начал  говорить
по-французски, и мне было приятно, что Антонеску меня хорошо понимает.
     В ходе  доклада  выяснилось,  что  Антонеску  полностью  понимает  наше
тяжелое положение и необходимость сначала  восстановить  фронт  групп  армий
"Центр" и "Север", а затем уже установить связь между ними. Со своей стороны
он предложил эвакуировать Молдавию и отойти на линию Галац, Фокшаны и  далее
Карпаты, если это потребуется в общих интересах. Я  немедленно  перевел  это
великодушное предложение Гитлеру и впоследствии напомнил ему о нем. Гитлер с
благодарностью принял предложение Антонеску и, как мы увидим  далее,  сделал
из него свои выводы.
     На следующий день Антонеску сказал мне, что хочет побеседовать со  мной
с глазу на глаз. Беседа состоялась в штаб-квартире Антонеску в "Вольфсшанце"
и была для меня весьма поучительной. Румынский  маршал  оказался  не  только
хорошим солдатом,  но  и  большим  знатоком  своей  страны,  ее  транспорта,
экономики и политических вопросов. Все, о чем он говорил, было обосновано  и
в то же время выражено в любезной и вежливой форме.  Такое  сочетание  редко
можно было встретить в Германии в то  время.  Вскоре  он  начал  говорить  о
покушении на Гитлера, не скрывая своего возмущения: "Поверьте  мне,  я  могу
доверить свою жизнь любому своему генералу. У нас немыслимо участие офицеров
в таком государственном перевороте!" В то время я ничего не мог ответить  на
его тяжелые упреки. Но две недели спустя Антонеску, а  вместе  с  ним  и  мы
оказались совсем в другом положении.
     Маршала сопровождал министр иностранных дел Румынии Михай Антонеску. Он
производил впечатление ловкого, но отнюдь не симпатичного  человека.  В  его
любезности было что-то липкое. С немецкой стороны  вместе  со  мной  прибыли
посланник фон Киллингер и представитель немецких вооруженных сил  в  Румынии
Ганзен. С обоими  я  имел  обстоятельную  беседу  \500  -  Схема  31\  \501\
относительно их взглядов на положение в Румынии. Они  не  возлагали  больших
надежд  на  Антонеску,  а  придерживались  мнения,  что  мы,  немцы,  должны
опереться на молодого  короля.  Это  заблуждение  привело  к  очень  тяжелым
последствиям, оно в значительной степени способствовало тому, что германские
военные инстанции убаюкивали себя ложными надеждами  на  безопасность  и  не
верили скупым известиям о грозящем предательстве.
     Вновь   назначенный   командующий   группой   армий   "Южная   Украина"
генерал-полковник Фриснер  (сменивший  генерала  Шернера),  разделяя  мнение
Антонеску, вскоре после посещения последним главной ставки фюрера,  в  конце
июля 1944 г., предложил Гитлеру перенести фронт  на  линию  Галац,  Фокшаны,
Карпаты. Фюрер в виде исключения согласился с этим предложением,  но  отдачу
окончательного приказа и выполнение своего решения поставил в зависимость от
поступления донесений, подтверждающих возможность наступления противника. До
этого все фронты должны оставаться на прежних рубежах. Сведения, поступавшие
в главную ставку фюрера о положении в Румынии в последующие дни, были весьма
противоречивы;  большей  частью  они  отражали   точку   зрения   германских
официальных представителей и были  утешительными  для  нас.  Однако  министр
иностранных дел  фон  Риббентроп  настолько  не  доверял  донесениям  своего
посланника, что считал необходимым  перебросить  в  Бухарест  одну  танковую
дивизию и просил об этом Гитлера. Я  присутствовал  на  докладе  Риббентропа
Гитлеру и поддерживал его мнение. Сам я не мог выделить  для  этой  цели  ни
одной дивизии с Восточного фронта, слишком уж  напряженной  была  там  общая
обстановка. Поэтому я предложил вывести из Сербии  4-ю  полицейскую  дивизию
СС, которая вела там бои с  партизанами,  и  направить  ее  в  Румынию.  Эта
дивизия была моторизованной, следовательно, могла достаточно быстро  достичь
румынской столицы. \502\
     Однако Иодль выступил против моего предложения, хотя Валахия  считалась
тогда  так  называемым  театром  военных  действий  верховного  командования
вооруженных сил, следовательно, была в  ведении  Иодля  и  не  относилась  к
Восточному фронту.  Гитлер  не  принял  никакого  решения.  И  все  осталось
по-прежнему.
     Кризис надвигался не только в Румынии,  но  и  в  Болгарии.  Я  получил
донесение  от  полковника  фон  Юнгенфельдта,  который   обучал   болгарских
танкистов владению немецкой техникой. В донесении давалась  мрачная,  но,  к
сожалению,  весьма  справедливая  оценка  положения  в  стране,  а   именно,
указывались вредные настроения и ненадежность болгарских  войск.  Я  сообщил
Гитлеру  эти  сведения,  но  он  не  поверил  им,  более  того,  он  выразил
уверенность, что болгары никогда не будут добровольно сражаться  на  стороне
русских, так как они ненавидят большевизм. Я предложил не посылать больше  в
Болгарию германскую технику и вернуть немецкую материальную  часть,  которая
там находится, но моя просьба была отклонена.  Попытка  сделать  это  помимо
разрешения была сорвана Иодлем.
     20 августа 1944 г. началось наступление русских на фронте группы  армий
"Южная Украина". Оно  имело  успех  на  тех  участках,  которые  оборонялись
румынскими частями. Но этим дело не ограничилось. Румынские части перешли на
сторону противника и повернули  оружие  против  своих  вчерашних  союзников.
Немецкое командование и немецкие войска  не  ожидали  такого  предательства.
Хотя Гитлер сразу  дал  разрешение  на  отход  группы  армий,  на  некоторых
участках  наши  войска  пытались  удерживать  фронт  и  медленно,  с   боями
отступали. Чтобы избежать полного разгрома и  уничтожения,  необходимо  было
быстро отступить и удержать мосты на Дунае. Но  этого  не  было  сделано.  В
результате румыны опередили немцев,  блокировали  переправы  и  этим  отдали
немецкие части в руки русских. Мы полностью потеряли 16 немецких  дивизий  -
невозместимые потери в нашем и без того тяжелом положении. \503\
     Эти германские части мужественно сражались до конца;  их  боевая  честь
осталась незапятнанной. Они не виновны в своей тяжелой судьбе. Это несчастье
можно было бы смягчить, если бы было принято решение отойти на линию  Галац,
Фокшаны, Карпаты еще до начала наступления  русских  и  нарушить  тем  самым
планы русских, укоротив фронт настолько, чтобы его можно было  удержать  без
румын. Но для этого нужно было ясное  понимание  политического  положения  и
моральных качеств главы румынского государства.
     Антонеску сильно в этом заблуждался и должен был поплатиться смертью за
свою ошибку. Его заверение относительно  надежности  румынских  генералов  и
офицеров было, к  сожалению,  необоснованным,  но  оно  произвело  известное
впечатление на германское командование и также ввело его  в  заблуждение.  В
течение нескольких недель была потеряна  вся  Румыния.  1  сентября  русские
вступили в Бухарест. Болгария, король которой (Борис) умер 28  августа  1943
г. при довольно странных обстоятельствах,  выпала  из  нашей  коалиции  и  8
сентября перешла на сторону противника. Мы потеряли 88 наших танков  T-IV  и
50 штурмовых орудий, которые мы в свое время отправили в  Болгарию.  Рухнули
надежды Гитлера получить, по крайней мере, две болгарские антибольшевистские
дивизии. Немецкие солдаты, находившиеся в Болгарии, были разоружены и  взяты
в плен. Болгары перешли на сторону русских и начали сражаться против нас.
     Теперь и Гитлеру стало ясно, что Балканы оборонять уже нет смысла. Была
признана необходимость  постепенной  сдерживающей  эвакуации.  Однако  отход
войск  осуществлялся  слишком  медленно  и  не  позволял  высвободить  силы,
необходимые для обороны Германии.
     19 сентября 1944 г. Финляндия заключила перемирие с Англией и  Россией.
Последствием  этого  шага  явился  разрыв  отношений  с   Германией.   Визит
фельдмаршала Кейтеля к фельдмаршалу Маннергейму 20  \504\  августа  1944  г.
остался безрезультатным; уже 3 сентября финны запросили перемирия.
     Неудивительно, что после этих  событий  союзническая  верность  Венгрии
также поколебалась. Регент адмирал фон Хорти и до этого следовал за Гитлером
не в силу своих убеждений, а только подчиняясь  политической  необходимости.
Эти сдержанные, выжидательные настроения проявились еще во  время  посещения
Хорти Берлина в 1938 г. Во время  войны  Гитлер  неоднократно  вынужден  был
оказывать на Хорти сильное  давление,  чтобы  заставить  его  действовать  в
выгодном для Германии направлении. И вот в  конце  августа  1944  г.  Гитлер
послал меня в Будапешт, чтобы передать  регенту  письмо,  а  также  получить
представление о его позиции. Я был принят в замке, в Будапеште, вежливо и со
всеми надлежащими почестями. Первыми словами  регента  после  того,  как  мы
уселись за стол, были: "Видите, уважаемый коллега, в политике  всегда  нужно
иметь запасный выход". Я понял смысл его слов. Умный,  опытный  политик,  он
всегда имел запасный выход или думал, по крайней мере, что имеет его.
     Адмирал Хорти продолжительное время в очень вежливой  форме  говорил  о
национальной  проблеме  в   Венгрии,   в   стране,   в   которой   вынуждены
сосуществовать вот  уже  несколько  столетий  различные  национальности.  Он
подчеркнул тесные связи, с давних пор соединявшие  Венгрию  с  дружественной
Польшей, на которые Гитлер, по его мнению, очень мало обращает внимания.  Он
попросил  как  можно  скорее  вывести  из  Польши  венгерскую  кавалерийскую
дивизию, сражавшуюся в районе Варшавы. Я мог обещать ему  это,  так  как  мы
сами намеревались отправить венгров, воюющих в Польше, на родину. У меня  не
могло сложиться положительного впечатления  о  позиции  Хорти,  о  чем  я  и
вынужден был доложить Гитлеру. Все красивые  слова  начальника  генерального
штаба Венгрии Вереша не могли изменить моего мнения.
     В конце августа русские подошли к Бухаресту и  \505\  ворвались  в  его
пригороды.  Война  стучалась  в  двери  Венгрии.  В  Будапеште  я  жил   под
впечатлением этих событий.
     В эти тяжелые для Восточного фронта дни на Западном  фронте  также  шли
кровопролитные оборонительные бои. 17 июля фельдмаршал Роммель стал  жертвой
нападения английских истребителей-бомбардировщиков,  фельдмаршал  фон  Клюге
должен был принять общее руководство операциями. В этот день линия фронта на
западе проходила от устья р. Орн,  по  южным  окраинам  Кана,  через  Комон,
Сен-Ло, Лессей до  побережья.  30  июля  американцы  прорвали  наш  фронт  у
Авранша. Спустя несколько недель, 15 августа, главные силы немецкой армии на
Западном фронте (тридцать одна дивизия) вели бои за свое существование. Двум
третям  этих  сил  (двадцати   дивизиям)   грозило   окружение   у   Фалеза.
Бронетанковые и моторизованные соединения противника наступали на  Орлеан  и
через Шартр  на  Париж.  Нормандия  и  Бретань,  за  исключением  нескольких
крепостей Атлантического вала с окруженными в них пятью немецкими дивизиями,
были  потеряны  Американцы  высадились  небольшими   силами   на   побережье
Средиземного моря между Тулоном и Каннами. 11-я  танковая  дивизия,  которая
могла оказать им сопротивление, находилась, к сожалению, на западном  берегу
Роны, под Нарбонной. Другие немецкие дивизии  находились:  две  с  половиной
дивизии - в Голландии, семь дивизии - на фронте,  проходившем  по  побережью
пролива между Шельдой и Сеной, одна дивизия - на островах  пролива  Ла-Манш,
две дивизии - на побережье, между  Луарой  и  Пиренеями,  семь  с  половиной
дивизий - на побережье Средиземного моря и  одна  дивизия  -  на  альпийском
фронте, на границе с Италией.
     Для отражения наступления противника на Париж мы могли выделить  только
две с половиной дивизии. Из  свежих  сил  две  дивизии  СС  были  посланы  в
Бельгию, три пехотные дивизии двигались через Кельн и  Кобленц  во  Францию.
\506\
     Вот теперь штаб оперативного руководства вооруженными силами вспомнил о
значении тыловых позиций. На  оперативные  карты  обстановки  были  нанесены
оборонительные рубежи на реках Сена, Сомма и Марна.  Но  эти  рубежи  так  и
остались обозначенными лишь на картах.
     Теперь  даже  и  Гитлер   решил   заменить   фельдмаршала   фон   Клюге
фельдмаршалом Моделем, а в дальнейшем ограничить  сферу  компетенции  Моделя
главным фронтом вторжения, общее же руководство  войсками  на  западе  снова
возложить на фельдмаршала фон Рундштедта.
     День 15 августа 1944 г. был бурным днем в  главной  ставке  фюрера.  На
основе донесений с Западного театра  военных  действий  я  сделал  доклад  о
положении  танковых  соединений.   Я   заявил   Гитлеру:   "Одна   храбрость
бронетанковых  войск  не  в  состоянии  возместить  отсутствие  двух  других
составных частей вооруженных сил - авиации и флота". Гитлер пришел в ярость.
Он потребовал, чтобы я вышел за  ним  в  соседнюю  комнату.  Там  мы  начали
спорить так громко, что в комнату вошел один из адъютантов Гитлера майор фон
Альсберг и сказал: "Господа, вы так громко беседуете, что  на  улице  слышно
каждое слово. Разрешите мне закрыть окна?".
     Гитлер пришел в отчаяние, узнав, что фельдмаршал фон Клюге не  вернулся
из поездки по фронту. Он предполагал,  что  фельдмаршал  установил  связь  с
противником. Поэтому он приказал вызвать его  на  доклад  в  главную  ставку
фюрера. Но фельдмаршал фон Клюге по  дороге  покончил  жизнь  самоубийством,
отравившись ядом.
     25 августа 1944 г. пал Париж.
     Гитлер и штаб оперативного руководства вооруженными силами должны  были
принять окончательное решение относительно  дальнейшего  развития  операций.
Нужно было себе ясно представить, какой участок  имеет  наибольшее  значение
для обороны германской крепости. \507\
     Гитлер и его военные  советники  не  сомневались  в  том,  что  следует
продолжать оборону. Всякая мысль о  переговорах  (общих  или  сепаратных)  с
противниками (западными или восточными) была отныне беспредметной вследствие
требования безоговорочной  капитуляции,  которое  совместно  выставили  наши
противники. Однако желание строго ограничиться одной обороной  могло  только
продолжить наше сопротивление, но вряд ли могло  привести  к  благоприятному
исходу войны.
     Перенесение главной тяжести обороны на восток привело бы  к  укреплению
Восточного фронта и остановило бы дальнейшее продвижение русских.  Важные  в
военном и продовольственном  отношении  области  Верхней  Силезии  и  Польши
остались бы за Германией. Но принятие этого решения  требовало  предоставить
Западный фронт самому себе, что в ближайшем времени привело бы к его падению