ично будут  действовать  по  плану  Шлиффена
1914 г. Поэтому основные силы  союзнических  армий,  видимо,  предполагалось
использовать против охватывающего маневра немцев через Голландию и  Бельгию.
Для обеспечения выдвижения союзных войск в Бельгию французы  не  располагали
достаточными  резервами  в  районе  Шарльвиля  или  Вердена.  Казалось,  что
французское главное командование  считает  вообще  невозможным  какой-нибудь
другой вариант наступления, кроме старого плана Шлиффена.
     Эта  известная   нам   группировка   сил   противника   и   возможность
предопределить его поведение в начальный период наступления германских войск
были третьим фактором, определявшим мою веру в победу.
     К этому можно было еще прибавить  некоторые,  правда,  менее  надежные,
однако достойные  упоминания  соображения  по  вопросу  общей  оценки  наших
противников.
     Мы знали французов по первой мировой войне и уважали их как  храбрых  и
стойких солдат, энергично защищавших свою страну. Мы не сомневались  в  том,
что они  сохранили  эти  свои  качества.  Что  касается  \132\  французского
главного командования, то  мы  удивились,  когда  увидели,  что  им  не  был
использован благоприятный случай  для  наступления  осенью  1939  г.,  когда
основная часть германских сухопутных  сил,  особенно  бронетанковые  войска,
была связана в Польше. Причины такой сдержанности в тот момент  нельзя  было
определить. Можно было лишь строить догадки. Во всяком случае,  осторожность
главного командования вызывала удивление и наводила на мысль, что  в  верхах
надеялись  избежать  серьезной  военной  кампании.  Пассивное  до  некоторой
степени поведение французов во время зимы 1939/40 г. приводило к выводу, что
желание воевать у Франции было невелико.
     Из всего этого вытекало, что целеустремленный, внезапный удар  крупными
танковыми силами через Седан на Амьен с выходом к  Атлантическому  побережью
встретит лишь сильно растянутый фланг противника, находящегося в  готовности
к выдвижению в Бельгию. Для отражения  такого  удара  противник  располагает
незначительными резервами;  такой  удар  сулил  большие  надежды  на  успех,
который при немедленном его использовании мог бы привести к  окружению  всех
выдвинувшихся в Бельгию главных сил противника.
     Теперь речь шла о том, чтобы убедить моих начальников и в такой же мере
подчиненных в правильности моих мыслей  и  добиться  таким  образом  свободы
действий, разрешенной сверху, и  правильного  понимания,  исходящего  снизу.
Если разрешение первого вопроса было весьма несовершенным,  то  с  последним
дело обстояло значительно лучше.
     В случае наступления в силе оставался приказ о том, что 19-й  армейский
корпус[18] , продвигаясь через \133\  северную  часть  Люксембурга  и  южную
часть Бельгии, достигает у Седана  р.  Маас,  образует  на  ней  предмостное
укрепление, которое даст возможность наступающим за  ним  пехотным  дивизиям
форсировать реку. На случай внезапного успеха никаких указаний не давалось.
     Были разработаны вопросы  взаимодействия  с  авиацией.  Мне  предстояло
согласовывать  свои  действия  с  соединением  авиации   ближнего   действия
чрезвычайно храброго генерала фон  Штуттергейма  и  с  авиационным  корпусом
генерала Лерцера. Чтобы организовать эффективное взаимодействие, я приглашал
летчиков на организуемые мною учения и сам принимал участие в военной  игре,
проводимой  Лерцером.  Предметом  обсуждения  на  этих  военных  играх  была
переправа через Маас. После тщательного анализа мы пришли  к  согласованному
решению: использовать авиацию в течение всего периода форсирования реки,  т.
е. нанести не один комбинированный удар бомбардировщиками (как обычными, так
и  пикирующими),  а  с  самого  начала  переправы  постоянными   атаками   и
беспокоящими налетами  парализовать  артиллерийские  батареи  противника  на
открытых огневых позициях, заставляя орудийные расчеты постоянно  укрываться
от действительных и ложных налетов. На карту были нанесены задачи  войск  по
времени и рубежам.
     Незадолго до начала наступления  по  желанию  Геринга  на  транспортные
самолеты  типа  "Шторх"  был  погружен  батальон  пехотного  полка  "Великая
Германия"  с  целью  высадки   его   утром   в   первый   день   наступления
непосредственно за фронтом бельгийцев у Витри, западнее Мартеланж.  Действия
батальона должны были  вызвать  у  противника  неуверенность  в  возможности
обороны своих пограничных укреплений.
     С целью быстрого продвижения через Люксембург и южную часть Бельгии три
танковые дивизии корпуса вводились в бой одновременно в первом эшелоне, имея
тесное соприкосновение между собой на внутренних  \134\  флангах.  В  центре
должна была наступать 1-я танковая дивизия, за которой  следовала  корпусная
артиллерия, штаб корпуса и большая часть зенитной  артиллерии.  В  начальный
период наступления эти силы наносили  главный  удар.  Справа  наступала  2-я
танковая дивизия и слева 10-я танковая дивизия с  пехотным  полком  "Великая
Германия", 1-й танковой дивизией командовал генерал Кирхнер, 2-й  -  генерал
Фейель, 10-й -генерал Шааль. Все трое были мне хорошо известны. Я верил в их
способности и в их добрую волю. Им были известны мои  боевые  принципы,  они
знали, что танковые соединения, отправляясь в путь, имеют "проездной  билет"
до конечной остановки. В  нашем  походе  конечной  целью  был  Ла-Манш.  Это
звучало ясно и убедительно для каждого солдата даже в том  случае,  если  он
после начала наступления долго не получал приказа.
     Выход к Ла-Маншу
     9 мая 1940 г. во второй половине дня, в  13  час.  30  мин.,  прозвучал
сигнал боевой тревоги. В 16 час. я оставил Кобленц  и  прибыл  к  вечеру  на
командный пункт корпуса, в Зонненгоф у Битбурга.  Войска  стояли,  как  было
приказано, в боевой готовности вдоль границы между Ванде ном и Эхтернахом.
     10  мая  в  5  час.  35  мин.  я  перешел  с  1-й  танковой   дивизией,
сосредоточенной в районе Валлендорф,  люксембургскую  границу  у  Мартеланж.
Авангард 1-й танковой  дивизии  прорвал  пограничные  укрепления,  установил
связь с воздушным десантом полка "Великая Германия", однако  продвинулся  на
территорию  Бельгии  лишь  на  незначительную   глубину,   так   как   этому
препятствовали сильные разрушения на дорогах. Разрушенные  участки  дорог  в
условиях  гористой  местности  нельзя  было  обойти.   Ночью   дороги   были
восстановлены, 2-я танковая дивизия вела  бои  за  Стреншан,  10-я  танковая
дивизия продвигалась через Абэ-ла-Нев \135\  навстречу  французским  войскам
(2-я кавалерийская  дивизия  и  3-я  колониальная  пехотная  дивизия).  Штаб
корпуса перешел в Рамбрух, восточнее Мартеланж.
     11 мая во второй половине дня были  преодолены  заминированные  участки
вдоль бельгийской границы. К середине дня начала  наступление  1-я  танковая
дивизия. Имея танки в  первом  эшелоне,  дивизия  наступала  на  укрепленные
позиции, возведенные по  обе  стороны  Нешато  и  оборонявшиеся  арденнскими
егерями из бельгийских пограничных войск  и  французской  кавалерией.  После
коротких боев с небольшими  потерями  позиции  противника  были  прорваны  и
Нешато взят. 1-я танковая  дивизия  немедленно  организовала  преследование,
захватила Бертри и уже в сумерки достигла  Буйона,  где  французам,  однако,
удалось продержаться  еще  одну  ночь.  Обе  другие  дивизии  наступали  без
задержек, с небольшими боями, 2-я  танковая  дивизия  взяла  Либрамон.  10-я
танковая дивизия понесла у Абэ-ла-Нев небольшие потери; 10  мая  у  Сен-Мари
был убит командир 69-го пехотного полка подполковник Элерман.
     В  ночь  на  11  мая  командующий  танковой  группой  Клейст   приказал
немедленно повернуть 10-ю танковую дивизию на Лонгви для обеспечения  левого
фланга  группы,  так  как  поступило  донесение,  что   оттуда   выдвигается
французская  кавалерия.  Я  просил  воздержаться  от  этого,  учитывая,  что
отвлечение одной трети  моих  сил  ради  обеспечения  фланга  от  возможного
нападения кавалерии противника может сорвать форсирование  р.  Маас,  а  тем
самым и успех всей  операции.  Чтобы  избежать  этих  трудностей,  вызванных
непонятным страхом перед кавалерией, я направил  10-ю  танковую  дивизию  по
параллельной дороге, проходящей севернее установленного для нее  ранее  пути
движения, через  Рюль  на  участок  р.  Семуа,  Кюньон,  Мортеан  с  задачей
продолжать наступление.  Угроза  прекращения  наступления  и  изменения  его
направления была на первое время преодолена. Командование группы  отказалось
от \136\ своего намерения. Французская кавалерия так и не появилась.
     Пехотный полк "Великая Германия" вечером был выведен из боя и передан в
распоряжение корпуса. Штаб корпуса ночью располагался в Нешато.
     В троицын день, 12 мая в 5 час. я выехал с первым эшелоном моего  штаба
через Бертри, Фе-ле-Венер, Бельво на Буйон, который в 7  час.  45  мин.  был
атакован и быстро захвачен 1-м пехотным  полком  подполковника  Балка.  Мост
через р. Семуа был взорван французами, однако танки могли вброд  форсировать
реку на различных участках. Саперы дивизии немедленно приступили к наведению
нового моста. Убедившись в целесообразности  принятых  мер,  я  переправился
через реку и последовал за танками в направлении к Седану, но  вынужден  был
снова вернуться в Буйон, так как дороги оказались заминированными.  В  южной
части города мне пришлось пережить первый налет авиации противника на  район
наводки моста 1-й танковой дивизии. Мост, к счастью, остался неповрежденным,
загорелось лишь несколько домов.
     Потом я поехал через лес в 10-ю танковую дивизию, преодолевшую  оборону
противника на участке Кюньон и Эрбемон. На шоссе, вдоль  которого  наступала
дивизия,  я  оказался  свидетелем   боя   разведывательного   батальона   за
пограничные укрепления; непосредственно за разведчиками наступала пехота  во
главе с храбрым командиром бригады полковником Фишером, за пехотой  следовал
командир дивизии генерал Шааль. Быстрое продвижение дивизии, офицеры которой
находились  в  боевых  порядках,  производило   замечательное   впечатление.
Укрепления, расположенные в лесу,  удалось  захватить  в  течение  короткого
времени; наступлений продолжалось через Ла-Шапель на Базей и  Балан.  Я  мог
спокойно вернуться в Буйон на командный пункт корпуса.
     Полковник Неринг, начальник штаба, устроился тем временем  в  гостинице
"Панорама", из окон \137\ которой открывался великолепный  вид  на  красивую
долину р. Семуа. Мое место было со вкусом тщательно  оборудовано  в  нише  с
трофеями охотников в общем рабочем помещении. Мы  приступили  к  работе.  Но
вдруг внезапно один за другим раздалось несколько взрывов:  снова  самолеты!
Но этим дело не ограничилось: загорелась автоколонна со средствами  ближнего
боя, взрывчаткой, минами и  ручными  гранатами.  Взрывы  следовали  один  за
другим. Висевшая надо мной гигантская  голова  дикого  кабана  сорвалась  со
стены и чуть-чуть не убила меня; другие трофеи также полетели вниз, стекла в
окне, выходившем  на  красивую  долину,  у  которого  я  сидел,  разлетелись
вдребезги и осколки пролетели прямо над моей головой. Работать  здесь  стало
очень неудобно, и мы решили перейти в другое  место.  Был  выбран  небольшой
отель на возвышенности севернее Буйона, где располагался штаб 1-го танкового
полка. При осмотре отеля присутствовавший там  командир  соединения  авиации
ближнего действия генерал фон Штуттергейм обратил мое внимание  на  то,  что
дом  расположен  на  открытом  месте.  И  действительно,  пока  мы   с   ним
разговаривали, появилась эскадрилья бельгийских самолетов и  сбросила  бомбы
на  расположение  танков.  Потери   были   минимальными,   однако   пришлось
согласиться с предостережениями Штуттергейма, и мы  решили  отправиться  еще
дальше на север, к следующим населенным пунктам - Бельво и Нуар-фонтен.
     Но еще до начала  этого  второго  переезда  за  мной  прилетел  самолет
"Шторх", который должен был доставить меня в штаб  группы  генерала  Клейста
для получения приказа. В штабе я получил приказ начать наступление через  р.
Маас на следующий день - 13 мая в 16 час. Мои 1-я и  10-я  танковые  дивизии
могли быть сосредоточены к  этому  времени  на  исходных  позициях,  но  2-я
танковая дивизия, встретившаяся с трудностями на р. Семуа, конечно, не могла
бы сосредоточиться.
     Я доложил об  этом  обстоятельстве,  имевшем  \138\  большое  значение,
учитывая малочисленность всей наступающей группировки.  Генерал  фон  Клейст
настаивал  на  своем  приказе,  и  я  должен  был  признать,  что  было   бы
целесообразнее  начать  наступление  прямо  с  марша,  не   ожидая   полного
развертывания. Последующий приказ был  еще  более  неприятным:  генерал  фон
Клейст и генерал авиации Шперле, не зная о моей договоренности  с  Лерцером,
решили  провести  концентрированный  налет  бомбардировщиков  перед  началом
артиллерийской подготовки. Это могло сорвать весь мой план наступления,  так
как длительное подавление артиллерии противника  уже  не  обеспечивалось.  Я
резко запротестовал и попросил  восстановить  мой  первоначальный  план.  на
котором базировалось все наступление. Но генерал фон Клейст отклонил  и  эту
мою просьбу, и я на том же "Шторхе", но уже с другим пилотом вылетел в  свой
корпус. Мой молодой летчик утверждал, что  он  точно  знает  местонахождение
посадочной площадки, с которой я вылетел, но в сумерках он не нашел ее, и мы
очень скоро очутились над Маасом и над  французскими  позициями.  Я  испытал
довольно неприятное чувство, находясь в невооруженном, беззащитном "Шторхе",
а затем немедленно сориентировался и приказал летчику лететь  на  север;  Мы
вскоре нашли посадочную площадку, и все обошлось благополучно.
     По прибытии на командный пункт корпуса я с большим усердием принялся за
разработку  приказов  и  распоряжений.   Нам   было   предоставлено   весьма
ограниченное время, и поэтому для ускорения работы мы использовали  приказы,
разработанные еще во время штабного учения в Кобленце. изымали  их  из  дел,
изменяли дату и время, а  затем  отправляли  в  войска.  Эти  приказы  точно
соответствовали действительной обстановке. В 1-й и  10-й  танковых  дивизиях
поступали таким же образом, что  значительно  ускорило  и  упростило  отдачу
приказов.
     Вечером 12 мая 1-я и 10-я танковые дивизии овладели северным берегом р.
Маас и взяли исторический \139 - Схема 3-б\ \140\ город  и  крепость  Седан.
Ночь была использована для  выхода  на  исходное  положение  и  оборудования
огневых позиций корпусной артиллерии и артиллерии танковой  группы.  Главный
удар наносила 1-я  танковая  дивизия,  усиленная  пехотным  полком  "Великая
Германия", корпусной  артиллерией  и  тяжелыми  артиллерийскими  дивизионами
обеих дивизий, действовавших на флангах. Следовательно, 2-я и 10-я  танковые
дивизии в первый день  наступления  располагали  всего  лишь  двумя  легкими
артиллерийскими дивизионами каждая. Эта слабость  флангов  и  артиллерийском
отношении должна была учитываться при ведении боевых действий обеих  дивизий
13 мая.
     13 мая командный пункт корпуса перешел в Ла-Шапель.
     Утром 13 мая я отправился  сначала  на  командный  пункт  1-й  танковой
дивизии, чтобы проверить, как вышли войска  на  исходное  положение.  Затем,
проехав через частично заминированные участки  местности,  которую  водители
машин моего штаба очищали от мин, и  проскочив  через  артиллерийский  огонь
французских укреплений, я прибыл во 2-ю танковую дивизию в Сюньи.  Передовые
подразделения этой дивизии достигли французской границы. В  середине  дня  я
был уже в штабе корпуса, переместившемся к этому времени в Ла-Шапель.
     В 15  час.  30  мин.,  несмотря  на  огонь  французской  артиллерии,  я
направился на передовой наблюдательный пункт 10-й танковой дивизии для того,
чтобы наблюдать за артиллерийской подготовкой и действиями авиации. По  пути
мне пришлось пересечь зону, обстреливаемую  французской  артиллерией.  В  16
час. началось сражение с артиллерийской  Подготовки,  довольно  значительной
для наших условий. С особым напряжением ожидал  я  атаки  авиации.  Самолеты
появились точно в установленное время,  и  мое  удивление  было  неописуемо,
когда я  увидел,  что  эскадрильи  пикирующих  и  обычных  бомбардировщиков,
действовавшие \141 - Схема 4\ \142\ под прикрытием  истребителей,  атаковали
противника именно так, как мы договорились с Лерцером на штабной  игре.  Или
генерал фон Клейст опомнился, или приказ об изменении порядка наступления не
прибыл по назначению. Так или иначе, но авиация действовала по тем  методам,
которые, на мой взгляд, были выгоднее всего  для  нашего  наступления,  и  я
вздохнул с облегчением.
     Теперь мне  предстояло  следить  за  наступлением  пехоты  через  Маас.
Форсирование реки должно было быть уже закончено, и я направился в Сен-Манж,
а оттуда через  Флуэн  к  запланированному  пункту  переправы  1-й  танковой
дивизии. На первой попавшейся штурмовой лодке я переправился через реку.  На
другом берегу я встретился с умным и смелым командиром 1-го пехотного  полка
подполковником  Валком,  находившимся  там  вместе  со  своим  штабом.  Меня
встретили возгласом: "Кататься на лодке по Маасу запрещено". Это я  когда-то
сделал  такое  замечание  на  подготовительных   штабных   занятиях,   когда
рассуждения   некоторых   молодых   офицеров    показались    мне    слишком
легкомысленными. Теперь они сумели правильно оценить обстановку.
     Наступление 1-го пехотного  полка  и  слева  от  него  пехотного  полка
"Великая Германия" протекало, как на инспекторском смотре в учебном  лагере.
Французская   артиллерия   была   почти   полностью   подавлена   постоянным
воздействием  пикирующих  бомбардировщиков.  Бетонированные  сооружения   на
берегу Мааса выведены из  строя  огнем  противотанковых  и  зенитных  пушек,
пулеметы противника подавлены нашим тяжелым оружием  и  артиллерией.  Пехота
наступала на  совершенно  открытой  местности,  которая  представляла  собой
широкий луг, однако, несмотря на это, потери были весьма  незначительны.  До
наступления  темноты  удалось  глубоко  вклиниться   в   полосу   укреплений
противника. Войска получили приказ продолжать наступление всю ночь, и я  был
уверен, что они  выполнят  этот  \143\  важнейший  приказ.  К  23  час.  они
захватили Шевеж  и  часть  леса  Марфе  и  прорвали  передний  край  обороны
французов западнее Вадленкур. Охваченный радостью и гордостью, я  направился
на командный пункт корпуса  в  лес  Ла-Гарэн.  Я  выехал  как  нельзя  более
своевременно для того, чтобы как раз попасть  под  еще  один  налет  авиации
противника на дороге в Ла-Шапель; прибыв на  командный  пункт,  я  засел  за
просмотр донесений от дивизий, действовавших на флангах.
     2-я танковая дивизия, действовавшая на правом фланге,  вступила  в  бой
лишь своими передовыми подразделениями -  разведывательным  и  мотоциклетным
батальонами, поддерживаемыми тяжелой  артиллерией.  Форсировать  реку  этими
силами дивизия не смогла, 1-я танковая дивизия вместе  с  пехотной  бригадой
находилась уже  на  левом  берегу  Мааса,  готовясь  после  наведения  моста
подтянуть  артиллерию  и  танки.  Пехотный  полк  "Великая  Германия"  также
находился по ту сторону  Мааса.  10-я  танковая  дивизия,  форсировав  реку,
создала небольшое предмостное укрепление;  в  этот  день  она  находилась  в
тяжелом положении из-за  отсутствия  артиллерийской  поддержки.  Продвижению
дивизии сильно  мешал  фланкирующий  огонь  с  "линии  Мажино"  южнее  Дузи,
Кариньян. Положение  10-й  и  2-й  танковых  дивизий  улучшилось.  Корпусная
зенитная артиллерия заняла ночью огневые позиции в  районах  наводки  мостов
через Маас, так как 14 мая рассчитывать на поддержку авиации,  действовавшей
на другом участке, было нельзя.
     Ночью  я  позвонил  Лерцеру,  чтобы   узнать,   каким   образом   будет
использована авиация в