з несколько дней умер. Эти русские танки удалось уничтожить  в
городе.
     Затем я осмотрел передовые позиции в Слониме и  поехал  на  танке  T-IV
через нейтральную полосу в 18-ю танковую дивизию. В 15 час. 30 мин. я  снова
был в  Слониме,  после  того  как  18-я  танковая  дивизия  получила  задачу
наступать  в  направлении  Барановичи,  а  29-я   мотодивизия   -   ускорить
продвижение в направлении Слонима. Затем я поехал обратно на командный пункт
группы и вдруг  наскочил  на  русскую  пехоту,  \212\  которая  на  грузовых
автомашинах была переброшена к Слониму; солдаты как раз намеревались сойти с
машин. Сидевший рядом со мной водитель получил приказ  "Полный  газ",  и  мы
пролетели мимо изумленных русских; ошеломленные такой неожиданной  встречей,
они не успели даже открыть огонь. Русские, должно быть, узнали меня, так как
их пресса сообщила потом о моей смерти; поэтому меня попросили исправить  их
ошибку через немецкое радио.
     В 20 час. 15 мин. я снова в своем штабе. Там я узнал о тяжелых боях  на
нашем правом фланге, где с 23 июня у Малорита 53-й армейский корпус  успешно
отбивал атаки русских. Части 12-го армейского  корпуса,  находившиеся  между
24-м и 47-м танковыми корпусами,  стали  устанавливать  связь,  правда,  еще
недостаточно прочную; левому флангу танковой группы  серьезно  угрожало  все
возраставшее давление русских, отступавших из Белостока. Пришлось обеспечить
этот фланг, быстро подтянув 29-ю мотодивизию и 47-й танковый корпус.
     К счастью, мы не знали, как нервничал Гитлер в этот день, опасаясь, что
крупные русские силы могут сорвать на каком-либо  участке  наш  охватывающий
маневр. Гитлер хотел приостановить продвижение танковой группы  и  направить
ее немедленно против сил противника в районе Белостока. На этот раз  главное
командование оказалось еще  достаточно  сильным,  чтобы  настоять  на  ранее
принятом решении и завершить охват наступлением на Минск.
     Вильно (Вильнюс) и Ковно (Каунас) были взяты. Финны захватили Аландские
острова. Богатый никелем район Петсамо  (Печенга)  был  занят  1-м  немецким
горнострелковым корпусом.
     25 июня утром я посетил госпиталь, где находились раненые, пострадавшие
день тому назад при бомбардировке нашего командного пункта, во время которой
я находился на другом участке фронта. В 9 час.  40  мин.  я  поехал  в  12-й
армейский корпус, в Линово (9  км  \213\  южнее  Пружаны);  ознакомившись  с
обстановкой на участке корпуса, я  направился  в  24-й  танковый  корпус,  в
Заречье (37 км южнее Слоним). После беседы с генералом бароном фон  Гейер  я
посетил 4-ю танковую дивизию и в 16 час. 30 мин. снова вернулся на командный
пункт группы.
     В этот день новые силы противника, в том числе и  танки,  двигались  из
района Белостока к Слониму. На фронт прибыла  29-я  мотодивизия  и  получила
задачу прикрыть Слоним от русских. Это позволяло использовать  главные  силы
17-й и 18-й танковых дивизий для нанесения удара  на  Минск,  18-я  танковая
дивизия уже продвигалась на Барановичи.
     Утром 26 июня я поехал на участок фронта 47-го танкового корпуса, чтобы
проследить его продвижение на Барановичи и  Столбцы,  24-й  танковый  корпус
получил задачу поддержать наступление своего соседа с севера.
     В 7 час. 30 мин. я  прибыл  в  17-ю  танковую  дивизию  и  приказал  ей
немедленно выступить на Столбцы. В 9 час. я уже был на командном пункте 18-й
танковой дивизии, где, кроме командира  дивизии,  нашел  также  я  командира
корпуса. Командный пункт был  расположен  на  дороге  Слоним,  Барановичи  у
Лесьна на удалении 5 км от передовых  частей  дивизии.  Отсюда  по  радио  я
.снова связался с 24-м танковым корпусом, чтобы обеспечить его поддержку при
наступлении на Барановичи. Эта поддержка осуществлялась частями 4-й танковой
дивизии, из которой одна боевая группа с 6 час. уже продвигалась в  северном
направлении.
     В 12 час. 30 мин. 24-й танковый корпус сообщил  о  взятии  Слуцка.  Это
было большим успехом  командования  и  войск  корпуса.  Я  послал  командиру
корпуса радиограмму, в которой поблагодарил его за  успех,  и  направился  в
передовые части 18-й танковой  дивизии,  находившиеся  в  районе  Тартак.  В
начале второй половины дня я получил сообщение, что Гот находится  в  30  км
севернее Минска. \214\
     В 14 час. 30 мин.  из  штаба  группы  армий  поступил  приказ,  который
обязывал меня наступать главными силами на Минск, а 24-м  танковым  корпусом
на Бобруйск. Я мог доложить,  что  24-й  танковый  корпус  уже  действует  в
направлении Бобруйска, а 47-й танковый корпус  ведет  наступление  на  Минск
через Барановичи. Затем я приказал оперативной группе моего штаба  переехать
в Тартак, куда она и прибыла в 23 часа 30 мин. Во  второй  половина  дня  из
17-й танковой дивизии было  получено  сообщение,  что  она  продвигается  на
Столбцы по дороге, пригодной для движения танков. Своей  цели  она  достигла
вечером. В этот день в бою был ранен командир дивизии генерал фон  Арним,  и
поэтому командование дивизией должен был принять генерал Риттер фон Вебер.
     Танковая группа снова перешла в подчинение 4-й армии и получила  приказ
отрезать по линии Задворье (9 км  севернее  Слонима),  Голынка,  Зельва,  р.
Зельвян-ка пути отхода противника из Белостока.
     В этот день 46-й танковый корпус  вышел  своими  передовыми  частями  в
район Тартака и стал связующим звеном между 24-м и 47-м танковыми корпусами.
Все  силы  24-го  танкового  корпуса  можно  было  теперь  использовать  для
выполнения его главной задачи - удара на Бобруйск.
     8-й танковой дивизии группы армий  "Север"  удалось  овладеть  Двинском
(Даугавпилс) и захватить в этом районе мосты через р. Зап. Двина.
     27 июня 17-я. танковая дивизия вышла на южную окраину Минска, установив
связь с 3-й танковой  группой,  которая  еще  26  июня  ворвалась  в  сильно
разрушенный город. Силы русских, находившихся в районе  Белостока  и  тщетно
пытавшихся избежать  полного  окружения,  были  окружены.  Только  некоторым
небольшим частям удалось вырваться на восток, прежде чем  замкнулось  кольцо
окружения. Намечался первый крупный успех.
     Для продолжения операций, по  моему  мнению,  в  \215\  первую  очередь
необходимо  было  осуществлять  окружение   русских   в   районе   Белостока
минимальными силами танковой группы, используя  для  этого  главным  образом
полевые  армии.  В  то  же  время  подвижными  моторизованными  соединениями
следовало достичь первой оперативной цели кампании - района Смоленск, Ельня,
Рославль. Во всех моих действиях в последующие дни я  руководствовался  этой
задачей. Мои приказы соответствовали основному замыслу  операции.  Неуклонно
проводить этот  замысел,  несмотря  на  изменения  обстановки,  -  вот  что,
казалось  мне,  имеет  решающее  значение  для  успешного  завершения   всей
кампании. Мне было также ясно, что в этом есть и определенный риск.
     Эти мысли побудили меня 28 июня снова поехать в 47-й  танковый  корпус,
чтобы быть поближе к соединению, которому больше  всего  угрожала  опасность
нападения противника, и в случае необходимости своевременно  прийти  ему  на
помощь. Я встретил командира корпуса в Своятичи (23 км юго-западнее Несвиж),
ознакомился с обстановкой на участках его дивизий  и  радиограммой  приказал
моему штабу ускорить марш 29-й мотодивизии в северном направлении и провести
воздушную разведку дорог Новогрудок, Минск и Новогрудок, Барановичи,  Турец.
Затем я нашел  18-ю  танковую  дивизию,  которая  двигаясь  одной  колонной,
встретила некоторые трудности, однако без каких-либо дальнейших  последствий
преодолела их.
     Тем временем мой начальник штаба Либенштейн приказал создать заслон  из
дивизий различных корпусов во избежание прорыва противника западнее Кайдано,
Пясечна (северо-западнее Мир), Городище, Полонка. Я одобрил этот приказ.
     В  этот  день  24-й  танковый  корпус  подошел  вплотную  к  Бобруйску;
командный  пункт  корпуса  с  25  числа  находился   в   населенном   пункте
Филипповичи.
     Командный пункт танковой группы 28 июня был переведен в Несвиж, в замок
князя Радзивилла, где до \216\  этого  находился  штаб  крупного  соединения
русских. Из старинных вещей я нашел на верхнем этаже замка только фотографию
какой-то охоты, на которой  присутствовал  кайзер  Вильгельм  I  в  качестве
гостя.
     В этот день боевые действия развивались следующим образом:
     3-я танковая дивизия достигла Бобруйска, 4-я танковая дивизия - Слуцка,
10-я  мотодивизия  -  Синявки,  1-я  кавалерийская  дивизия  вышла  в  район
восточнее Дрогичин.
     17-я  танковая  дивизия  достигла  Кайдано,  18-я  танковая  дивизия  -
Несвижа, 29-я мотодивизия вышла в район Зельвянка.
     Части 10-й танковой дивизии заняли район Зельвянка, основные силы  этой
дивизии  взяли  Синявка,  дивизия  СС  "Рейх"  достигла  Береза  Картузская,
пехотный полк "Великая Германия" вышел в район северо-восточнее Пружаны.
     7-я и  20-я  танковые  дивизии  группы  Гота  стояли  под  Минском.  На
растянутом  правом  фланге  бои  53-го  армейского  корпуса   под   Малорита
завершились победой. Угроза этому флангу была тем самым ликвидирована.
     29 июня бои  продолжались  на  всем  фронте  танковой  группы.  Особого
напряжения  они  достигли  на  участке  Зельвянка.  Командование  4-й  армии
встревожилось и начало вмешиваться в действия группы. Его распоряжения  были
для меня большой помехой, о некоторых из них я даже не знал.
     Группа армий "Север" заняла Якобштадт (Екабпилс), Ливенгоф  (Ливаны)  и
южную часть города Риги, а также железнодорожные мосты через Зап. Двину.
     30 июня я вылетел на самолете в 3-ю танковую группу, чтобы  согласовать
с Готом вопросы дальнейшего взаимодействия. Подполковник  фон  Барзевич  сам
вел бомбардировщик над Налибокской  пущей  -  крупным  лесным  массивом,  из
которого 4-я армия постоянно ожидала прорыва русских. У меня сложилось  \217
- Схема 9\ \218\ впечатление, что  противник  располагает  здесь  совершенно
незначительными силами и  что  на  этом  направлении  никакой  опасности  не
существует, С Готом  я  договорился  о  взаимодействии  моей  18-й  танковой
дивизии с его правым флангом при  наступлении  на  Борисов  и  при  создании
предмостного укрепления на р. Березина в этом районе.
     В этот же день поступил приказ главного командования, требующий  выхода
на Днепр.
     Главное  командование  указывало  группе  армий  на  решающее  значение
продолжения операций в направлении Смоленска и высказало желание  как  можно
скорее захватить переправы через Днепр у Рогачева, Могилева и Орши, а  также
переправы через Западную Двину у Витебска и Полоцка.
     На следующий день, 1 июля,  я  вылетел  в  24-й  танковый  корпус,  ибо
единственное  наше  средство  связи  -  радио  -  все  же  не   обеспечивало
достаточного общения  в  течение  длительного  времени.  Сведения  Гейера  о
противнике   благоприятствовали   нашим   дальнейшим   замыслам.   Противник
располагал  главным  образом  соединениями,   сколоченными   из   солдат   и
оснащенными  техникой  из  различных  частей.   Движение   транспорта   было
незначительным.   Накануне   над   Бобруйском   произошел   воздушный   бой,
окончившийся для русских поражением. Однако противник, как всегда,  оказывал
упорное  сопротивление.  Его  войска  действовали  умело,  особенно  следует
отметить хорошую маскировку, но управление боем не было еще централизовано.
     Корпусу удалось занять мосты через Березину у Свислочь.  В  9  час.  30
мин. с предмостного укрепления  на  р.  Березина,  восточное  Бобруйска,  на
Могилев выступил усиленный  разведывательный  батальон.  За  ним  на  восток
продвигались главные силы 3-й танковой  дивизии.  Генерал  барон  фон  Гейер
оставил за собой право выбрать направление главного удара  или  на  Рогачев,
или на Могилев в зависимости от обстановки \219\ (оба эти города расположены
на Днепре). В 10 час. 55 мин.  главные  силы  4-й  танковой  дивизии  начали
наступление с рубежа  р.  Свислочь  в  восточном  направлении.  Положение  с
горючим не  вызывало  тревоги,  снабжение  боеприпасами,  продовольствием  и
санитарное  обеспечение  было  в  порядке.  Потери,  к  счастью,  были  пока
незначительны. Недоставало  лишь  понтонно-мостовых  парков  и  строительных
частей. Взаимодействие с авиацией полковника Мельдера было отличным.  Только
с бомбардировщиками ближнего действия генерала Фибига мы не  могли  добиться
установления достаточно быстрой связи, 1-я  кавалерийская  дивизия  доказала
свою боеспособность.
     В этот  день  воздушная  разведка  установила,  что  русские  в  районе
Смоленск, Орша, Могилев накапливают свежие силы. Надо было спешить с выходом
на линию Днепра и форсировать эту реку, не ожидая прибытия пехоты, что могло
привести к потере нескольких недель.
     Между тем в  районе  Белостока  шли  ожесточенные  бои  по  уничтожению
окруженной группировки противника. Это свидетельствует о  том,  что  русские
крупными  силами  пытались  прорваться  на  восток.  Сопротивление   русских
произвело на командование 4-й  армии  столь  сильное  впечатление,  что  оно
решило не ослаблять войска, осуществлявшие  окружение.  Поэтому  фельдмаршал
фон Клюге  отменил  мой  приказ  на  выступление  17-й  танковой  дивизии  к
Борисову; только одна 18-я танковая дивизия достигла Борисова и  создала  на
Березине предмостное укрепление, от удержания которого в  значительной  мере
зависело продолжение  наступления  47-го  танкового  корпуса  в  направлении
Днепра. Несмотря на все мои сомнения, я все же  разослал  по  частям  приказ
командования 4-й армии.
     2 июля, находясь в Мире, в  5-м  пулеметном  батальоне,  обеспечивавшем
фланги 17-й танковой дивизии и 29-й мотодивизии, я лично выяснил  обстановку
на фронте вокруг окруженной группировки противника. Я \220\ выслушал  мнения
офицеров о противнике, чтобы правильнее оценить обстановку. Затем я поехал к
генералу Лемельзену и приказал ему и находившемуся  у  него  командиру  29-й
мотодивизии держать кольцо окружения замкнутым. После этого я  направился  в
Кайдано, где находилась 17-я танковая  дивизия.  Генерал  Риттер  фон  Вебер
доложил,  что  он  успешно  отразил  все  попытки  противника  вырваться  из
окружения. Оттуда  я  поехал  на  новый  командный  пункт  танковой  группы,
расположенный у Синило (юго-восточнее Минска) -  По  прибытии  на  командный
пункт я узнал, что при передаче  приказа  17-й  танковой  дивизии  произошло
какое-то недоразумение; оказалось, что части  дивизии  не  получили  приказа
остаться на  участке  фронта  вокруг  окруженной  группировки  противника  и
продолжали продвижение на Борисов. Я тотчас же  приказал  доложить  об  этом
факте командованию 4-й армии. Уже нельзя было что-либо изменить.  В  8  час.
утра на следующий день я был вызван в штаб фельдмаршала фон Клюге  в  Минск,
где мне предложили дать объяснение. Выслушав мои объяснения, фельдмаршал фон
Клюге заявил, что он уже намеревался отдать Гота и меня под суд, так  как  у
Гота произошло точно такое же недоразумение, и фельдмаршал думал, что  имеет
дело с генеральской фрондой. Но я заявил, что это не так,  и  этим  успокоил
его.
     После такой беседы я поехал в 47-й танковый корпус в Смолевичи  (35  км
северо-восточнее Минска), но там уже не нашел штаба корпуса и поехал  дальше
на Борисов в 18-ю танковую дивизию. Там я осмотрел предмостное укрепление на
Березине и провел совещание с  командирами  этой  дивизии.  Дивизия  выслала
передовой отряд в  направлении  Толочин.  На  обратном  пути  я  встретил  в
Смолевичах командира корпуса и договорился с ним о  действиях  18-й  и  17-й
танковых дивизий. Во  этого  совещания  радисты  моего  командирского  танка
получили сообщение об атаке  русскими  танками  и  самолетами  переправы  на
Березине у Борисова. \221\ Об этом сообщили 47-му танковому  корпусу.  Атаки
были отбиты с большими потерями для русских; 18-я танковая дивизия  получила
достаточно полное представление о силе русских, ибо  они  впервые  применили
свои танки Т-34, против которых наши пушки в то время были слишком слабы.
     2 июля части танковой группы находились: 1-я  кавалерийская  дивизия  -
южнее Слуцка, 3-я танковая дивизия - в Бобруйске  (передовой  отряд  дивизии
стоял перед Рогачевом), 4-я танковая дивизия - в Свислочь, 10-я  мотодивизия
- восточное Слуцка; дивизия СС "Рейх" -  севернее  Балусевичи  на  Березине,
10-я танковая дивизия -  в  Червень,  пехотный  полк  "Великая  Германия"  -
севернее Барановичи; 18-я танковая  дивизия  -  в  Борисове,  17-я  танковая
дивизия - в Кайдано, 29-я мотодивизия - в Столбцах, 5-й пулеметный  батальон
- юго-восточнее Барановичи.
     3 июля  русские  войска,  окруженные  под  Белостоком,  капитулировали.
Теперь все свое внимание я сосредоточил на движении к Днепру.
     4 июля я посетил  46-й  танковый  корпус.  Я  поехал  из  Синило  через
Смолевичи, Червень, Слободка на командный  пункт  10-й  танковой  дивизии  и
оттуда в дивизию СС "Рейх". По пути  в  эту  дивизию  я  встретил  командира
корпуса, которому на  вопрос  о  местонахождении  пехотного  полка  "Великая
Германия" мог только ответить, что этот полк все еще находится у  Барановичи
в резерве 4-й армии. Затем я направился в дивизию СС "Рейх",  в  Ст.  Речки.
Генерал Гауссер сообщил мне, что его мотоциклетный  батальон  после  тяжелых
боев образовал у Бродец (17 км южнее  Березино)  предмостное  укрепление  на
Березине. По его  словам,  мост  через  Березину  у  Якшицы  был  взорван  и
переправить через реку машины он не мог; саперы заняты  ремонтом  подъездных
путей, проходящих через заболоченную местность. Я поехал к саперам и увидел,
что они прилежно работают; они обещали закончить свои работы к утру 5  июля.
\222 - Схема 10\ \223\
     4 июля 24-й танковый корпус вышел к Днепру  у  Рогачева,  захватив  еще
несколько переправ через Березину.  В  этот  день  дивизии  танковой  группы
находились: 1-я кавалерийская  дивизия  -  восточное  Слуцка,  3-я  танковая
дивизия - перед Рогачевом, 4-я танковая дивизия - в Старом Быхове  (Быхове),
10-я мотодивизия - в Бобруйске, дивизия  СС  "Рейх"  -  в  Балусевичи,  10-я
танковая дивизия - в Березино, пехотный полк "Великая Германия" -  восточное
Столбцы; 18-я танковая дивизия - восточное участка Нача, части 17-й танковой
дивизии - в Борисове, главные силы этой дивизии - в Минске, 29-я мотодивизия
- в районе Кайдано, Столбцы, 5-й пулеметный батальон - западнее Столбцы.
     6 июля крупные силы русских  переправились  у  Жлобина  через  Днепр  и
атаковали правый фланг 24-го  танкового  корпуса.  Атака  была  отбита  10-й
мотодивизией. Наша воздушная разведка донесла о движении эшелонов противника
из района Орел, Брянск в направлении Гомеля. В районе Орши был  запеленгован
новый штаб армии русских.  На  Днепре,  казалось,  готовится  оборонительный
рубеж. Это заставляло торопиться.
     К 7 июля были достигнуты  следующие  пункты:  штаб  танковой  группы  -
Борисов; 1-я кавалерийская дивизия - Бобруйск, 10-я  мотодивизия  -  Жлобин,
3-я танковая дивизия - район Рогачев, Новый Быхов, 4-я  танковая  дивизия  -
Старый Быхов (Быхов), 10-я танковая дивизия - Белыничи, дивизия СС "Рейх"  -
Березино, пехотный полк "Великая Германия" - Чер-вень, 18-я танковая дивизия
- Толочин, 17-я танковая дивизия - Сенно, 29-я мотодивизия - Борисов.
     17-я танковая  дивизия  под  Сенно  вела  ожесточенные  бои  с  сильным
противником, который ввел  в  бой  чрезвычайно  большое  количество  танков.
Упорные бои вела также и 18-я танковая дивизия. Так как 24-й танковый корпус
уже достиг Днепра, нужно  было  принять  решение  о  дальнейшем  продолжении
операции. От моих начальников я не получал  никаких  новых  \224\  указаний,
поэтому следовало полагать,  что  старая  директива,  согласно  которой  2-я
танковая группа должна выйти в район Смоленск,  Ельня,  Рославль,  полностью
остается в силе. Я