вшей
Москву.
     Наша задача - прорвать эту линию обороны, осуществить двойное окружение
противника и до наступления зимы вступить в Москву.
     Наши войска дислоцировались следующим образом.  Находившаяся  в  районе
Брянска и к югу от него 2-я армия вместе с приданной ей 2-й танковой группой
Гудериана должна была  нанести  удар  в  направлении  Орла  и,  овладев  им,
продвинуться на север. Слева располагалась 4-я армия Клюге  с  приданной  ей
танковой группой Гепнера. Левый фланг  4-й  армии  проходил  вдоль  верхнего
течения Днепра восточнее Смоленска. Эта  армия,  усиленная  танками,  должна
была нанести основной удар по Москве. К северу от  верхнего  течения  Днепра
находилась 9-я армия Штрауса с приданной ей танковой группой Гота. Как  и  в
прежних  боях  восточнее  Буга,  танковые  группы  Гепнера   и   Гота   были
сосредоточены на внешних флангах  полевых  армий.  Эти  танковые  соединения
должны были двигаться сначала на восток, а затем  повернуть  навстречу  друг
другу с целью окружения Вязьмы. Полевые армии  должны  были  повторить  свою
старую тактику, которая прежде всегда оказывалась успешной. Эта тактика, как
говорилось выше,  заключалась  в  окружении  мелких  группировок  противника
внутри огромного кольца окружения, создаваемого танковыми соединениями.  Как
только клеши сомкнутся, танковые  группы,  не  обращая  внимания  на  бой  с
окруженным противником, который, безусловно, разгорится  в  котле  в  районе
Вязьмы, должны  будут  продолжать  с  максимальной  скоростью  двигаться  на
Москву.
     Наступление началось ранним утром 2 октября.  Армии  Клюге  и  Штрауса,
усиленные танковыми группами, атаковали противника с поистине  замечательной
точностью. Войска действовали точно  по  планам,  разработанным  генеральным
штабом. В этом сражении, проведенном, как на ученье, и происходившем между 2
и 13 октября, группа армий "Центр" захватила  650  тысяч  пленных,  5  тысяч
орудий и 1200 танков. Поистине  астрономические  цифры!  {Данные  о  потерях
советских войск в первые месяцы войны (в том числе и в сражении под Вязьмой)
вымышлены. Сводки германского верховного  командования,  на  основе  которых
даются  сведения  о  потерях,  преследовали  пропагандистские   цели.   Так,
германская печать и радио в октябре 1941 г сообщали, что немецкие войска уже
вступили  в  Москву  и  с  Россией   покончено.   Приводя   такие   поистине
астрономические цифры потерь, немецкое командование внушало народу  и  армии
мысль о полном разгроме Советской Армии. (Прим. ред.)}
     Такие же потери русские понесли и на участках  групп  армий  "Север"  и
"Юг" Неудивительно, что Гитлер, высшее командование и войска  полагали,  что
материальные и людские ресурсы Красной  Армии  подходят  к  концу.  Как  нам
сообщали пленные, это наступление, предпринятое в такое позднее время  года,
было для русских полной неожиданностью. Казалось, Москва  вот-вот  падет.  В
группе армий "Центр" все стали большими  оптимистами.  От  фельдмаршала  фон
Бока до солдата все надеялись, что вскоре мы  будем  маршировать  по  улицам
русской столицы. Гитлер даже создал специальную  саперную  команду,  которая
должна была разрушить Кремль. И все-таки можно только сожалеть, что  министр
пропаганды  нашел  уместным  сделать  напыщенное  заявление,  что  война  на
Востоке, дескать, выиграна, а Красная Армия фактически уничтожена.
     Чтобы ясно представить себе размеры надвигавшейся  катастрофы,  следует
обрисовать, каково было в тот момент психическое состояние наших  командиров
и войск. Начиная с 22 июня немецкая армия шла вперед оn победы к  победе  и,
несмотря на скверные дороги и плохую погоду, преодолела огромное  расстояние
от Буга до окрестностей Москвы. Так как большая  часть  армии  передвигалась
пешком с обозом на конной тяге, то уже один марш наших войск  можно  считать
подвигом. И все это  было  сделано  в  течение  каких-то  трех  с  половиной
месяцев, из которых  несколько  недель  мы  бездействовали,  пока  верховное
командование обсуждало вопросы высшей стратегии. 12 октября, когда  сражение
за  Вязьму  в  основном  закончилось  (остались  лишь   разрозненные   очаги
сопротивления русских), мы с гордостью могли смотреть на наше  прошлое  и  с
уверенностью - в будущее.
     В середине октября все немецкие армии перешли в наступление на  Москву.
Наш штаб, находившийся в Рославле, когда  началось  сражение  за  Вязьму,  6
октября передислоцировался в Спас-Деменск, а 10 октября  -  в  Юхнов.  Через
несколько дней вся группа армий "Центр" начала  движение  на  восток.  Между
нами и русской столицей находилась так называемая "московская оборонительная
позиция". У нас не было оснований считать,  что  этот  орешек  трудно  будет
разгрызть. Если нам удастся взять  эти  позиции,  путь  на  Москву,  как  мы
полагали, будет открыт.

       Смена настроения

     Когда мы вплотную подошли к Москве, настроение наших командиров и войск
вдруг резко изменилось.  С  удивлением  и  разочарованием  мы  обнаружили  в
октябре и начале  ноября,  что  разгромленные  русские  вовсе  не  перестали
существовать как военная сила.  В  течение  последних  недель  сопротивление
противника  усилилось,  и  напряжение  боев  с   каждым   днем   возрастало.
Командование русскими войсками, прикрывавшими Москву, теперь  принял  маршал
Жуков.  За  несколько  недель  его  войска  создали   глубокоэшелонированную
оборону, которая проходила через лес, примыкавший к р. Нара, от Серпухова на
юге до Наро-Фоминска и далее на  север.  Тщательно  замаскированные  опорные
пункты, проволочные заграждения  и  большие  минные  поля  теперь  заполняли
огромный лесной массив, прикрывавший западные подступы к столице.
     Из остатков потрепанных в тяжелых боях армий, а также свежих  частей  и
соединений русское командование сформировало новые сильные  армии.  В  армию
были призваны  московские  рабочие.  Из  Сибири  прибывали  новые  армейские
корпуса. Большинство иностранных посольств и миссий, а также часть  русского
правительства были эвакуированы из Москвы на  восток.  Но  Сталин  со  своим
небольшим штабом остался в столице, которую он твердо решил не сдавать.  Все
это было для нас полной неожиданностью. Мы не верили, что  обстановка  могла
так сильно измениться после наших решающих побед, когда  столица,  казалось,
почти была  в  наших  руках.  В  войсках  теперь  с  возмущением  вспоминали
напыщенные октябрьские заявления нашего министерства пропаганды.
     Стали  раздаваться   саркастические   замечания   по   адресу   военных
руководителей, восседавших в Берлине. В войсках  считали,  что  политическим
руководителям пора побывать на фронте и своими глазами посмотреть,  что  там
делается.  Солдаты  переутомились,  а  части,  особенно  пехотные,  были  не
полностью  укомплектованы  личным  составом.  В  большинстве  пехотных   рот
численность личного состава достигала всего 60-70  человек.  Войска  понесли
большие потери в  конском  составе,  и  теперь  трудно  стало  перебрасывать
орудия. В танковых дивизиях  количество  боеспособных  танков  было  намного
меньше штатной численности.  Считая,  что  война  с  Россией  по  сути  дела
закончилась,  Гитлер  приказал  сократить  выпуск  промышленностью   военных
материалов. На фронт, в боевые части, теперь поступало мизерное  пополнение.
Скоро должна была начаться зима, но о зимнем обмундировании мы и не слышали.
     Слишком растянутые коммуникационные линии  едва  обеспечивали  доставку
нашим войскам  необходимых  предметов  снабжения.  Приходилось  переделывать
колеи русских железных дорог, которые были шире, чем колеи железных дорог  в
Западной Европе. Глубоко в  нашем  тылу,  в  огромных  лесных  и  болотистых
районах, начали действовать  первые  партизанские  отряды.  У  нас  не  было
достаточных сил и средств для борьбы с ними. Они  нападали  на  транспортные
колонны и поезда с предметами снабжения, заставляя  наши  войска  на  фронте
терпеть большие лишения.
     Воспоминание  о  Великой  армии   Наполеона   преследовало   нас,   как
привидение.  Книга  мемуаров  наполеоновского  генерала  Коленкура,   всегда
лежавшая на столе фельдмаршала фон Клюге,  стала  его  библией.  Все  больше
становилось   совпадений   с   событиями   1812   г.   Но   эти   неуловимые
предзнаменования бледнели  по  сравнению  с  периодом  грязи  или,  как  его
называют в России, распутицы, которая теперь преследовала нас, как чума.
     Мы, конечно, знали, что нас ожидает распутица, - нам приходилось читать
о ней в книгах.  Но  реальная  действительность  превзошла  самые  печальные
опасения. Распутица началась в середине октября,  во  время  боев  в  районе
Вязьмы, и непрерывно усиливалась  до  середины  ноября.  Что  такое  русская
распутица,  невозможно  рассказать  человеку,   который   сам   никогда   не
сталкивался с ней. В этом уголке мира проложено  всего  несколько  шоссейных
дорог.  Вся  территория  страны  покрывается  непролазной   липкой   грязью.
Пехотинец скользит на размокших от воды дорогах. Чтобы тащить орудия,  нужно
впрягать много лошадей. Все колесные машины  глубоко  погружаются  в  вязкую
грязь. Даже тракторы передвигаются с большим трудом.  Много  тяжелых  орудий
застряло на дорогах и поэтому не было использовано в Московской битве. Танки
и  другие  гусеничные  машины  часто  засасывало  грязью.  Теперь   нетрудно
представить, какому напряжению подверглись наши уже  измученные,  истощенные
войска.
     И вдруг на нас обрушилась новая, не менее неприятная неожиданность.  Во
время сражения за Вязьму появились первые русские танки Т-34. В 1941 г.  эти
танки были самыми мощными из всех существовавших тогда танков. С ними  могли
бороться только танки и артиллерия. 37-мм и  50-лш  противотанковые  орудия,
которые тогда состояли на вооружении нашей пехоты,  были  беспомощны  против
танков Т-34. Эти орудия могли поражать лишь русские танки  старых  образцов.
Таким образом, пехотные дивизии были поставлены перед серьезной  проблемой,.
В результате появления у русских  этого  нового  танка  пехотинцы  оказались
совершенно беззащитными. Требовалось крайней мере 75-мм орудие, но  его  еще
только предстояло создать. В районе Вереи танки Т-34 как ни в чем не  бывало
прошли через боевые порядки 7-й пехотной  дивизии,  достигли  артиллерийских
позиций и  буквально  раздавили  находившиеся  там  орудия.  Понятно,  какое
влияние оказал этот факт на моральное  состояние  пехотинцев.  Началась  так
называемая "танкобоязнь".
     Нам уже было известно о приказе маршала  Тимошенко,  отданном  с  целью
ободрить его войска после многих поражений.  В  этом  приказе  перечислялись
слабые стороны немецких войск. Тимошенко разъяснял, что главная сила  немцев
- в их техническом мастерстве и вооружении. Один  на  один  немецкий  солдат
слабее русского, писал маршал, он  нервничает  и  становится  робким,  когда
приходится вести бой ночью, в лесу или на болотистой местности. В этих видах
боя русский солдат значительно  сильнее  немецкого.  Все  это,  конечно,  не
совсем точно. Если бы это было так, мы не стояли бы у ворот Москвы. И все же
в приказе Тимошенко содержалось зерно  правды.  Цивилизованный  европеец  во
многих отношениях уступает  более  крепкому  человеку  Востока,  закаленному
близким общением с природой.
     Наша  авиация  действовала  превосходно.   Однако   теперь   количество
боеспособных самолетов уменьшилось, не хватало и  посадочных  площадок  близ
линии фронта, особенно во время распутицы. Резко возросло количество  аварий
при посадке и взлете самолетов. А  русская  авиация  до  сих  пор  почти  не
появлялась в воздухе.
     26 октября фельдмаршал фон Клюге передвинул свой штаб из Юхнова в район
Малоярославца, поближе к своим войскам. Позже, во  время  большого  русского
контрнаступления, его штаб чуть было не попал в плен. Между прочим,  в  1812
г. через Малоярославец прошел Наполеон.
     К концу октября ослабленный участок нашего фронта проходил вдоль Оки от
Алексина и севернее, затем вдоль р. Нара до Наро-Фоминска, потом поворачивал
на северо-запад и пересекал шоссейную дорогу, идущую на Москву через Рузу  и
Волоколамск. Эта линия фронта, по крайней мере временно, представляла  собой
границу наибольшего продвижения немецких войск, так как наша  наступательная
способность истощилась. Наши войска были ослаблены и утомлены. Русские армии
занимали глубокоэшелонированную оборону в лесах,  окружающих  Москву.  Часть
нашей артиллерии застряла в грязи где-то между Вязьмой и p. Hapa. Но  Москва
была недалеко. Ночью было видно, как  снаряды  русской  зенитной  артиллерии
разрывались над столицей. Что же должно было произойти?

       Совещание в Орше

     В ноябре начальник  генерального  штаба  созвал  на  совещание  в  Оршу
начальников штабов трех групп армий, а также  всех  армий,  участвовавших  в
боях на Восточном фронте. На повестке дня стоял роковой  вопрос:  должны  ли
немецкие армии окопаться вдоль существовавшей тогда линии  фронта  и  ждать,
пока весной не наступит благоприятная погода, или же продолжать  наступление
зимой.
     Представитель  группы  армий  "Юг"  (ее  командующим  был   фельдмаршал
Рундштедт) выступил против дальнейших наступательных операций и настаивал на
переходе к обороне. Группа  армий  "Север"  была  настолько  ослаблена,  что
нечего было и думать о проведении наступательных  действий  на  ее  участке.
Представители же группы армий  "Центр"  высказались  за  то,  чтобы  сделать
последнюю попытку захватить Москву. Как только русская  столица  скажется  в
наших  руках,  говорили  они,  отдельные  танковые  дивизии  надо  направить
восточнее города с целью перерезать основные  железные  дороги,  связывающие
Москву с Сибирью.
     Мнения разделились. Конечно, перспектива войти в  Кремль  не  могла  не
привлекать нас, но многие сомневались в способности наших ослабленных  войск
осуществить решающий удар.

       Последняя попытка

     После  этого  совещания  вопрос  о  наступлении  на   Москву   детально
обсуждался  с  командирами  частей  и  соединений.  Фельдмаршал  фон   Клюге
неоднократно посещал свои части на переднем  крае  и  интересовался  мнением
унтер-офицеров.
     Что  касается  наших  людских  ресурсов  и  боевой  техники  -  то   мы
по-прежнему получали незначительные пополнения личного состава и вооружения.
Но с октября дивизии немного отдохнули на своих  позициях,  удерживаемых  по
близости от Москвы. Только правый фланг армии подвергался непрерывным атакам
противника в районе Серпухова и вдоль дороги Подольск  -  Малоярославец.  На
этом фланге было мало наших войск, и они с трудом отражали удары противника.
Целыми часами командующие армиями обсуждали создавшуюся  обстановку.  И  вот
принято окончательное решение - сделать последнюю попытку  нанести  решающий
удар по Москве. Верховное командование считало возможным  начать  проведение
операции лишь после того, как подморозит.

       Расположение войск

     Наступление на Москву планировалось осуществить войсками 4-й армии  фон
Клюге, которая в связи с этим была усилена.
     Наш правый фланг, от Оки до Нары, прикрывали слабые силы. К югу от  Оки
2-я танковая группа Гудериана, приданная 2-й армии, должна была продвигаться
на Тулу и дальше на северо-восток. Главные силы 4-й армии были сосредоточены
вдоль  р.  Нара,  между  дорогой  Подольск  -  Малоярославец  и  автострадой
МоскваСмоленск Севернее этой шоссейной дороги и  р.  Москва,  точнее,  между
Рузой  и  Волоколамском,  сосредоточилась  приданная  4-й  армии  Клюге  4-я
танковая группа генерала Гепнера.
     Опыт прошлых боевых действий показал, что тесное  взаимодействие  между
танковыми и пехотными соединениями дает хороший результат и поэтому танковой
группе Гепнера было подчинено несколько пехотных корпусов.
     План операции заключался в следующем:  усиленной  4-й  танковой  группе
предстояло нанести удар  в  северном  направлении,  левее  шоссейной  дороги
Москва - Смоленск, затем повернуть на восток и атаковать Москву с  запада  и
северо-запада. В это время 4-я армия, форсировав р. Нара, должна была своими
наступательными действиями сковать на этом участке фронта значительные  силы
противника.

       Последнее наступление

     К середине ноября период грязи закончился, и первые морозы возвестили о
наступлении зимы. Теперь по  дорогам  и  ровной  местности  могли  двигаться
боевые машины и транспортные  средства  всех  видов.  Далеко  в  нашем  тылу
тракторы вытаскивали из замерзшей грязи  тяжелые  орудий,  которые  одно  за
другим перебрасывались к линии фронта. Впрочем, часто случалось и так,  что,
вытаскивая орудия из затвердевшей грязи, их буквально разрывали на части.
     В первые дни наступление 4-й танковой  группы  развивалось  успешно.  С
тяжелыми боями противник медленно отходил на восток. Севернее наступала  3-я
танковая группа  генерал-полковника  Рейнгардта.  Обе  эти  танковые  группы
подчинялись командующему 4-й армией фельдмаршалу фон Клюге. Таким образом, в
его подчинении находилось 11 армейских корпусов, или 35 дивизий, из  которых
девять были танковыми. Правда, это были  соединения  неполного  состава:  не
хватало людей и вооружения.
     Около 20 ноября погода  внезапно  испортилась,  и  уже  через  ночь  мы
испытали все ужасы русской зимы. Термометр внезапно упал до -30o  С.  Резкое
похолодание сопровождалось сильным снегопадом. Через  несколько  дней  мы  с
горечью убедились, что началась русская зима. С увеличением трудностей  темп
наступления  обеих  танковых  групп  снизился,  но  все  же  они  продолжали
пробиваться к Москве. Бросив в бой свои  последние  резервы,  они  захватили
Клин и вышли к каналу Москва -  Волга.  В  этом  районе  их  северный  фланг
внезапно атаковали свежие русские части.
     В последние дни ноября наши передовые  части,  наступавшие  на  Москву,
достигли  Озерецкое,  а  разведывательные  подразделения   танковых   частей
проникли  даже  в   западные   окрестности   Москвы.   На   этом   выдохлась
наступательная мощь обеих наших танковых групп.
     Такова была  обстановка  вечером  28  ноября,  когда  генерал-полковник
Гепнер попросил фельдмаршала фон Клюге отдать приказ о  наступлении  войскам
4-й армии, расположенным вдоль р.  Нара.  Это  наступление,  считал  Гепнер,
облегчит  давление,  оказываемое  противником  на  обе  танковые  группы,  и
заставит русское командование перебросить часть своих сил  с  их  участка  в
район действий 4-й армии. Детально обсудив эту просьбу со мной как со  своим
начальником  штаба,  29  ноября  фельдмаршал  отдал  приказ  о  переходе   в
наступление.  Наступление  началось  утром  следующего  дня.  Основной  удар
наносился  по  Наро-Фоминску.  Танковый  корпус  поддерживал   южное   крыло
наступавшей армии. Через несколько дней после начала  наступления  пехота  в
нескольких местах прорвала глубокоэшелонированную оборону противника в  лесу
вдоль р. Нара. Однако ко 2 декабря стало ясно,  что  войск,  находившихся  в
нашем распоряжении, явно недостаточно для выполнения поставленной перед ними
задачи. Только разведывательному батальону 258-й  пехотной  дивизии  удалось
найти брешь в обороне русских. Он продвигался вперед в течение всей  ночи  и
едва не достиг юго-западной окраины Москвы. Однако рано утром 3 декабря  его
атаковали русские танки и отряды московских рабочих.
     Фельдмаршал решил приостановить  наступление,  перспективы  которого  в
создавшейся обстановке стали безнадежными и которое могло привести только  к
напрасным потерям. Войскам 4-й армии, находившимся южнее  шоссейной  дороги,
было приказано отойти на свои прежние позиции,  расположенные  за  р.  Нара.
Отход был проведен успешно. Противник  преследовал  наши  войска  с  большой
осторожностью.
     В  той  обстановке  решение  фельдмаршала  фон  Клюге   нужно   считать
правильным. Через несколько дней маршал Жуков бросил русские войска в мощное