имуществ. Пехотные дивизии,  которым  отводилась
решающая роль  в  штурме  обороны  противника,  смогли  организовать  только
частичную и, надо признать, недостаточную боевую подготовку новых пополнений
к предстоящему наступлению. И  за  это  никак  нельзя  было  осуждать  штабы
дивизий.
     В современной войне, когда  такую  большую  роль  играет  техника,  для
обеспечения победы в бою необходима четкая организация системы снабжения. На
последнем этапе войны подвоз материальных средств стал для  немцев  основной
проблемой.  Участившиеся  удары  бомбардировочной  авиации   противника   по
немецким железным дорогам заставляли выгружать предметы снабжения все дальше
от линии фронта. Особенно много неприятностей доставлял нам Рейн.  К  западу
от него осталось всего несколько участков железной дороги, пока  еще  годных
для эксплуатации. Повреждения на многих из них часто  вели  к  крушениям,  и
тогда  приходилось  посылать   поезда   по   длинным   обходным   маршрутам.
Многочисленные  тоннели  во  время  воздушного  нападения  использовались  в
качестве мест выгрузки или укрытий  для  эшелонов.  Постепенно  все  тоннели
заполнялись поездами, и поэтому, когда  одни  участки  дороги  в  результате
бомбардировок  выходили   из   строя,   другие,   забитые   поездами,   тоже
бездействовали. И в том и в другом  случае  задерживалась  доставка  срочных
грузов. Кроме  того,  желая  максимально  увеличить  пропускную  способность
дорог, железнодорожники с наступлением темноты или  неблагоприятной  погоды,
приостанавливавшей действия авиации противника, направляли на запад огромное
количество поездов. Иногда это приводило к полному расстройству движения,  и
нередко целые эшелоны часами  не  прибывали  к  месту  назначения.  В  таких
случаях начальник тыла посылал специального офицера на розыски  исчезнувшего
эшелона. Обычно обнаруживалось, что поезд застрял  в  каком-нибудь  тоннеле.
Тогда приходилось формировать автоколонну, в которую перегружались  грузы  с
эшелона. А это далеко не легкая задача. Да и вся  проблема  снабжения  войск
была чрезвычайно сложной.  Длительные  перебои  в  снабжении  стали  обычным
явлением. Даже самые срочные грузы прибывали несвоевременно. С самого начала
наступления войска обеспечивались прямо с  колес,  без  создания  каких-либо
запасов.  23  декабря  погода  улучшилась,  авиация  союзников   возобновила
активные действия, и в результате интенсивных  ударов  по  путям  подвоза  в
непосредственной близости к линии фронта снабжение еще более затруднилось. В
конце концов в дневное время подвоз предметов снабжения стал невозможен.
     С большой  тщательностью  провели  мы  ряд  мероприятий,  чтобы  скрыть
подготовку  операции.  Ради  сохранения   тайны   приходилось   мириться   с
трудностями,  создаваемыми  этими  мероприятиями.  Маскировка   и   введение
противника в заблуждение проводились в широких масштабах,  взаимно  дополняя
друг друга. Так, штаб моей армии, 25 ноября отведенной, наконец, с фронта  в
Эйфель для подготовки  наступления,  был  переименован  в  "полевую  команду
особого  назначения".   Офицеры-танкисты   сняли   свое   обмундирование   и
переоделись в форму пехотинцев. Войскам был выдан древесный уголь, чтобы дым
войсковых кухонь и печей не выдавал присутствия войск  в  лесах.  Орудия  на
конной  тяге,  зенитные  пушки,  саперное   переправочное   имущество   были
сосредоточены за специально установленной  линией,  ограничивавшей  движение
автотранспорта в сторону фронта.  Эта  линия  проходила  примерно  в  десяти
километрах за главной полосой обороны. Когда техника выдвигалась на исходные
позиции в - темное время, на линию  фронта  высылались  ночные  истребители,
чтобы заглушить шум моторов двигавшихся по  дорогам  машин.  Копыта  лошадей
обертывались соломой - это  уменьшало  стук  подков  по  дорогам  с  твердым
покрытием. Всякий раз, когда машина сворачивала с дороги, принимались  самые
тщательные  меры  для  устранения  предательских  следов.   Чтобы   обмануть
противника, части новых дивизий, прибывавших в дневное время,  передвигались
в северном и восточном направлении в соответствии с определенным планом.
     Тщательность этих маскировочных и дезориентирующих мероприятий дала нам
возможность   в   необходимый   момент   достигнуть    полной    внезапности
контрнаступления. Противник считал невозможным наступление такого  масштаба,
тем более в Арденнах да еще в столь  неблагоприятное  время  года.  С  точки
зрения соблюдения скрытности, единственным грубым упущением с нашей  стороны
было проведение подготовительных мероприятий всех видов на рубеже Рейна и  к
востоку от него.  Создание  там  запасов  предметов  снабжения  должно  было
причинить нам серьезные неприятности. Я заблаговременно предупредил об  этом
Гитлера и настаивал, чтобы он лично издал специальный приказ о выделении для
перевозки этих запасов достаточного количества автомобильного транспорта. Он
записал   все   сказанное   мною,   однако   автотранспорт,   более   срочно
понадобившийся на других участках  Западного  фронта,  не  поступил  в  наше
распоряжение.
     Что  касается  морального  состояния  наших  войск,  то  оно,  конечно,
ухудшилось после наших поражений прошлого лета. В последнее время боевой дух
войск, правда, снова поднялся в результате успешной обороны на рубеже р. Рур
против значительно превосходящих сил противника.  Наши  солдаты  знали,  что
теперь они несут  историческую  "вахту  на  Рейне".  Восхищение  и  уважение
вызывало у солдат  гражданское  население,  которое  независимо  от  пола  и
возраста долгие часы работало под лавиной бомб, обрушивавшихся  на  немецкие
города, и солдаты были преисполнены решимости защитить его.
     В армии сейчас не были сильны коммунистические настроения, как  в  1918
г. В своей массе солдаты все еще верили в Адольфа Гитлера.  Так  или  иначе,
думали они, а  он  снова  сотворит  чудо,  хотя  бы  при  помощи  обещанного
удивительного  оружия  и  новых  подводных  лодок  или  каким-нибудь  другим
образом. А сейчас нужно было  выиграть  время.  Даже  если  солдаты  и  были
недовольны  (а  небольшая  часть  действительно  была  недовольна),   хватка
фашистского режима слишком цепко удерживала как гражданское население, так и
армию, чтобы исключить  восстание  как  реальную  возможность.  Более  того,
требование "безоговорочной капитуляции" для основной массы войск,  казалось,
не оставляло никакого иного выхода, как сражаться  до  конца.  В  армии  был
хороший офицерский состав, и войска доверяли своим начальникам. По сути дела
перед наступлением в Арденнах боевой дух был  настолько  высоким,  насколько
можно было ожидать, и это обстоятельство до некоторой степени возмещало нашу
относительную слабость в живой силе и технике.
     Командный состав понимал, что Арденны  -  это  наш  последний  шанс,  и
сознавал, какие последствия будет иметь провал наступления. Так и произошло.
После нашего поражения войска едва могли обороняться,  и  если  мы  все-таки
продолжали воевать, то это объяснялось  только  духовной  силой  действующей
армии.

       Ход событий на фронте группы армий "Б"

     В течение второй половины ноября группа армий Моделя  продолжала  вести
ожесточенные  бои  в  районе  к  востоку  от   Ахена   на   участке   фронта
Вюрзелен-Штольберг. Обе стороны понесли тяжелые потери. Американским  танкам
удалось прорваться через оборонительные сооружения  "Западного  вала"  возле
Валлендорфа. Несмотря на то что наши войска ликвидировали этот прорыв,  было
доказано, что "Западный вал", обороняемый теми силами, которые тогда имелись
у нас, не был тем "неприступным  бастионом",  каким  его  представляли  наши
пропагандисты. Намерения американцев были ясны. Они хотели расширить участок
своего прорыва через "Западный вал"  и  овладеть  двумя  большими  плотинами
через р. Рур и р. Урфт. Стремление захватить эти сооружения вызывалось  тем,
что для немцев они были выгодными  оборонительными  рубежами.  Стоит  немцам
открыть водосбросы плотин, уровень воды в Руре поднимется, и она  выйдет  из
берегов. Это крайне затруднило бы союзникам форсирование реки, особенно если
бы немцы удерживали сильные оборонительные позиции на восточном берегу.
     Контратака позволила сорвать эту  попытку  расширения  прорыва.  Теперь
было ясно, что союзникам не удастся быстро осуществить  внезапный  прорыв  к
Рейну на участке Кельн - Дюссельдорф. С другой стороны, - и  это  имело  для
нас решающее значение в связи с предстоящей операцией, - свой  главный  удар
союзники по-прежнему собирались нанести в районе  Ахена.  Именно  здесь  они
готовы были вести крупные бои, чтобы перемолоть нашу  живую  силу.  На  этом
направлении от противника следовало ожидать возобновления столь же  яростных
атак, как и те, что  происходили  в  течение  последних  нескольких  недель.
Наступательные действия вновь начались 16 ноября и в течение нескольких дней
распространились на весь район  Гейленкирхен  -  Эшвейлер  -  Штольберг.  22
ноября пал Эшвейлер, мужественно оборонявшийся частями 12-й пехотной дивизии
народного  ополчения  и  3-й  мотопехотной  дивизии.  Однако  линию   фронта
противнику прорвать не удалось. Вражеские войска находились вблизи р. Рур, и
имелись все основания полагать, что усиленные атаки будут возобновлены почти
немедленно. В этом случае было  маловероятно,  что  английская  21-я  группа
армий, расположенная в районе Неймегена, не примет участия в сражении.
     Таким образом, главная опасность угрожала на прежнем  направлении.  Она
стала еще более грозной, чем когда-либо. Следующий удар должен был оказаться
решающим. Однако  и  противник  понес  тяжелые  потери,  что  подтверждалось
появлением новых дивизий за фронтом противника в районе Ахена. Введение этих
дивизий в  действие  ослабляло  резерв  центральной  группировки.  Последнее
обстоятельство было выгодно для нас. Вторым выгодным для нас обстоятельством
было то, что американцы перебросили свои  2,  4  и  28-ю  пехотные  дивизии,
понесшие сильные потери в недавних боях, как раз на  тот  участок  фронта  в
Арденнах, который мы должны были атаковать. Эта перегруппировка  увеличивала
вероятность нашего успеха, и главный штаб вооруженных сил истолковал ее  как
доказательство своей точки зрения, что "противник выдыхается".
     С  другой  стороны,  цена,  которую  нам  пришлось  заплатить  за   эту
благоприятную обстановку, была слишком высокой. Мы понесли тяжелые потери, а
наши войска были сильно измотаны. Противник продолжал атаковать на различных
участках по всей линии фронта, и одна кризисная ситуация  сменялась  другой.
Поэтому возникла необходимость использовать резервы, выделенные  для  нашего
наступления. Другие дивизии, предназначавшиеся для  участия  в  наступлении,
тоже нельзя было отвести с фронта: они  продолжали  вести  бои,  и  их  силы
таяли. По этим причинам намеченные планом отдых и  обучение  войск,  которым
предстояло участвовать в наступлении,  удалось  осуществить  в  ограниченном
масштабе. В некоторых случаях отдельные дивизии невозможно было  вывести  из
боя, и им пришлось от обороны сразу же перейти к наступлению.
     Все это требовало от командиров огромного  напряжения  сил.  На  первое
место приходилось выдвигать  подготовку  к  наступлению,  не  позволяя  себе
поддаваться  естественному   желанию   оказать   помощь   войскам,   ведущим
ожесточенные бои на фронте.  В  связи  со  строгими  мерами  по  обеспечению
секретности подготовки нельзя было разъяснять сражающимся войскам, почему им
отказывают в помощи.
     В декабре 10-я танковая армия заняла тот  участок  фронта,  на  котором
должно было начаться наше наступление и который  до  этого  удерживался  7-й
армией.
     7-я  армия  провела  тщательную  подготовку  к   наступлению,   что   в
значительной степени предопределило успех обеих ударных армий.

       Речь Гитлера

     Весь  участвовавший  в  предстоящей  операции  начальствующий   состав,
включая командиров дивизий, 11 и  12  декабря  был  вызван  Гитлером  в  его
резиденцию под названием "Орлиное гнездо", возле Цигенберга, земля Гессен. Я
и командиры двух моих танковых  корпусов  прибыли  11  декабря.  В  "Орлином
гнезде"   мы   встретилась   с   фельдмаршалами   Рундштедтом   и   Моделем.
Генерал-полковник войск СС Зепп Дитрих уже был там.
     Кроме  армейских  генералов,  были  вызваны  генералы  СС  и  командиры
танковых дивизий СС. Стульев не хватило, и генералы  СС  услужливо  уступили
места своим старшим армейским коллегам, а  сами  остались  стоять.  Тогда  у
некоторых армейских генералов создалось впечатление, что к  каждому  из  них
приставлен офицер СС. Разумеется, это было заблуждением.
     Состав собравшихся был очень пестрым.  На  одной  стороне  зала  сидели
генералы - опытные солдаты,  многие  из  которых  прославили  свои  имена  в
прошлых  сражениях,  все  прекрасные  специалисты,  люди,  уважаемые  своими
войсками. Напротив них расположился верховный главнокомандующий вооруженными
силами - сутулая фигура с бледным, одутловатым лицом, сгорбившаяся в кресле.
Руки у Гитлера дрожали, а левая то и дело судорожно  подергивалась,  что  он
всячески старался скрыть. Это был больной человек, явно подавленный бременем
своей  ответственности.  Его  физическое  состояние  заметно  ухудшилось  со
времени нашей последней встречи в Берлине, которая состоялась  всего  девять
дней назад. Когда Гитлер ходил, он заметно волочил одну ногу.
     Рядом  с  ним  сидел  Йодль,  уже  старик,  переутомленный,  изнуренный
чрезмерным трудом. Раньше у него было  натянутое  выражение  лица,  чопорная
осанка. Теперь, истощенный духовно и физически, он выглядел иначе. Когда  он
разговаривал с офицерами, собиравшимися небольшими группами,  в  его  голосе
проскальзывали нетерпеливые и раздражительные нотки. Судя по  виду  Кейтеля,
он  не  столь  усиленно,  как  Йодль,   занимался   разработкой   планов   и
разносторонней подготовкой к "решающей" операции.
     Свою речь, продолжавшуюся полтора часа, Гитлер начал  тихим,  нетвердым
голосом. Постепенно он стал говорить более уверенно, и это отчасти  сгладило
первое впечатление, которое произвел его вид на тех, кто не встречался с ним
в последние месяцы и хорошо не знал. И все-таки  казалось,  что  мы  слушаем
тяжело больного человека, страдающего полным расстройством нервной системы.
     Он не сказал ничего нового для меня - все это я уже слышал раньше. Речь
Гитлера вызвала  разочарование  у  большинства  присутствовавших  генералов,
включая и меня, по той причине, что ему решительно нечего  было  сказать  по
вопросу, который интересовал нас в первую очередь на данном этапе подготовки
контрнаступления, а именно: какие шаги предприняло  верховное  командование,
чтобы преодолеть недостатки, столь сильно  ощутимые  уже  сейчас,  когда  до
начала операции осталось несколько дней. Вопреки моим ожиданиям, ни Гитлер в
своей  речи,  ни  Йодль  в  своем  сообщении,  сделанном  позднее,  даже  не
попытались рассеять  наши  опасения  в  связи  с  предстоящим  наступлением.
Однажды сам Гитлер сказал, что предварительным  условием  успешной  операции
является "формирование для целей  наступления  свежих,  вполне  боеспособных
соединений". Это условие было выполнено только  частично,  несмотря  на  все
попытки главнокомандующего войсками Западного фронта  увеличить  численность
войск. Хотя Рундштедту в известной степени удалось усилить свои  войска,  он
все же  не  мог  создать  ударную  группировку  такого  состава,  какой  был
необходим для действий на направлении нашего главного  удара.  В  результате
берлинского совещания 2 декабря и двух визитов, которые  нанес  мне  в  моем
штабе министр вооружений и боеприпасов Шпеер, мне стало  ясно,  что  ударные
армии получили столько предметов  снабжения  и  боевой  техники,  сколько  в
данных обстоятельствах могло быть произведено в Германии.
     Во время совещания 11 декабря я не мог избавиться от впечатления,  что,
вопреки настойчивым донесениям старших военачальников, Гитлер  и  его  свита
нарисовали себе слишком оптимистическую картину нашей  боевой  мощи.  В  тот
момент я был не в состоянии сказать, в какой степени они  приукрашивали  эту
картину, так как не знал, да и не мог знать, общей  политической  и  военной
обстановки. Информация о силах противника, которой я располагал,  тоже  была
отнюдь не полной.
     Снова  мы   остро   ощутили   отсутствие   советника,   представляющего
одновременно армию, авиацию и флот и  обладающего  достаточным  авторитетом,
чтобы передать Гитлеру общее мнение всех вооруженных сил.
     На этом совещании я пришел к выводу, что единственным  обстоятельством,
благоприятствующим контрнаступлению, было  состояние  противника,  оцененное
лично  Гитлером.  По  его  мнению  (а  он   один   имел   доступ   ко   всем
разведывательным материалам), операция  должна  была  иметь  успех.  Гитлеру
удалось  убедить  собравшихся,  что  планируемое  наступление  будет   иметь
решающее  значение.  Основной  тезис  Гитлера  состоял  в  том,  что  каждое
соединение, каждая часть должны стремительно продвигаться вперед, не обращая
внимания на фланги.
     После совещания мы возвратились к своим войскам. Вместе с солдатами  мы
пошли в бой, исполненные решимости сражаться до конца и  готовые,  если  это
будет необходимо, умереть.

       Общие замечания о ходе операции

     Сражение в Арденнах распадается на несколько этапов. Чтобы лучше понять
ход  операции,  целесообразно  перечислить  эти  этапы,  прежде  чем  начать
подробный анализ боевых действий.
     Первый этап. Первый удар был поразительно успешным. Однако продвинуться
удалось не так глубоко, как предполагалось, особенно на правом фланге.
     Второй этап. На третий - четвертый день операции вступили в бой резервы
союзников, главным образом против южного фланга  атакующей  группировки  Это
вызывало у нас тревогу.
     Третий этап. 20 декабря значительно ухудшилась обстановка на всем южном
фланге 7-й армии. Это был поворотный момент в ходе операции.  Но  части  5-й
армии, наступавшие на центральном  участке,  продолжали  продвижение  до  24
декабря, и небольшие силы немецких войск в  определенный  момент  находились
всего в 5 километрах к востоку от Динана.  Вследствие  этого  центр  тяжести
операции переместился в полосу наступления 5-й танковой армии.
     Наступление в районе Монжуа - Мальмеди провалилось, наступавшие  войска
были расколоты. Усилился ответный натиск противника с северо-запада.
     На всех трех этапах операции противник продолжал удерживать г. Бастонь,
являвшийся узлом дорог. Ввиду отсутствия у немцев резервов,  а  также  из-за
путаного руководства для окружения  г.  Бастонь  пришлось  брать  войска  из
ударной группировки. Это значительно ослабило темп наступления в направлении
р. Маас.
     Четвертый этап.  24  и  25  декабря  роли  изменились:  атакующий  стал
атакуемым.  Немецкие  войска  перешли  к  обороне.  Гитлер  запретил   12-му
танковому корпусу СС 5-й армии наступать на участке Маастрихт  -  Херлен,  а
это было необходимо для того, чтобы ослабить давление противника на  участке
южнее этого рубежа. Наоборот, по приказу Гитлера подвижные войска из  полосы
наступления 12-го танкового корпуса СС были переброшены на юг  и  введены  в
Арденнское сражение в тот момент, когда появились первые признаки  обходного
движения войск противника.
     Бои за Бастонь вынудили направить туда войска, взятые  у  6-й  танковой
армии СС.
     Пятый этап. В  течение  нескольких  дней  натиск  противника  неуклонно
нарастал. Определились два основных  направления  контрудара  противника,  а
именно: с северо-запада - против северного фланга  и  с  юго-запада-  против
южного фланга. В ходе тяжелых боев непрерывно усиливалась активность авиации
союзников, а их войска вклинились в боевые порядки частей, действовавших  на
"флангах наших армий.
     Шестой  этап