прорыв  создаст  возможность  для  использования  наших
танковых сил, которые быстро захватят плацдармы на противоположном берегу р.
Маас между Льежем и Намюром и затем, обойдя Брюссель с  востока,  неудержимо
устремятся к Антверпену".
     Предполагалось, что  форсировав  Маас,  наши  танковые  силы  перережут
тыловые коммуникации американских войск, которые,  как  считалось,  проходят
через Маасскую долину. С выходом наших танков в район Брюсселя -  Антверпена
будут поставлены под угрозу и коммуникации английской 21-й группы  армий,  а
после захвата Антверпена эти коммуникации будут перерезаны. Противник еще не
успел полностью использовать  возможности  этого  крупного  порта,  имеющего
такое важное значение для  операций  на  континенте  Европы.  Но  вскоре  он
сделает это, и тогда вся масса живой  силы  и  техники,  доставляемая  через
антверпенский порт, обрушится на нас. В случае же  захвата  немецкой  армией
Антверпена  сложится  обстановка,  которая  позволит  нам  со  всех   сторон
атаковать американские войска и английскую 21-ю группу армий, отрезанные  (в
данных обстоятельствах) от своих баз  снабжения.  Это  приведет  к  разгрому
25-30  дивизий  союзников.  В  случае  успеха  можно  будет  уничтожить  или
захватить огромное количество различной боевой  техники,  сосредоточенной  в
этом районе для обеспечения обычных операций, а  особенно  для  предстоящего
наступления противника на "Западный вал".
     Охарактеризовав таким образом чисто военные цели операции, Йодль указал
на другие преимущества, которые Гитлер надеялся получить в  случае  удачного
исхода контрнаступления. Планы  союзников  будут  расстроены  на  длительный
срок,  и  противнику  придется  произвести  принципиальный  пересмотр  своей
политики. Эта задержка заставит военных руководителей  отложить  необходимые
контрмеры. Сам Гитлер во время разговора, который состоялся у меня с  ним  2
декабря, подробнее изложил то, что я узнал от  Йодля.  Он  сказал  мне,  что
видит некоторое несоответствие между намерением  захватить  такой  удаленный
объект, как Антверпен, и  возможностями  войск,  призванными  выполнить  эту
задачу. И тем не менее он заявил, что именно сейчас настал момент  поставить
на карту все, "ибо Германии  необходима  передышка".  По  его  мнению,  даже
частичный успех задержит осуществление  планов  союзников  на  восемь-десять
недель и даст Германии желанную передышку. Временная стабилизация  Западного
фронта даст возможность верховному командованию перебросить войска с  Запада
на наиболее опасный  -  центральный  -  участок  Восточного  фронта.  Гитлер
считал, что успешная операция в данный момент не  только  повысит  моральное
состояние немецкого народа, но и повлияет на общественное мнение  в  союзных
странах. "Я исполнен решимости, - продолжал Гитлер, - провести эту операцию,
пренебрегая риском. Даже если удары союзников в районе Меца и в  направлении
на Рур приведут к большим потерям нашей территории и укрепленных позиций,  я
все же намерен осуществить это наступление".
     Из этих слов видно, с каким упрямством цеплялся Гитлер  за  свой  план.
Ради него он был готов пожертвовать даже тем принципом, который  раньше  был
для него руководящим, а именно: требованием не отдавать врагу ни пяди земли.
Возвратимся, однако, к совещанию 3 ноября. Йодль информировал нас  о  силах,
которые, по предположению Гитлера, будут  достаточны  для  наступления.  Эти
силы частично состояли из войск, действовавших на нашем участке  фронта  уже
некоторое время или недавно введенных в бой. Их  следовало  отвести  в  тыл,
дать им время для отдыха, а затем пополнить  их  потери  в  технике.  Другую
часть  наступающей  группировки  должны  были  составить  новые  соединения,
формируемые в Германии. Однако эти свежие  войска  можно  было  бы  получить
только в том случае, если бы Гитлер намеревался  коренным  образом  изменить
общие установки относительно ведения войны. А  именно  это  он  неоднократно
отказывался  сделать.  Он  не  решался  произвести  какие-либо  изменения  в
стратегии или же отдать необходимые распоряжения  тем  войскам,  которые  не
были непосредственно связаны с  планируемым  наступлением.  Ему  не  хватало
твердости, чтобы забрать  у  авиации,  флота  и  армии  резерва  те  силы  и
средства, которые намечалось использовать для проведения операций на  других
театрах  военных  действий,  хотя  этим  операциям  не   суждено   было   бы
осуществиться  в  случае  провала  планируемого  наступления  на  Западе.  С
приближением своего конца диктатор не мог  или  не  хотел  отдать  приказ  о
сосредоточении сил и средств, необходимых для  создания  такой  группировки,
которая была бы в состоянии сокрушить фронт противника.
     Йодль следующим образом изложил задачи армий, намечаемых для проведения
наступления.
     6-я танковая армия СС под  командованием  генерал-полковника  войск  СС
Зеппа Дитриха должна была захватить переправы через  р.  Маас  в  районе  г.
Льежа и переправы через р. Везер. Затем  она  должна  была  создать  прочную
оборону, используя восточные укрепления Льежа.  После  этого  ей  предстояло
форсировать канал Альберта на участке между городами Маастрихт и  Антверпен.
На последнем этапе 6-й армии надлежало продвинуться  в  район  к  северу  от
Антверпена.
     5-я танковая армия под моим командованием должна  была  форсировать  р.
Маас на участке между городами Амей (к западу от Льежа) и  Намюр.  Затем  ей
предстояло прикрыть тыл 6-й танковой армии СС от атак  резервов  противника,
перебрасываемых с запада по линии Антверпен - Брюссель - Намюр - Динан.
     7-я армия под командованием испытанного боевого генерала Бранденбергера
обеспечивала прикрытие южных и юго-западных  флангов  войск,  участвующих  в
операции. Задача 7-й армии - выйти на рубеж р. Маас и ее приток Семуа.
     Далее   нам   сообщили,   что   верховное    командование    собирается
координировать удар группы армий "Г", наносимый в  северном  направлении,  с
ударом группы армий "Б" в Арденнах на фронте 12-го танкового корпуса СС  (на
участке между Ситтардом и Гейленкирхеном). Предполагалось  нанести  удар  по
флангу сильной группировки войск противника, которая,  как  считали,  должна
была атаковать правый фланг 6-й танковой армии СС.
     Намечался следующий состав трех наших армий:
     6-я танковая армия СС - четыре танковые  дивизии  СС  и  пять  пехотных
дивизий;
     5-я танковая армия - четыре танковые и три пехотные дивизии;
     7-я армия - шесть пехотных дивизий и одна танковая.
     Йодль  не  мог  сказать,  какие  силы  будут  приданы   для   нанесения
вспомогательного удара из района 12-го танкового корпуса СС.
     Резервы верховного командования должны были  включать  три  или  четыре
танковые и три или четыре пехотные дивизии.
     Итак, в операции намечалось использовать 28-30 дивизий.
     Прорыв  на  всем  фронте  осуществлялся  пехотными   дивизиями.   Атаку
планировалось организовать таким образом, чтобы гарантировать  стремительный
прорыв оборонительных позиций противника, а  затем  ввести  в  бой  танковые
войска на начальном этапе операции. Использовав успех первого  удара,  танки
должны были  войти  в  бреши,  пробитые  в  обороне  противника  пехотой,  и
продвинуться дальше на запад, глубоко в тыл противника.  Важным  требованием
было то, чтобы танковые армии стремительным броском  вышли  к  р.  Маас.  Их
задачей было обходить населенные пункты или  позиции,  обороняемые  крупными
силами, не заботясь о своих неприкрытых флангах. В прошлом такая  тактика  с
большим успехом применялась на Восточном фронте.
     На совещании 3 ноября  Йодль  объявил  дату  начала  наступления  -  25
ноября. Новолуние благоприятствовало подготовке наступления,  Период  темных
ночей должен был обеспечить скрытность выдвижения войск на исходные позиции,
дав возможность избежать обнаружения воздушной разведкой противника.
     После того как Йодль закончил  изложение  плана  предстоящей  операции,
меня первым из присутствовавших попросили высказать свое мнение. Обращаясь к
фельдмаршалу фон Рундштедту, я сказал, что сейчас я,  естественно,  не  могу
еще высказать окончательного мнения, но сделаю все возможное, чтобы выйти  к
р. Маас и, если позволит обстановка, форсировать ее.  Как  я  полагал,  план
можно  будет  осуществить,  если   будут   выполнены   обещания   верховного
командования. Помню, в какой ужас пришел Йодль, когда я заявил, что, на  мой
взгляд, мы едва ли сумеем начать наступление до 15  декабря.  Йодль  заявил,
что Гитлер никогда не согласится с отсрочкой.
     Затем свою точку зрения на возможный вариант решения проблемы  высказал
фельдмаршал Модель С учетом сил, выделенных для проведения операции, а также
обстоятельств  и  фактов,  упомянутых  мною,  следовало  так  изменить  план
наступления, чтобы оно с большей вероятностью принесло быстрый успех. И  вот
Модель предложил,  чтобы  после  прорыва  обороны  противника  и  выхода  на
оперативный простор обе танковые армии не продвигались на запад далее рубежа
р. Маас, а повернули на Северо-запад или север. При  этом  левый  фланг  5-й
танковой армии будет упираться в р. Маас, а 7-я армия обеспечит южный  фланг
наступающих войск. Одновременно немецкая 15-я  армия  атакует  противника  в
районе Ситтард. Эта армия должна соединиться с войсками, наступающими с  юга
в районе Тонгрес, к северо-западу от Льежа. Образовавшиеся клещи  замкнут  в
районе  Ситтард-Монжуа  англо-американские  войска  численностью  до   25-30
дивизий. При благоприятном развитии событий наступление на  Антверпен  может
быть осуществлено в соответствии с  планом  штаба  оперативного  руководства
вооруженными силами.
     Различие между планом, предложенным Йодлем, и планом Моделя заключалось
в том, что первый план предусматривал  использование  ограниченных  сил  для
выполнения очень больших задач,  а  Модель  предлагал  использовать  гораздо
более мощные силы для осуществления задачи, которая на  ее  начальном  этапе
была бы значительно легче. Вполне вероятно,  что  второй  план  дал  бы  нам
возможность  достигнуть  р.   Маас.   Это   позволило   бы   после   быстрой
перегруппировки очистить от  противника  район  Ахена,  который  был  вторым
объектом в пределах полосы наступления. Следует указать, что такой подход  к
замыслу  операции  требовал  иного  распределения  сил  и  средств  и,   как
следствие, выбора нового направления  главного  удара.  Для  анализа  нового
замысла у  нас  еще  оставалось  время.  И  вот  в  результате  предложений,
внесенных на совещании, штаб главнокомандующего  войсками  Западного  фронта
разработал так называемый план "решения  малых  задач",  который  почти  без
изменения повторял вариант Моделя.
     Что касается противника, то  вначале  я  полагал,  что  моей  армии  на
восточном  берегу  Мааса  можно  не  опасаться  сильного  противодействия  с
северного  направления.  То  же  самое,  в  большей  или  меньшей   степени,
относилось и к 6-й танковой армии СС. Мы считали, что за  дивизиями  первого
эшелона у противника имеются незначительные резервы. Поэтому,  если  бы  нам
удалось прорвать фронт противника до того, как он сумеет подбросить резервы,
при  продвижении  к  р.  Маас  мы  встретили  бы,  вероятно,  только  слабое
сопротивление  противника.  Гораздо  больше  беспокоила   меня   возможность
нанесения противником сильного контрудара с юга.  Здесь  союзники  могли  бы
подтянуть резервы из района Шампани по линии Реймс -  Шалон  -  Шарлевиль  -
Седан - Мон-меди, а также выдвинуть часть сил  американской  3-й  армии  под
командованием генерала Паттона, которая находилась на южном участке  фронта.
Если бы противнику удалось продвинуться на восток от р. Маас,  нам  пришлось
бы считаться с наличием крупной группировки или даже главных сил  противника
в районе Бастони к вечеру третьего дня наступления. Противник имел  в  своем
распоряжении первоклассную дорожную сеть, обладал высокой  маневренностью  и
был обеспечен большими запасами горючего. Поэтому появление его резервов  на
поле боя можно было ожидать очень скоро.
     Из этого следовало, что к вечеру  четвертого  дня  наступления  еще  до
подхода этих резервов 7-я армия должна была создать  прочный  оборонительный
рубеж, проходящий далеко на запад. Мне казалось, что для этого 7-я армия  не
была ни достаточно сильной, ни достаточно подвижной. Не хватало ей и танков.
     Моя оценка полностью совпадала с точкой зрения командующего 7-й армией,
а также, как я с удовлетворением обнаружил, и командующего группой армий "Б"
Моделя. Командующий группой армий, как и я, был озабочен,  но  скрывал  свое
волнение. Модель сделал все  от  него  зависящее  для  ускорения  подготовки
наступления, чтобы задержка не увеличила  риск  операции.  Командуя  группой
армий, Модель в то же время никогда не упускал из виду практических проблем,
возникавших перед теми, кто непосредственно должен был вести войска  в  бой.
Не забывал он и о потребностях самих  войск.  Модель  всегда  с  готовностью
выслушивал любые предложения, если только они были  обоснованы  и  тщательно
продуманы. К войскам фельдмаршал предъявлял суровые требования, но еще более
суровые требования предъявлял он к самому себе. В  обоих  случаях  некоторая
умеренность иногда бывает более полезна. Однако мне было непонятно  тогда  и
все еще неясно сейчас, почему Модель не попытался  привести  в  соответствие
взгляды командующих двумя ударными армиями. До начала наступления  он  часто
высказывал мне свои опасения. С точки зрения  искусства  вождения  войск  он
считал ошибкой сведение всех танковых дивизий СС в одну танковую  армию  СС.
Но Гитлеру очень хотелось, чтобы танковая армия СС соревновалась с  танковой
армией регулярных войск. Модель не мог или не хотел оказать давление на штаб
армии СС, чтобы заставить его тесно взаимодействовать с моим штабом по таким
важным вопросам, как время начала атак и др. Опыт  прошлого  показывал,  как
опасно отсутствие такого взаимодействия. Будущие события подтвердили, что  я
был прав и на этот раз.

       Берлинское совещание 2 декабря

     Возможность согласования взглядов командования и  штабов  двух  ударных
армий представлялась на совещании, проведенном Гитлером в Берлине 2 декабря.
Меня, Моделя  и  Зеппа  Дитриха  вызвали  в  имперскую  канцелярию,  где  мы
встретили генерала Вестфаля, занимавшего в то время  пост  начальника  штаба
Западного фронта. Гитлер уже изложил свои соображения Вестфалю.
     Модель, как всегда,  был  хорошо  подготовлен  и  имел  под  рукой  все
необходимые фактические сведения. Сегодня у Моделя был большой день.  Каждый
из присутствовавших в большом конференц-зале должен был признать способности
Моделя, излагавшего свой мастерски разработанный план. Даже Гитлер  ни  разу
не прервал его и явно попал под впечатление сказанного фельдмаршалом. Модель
откровенно и чрезвычайно убедительно выразил свою точку зрения. Тем не менее
совещание ни к чему не привело. Основной план  не  был  изменен,  а  главные
проблемы так и остались нерешенными. Целью наступления по-прежнему оставался
Антверпен. Гитлер категорически  отказался  обсуждать  план  "решения  малых
задач", который он назвал планом "решения половины задач". Не  было  принято
никакого решения также относительно вспомогательного удара, наносимого  15-й
армией на северном крыле. Даже и не поднимался вопрос об усилении 7-й армии,
которое предусматривалось в первоначальном плане. Наконец, сомнительным было
и  то,  действительно  ли  своевременно,  до  начала  наступления,  прибудут
обещанные, но  все  еще  отсутствовавшие  войска  и  материальные  средства.
Невозможно было узнать, были ли предприняты какие-либо  меры,  чтобы  ввести
противника в заблуждение на других участках фронта, а если были,  то  каковы
их масштабы. Возникал также вопрос о тактическом  маневрировании  на  других
участках фронта с целью сковать там войска  противника.  Однако  эта  важная
проблема была оставлена без внимания.
     Меня не особенно удивило,  что  после  окончания  продолжавшегося  семь
часов совещания Гитлер еще на полтора часа задержал  меня  для  беседы.  Он,
очевидно, заметил, что ни я, ни Модель не  были  удовлетворены  результатами
обсуждения. С глазу на глаз с Гитлером, если не считать  присутствия  одного
из его адъютантов, я внес некоторые предложения, но они были несущественны и
не вызвали больших изменений. Гитлер не понимал, что армия уже не та,  какой
она была в 1939-1940 гг. или в начале кампании в  России.  Его  солдатам  не
хватало теперь не только решительности и наступательного духа, но и оружия и
боевой техники всех видов. Последний вопрос, заданный мной Гитлеру,  касался
того, что я должен сказать моим войскам, если они спросят о роли, которую  в
предстоящей операции сыграют военно-воздушные силы. На нашем участке  фронта
в эти дни мы ни разу не  видели  и  даже  не  слышали  ни  одного  немецкого
самолета. Гитлер ответил: "Авиация специально воздерживается  от  участия  в
боевых действиях. Геринг доложил, что у него есть  три  тысячи  истребителей
для этой операции. Вы знаете, чего стоят доклады Геринга. Сбросьте тысячу, и
все же останется тысяча для вас и тысяча для Зеппа Дитриха".

       Подготовка к наступлению

     Бои в районе Ахена  служили  прекрасной  маскировкой  намерений  нашего
верховного  командования.  Кроме  того,  они   давали   возможность   скрыть
сосредоточение войск для планируемого наступления. Дивизии располагались  за
линией фронта в районе Ахена таким  образом,  чтобы  противник  предположил,
будто они предназначаются для ввода в бой на этом участке или же как  второй
вариант для контратак на случай  возможного  прорыва  американцев  к  Рейну.
Передвижения  наших  войск  были  организованы  таким  образом,  чтобы   эти
предположения показались противнику еще более убедительными.
     Командный состав немецких войск хорошо знал местность в Арденнах. Через
этот район нам пришлось наступать в  1940  г.  и  отходить  всего  несколько
месяцев назад. Нам были знакомы узкие, извилистые дороги и те  трудности,  а
вернее, даже опасности, которые подстерегали  на  этих  дорогах  наступающие
войска, особенно зимой и в плохую погоду. А ведь именно  на  зиму  и  плохую
погоду мы  и  рассчитывали,  планируя  свою  операцию.  Шоссейные  дороги  с
бесчисленными крутыми  поворотами  часто  проходили  по  обрывистым  скатам.
Особенно трудно было обеспечить продвижение по таким дорогам  артиллерии,  а
также понтонно-мостовых средств. Орудия и прицепы  приходилось  отцеплять  и
при помощи лебедок перетягивать через повороты. Обгон на  этих  дорогах  был
невозможен. В случае нападения с воздуха не могло быть и речи о  том,  чтобы
укрыться в кустарниках или лесах по сторонам дорог  -  склоны  были  слишком
круты. Далее, большинство наших  автомобилей  и  все  наши  немногочисленные
тракторы  находились  в  плохом  состоянии.  Даже   на   удобной   местности
значительная часть машин не годилась для движения вне дорог. Нам приходилось
учитывать вероятность многочисленных поломок автомобилей, танков и орудий.
     Боевая  подготовка  дивизий  была  недостаточно  высокой,   а   поэтому
отсутствовала уверенность в том, что войска сумеют выполнить свои  задачи  в
борьбе с противником, обладавшим превосходством в живой  силе  и  технике  и
имевшим в своем  распоряжении  свежие  соединения,  обеспеченные  прекрасным
питанием. Высшие командиры знали об  этих  недостатках  наших  войск.  Более
того, с 1942 г. наши войска не предпринимали ни одной крупной наступательной
операции. Чтобы возместить этот недостаток  опыта  наступательных  действий,
следовало бы отвести дивизии в тыл, дать им отдохнуть в спокойных условиях и
усиленно заняться  боевой  подготовкой.  Гитлер  позаботился  о  том,  чтобы
большинство дивизий СС отдохнуло  и  прошло  такое  обучение,  но  армейские
дивизии были лишены этих пре