ель еще ставил перед центральной группировкой  немецких  войск
наступательные задачи и говорил о захвате Москвы, то директива Гитлера э  34
от 30 июля 1941 г. предлагала более радикальное  решение.  "Изменившаяся  за
последнее время обстановка, -  говорится  в  директиве,  -  появление  перед
фронтом и на флангах группы армий "Центр" крупных сил противника,  положение
со снабжением и необходимость предоставить 2-й и 3-й танковым группам десять
дней для отдыха и укомплектования заставили отказаться  от  задач  и  целей,
указанных в директиве э 33 от 19.7 и в дополнении к ней от 23.7.  Исходя  из
этого, я приказывают группе  армий  "Центр",  используя  удобную  местность,
перейти к обороне.
     В наступлении могут быть  поставлены  ограниченные  цели  {Распоряжение
верхового   главнокомандующего   вооруженными   силами    главнокомандующему
сухопутными силами от 21.8.1941 г.}.
     Браухич и Гальдер, естественно, были  недовольны  таким  решением.  Они
попытались возражать Гитлеру и в специальном  докладе  доказывали  ему,  что
необходимо  сосредоточить  основные  усилия  на  центральном  направлении  и
добиваться  быстрейшего  овладения   Москвой.   Ответ   Гитлера   последовал
незамедлительно.  "Соображения  командования  сухопутных  сил   относительно
дальнейшего хода операций на востоке от 18 августа не  согласуются  с  моими
решениями. Я приказываю следующее: главнейшей задачей  до  наступления  зимы
является не взятие Москвы, а захват Крыма, промышленных и  угольных  районов
на Дону и лишение русских возможности получать нефть с Кавказа; на севере  -
окружение  Ленинграда  и  соединение  с  финнами"  {Распоряжение   верхового
главнокомандующего вооруженными силами главнокомандующему сухопутными силами
от 21.8.1941 г.}.
     Гитлер разъяснял Браухичу, что взятие Крыма имеет колоссальное значение
для обеспечения поставок нефти из Румынии, что только после достижения  этой
цели,  а  также  окружения  Ленинграда  и  соединения  с  финскими  войсками
освободятся достаточные силы и создадутся предпосылки для нового наступления
на Москву.
     Блюментрит  пытается   объяснить   длительную   паузу   в   наступлении
гитлеровских  войск  на  московском  направлении  затянувшимися  спорами   в
немецком  верховном  командовании.  Он  усматривает  в  этом  чуть   ли   не
единственную причину остановки, а затем и провала немецкого  наступления  на
Москву,  умалчивая  о  том,   что   после   Смоленска   наступление   немцев
приостановилось не по их доброй воле, не из-за споров о высшей стратегии,  а
в результате все более возраставшего сопротивления советских войск.
     В конце концов Гитлер, не добившись ни на южном, ни на  северном  крыле
советско-германского фронта поставленных перед войсками целей, вынужден  был
вновь организовать наступление на Москву, которое и началось 30  сентября  в
полосе Брянского фронта, а 2 октября 1941 г. - против Западного и Резервного
фронтов.
     В статье Блюментрита читатель не найдет подробного и  последовательного
изложения боевых действий, происходивших осенью 1941 г. и зимой  1941/42  г.
под Москвой. Воспоминания Блюментрита связаны главным образом  с  действиями
4-й армии, где он  был  начальником  штаба.  В  них  содержится  и  то,  что
представляет  для  нашего  читателя  интерес,   обогащая   его   конкретными
историческими фактами, и то, что должно  быть  отвергнуто,  как  вымышленное
автором. Видимо, память  сильно  изменяет  Блюментриту,  когда  он  пишет  о
сплошной липкой грязи, о 30- и даже  42-градусных  морозах  под  Москвой,  о
непроходимых снежных сугробах. Слов нет, осенью у нас кое-где бывает грязно,
а зимой случаются иногда сильные морозы. Правда, все это не в такой степени,
как  пишет  Блюментрит.  Нужно  быть   слишком   наивным   человеком,   мало
компетентным в военном  отношении,  или  заведомо  враждебно  настроенным  к
Советскому Союзу, чтобы всерьез выдвигать эти причины в  качестве  факторов,
определивших поражение немецко-фашистских войск под Москвой.
     Не грязь и не мороз спасли Москву, как  это  хочет  внушить  Блюментрит
доверчивому американскому читателю. Первая крупная  победа  Советской  Армии
под Москвой была достигнута в результате героических усилий советских людей,
беззаветно боровшихся с агрессором. Коммунистическая партия  воодушевляла  и
организовывала народ и армию на защиту Родины. В битве под Москвой советское
командование проявило уменье добиваться победы  в  условиях  неблагоприятной
стратегической обстановки, а советские войска показали свои высокие боевые и
моральные качества.
     И, разумеется, никак  уж  не  вяжутся  климатические  и  географические
"теории" Блюментрита с  его  в  целом  правильным  заключением  о  том,  что
"Московская  битва  нанесла  первый  сильнейший  удар  по  Германии  как   в
политическом, так и военном отношениях".
     Следующая статья книги знакомит читателя с  событиями,  развернувшимися
осенью 1942 г. на другом театре военных действий - в Ливии и  Египте.  Автор
статьи, генерал Байерлейн  долгое  время  служил  в  штабе  танковой  группы
Гудериана, а летом 1942 г. стал начальником штаба у фельдмаршала Роммеля. Он
был свидетелем и побед немецко-итальянских войск под Тобруком и их поражения
под Эль-Аламейном.
     Рисуя  сложность  положения  немецко-итальянских  войск,  остановленных
перед  эль-аламейнскими  укреплениями,  -   недостаток   сил,   растянутость
коммуникаций и их уязвимость, трудности со снабжением, - Байерлейн в  то  же
время утверждает, что наступление армии Роммеля к  дельте  Нила  и  Суэцкому
каналу преследовало далеко идущие цели. Они якобы состояли  в  осуществлении
огромного двухстороннего охвата, при котором одна немецкая армия должна была
двигаться с Украины через Кавказ на юг, а другая - из Египта  через  Суэцкий
канал на север. По замыслу гитлеровских стратегов, это должно было  привести
к захвату нефтяных районов Среднего Востока и разгрому  всего  южного  крыла
Советских Вооруженных Сил.
     Стоит лишь трезво оценить  обстановку,  силы,  средства  и  возможности
немецко-фашистской армии на советско-германском и североафриканском фронтах,
чтобы увидеть всю беспочвенность и иллюзорность подобных  планов.  В  армии,
находившейся под командованием Роммеля,  было  всего  лишь  12  дивизий.  На
Кавказе безнадежно застряли 17-я полевая и 1-я танковая  армии,  а  над  6-й
армией,  уткнувшейся  в  Сталинград,  нависла  угроза  разгрома.   О   каком
грандиозном двухстороннем охвате можно  было  мечтать  при  столь  кризисном
положении, в котором оказалась немецкая армия?
     Наступившая вскоре развязка под Эль-Аламейном,  а  затем  в  неизмеримо
больших размерах и под  Сталинградом  положила  конец  этим  мечтаниям.  Оба
сражения  происходили  почти  одновременно,  и   оба   закончились   тяжелым
поражением немецких войск. Исходя  только  из  этих  внешних  сопоставлений,
некоторые необъективные военные писатели Запада (к  ним  надо  причислить  в
первую очередь Черчилля, Лиддел Гарта и Манштейна)  ставят  эти  события  на
одну доску и считают, что Эль-Аламейн и Сталинград в одинаковой  мере  стали
поворотными пунктами второй мировой войны.
     Такой точки зрения  придерживается  и  генерал  Вестфаль.  Типпельскирх
пошел еще дальше, утверждая, что победу под Сталинградом определили будто бы
успехи английских войск в Северной Африке {К. Типпельскирх.  История  второй
мировой войны. Изд-во иностранной литературы, М., 1956, стр. 256.}.
     Необъективность приведенных нами  оценок  очевидна.  Аргументация  всех
этих авторов опровергается при  первом  же  ознакомлении  с  общим  ходом  и
результатами сражений под Сталинградом и Эль-Аламейном. Размах и  результаты
наступления советских войск под Сталинградом не идут ни в какое сравнение  с
операцией, проведенной 8-й английской армией в Африке.
     Победа англичан  под  Эль-Аламейном,  где  им  противостояло  всего  12
немецко-итальянских дивизий (по данным Байерлейна), имела местный характер и
не вышла за рамки данного  театра  военных  действий.  Под  Сталинградом  же
Советская Армия нанесла немецко-фашистским войскам сокрушительное  поражение
Только в ходе контрнаступления с 19 ноября 1942 г. по 2 февраля 1943 г. было
разгромлено пять армий противника. 32 дивизии и  3  бригады  были  полностью
уничтожены, 16 других вражеских дивизий понесли тяжелые потери. Историческая
победа Советской Армии под Сталинградом имела  огромное  военно-политическое
значение не только для последующего хода Великой Отечественной войны,  но  и
для всей второй мировой войны в целом. Выиграв эту  битву,  Советская  Армия
добилась  решительного  поворота  в  ходе  второй  мировой  войны  в  пользу
антигитлеровской коалиции.
     Генерал-полковник Цейтцлер, выступающий  в  книге  с  воспоминаниями  о
поражении немецких войск в Сталинградской битве, подытоживая длительный спор
генерального штаба с Гитлером, заявляет: "В ноябре я  говорил  Гитлеру,  что
потерять под Сталинградом четверть миллиона солдат - значит подорвать основу
всего Восточного фронта. Ход событий показал, что я был прав. Сталинградское
сражение действительно оказалось поворотным пунктом всей войны".
     Воспоминания  Цейтцлера,  принадлежавшего  к  высшему   кругу   военных
руководителей фашистской Германии, значительно отличаются от  других  статей
сборника.  Цейтцлер  знакомит  читателя  с  напряженными  взаимоотношениями,
сложившимися к тому  времени  между  генеральным  штабом  сухопутных  сил  и
главным командованием вооруженных сил,  или,  вернее,  между  Цейтцлером,  с
одной стороны, и Гитлером,  Кейтелем,  Йодлем  -  с  другой.  Цели,  которые
немецкое верховное командование ста-перед войсками, не  достигались,  а  его
замыслы проваливались. И хотя из-за этого были смещены Браухич, Бок, Лист  и
Гальдер, положение не улучшалось.
     Цейтцлер был назначен начальником  генерального  штаба  сухопутных  сил
именно в тот кризисный период осени 1942 г., когда в плане  летней  кампании
немецко-фашистского командования обнаружились первые серьезные трещины.  Как
теперь стало известно, Гитлер еще в начале апреля  1942  г.  поставил  перед
войсками задачу: овладеть богатыми  сельскохозяйственными  районами  Дона  и
Кубани  и  захватить  нефтяные  месторождения  Кавказа.  Этим  он   надеялся
парализовать  экономику  Советского  Союза  и  в  то  же   время   увеличить
материальные ресурсы своей армии.
     Столь обширные цели были не  по  силам  немецко-фашистской  армии,  уже
перенесшей серьезное потрясение под Москвой. Кое-кто  из  генералов,  трезво
оценивавших положение, понимал нереальность этого плана. Видимо, понимал это
и Цейтцлер. Пять требований, которые он выдвинул в  своем  докладе  Гитлеру,
были направлены на то, чтобы несколько улучшить условия войскам групп  армий
"А" и "Б", проводившим наступательную операцию на широком фронте.
     Цейтцлер пишет о том, как настойчиво и долго боролся  генеральный  штаб
за принятие выдвинутых им предложений. Однако Гитлер был непреклонен. Это  и
явилось причиной серьезных разногласий между Гальдером и  Гитлером,  который
после  снятия  Браухича  стал  одновременно  верховным  главнокомандующим  и
главнокомандующим сухопутными силами.
     Из статьи Цейтцлера читатель, пожалуй, впервые с  такими  подробностями
узнает о том, что происходило в гитлеровской ставке, когда она находилась  в
Виннице, а затем в Растенбурге  -  в  "Логовище  волка",  куда  переместился
Гитлер со своим штабом  в  ноябре  1942  г,  Цейтцлер  рассказывает,  как  в
немецком генеральном штабе оценивались силы и возможности советских войск  и
планы Советского Верховного Командования, какие варианты рождались в  ставке
Гитлера для спасения 6-й армии, окруженной под Сталинградом.
     Главная  мысль,  которая  красной  нитью  проходит  через  всю   статью
Цейтцлера, выражена вполне отчетливо: в трагедии  у  берегов  Волги  виновен
только Гитлер. Если бы он прислушался к своему начальнику штаба и согласился
с его предложениями, то 300-тысячная армия Паулюса была бы спасена, а летняя
кампания 1942 г. успешно завершена. Таков общий ход рассуждений Цейтцлера.
     Подобная  трактовка  причин  поражения  немецко-фашистских  войск   под
Сталинградом  и  в  целом  на  советско-германском  фронте  не   нова.   Она
неоднократно  высказывалась  Гальдером,  Гудерианом,  Манштейном  и  другими
бывшими гитлеровскими  генералами.  Цейтцлер  лишь  подчеркивает  свою  роль
человека, который якобы сделал все, чтобы спасти армию от разгрома.  По  его
убеждению, немецкие армии Восточного фронта попали в кризисное положение  не
по своей вине. Цейтцлер полагает, что, если бы войсками управляли правильно,
положение коренным образом изменилось бы. При  этом  он,  конечно,  забывает
упомянуть о советском  народе  и  его  армии,  о  тех  факторах,  которые  в
действительности   определили   судьбу    немецко-фашистской    армии    под
Сталинградом.
     В последних двух статьях, помещенных в книге, изложен  ход  событий  на
Западном театре  военных  действий.  Статья  "Франция,  1944  год"  написана
генерал-лейтенантом Бодо Циммерманом - начальником оперативного отдела штаба
Западного фронта. Главнокомандующие войсками Западного фронта менялись  один
за другим: Витцлебен, Рундштедт, Клюге, Модель и вновь Рундштедт. Менялись и
начальники  штабов:  Шпейдель,  Блюментрит,   Вестфаль.   Только   Циммерман
неизменно оставался на своем посту. Видимо, поэтому он и  оказался  наиболее
информированным человеком и сумел более или менее обстоятельно рассказать  о
военных событиях на Западе летом 1944 г.
     Циммерман знает и помнит многое. Он детально рассказывает  о  характере
обороны, проходившей вдоль всего  побережья  от  Голландии  до  Пиренейского
полуострова, о том, что представлял собой "Атлантический вал" и каковы  были
силы немецких войск перед вторжением англо-американцев в  Северную  Францию.
Особенно памятен Циммерману день 6 июня 1944 г., когда  на  берег  Нормандии
начали высаживаться американские и английские войска.
     Сохранились в памяти у Циммермана и  наиболее  тяжелые  моменты  боевых
действий на Западном фронте: бои в Фалезском мешке, сдача Парижа и отход  на
западные позиции.  Обо  всем  этом  он  подробно  говорит  в  своей  статье.
Советские читатели,  особенно  офицеры,  изучающие  историю  второй  мировой
войны, найдут в ней много интересного.
     В статье приводится достаточно данных,  свидетельствующих  о  том,  что
войска Западного фронта являлись своего рода крупным стратегическим резервом
для советско-германского фронта. Тяжелые потери фашистской Германии в  войне
с Советским Союзом заставляли гитлеровское верховное командование снимать  с
Западного  фронта  наиболее  боеспособные  дивизии  и  перебрасывать  их  на
советско-германский фронт. Разбитые же Советской Армией немецкие  дивизии  в
свою очередь перебрасывались с Востока на  Запад,  где  они  получали  новое
пополнение, вооружались и обмундировывались, чтобы затем  вновь  отправиться
на  советско-германский  фронт.  Циммерман   пишет:   "Можно   сказать   без
преувеличения, что Восточный фронт настойчиво выкачивал из  немецких  армий,
находившихся на Западе, всю боеспособную живую силу и боевую  технику".  Это
признание генерала бывшей немецко-фашистской армии, занимавшего видный  пост
в штабе Западного  фронта,  весьма  важно  для  понимания  роли  и  значения
советско-германского фронта во второй мировой войне.
     Циммерман отчетливо проводит и еще одну заслуживающую  внимания  мысль.
Он считает,  что  незавершенность  оборонительных  укреплений  на  побережье
Северной Франции, ненадежность так называемого "Западного вала",  отсутствие
у немецкого командования достаточных сил и  средств  на  Западе  -  все  это
создавало англоамериканским  войскам  благоприятные  условия  для  успешного
наступления в глубь  Германии.  Командование  Западного  фронта  (Рундштедт,
Вестфаль)  было  крайне  удивлено  той  нерешительностью,  которую  проявили
англоамериканские войска после успешного  вторжения  в  Нормандию.  Немецкое
командование было уверено, что  англо-американцы  могут  прорвать  "Западный
вал" в любом месте. "И вдруг, - пишет  Циммерман,  -  к  нашему  величайшему
удивлению, союзники остановились перед "Западным валом".
     Прекращение наступления и переход  английской  21-й  группы  армий  под
командованием Монтгомери к  обороне  были  вызваны,  как  видно,  отнюдь  не
упорным сопротивлением группы армий "Б" под командованием Роммеля.  Действия
англо-американцев  были  продиктованы  иными  соображениями,   соображениями
большого стратегического плана. Союзное командование не стремилось  особенно
активизировать боевые действия в Северной Франции, опасаясь, как бы  это  не
привело к переброске немецких дивизий на Западный фронт с других фронтов,  в
первую очередь с советско-германского.  И  если  переход  англо-американских
войск к обороне, по словам Циммермана, вначале был  непонятен  гитлеровскому
командованию, то вскоре стабилизация фронта на Западе окрылила Гитлера идеей
организации нового решающего наступления.
     О далеко идущих планах задуманного  Гитлером  наступления  рассказывает
генерал Мантейфель в статье "Арденны". Мантейфель был близок к Гитлеру и  не
один раз с глазу на глаз  беседовал  с  фюрером  в  имперской  канцелярии  в
Берлине и в "Орлином гнезде" близ Цигенберга. Один такой разговор Гитлера  с
Мантейфелем состоялся 2 декабря 1944 г.
     Как пишет  Мантейфель,  цель  наступления  в  Арденнах  летом  1944  г.
заключалась в том, чтобы повернуть ход событий в  обратную  сторону.  Гитлер
считал, что в результате удачного исхода  операции  "планы  союзников  будут
расстроены  на   длительный   срок,   и   противнику   придется   произвести
принципиальный  пересмотр  своей   политики",   а   германскому   верховному
командованию удастся "перебросить войска с  Запада  на  наиболее  опасный  -
центральный - участок Восточного фронта".
     Мантейфель подробно описывает, как готовилась, проводилась  и  с  каким
треском провалилась эта операция. Причем, надо  отдать  ему  должное,  он  в
основном верно определяет  причины  поражения  немецких  войск  в  Арденнах,
выделяя в качестве решающего фактора большое наступление советских  войск  в
Польше, начавшееся 12 января 1945 г. Именно эти события  и  ускорили  кризис
немецко-фашистских войск  на  Западе.  Переброска  на  Восточный  фронт  6-й
танковой армии СС, большого количества артиллерии  и  переправочных  средств
лишь ослабила немецко-фашистские войска  на  Западном  фронте,  но  не  дала
никаких результатов на Восточном. Мощное январское  наступление  войск  двух
советских фронтов в Польше развивалось  в  невиданных  еще  темпах.  И  прав
Мантейфель, делая вывод, что "стремительное продвижение Красной Армии  свело
на нет последствия передышки, достигнутой Арденнским наступлением, и сделало
неизбежным быстрое окончание войны".
     В "Роковых решениях" далеко не  исчерпан  список  крупнейших  поражений
фашистской  Германии  во  второй   мировой   войне.   Нет   здесь   описания
провалившейся операции "Цитадель" (то есть битвы на Курской  дуге),  которая
так тщательно готовилась немецким командованием в 1943 г.,  нет  рассказа  о
целой серии поражений на советско-германском фронте в 1944 г.,  об  изгнании
немецких войск из Центральной  и  Юго-Восточной  Европы  и  катастрофическом
финале войны.
     На этом можно было  бы  и  закончить  краткое  рассмотрение  содержания
книги, предлагаемой нашему читателю, но нельзя обойти молчанием  комментарии
генерала Вестфаля. В научном и познавательном отношении они не  представляют
особого интереса. Их функция, как об этом не трудно  догадаться,  иная:  они
служат своего рода идеологической приправой к тому, что сказано  в  основных
статьях книги.
     Комментарии Вестфаля не столько объясняют и дополняют содержание книги,
сколько нарочито тенденц