динственный, то это мой сын!
     Керлинг приподнял брови. Пришла очередь и ему удивляться.
     - Саттар  Халилов  украл  у  меня жену,  силой вырвал из рук моих
слуг,  и увез ее ночью из  дому.  Я  не  мог  отомстить,  не  успел...
О-о-о...
     - Позвольте, - прервал его Керлинг.- А как отнеслась к этому ваша
жена?
     - Что?
     - Ее устраивал подобный вариант?
     Наруз Ахмед вздохнул и опустил голову. События восемнадцатилетней
давности ожили и промелькнули перед ним так зримо, что казалось, будто
в ноздри пахнуло запахом пыльных садов кишлака Обисарым...
     - Это  очень длинная и очень старая история,  - неохотно произнес
он, очнувшись. - Я уже стал забывать.
     - Придется вспомнить,  дорогой. Я обязательно хочу услышать ее. И
не  из   пустого   любопытства.   Будьте   мужчиной,   успокойтесь   и
рассказывайте. Впрочем, погодите...
     Керлинг приоткрыл дверь кабинета и  громко  хлопнул  два  раза  в
ладоши.  Появился  Гуссейн,  толкая  впереди  себя  низкий  столик  на
колесиках,  сервированный для ужина на двоих. Подкатив столик к тахте,
Гуссейн неслышно исчез.
     Не присаживаясь, Наруз Ахмед опрокинул в глотку две большие рюмки
коньяка и, крупно шагая взад и вперед по ковру, начал рассказ.
     Керлинг был вторым после Ахуна человеком,  перед которым  он  без
утайки выложил все: и ненависть свою к новой и чужой ему жизни там, на
бывшей родине,  и презрение к людям, которые были рабами отца и должны
были стать его рабами,  но почему-то учатся в вузах, ездят на курорты,
командуют и хозяйничают.  Слушая его, можно было подумать, что дехкане
в  Советском Узбекистане и Таджикистане уже много лет едят и пьют его,
Наруза Ахмеда,  добро. Он подробно рассказал о смерти отца, о встречах
с  Халиловым,  о том,  как насильно сделал Анзират своей женой,  чтобы
мстить,  мстить, мстить... И за смерть отца, и за потерю земли и стад,
за все,  все...  Он не скрыл даже того, что намерен был выместить свою
злобу не только на Анзират, но и на ее потомстве.
     Окончив исповедь, Наруз Ахмед уселся на тахту и яростно накинулся
на еду и питье.
     Взволнованный необычным   рассказом,   Керлинг   долго  молчал  и
наконец, отставив крошечную рюмку, изрек:
     - Поразительно!    Восток!    Азия!   Какое   роковое   сцепление
обстоятельств! Додуматься трудно! Конечно, ваш сын теперь уже взрослый
молодой   человек,   живет,  не  ведает,  кто  его  настоящий  отец...
Поразительно!  Скажите мне,  и пусть мои вопросы вас не  смущают:  кто
знает, что Халилов... м-м-м... украл вашу жену?
     - Найдутся такие. Все происходило в кишлаке.
     - А   интересно,  остались  ли  в  живых  такие,  которые  смогут
подтвердить,  что юноша,  которого Халилов  считает,  возможно,  своим
сыном, в действительности ваш сын?
     - Должны остаться...
     - Это очень важно.  Вы еще сами не знаете,  как важно... А теперь
скажите откровенно: чувство мести уже покинуло ваше сердце?
     - Нет!  -  крикнул  Наруз  Ахмед.  -  Тысячу раз - нет.  И теперь
особенно. Они еще должны ответить за восемнадцать лет нищеты и позора.
Клинок у Халилова.  Отцовский клинок - мое богатство - у них.  И сын -
исчадие ада ненавистного чрева.  Он должен умереть.  И она,  мать его,
тоже должна умереть. И проклятый Саттар Халилов! Я не стерплю. Я пойду
на все. Я змеей вползу к ним...
     - Спокойно, спокойно...
     Наруз Ахмед запустил руку в волосы и взъерошил их.
     - Я бек,  - задыхаясь, сказал он. - Понимаете? В моих жилах течет
кровь повелителей! От нашего взгляда дрожала Бухара! Не думайте, что в
нищете и ничтожестве я потерял и гордость, и чувство ненависти...
     - Я так не думаю, - успокоил его Керлинг, про себя подумав: "Этот
взбесившийся шакал,  кажется,  станет моей ручной собачкой..." - Я так
не думаю,  я понимаю...  Очень похвально, что после всего пережитого в
вашем сердце остался огонь. Такие люди в наше время - редкость!
     Наруз Ахмед думал о своем и жадно курил.
     - И поскольку так,  - продолжал Керлинг, - я осмелюсь сделать вам
предложение.  Как посмотрите вы на возможность  без  особых  хлопот  и
расходов оказаться на той земле, в Узбекистане?
     До сознания Наруза Ахмеда не сразу  дошел  смысл  сказанного.  Он
поднял голову, посмотрел в глаза Керлинга и, помедлив, глухо сказал:
     - Терять мне  нечего.  Я  уже  говорил,  что  готовился  к  такой
экскурсии. Она не состоялась не по моей вине.
     - Отлично! - заключил Керлинг, потирая руки. - Честно говоря, я и
не  ожидал от вас другого ответа.  Я понял это еще при первой встрече.
Вспомните мои слова, что к разговору о клинке мы еще вернемся...
     - Помню. И не раз раздумывал над этими словами.
     - Рад слышать. Значит, я неплохой пророк! - рассмеялся Керлинг. -
Решим  так:  ваша  экскурсия  на  родину  будет преследовать две цели:
во-первых,  добыть клинок и расправиться со всеми,  кого вы относите к
числу своих кровных врагов.  Второе...  - Керлинг задумался, посмотрел
на своего гостя и уже тихо,  растягивая слова,  добавил:  -  Второе  и
третье несколько проще,  но ответственнее... Впрочем, об этом позже...
Сейчас установим главное - способ переброски на ту сторону.
     Наруз Ахмед кивнул головой.
     - Прыжку с парашютом вас обучали.  Поэтому наметим переброску  по
воздуху. Место приземления изберите сами. Хоть я и бывал в Туркестане,
вы знаете его лучше меня,  вам и  карты  в  руки.  Там  найдете  моего
человека.  Он  даст вам надежное пристанище и будет верным помощником.
Кстати, этому человеку вы вручите небольшую посылочку... О ней я скажу
в  свое  время.  Документы получите солидные.  Короче,  обеспечу всем,
чтобы успешно выполнить и наше общее дело, и ваши личные планы.
     - А как быть с клинком?
     - Что как?
     - Тащить его сюда? Что мне делать с ним?
     Хотя Керлинг и предвидел этот щекотливый вопрос,  он  застал  его
врасплох, ибо ответ на него еще не был им окончательно найден. В самом
деле,  что ответить?  Если Наруз Ахмед знает не только о  таинственных
знаках на клинке,  но и способ их расшифровки, то, овладев клинком, он
может плюнуть на Керлинга и из покорного  исполнителя  превратиться  в
опасного соперника.
     Керлинг замялся.  Чтобы оттянуть время, он занялся приготовлением
сложного коктейля из многих напитков, кусочков льда и фруктов. Усердно
взбалтывая блестящий никелированный сосуд, он лихорадочно думал:
     "Решить надо  немедленно,  сейчас.  Но что,  собственно,  решать?
Тайна клинка связана с Узбекистаном. Здесь, на иранской, да и на любой
другой  земле  она  ничего не стоит - пустой восточный анекдот.  Тайна
может "сработать" только на территории Бухары.  Следовательно, если не
доверить  дело  Нарузу  Ахмеду,  придется  рано или поздно посвящать в
тайну кого-либо другого.  А где гарантия,  что этот другой, очутившись
за кордоном, окажется надежнее?"
     - Вот что,  дружище,  - сказал Керлинг,  наливая  в  бокалы  свою
адскую смесь.  - Прекратим игру в прятки. Вы, конечно, отлично знаете,
что делать с клинком.  Я не  верю,  что  старый  Ахун  вам  ничего  не
рассказал.  Иначе какого черта вы полезли за клинком в мой дом, рискуя
собственной башкой?  Предупреждаю:  если вы вздумаете оставить меня  в
дураках...
     - Что вы, господин Керлинг! Как можно! Я не знаю, как благодарить
вас за то, что вы сделали для меня...
     Керлинг усмехнулся:
     - Вы  должны благодарить меня не за то,  что я сделал для вас,  а
именно за то,  что я не сделал, но мог сделать. Вы надеюсь, понимаете?
Так  вот,  продолжу  свою мысль:  любая попытка повести нечестную игру
кончится плохо для вас.
     - Не  надо  об  этом,  -  запротестовал Наруз Ахмед.  - Вы еще не
знаете меня.
     - Поэтому-то  и  говорю,  что  не  очень  знаю вас.  Вы вправе не
доверять мне,  я - вам.  Но мы заключаем сделку:  я перебрасываю вас в
Узбекистан,  навожу на след клинка,  обеспечивая помощь и возвращение.
Вы делаете дело. Результаты - пополам. Ясно? Предупреждаю еще раз: мои
люди  будут  знать  о  каждом вашем шаге в Узбекистане.  На всей нашей
планете не найдется места,  где мог бы укрыться человек,  попытавшийся
оставить  меня  в  дураках.  Вы  можете спросить:  "Неужели никто и не
пытался обмануть?" Не скрою, пытались. Нашлись такие смельчаки, но все
они расплатились жизнью. Не советую следовать их примеру.
     Наруз Ахмед протестующе замахал руками:
     - Не хочу даже слушать! За кого вы меня принимаете?
     - Молчу...  Больше об этом ни  слова.  Надеюсь,  мы  поняли  друг
друга.  Теперь о вашей задаче. Продолжаю. Дело обстоит именно так, что
клинок сам по себе не нужен ни вам,  ни мне. Вся суть не в клинке, а в
таблице,  которая вычеканена на нем.  Мы должны иметь эту таблицу. Для
того чтобы ее списать с клинка,  грамотному человеку понадобится  пять
минут,  не  более.  Следовательно,  и клинок нужен нам не более чем на
пять минут...
     - На пять минут... - повторил Наруз Ахмед, странно улыбаясь.
     Керлинг подозрительно взглянул на него.
     - Вы не улыбайтесь,  - предупредил он.  - Да, да... Таблица - еще
не все. Ее надо расшифровать, надо знать ключ к ней. Шифровальное дело
- почти моя вторая профессия. Получив от вас начертание знаков - цифры
и буквы можно передать по радио, - я попытаюсь найти ключ и результаты
сообщу. Вам останется только действовать.
     И тут Наруз Ахмед решил вдруг  предпринять  ложный  ход,  который
поднял бы его цену в глазах Керлинга.
     - Не надо искать ключ,  - небрежно сказал он. - Вам его не найти.
Этот  ключ  кроется  в изречении из корана,  которое надо отыскать над
входом в одну из старых мечетей Бухары.  Теперь-то я  понимаю,  почему
отец  при нашем последнем свидании приказал мне его списать.  Мне ясна
эта связь... - будто в глубокой задумчивости произнес Наруз Ахмед. - Я
намерен был скрыть это от вас. Но теперь хочу на ваше доверие ответить
откровенностью... - убежденно закончил он.
     Керлинг подошел  вплотную к гостю,  посмотрел на него по-новому и
промолвил:
     - Тронут. Не ожидал. Дайте вашу руку.
     Пожав руку Наруза Ахмеда,  он сел рядом с ним,  достал из кармана
зажигалку  и  начал  играть ею.  Признание Наруза Ахмеда выбило его из
колеи.
     Немного погодя, Керлинг предложил:
     - Вы останетесь ночевать у меня.
     - Если это удобно...
     - Нам  никто  не  помешает,  и  мы  сейчас  договоримся  о   всех
подробностях вашей экспедиции.
     - Как вам будет угодно,  - покорно согласился Наруз Ахмед,  снова
превращаясь в смиренного бедняка.
     - Подготовка отнимет у нас не больше полумесяца.  Многое вам  уже
знакомо по школе майора...
     - А как я буду выбираться  оттуда?  -  осторожно  поинтересовался
Наруз Ахмед.
     - Очень просто,  - Керлинг подошел к  столу  и  взял  карандаш  с
листком  бумаги.  -  Сажать самолет не будем.  Это рискованно на чужой
территории. Мы подхватим вас с земли на воздух.
     Наруз Ахмед, не понимая, сморщил лоб.
     - Сейчас я изображу все,  - продолжал Керлинг. - Представьте себе
турник.  Гимнастический турник.  Но это не обычный турник.  Высота его
метров этак девять,  а ширина - пять-шесть.  Он сделан из  легчайшего,
почти невесомого металла,  очень прочен,  и в сложенном виде его может
свободно унести один человек.  На углах смонтированы две  батарейки  с
сильными  лампочками.  К  перекладине  турника  подвешено  специальное
приспособление,  вроде подвижной люльки.  Вы садитесь  в  эту  люльку,
включаете свет и ждете.  Пилот,  увидев мигающие лампочки, снизится на
бреющий полет и выпустит трос со специальным  захватом.  Пролетая  над
турником,  захват зацепляет за перекладину,  и вы поднимаетесь со всем
приспособлением в воздух.  Трос внизу раздвоен.  На  одном  конце  его
закреплен  захват,  а на другом - снаряжение,  вроде портупеи для вас.
Уже в воздухе вы надеваете на себя портупею, а турник отцепляете, и он
летит вниз.  Сделать это нетрудно.  Замок прочен, но при легком нажиме
на карабин он легко раскрывается. Избавившись от турника, вы висите на
тросе, и он лебедкой, через нижний люк в днище самолета, втягивает вас
внутрь. И конец делу.
     Наруз Ахмед покрутил головой.
     - Я понимаю,  - улыбнулся Керлинг. - Эти ощущения не для людей со
слабыми нервами,  но вас я к ним не отношу. Кроме того, приспособление
работает  безотказно.  Оно  еще  не  давало   осечек.   Мы   все   это
продемонстрируем  на  практике,  и  вы  убедитесь,  что  такой  способ
абсолютно надежен и совершенно безопасен.
     Наруз Ахмед всмотрелся в примитивный чертеж на бумаге, представил
себя сидящим в люльке,  а затем болтающимся в воздухе на тросе,  и  по
спине  его поползли мурашки.  Но он успокаивал себя тем,  что прыжок с
парашютом не менее рискован.  А лететь вверх или вниз - какая разница?
Один черт. Дело в привычке.
     После некоторого раздумья он поинтересовался:
     - А где я возьму турник?
     - Мы выбросим вам его заранее на парашюте.  Все  ясно?  А  теперь
пошли отдыхать. Уж скоро начнет светать.


        " * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ * "

        "1"

     Над пустыней стояла ночь.  Дул тугой  "афганец".  Он  волочил  по
пескам сухие кусты янтака и "перекати-поле",  жестко шуршал в песчаных
барханах.  Тоскливо,  на  разные  голоса  завывали  голодные   шакалы.
Высоко-высоко  в  бездонной глубине неба среди россыпи мерцающих звезд
обозначился глуховатый и  монотонный,  с  каким-то  тяжким,  надрывным
придыханием  рокот  авиационного  мотора.  Рокот  постепенно нарастал,
ширился.  Самолет шел на большой высоте.  Вскоре он пересек границу  и
углубился на север.  Когда по расчетам штурмана под ним распростерлись
песчаные волны пустыни,  от  самолета  оторвалась  невидимая  с  земли
точка.  Это  вывалился из нижнего люка Наруз Ахмед.  Плотно сжав веки,
держась одной рукой за вытяжное кольцо и отсчитывая про себя  секунды,
он  с  нарастающей  скоростью  устремился  к  земле.  И когда,  по его
подсчетам, до земли оставалось не более километра, он выдернул кольцо.
     Освободившись от живого груза, самолет плавно развернулся, лег на
обратный курс,  и в это время  внизу,  в  шести  местах  одновременно,
вспыхнули  мощные  лучи  поисковых  прожекторов.  Они точно по команде
пронзили мрак,  вздрогнули и заколыхались из стороны в сторону,  щупая
звездное  небо,  и  скрестились  в  одной  точке.  В перекрестии лучей
самолет стал отчетливо видимой светящейся птичкой с застывшими,  будто
раскаленными крыльями.
     К его глуховатому  рокоту  присоединился  звенящий  стремительный
звук.  Они слились воедино.  С неба упали одна за другой и рассыпались
на мельчайшие светящиеся пылинки три желтые ракеты. Когда они погасли,
высотную  темень  прорезала,  будто медленная молния,  длинная очередь
трассирующих пуль, а затем вторая - короткая.
     И тут  же  в  темной высоте вспыхнуло маленькое,  но ослепительно
яркое облачко  огня.  Оно  неслось  по  небу  и  с  каждым  мгновением
вытягивалось, удлинялось.
     Лучи прожекторов погасли.
     Пылающий самолет,  роняя  на ходу огненные лохмотья,  со страшной
скоростью круто ринулся вниз.
     В пустыне стало светло, как при полной луне.
     Все исчислялось секундами.
     Когда самолет достиг земли и врезался в нее, ухнул тяжелый взрыв,
от которого зашевелились мертвые пески.  Эхо подхватило его и унесло в
далекие  горы.  Вверх  взметнулся султан яркого пламени.  Но он быстро
сник,  пожелтел и погас.  Опять стало  темно  и  тихо.  Покой  пустыни
нарушал  лишь  посвист "афганца" в жесткой,  утратившей жизненные соки
траве да все тот же стремительно-неудержимый звон второго мотора. Но и
он уже стихал, удаляясь на север.
     Опасливо и нерешительно пролаял перепуганный шакал.  Никто из его
собратьев не отозвался.
     Наруз Ахмед вышел из оцепенения,  встряхнулся,  лежа на песке,  и
начал освобождаться от парашютных лямок. Короткая трагедия разыгралась
на его глазах.  Сейчас на ум Нарузу Ахмеду пришли слова  Керлинга.  Он
уверял,  что  за  успех  операции  не  опасается:  боевые  достоинства
самолета и большая высота гарантируют полный успех.  Советская  служба
воздушного наблюдения не успеет ничего предпринять. Наруз Ахмед горько
усмехнулся.  Не дождется Керлинг самолета  и  не  узнает,  что  с  ним
случилось,  если  только  пилот не успел отстукать радиограмму.  Перед
мысленным взором Наруза Ахмеда предстало  лицо  пилота:  рыжие,  очень
прямые и жесткие волосы, светлые, как бы прозрачные глаза. Перед самой
посадкой в самолет он  заверил  Наруза  Ахмеда,  что  прилетит,  когда
понадобится, за ним обратно и выбросит трапецию. Потом отпил несколько
глотков из своей фляги и передал ее Нарузу Ахмеду.  Во фляге оказалось
что-то  немилосердно крепкое,  обжигающее рот и горло,  - скорее всего
спирт,  на чем-то настоянный.  Наруз Ахмед от одного  глотка  едва  не
задохнулся.  Нет, этот пилот не прилетит за ним и больше летать уже не
будет.  Налетался...  А вот в том,  что опускаться следовало  затяжным
прыжком,  Керлинг  оказался прав.  Тут Наруз Ахмед выиграл во времени.
При обычном прыжке он,  пожалуй,  попал бы в лапы  прожекторов  и  был
обнаружен.
     Наруз Ахмед  огляделся:  кругом  тьма,   пески,   тишина.   Звуки
советского истребителя исчезли.  Теплый ветер, не приносящий прохлады,
дул в лицо.
     Наруз расстелил  парашют,  уложил  стропы  и  скатал  его.  Затем
развязал вещевой мешок и вытряхнул содержимое на землю. Тут оказались:
маленькая   складная   лопатка,  потертая  полевая  офицерская  сумка,
небольшой термос,  две вместительные,  наполненные жидкостью  фляги  и
тюбетейка.  Он  вооружился  лопаткой  и  вырыл в песке яму.  Надо было
надежно  упрятать  кислородную  маску,  парашют,   вещевой   мешок   и
комбинезон.  Даже самая пустячная вещь,  брошенная на земле,  способна
стать уликой!  Подкрепившись кофе,  Наруз бросил в яму и термос. Потом
все это засыпал песком и утрамбовал.
     Пора было двигаться. Он перекинул через плечо ремень сумки, надел
на голову тюбетейку, прицепил к брючному ремню флягу, положил пистолет
в задний карман брюк и зашагал на юг.

        "2"

     Через два часа после событий,  разыгравшихся в воздухе, заспанный
подполковник Шубников держал в руках телеграмму. В ней говорилось:
     "В двадцать три сорок  боевой  самолет  типа  дальний  разведчик,
неизвестной  принадлежности  и  без  опознавательных  знаков,  нарушил
государственную  границу  в  районе   шестнадцатого   и   семнадцатого
пограничных  знаков и углубился на нашу территорию.  При попытке выйти
обратно был перехвачен истребителем.  На приказ следовать  на  посадку
ответил   огнем,  после  чего  был  сбит  и  упал  в  квадрате  318/Б.
Произведите тщательное обследование территории названного  квадрата  и
граничащих с ним районов".
     Шубников быстро сформировал  две  оперативные  группы,  отвел  им
районы действия, усадил в машины и отправил.
     А еще через час газик-вездеход подполковника  бороздил  волнистые
гряды  песков.  Он  сам  торопился  в  квадрат  318/Б  и  вез  с собой
инструктора  Юлдашева  со  служебной  собакой  овчаркой  под   кличкой
Пантера.
     На западе небо хранило еще плотную темноту, а на востоке горизонт
уже   розовел.  Постепенно,  едва  заметно  для  глаза,  розовый  свет
переходил в красноватый и уже подкрашивал нижние края облаков.
     Песчаная ширь все яснее вырисовывалась впереди.
     Когда на небо поднялся солнечный диск,  Шубников увидел  впереди,
справа   по  ходу  машины,  недалеко  от  высокого  бархана,  знакомые
очертания юркого самолетика По-2.
     - Держи к нему, - приказал Шубников водителю.
     Тот свернул вправо,  и  теперь  встречный  ветер  ударил  в  лица
сидящих в открытом газике.
     Поодаль от По-2 стояли  два  человека  в  легких  комбинезонах  и
прицеливались фотокамерами к чему-то на земле.
     Машина подъехала вплотную. Шубников вышел из нее, окинул коротким
взглядом груду бесформенного,  обгорелого металла и представился. Один
из летчиков  оказался  капитаном,  другой  -  с