ала, который, взяв город, дал бы вражескому гарнизону укрыться в ци-
тадели и тем самым свел бы на нет свою победу.


Г-н Лорри, врач, рассказывал, что однажды его вызвала к себе при-
хворнувшая г-жа де Сюлли и рассказала ему о дерзкой выходке Бордо.
Тот якобы объявил ей: оВы здоровы, но вам нужен мужчина - и он пе-
ред вамип - и тут же предстал ей в не слишком пристойном виде. Лорри
постарался оправдать собрата и наговорил г-же де Сюлли множество
почтительных комплиментов. оДальнейшее мне неизвестно, - добавлял
он. - Знаю только, что она пригласила меня еще раз, а потом вновь
прибегла к услугам Бардеп.


Аббат Арно когда-то качал на коленях маленькую девочку, ставшую
потом г-жой Дюбарри. Однажды последняя сказала ему, что хотела бы



оказать ему какую-нибудь услугу, и прибавила: оТолько представьте мне
памятную запискуп.-оПамятную записку?-подхватил он. - Вот она,
извольте: ѕЯ - аббат Арно"п.


Брейский кюре несколько раз переходил из католичества в протестан-
тизм и обратно. Когда его друзья удивились такому непостоянству, он
воскликнул: оЭто я-то непостоянен? Я склонен к измене? Ничего по-
добного. Мои убеждения всегда неизменны: я хочу оставаться брейским
кюреп.


'КАк  известно, король прусский позволял кое-кому из приближенных
'быть с ним на короткой ноге. Особенно злоупотреблял этим генерал
Квинт Ицилий. Накануне битвы при Россбахе король заметил ему,
что в случае поражения уедет в Венецию и сделается врачом. оВот при-
рожденный человекоубийца!п,-отозвался Квинт Ицилий.


Шевалье  де Монбаре довольно долго жил в каком-то провинциаль-
ном городе. Когда он вернулся, друзья стали его жалеть - ему ведь, на-
дворно, пришлось там вращаться бог знает среди кого. оОшибаетесь, -
возразил он: - хорошее общество в этом городе такое же, как повсюду;
зато дурное - просто превосходноп.


Некий крестьянин поделил все свое убогое достояние между четырьмя
.сыновьями, а сам стал жить то у одного, то у другого из них. Однажды,
когда он вернулся, погостив у очередного сына, его спросили: оНу, как
тебя там приняли? Как с тобой обходились?п.-оКак со мной обходи-
.лись? - отозвался он. - Как с родным сыномп. Не правда ли, изуми-
тельный ответ в устах такого отца!


В одном обществе, где находился и г-н Шувалов,* бывший любов-
ник императрицы Елизаветы, зашел разговор о какой-то истории, свя-
занной с Россией. оПоведайте нам ее, господин Шувалов, - попросил
Да-*ьи де Шабрийан. - Она, без сомнения, вам известна: вы же были
госпожой де Помпадур у себя в странеп.


Когда в день своего бракосочетания граф д'Артуа вел молодую суп-
ругу к столу, он указал ей на теснившихся вокруг чинов их придворного
штата и заявил: оВсе, кого вы здесь видите,-наши слугип. Фраза эта,
произнесенная так громко, что многие ее услышали, стала крылатой, хотя
она лишь одна из тысячи ей подобных. Но даже мириады таких словечек
не помешают французской знати всеми правдами и неправдами напере-
бой домогаться мест, равнозначных должности лакея.


оЧтобы понять, что такое дворянство,-говорил М*, - достаточно
вспомнить, что нынешний принц де Тюренн знатнее просто господина
де Тюренна, а маркиз де Лаваль  - коннетабля  де Монморансип.


Г-н де*, усматривавший причину упадка рода человеческого в появ-
лении назарейской секты  и в феодальном порядке, говорил, что лишь
тот будет хоть чего-нибудь стоить, кто отречется от христианства, пере-
станет быть французом и душой уподобится греку или римлянину.


Король прусский спросил Даламбера, видел ли тот короля Франции.

- Да, государь, - ответил Даламбер. - Я преподнес ему речь, произ-
несенную мною при вступлении в Академию.

- И что же он вам сказал?-осведомился король прусский.

- Государь, он не стал со мной разговаривать.

- С кем же он тогда говорит?-удивился Фридрих.


Г-н Амело, министр по делам Палижа, человек на редкость огра-
ниченный, сказал как-то г-ну Биньону:  оПокупайте побольше книг для
королевской библиотеки-надо же, наконец, разорить Неккерап.*
Он полагал, что для этого достаточно перерасходовать 30-40 тысяч
франков.


От друзей самого г-на д'Эгийона достоверно известно, что король
никогда не назначал его министром иностранных дел. Просто г-жа Дю-
барри однажды объявила ему: оЭта история слишком затянулась.



Завтра же утром вы едете благодарить короля за местоп. Потом она пре-
дупредила короля: оЗавтра утром господин д'Эгийон явится благодарить
вас за назначение статс-секретарем по иностранным деламп. Король про-
молчал. Д'Эгийон не решался ехать, но г-жа Дюбаррп настояла, и он
повиновался. Король и ему не сказал ни слова; тем не менее д'Эгийон
тут же вступил в должность.


Представляясь в Нешателе принцу Генриху, М* сказал, что не-
шательцы обожают прусского короля. оЕще бы! - ответил принц.-Как
подданным не любить монарха, если он живет за триста лье от них!п.


Аббат Рейналь, обедая как-то в Нешателе у принца Генриха, вге
время разглагольствовал сам, не давая хозяину вставить хотя бы сло-
вечко. Чтобы получить, наконец, такую возможность, принц сделал вид,
будто уронил что-то на пол, воспользовался наступившим молчанием и
заговорил в свой черед.


Во время беседы короля прусского с Даламбером в комнату вошел
один из слуг Фридриха, человек настолько красивый, что внешность его
поразила Даламбера. оЭто первый красавец в моих в-падениях, - заметил
король.-Одно время он состоял при мне кучером, но я подумывал, не
назначить ли его послом в Россиюп.


Кто-то заметил, что подагра-единственная болезнь, которая при-
дает человеку еще больше веса в обществе. оЕще бы! -подхватил М*. -
Она все равно что крест Святого Людовика, данный за успехи у дамп.


Г-н де Ла Реньер собирался жениться на мадмуазель де Жарен?,
юной и прелестной. Однажды, вернувшись от нее и предвкушая близксе
свое блаженство, он спросил г-на де Мальзерба, с которым состоял
в свойстве:

- Как вы считаете, будет мое счастье полным?

- Это зависит от обстоятельств.

- Вот как? От каких же именно?

- От того, кто станет первым любовником вашей жены.


Дидро водил знакомство с одним шалопаем, очередная выходка ко-
торого привела к тому, что его дядя, богатый каноник, вознамерился ли-
шить племянника наследства. Дидро отправился к этому канонику и
вступился за молодого человека. Сперва он говорил с серьезным и важ-
ным видом, затем одушевился и впал в патетический тон. Хозяин, пре-
рвав его, стал рассказывать ему о нескольких недостойных поступкях
племянника.

- За ним водится кое-что похуже, - возразил Дидро.

- Что именно? -осведомился старик.

- Однажды он решил убить вас прямо в ризнице, но в это время
туда кто-то вошел и помешал ему.

- Не может быть! Это клевета!-воскликнул каноник.

- Допускаю,-согласился Дидро.-Но даже если это правда, вы
все равно обязаны простить вашего племянника ввиду его искреннего
раскаяния, трудного положения и нищеты, в которую он впадет, если вы
отречетесь от него.


Некоторые мои знакомцы из числа людей, наделенных пылким вооб-
ражением и способностью тонко чувствовать, а потому неизменно про-
являющих живой интерес к прекрасному полу, не раз говорили мне, что
их всегда удивляет, как мало на свете женщин, восприимчивых к искус-
ству, в особенности к поэзии. Один поэт, чьи весьма приятные произве-
дения пользуются заслуженной известностью, рассказывал мне, в какое
изумление повергала его некая умная, изящная, обладающая чувстви-
тельным сердцем дама. Она всегда была со вкусом одета, отлично играла
на многих инструментах и при этом не имела ни малейшего представле-
ния о том, что такое ритм или чередование рифм: ей ничего не стоило
заменить в стихе удачное, порой гениально найденное слово первым по-
павшимся, банальным выражением, даже если последнее нарушало раз-
мер. Из-за этого, признался мой собеседник, с ним не раз случалось то,
что сам он именовал осечкой и что, по-моему, было большим несчастьем
для поэта, писавшего эротические стихи и всю жизнь стремившегося стя-
жать благосклонность женщин.

Однажды, разговаривая с Вольтером, герцогиня де Шон осыпала его
всяческими похвалами и с особенным восторгом отозвалась о гармонич-
ности его прозы. Вольтер тут же упал к ее ногам и воскликнул: оАх, су-
дарыня, благодарю! Ведь я живу со свиньей, лишенной всякого слуха,
не понимающей, что такое ритм, гармонияп и т. д. Свинья, о которой он
говорил, была г-жа дю Шатле, его Эмилия.




Король прусский неоднократно приказывал составлять заведомо не-
годные топографические планы разных местностей. На них указывалось,
например, что такое-то болото непроходимо, и неприятель, полагаясь на
карту, верил тому, чего на самом деле не было.


М* называл высший свет притоном, в посещении которого не стыдно
сознаться.


Я спросил М*, как случилось, что ни одна из земных радостей, на-
(колько я могу судить, не поработила его. оОтнюдь не потому, - отве-
тил он, - что я равнодушен к ним. Просто я нахожу, что за них прихо-
дится расплачиваться слишком дорого. Слава влечет за собой клевету,
видное положение обязывает постоянно быть настороже, любовные утехи
вынуждают много двигаться и утомляться, житейский успех сопряжен
с различными неудобствами, ибо люди следят за каждым вашим шагом,
обсуждают и осуждают его. Все, что может мне дать свет, я нахожу
в своей собственной душе. Эти многократно подтвержденные наблюдения
не привели меня ни к бесстрастию, ни к безразличию, но я сделался, так
сказать, неподвижен; теперешнее мое положение представляется мне
наилучшим из всех возможных, поскольку приятность его определена
этой моей неподвижностью и возрастает вместе с последней. В самом
деле, любовь-источник горестей, сладострастие без любви-минутная
забава, а брак-еще того хуже; стать отцом-это честь, чреватая вся-
ческими несчастьями; держать открытый дом - это занятие, подобающее
скорее владельцу постоялого двора. Расточая вам знаки внимания, люди
руководятся столь низменным и откровенным расчетом, что их дружба
может обмануть лишь дурака и польстить лишь тщеславному шуту. Или
всего этого я заключил, что покой, дружба и размышление-единствен-
ные блага, которых стоит домогаться в том возрасте, когда безумства
уже наскучилип.


Маркиз де Вилькье, капитан гвардии, состоял в числе друзей вели-
кого Конде. Однажды, когда он находился у г-жи де Моттвиль,
кто-то принес весть, что принц арестован по приказу двора.

- Ах, боже мой, я погиб! -простонал маркиз.
Удивленная этим восклицанием, хозяйка сказала:

- Я знала, что вы - друг принца, но не думала, что такой близкий.

- Как!-вскричал гость.-Разве вам не известно, что приводить

такие приказы в исполнение полагается мне? Меня не позвали,-знa-
чит, мне не доверяют, это же ясно.

- Мне кажется,-возмутилась г-жа де Моттвиль,-что ваши опа-
сения излишни: вы ведь не дали двору никаких оснований подозревать
вас в измене. Радуйтесь же, что вам не пришлось сажать друга
в тюрьму.

И г-н де Вилькье устыдился первого движения своей души, обнару-
жившего всю ее низость.


Во время званого ужина, на котором присутствовала г-жа д'Эгмонт,
доложили о приходе человека по фамилии Дюгеклен. При этом имени
фантазия гостьи разыгралась. Она попросила посадить новоприбывщягс
рядом с нею, осыпала его любезностями и даже предложила ему отведать
кушанья, стоявшего перед нею на столе (это были трюфели). оСуда-
рыня, - ответил глупец,-зачем мне они, когда рядом вы?п.-оПри
этих словах, - рассказывала г-жа д'Эгмонт, - я пожалела о том, чтс
была с ним столь предупредительна, и поступила как дельфин из басни,
который спас кого-то во время кораблекрушения, но, увидев, что это не
человек, а обезьяна, сбросил ее обратно в мореп.


Мармонтель в молодости любил бывать в обществе старика Буэн-
дена, стяжавшего известность своим остроумием и безбожием. Однажды
чот сказал ему: оВстретимся у Проколап. - оНо там же нельзя гово-
рить о философских материяхп.-оНет, можно, если придумать условный
язык, нечто вроде аргоп. И они тут же составили для себя словарик:
душу назвали Марго, религию - Жавотта, свободу - Жаннетон, а все-
вышнего-господин де Бог.

Вот они сидят в кафе, спорят и отлично понимают друг друга. Неожи-
данно в их беседу вмешивается подозрительная личность в черном и спра-
шивает Буэндена: оНельзя ли узнать, сударь, кто этот господин де Бог,
который ведет себя так дурно и которым вы так недовольны?п. - оСу-
дарь, - отвечает Буэнден, - он - полицейский шпионп.

Легко себе представить, каким хохотом посетители кафе встретили еа-о
слова: господин в черном сам был из людей такого сорта.


Однажды, когда Людовик XIV опасно захворал, лорд Болинброк'
выказал искреннее сочувствие больному. Удивленный монарх сказал ему:
оЯ тем более тронут вашим вниманием, что вы, англичане, не любите
королейп. - оГосударь, - ответил Болинброк, - в этом мы похожи на



тех мужей, которые не любят собственных жен, но стараются понравиться
женам соседейп.

У шевалье де Бутвиля  вышел спор с женевскими представите-
лями. Один из них очень разгорячился. оРазве вам не известно, что
я представляю здесь короля, моего повелителя?п,-остановил его ше-
валье. оА разве вам не известно, что я представляю здесь тех, кому
я равсн?п, - отпарировал женевец.


Графиня д'Эгмонт нашла очень достойного человека на должность
наставника к своему племяннику, г-ну де Шинону, но не решалась заго-
ворить о нем со своим братом, г-ном де Фронсаком: тот считал ее особой
чересчур строгих правил. Тогда она пригласила к себе поэта Бернара
и, когда тот явился, рассказала ему, в чем дело. Бернар ответил: оСуда-
рыня, автор ѕИскусства любви" слывет человеком не слишком нравствен-
ным, но в этих обстоятельствах нужен кто-нибудь еще более легкомыслен-
ный. Знайте, что мадмуазель Арну* разрешит все ваши затруднения
гораздо скорее, чем яп. - оВот и прекрасное-рассмеялась г-жа д'Эг-
монт.-Устраивайте ужин у мадмуазель Арнуп. Так и было сделано.
Во время ужина Бернар посоветовал пригласить наставником аббата
Лаплана, и г-н де Фронсак согласился. Это был тот самый аббат Лапдан,
который стал впоследствии воспитателем герцога Энгиенского.


Когда некоего философа упрекнули в чрезмерной любви к уединению,
он возразил: оВ свете все стремится меня принизить; в одиночестве все
меня возвышаетп.


Г-н де Б* - один из тех глупцов, которые всерьез верят, что поло-
жение в свете всегда соответствует истинной ценности человека. В просто-
душии своем он не допускает даже мысли, что человек порядочный, но
ниже его рангом или не украшенный орденом, может пользоваться б6ль-
шим уважением, нежели он. Вот г-н де Б* встречает такого человека в од-
ном из тех домов, где еще не разучились чтить талант. Он по-дурацки
таращит глаза от изумления. оНе иначе как этот человек выиграл круп-
ный куш в лотерееп,-думает он и позволяет себе называть нового зна-
комца олюбезныйп, хотя к последнему даже в самом избранном обществе
относятся чрезвычайно почтительно. Я не раз наблюдал подобные сцены,
достойные пера Лабрюйера.*

Внимательно присмотревшись к М*, я нашел, что характер у него
весьма примечательный: он очень приятен в обхождении, ибо, стремясь
понравиться только друзьям или тем, кого уважает, он вместе с тем вся-
чески избегает вызывать к себе неприязнь. Такое поведение представ-
ляется мне вполне разумным: оно позволяет воздавать должное как
дружбе, так и свету. Делать людям больше добра, быть услужливей и
ласковей, нежели М*, нетрудно; причинять им меньше вреда, реже доку-
чать им и раздражать их, нежели он, невозможно.


Однажды, когда аббату Допилю предстояло читать свои стихи в Ака-
демии по случаю вступления в нее одного из его друзей, он бросил такую
фразу: оМне хочется, чтобы о чтении не знали заранее, но я боюсь, что
сам же о нем и разболтаюп.


Г-жа Возе предавалась любовным утехам с некиим учителем немецкого
языка. Так их и застал г-н Возе, вернувшись из Академии. оЯ же вам
говорил, что мне надобно уходитьп,-упрекнул даму немец. оЧто мне
надобно уйтип,-поправил г-н Возе, даже в эту минуту оставаясь пу-
ристом.


Г-н Дюбрейль, уже смертельно больной, сказал своему другу,
г-ну Пемежа:  оДруг мой, зачем ко мне впустили столько народу?
Здесь можно находиться только тебе: ведь моя болезнь заразнап.
Пемежа спросили, велико ли его состояние.

- У меня полторы тысячи ливров ренты. .

- Это очень мало.

- Не беда,-ответил Пемежа.-Дюбрейль богат.


Узнав о смерти г-на Дюбрейля, графиня де Тессе сказала: оОн был
такой несговорчивый, такой неподкупный) Всякий раз, когда я собиралась
подарить ему что-нибудь, у меня от волнения делался приступ лихо-
радкип. - оУ меня тоже,-подхватила г-жа де Шампань, в свое время
поместившая на имя Дюбрейля 36000 ливров.-Поэтому я решила от-
болеть разом и не мучиться больше недомоганиями по пустякамп.



Когда аббат Мори был еще беден, он взялся обучать латыни некоего
старого советника парламента, пожелавшего читать в подлиннике гости-
циановы оИнституциип.* Через несколько лет он встречается с нил1
в одном и - к немалому удивлению его бывшего ученика-весьма родо-
витом семействе.

- Ба! Это вы, аббат? Каким ветром вас сюда занесло? -покрови-
тельственно осведомляется советник.

- Тем же, что и вас.

- Ну, я - это другое дело. Итак, ваши дела пошли на лад? Вы чего-
нибудь добились на духовном поприще?

- Я - главный викарий господина де Ломбе.

- Черт побори, это уже кое-что1 И сколько же вам дает ваше место?

- Тысячу франков.

- Немного,-бросает советник, вновь впадая в покровительственный
и чуть пренебрежительный тон.

- Но у меня есть приорство, приносящее мне тысячу экю.

- Тысячу экю? Недурно) (Говорится это с видом уже куда более
почтительным ).

- А с хозяином здешнего дома я познакомился у кардинала де Pо-
гана.

- Oго Вы бываете у кардинала де Рамна?

- Да. Он исхлопотал для меня аббатство.

- Аббатство? В таком случае прошу вас, господин аббат, сделайте
мне честь и отобедайте у меня.


Как-то вечером, сидя в кругу своих угодников, которые завели разго-
вор о дружбе, г-н де Ла Поплиньер разулся и протянул ноги к огню.
Подошла его болонка и стала их лизать. оВот истинный друг!п, - возгла-
сил де Ла Поплиньер, указывая на собачку.


Боссюэ так и не удалось научить Великого дофина писать письма:
этот принц был очень нерадив. Рассказывают, что все его записки к гра-
фине дю Рур неизменно заканчивались одной н той же фразой: оКо-
роль вызывает меня на советп. Когда графиню удалили от двора, один
из приближенных дофина спросил его, не огорчен ли он этим событием.
оКонечно, огорчен,-ответил принц.-Зато мне больше не придется
писать ей записки)п.


Архиепископ Тулуэский (Бриенн) в разговоре с г-ном де Сен-При,
дедом г-на д'Антрага, заметил: оНи один министр французских королей
никогда не доводил свои честолюбивые планы до полного завершенияп. -
оА кардинал Ришелье?п,-удивился собеседник. оОн остановился на пол-
путип, - отрезал архиепископ. В этой фразе-весь его характер.


Маршал де Бройль, женатый на наследнице негоцианта, имел от нее
двух дочерей. Однажды ему и г-же де Бройль посоветовали отдать одну
из них в какой-нибудь монашеский орден. оМой брак с госпожой де
Бройль закрыл мне дорогу во все орденап,-ответил маршал. оИ в бо-
гадельнюп, - подхватила его супруга.


Супруга маршала де Люксембурга, приехав в церковь с опозданием,
осведомилась, давно ли началась служба. В эту минуту раздался звон
колокольчика, возвещающий возношение святых даров, и граф де Шабо,
заикаясь, сказал ей: оСударыня,

Я слышу колокольчик -
Барашка к нам ведутп.

Это стихи из одной комической оперы.


Когда виконт де Ноайль бросил юную г-жу М*, та, пребывая в от-
чаянье, твердила: оУ меня, вероятно, будет еще много любовников, но
никого я не полюблю так, как любила виконта де Ноайляп.


Когда герцогу де Шуазелю кто-то сказал, что ему беспримерно везет
в жизни, он ответил: оДа, везет - и на удачи, и на неудачип.-оКак
так?п. - оА вот, судите сами. Я всегда