глубокий старик, страдавший подагрой,
признался ей, что в свое время был влюблен в нее до безумия. оБоже
мой!-воскликнула г-жа де Ла Вальер.-Вам стоило только сказать
об этом, и вы обладали бы мною, как всеми остальнымип.


Аббат Фрагье  проиграл тяжбу, тянувшуюся двадцать лет. Его
спросили, стоило ли ему столько хлопотать из-за дела, которое в конце
концов завершилось неудачей. оРазумеется, стоило,-ответил он. - Ведь
я двадцать лет подряд каждый вечер мысленно выигрывал егоп. Это под-
линно философское утверждение-его легко применить к чему угодно.
Оно объясняет, например, почему не так уж плохо любить кокетку: она
дарит вам надежду на успех целых полгода, а отнимает ее у вас всего за
какой-нибудь день.

Г-же Дюбарри, жившей у себя в Люсьенне, вздумалось как-то ос-
мотреть Валь, имение г-на де Бово. Она осведомилась у него, не вызо-
вет ли ее визит неудовольствия г-жи де Бово, однако последняя
охотно согласилась самолично принять посетительницу. Разговор зашел
о событиях царствования Людовика XV. Г-жа Дюбарри стала сетовать
на различные обстоятельства, в которых она усматривала проявление не-
нависти к своей особе. оВы заблуждаетесь, - возразила г-жа де Бово. -
Мы ненавидели не вас, а роль, которую вы игралип. После этого просто-
душного признания она поинтересовалась у гостьи, не слишком ли дурно
отзывался Людовик XV о ней (г-же де Бово) и г-же де Грамон.
оО да, очень дурноп. - оЧто же худого он говорил, например,
обо мне?п. - оО вас, сударыня? Да то, что вы чванная интриганка и
вдобавок водите мужа за носп. Поскольку при беседе присутствовал сам
г-н де Бово, хозяйке пришлось переменить предмет разговора.


Господа де Морена и де Сен-Флорантен  оба были министрами во
времена г-жи де Помпадур; однажды шутки ради они прорепетировали



речь с выражением признательности, положенную произносить при от-
ставке, в которую, как они понимали, один из них рано или поздно вы'
нудит другого уйти. Недели через две после этой выходки де Морена
является к де Сен-Флорантену, напускает на себя важный и печальный
вид н возвещает хозяину об отставке. Де Сен-Флорантен легко дается
в обман, но хохот де Морена тут же рассеивает его огорчение. Три не-
дели спустя пришел черед де Морена, но уже всерьез. Де Сен-Флорантен
приезжает к нему и, припомнив начало той речи, которую из озорства
составил де Морена, повторяет слова последнего. Де Морена решает сна-
чала, что это шутка, но, убедившись, что гость и не думает шутить, го-
ворит: оДовольно. Я вижу, что вы порядочный человек - вы не моро-
чите мне голову. Сейчас я вручу вам прошение об отставкеп.


Однажды аббат Мори пытался вызвать на разговор аббата Буамона,
добиваясь, чтобы тот, тогда уже параличный старик, подробно поведал
о своей молодости и зрелых годах. оАббат,-ответил больной, - вы,
кажется, снимаете с меня мерку для гробап. Этим он хотел сказать, что
Мори слишком рано начал собирать материалы для похвального слова
ему в Академии.


Даламбер встретился у Вольтера с одним известным женевским про-
фессором права. Юрист, восхищенный универсальными познаниями хо-
зяина, сказал Даламберу: оОн несколько слаб только в законоведе-
ниип. - оА на мой взгляд,-отозвался Даламбер,-он несколько слаб
только в геометриип.


Г-жа де Морена была в большой дружбе с графом Ловендалем 
(сыном маршала); поэтому однажды, возвратясь с Сан-Доминго и
весьма утомленный путешествием, он остановился прямо у нее. оА, вот
и вы, дорогой граф!-обрадовалась хозяйка. - Вы поспели как раз во-
время: у нас не хватает партнера для танцев, и нам без вас не обойтисьп.
Граф наспех привел себя в порядок и пустился в пляс.


В день своей отставки г-н де Калонн узнал, что его место предло-
жено г-ну де Фурке, но тот колеблется. оБуду рад, если он согла-
сится, - сказал бывший министр. - Он был другом господина Тюрго
и сумеет оценить мои замыслып. - оВерно!п, - подхватил Дюпон,

большой друг Фурке, и тут же вызвался его уговорить. Он расстался
с Каленном, но уже через час вернулся, крича: оПобеда! Победа! Он
согласенп. Калонн едва не лопнул со смеху.


Архиепископ Тулузский за услуги, оказанные его провинции г-ном
де Кадиньяном, исхлопотал тому пожалование в сорок тысяч ливров.
Главная из этих услуг состояла в том, что де Кадиньян был любовником
его матери, старой и уродливой г-жи де Ломени.


Граф де Сен-При, назначенный послом в Голландию, не доехав
до места назначения, застрял в Антверпене на неделю-другую, затем
вернулся в Париж и был пожалоаан восьмьюдесятью тысячами ливров.
Произошло это как раз в то время, когда правительство усиленно сокра-
щало должности, пенсионы и пр.


Виконт де Сен-При, пробыв некоторое время интендантом Ланге-
дока, решил выйти в отставку и потребовал у г-на де Калонна пенсион
в десять тысяч ливров. оЧто для вас десять тысяч?п,-ответил тот и
удвоил названную сумму. Пенсион де Сен-При-один из немногих, и?
урезанных архиепископом Тулуэским, который в то время занимался со-
кращением расходов казны: почтенный прелат не раз проводи.* время
с веселыми девицами в обществе виконта.


М* говорил о г-же де*: оЯ думал, что она ждет от меня безумств, и
готов был их наделать; но она потребовала от меня глупостей, и я наот-
рез отказал ейп.


Он же говорил о смехотворных глупостях, творимых нашими минист-
рами: оНе будь у нас правительства, Франция разучилась бы смеятьсяп.


оЧеловеку, рожденному во Франции,-утверждал М*, - следует
в первую очередь отучить себя от склонности к меланхолии и от чрез-
мерного патриотизма. В стране, расположенной между Рейном и Пирн-



неями, эти болезни противоестественны. Французу, страдающему хотя бы
одной из них, ничего хорошего ждать не приходитсяп.


Как-то раз герцогине де Грамон вздумалось заявить, что де Лианкур
не менее остроумен, чем де Лозой. Г-н де Креки  встречает последнего
и говорит:

- Сегодня ты обедаешь у меня.

- Не могу, мой друг.

- Но так надо. К тому же это в твоих интересах.

- Почему?

- У меня обедает и Лианкур. Ему отдали принадлежавшую тебе
пальму первенства по части остроумия, а он не знает, что с ней делать, и,
конечно, вернет ее тебе.


Один человек сказал про Ж.-Ж. Руссо: оОн мрачен, как совап.
-оВерно,-согласился другой, - но сова-это птица Минервы.
А я, посмотрев ѕДеревенского колдуна", могу добавить: птица, при-
рученная грациямип.


Две придворные дамы, проезжая по Новому мосту, за какие-нибудь
две минуты успели увидеть там и монаха, и белую лошадь. Тогда одна
из них, толкнув подругу локтем, заметила: оЧто до шлюхи, то уж нам-то
ее высматривать незачемп.

Нынешний принц Конти  был весьма огорчен тем, что граф д'Артуа
купил себе поместье по соседству с его охотничьими угодьями. Кто-то
начал успокаивать его, говоря, что земли хорошо размежеваны, что ему
нечего опасаться и т. д. оВы еще не знаете, что такое принцы!п,-про-
рвал собеседника принц Конти.


М* говаривал, что подагра похожа на внебрачных детей монарха:
ей, как и им, стараются подольше не давать имени.


М* говорил г-ну де Водрейлю, человеку прямому и справедливому,
но еще сохранившему кос-какие иллюзии: оПелены на глазах у вас нет,
но вот очки чуточку запотелип.


Г-н де Б* считал, что женщине нельзя сказать в три часа пополудни
то, что можно в шесть вечера; в шесть-то, что можно в девять; в де-
вять-то, что можно в полночь, и т. д. оОсобенно тщательное-при-
бавлял он, - следует выбирать при ней выражения в полденьп. Он же
утверждал, что взял с г-жой де* другой тон с тех пор, как она сменила
обивку в своем будуаре с голубой на темно-красную.


Когда Ж.-Ж. Руссо был в Фонтенебло  на представлении своего
оДеревенского колдунап, к нему подошел какой-то придворный и учтиво
сказал: оПозвольте, сударь, сделать вам комплиментп. - оЕсли он ловко
составлен, пожалуйстап,-отозвался Руссо. Придворный удалился.
а друзья начали упрекать Руссо. оНу, как вы ему ответили!п.-оВполне
разумно,-возразил он. - Разве есть на свете что-нибудь ужаснее нелов-
кого комплимента?п.


Живучи в Потсдаме, Вольтер  как-то вечером после ужина в не-
скольких словах охарактеризовал хорошего монарха и тирана. Затем,
постепенно воодушевляясь, он набросал картину страшных бедствий, нп
которые обрекает человечество деспот, завоеватель и т. д. Слушая его,
король прусский так умилился, что уронил слезу. оГлядите! Глядите! -
вскричал Вольтер.-Тигр плачет!п.


Как известно, г-н де Люин, получив пощечину и не решившись ото-
мстить обидчику, был вынужден выйти из военной службы, после чего,
почти сразу же, его назначили архиепископом Санским. В один пре-
красный день, когда он служил торжественную мессу, некий скверным
шутник схватил его митру, растянул ее руками и воскликнул: оДо чего
же громко затрещала эта митра! Как от затрещины!п.


Фонтенеля трижды проваливали на выборах в Академию. Он ча-
стенько рассказывал об этом и всегда прибавлял: оЯ повторял эту исто-
рию всем, кто убивался из-за того, что не прошел в Академию, но так
никого и не утешилп.



Рассуждая о нашем мире, где что бы ни случилось-все к худшему,
М* заметил: оЯ где-то вычитал, что нет ничего вреднее для народа, чем
монарх, который слишком долго царствует. Мне говорят, что бог вечен.
Этим все сказаноп.


Вот очень тонкое и меткое замечание М*: как бы неприятны и даже
нестерпимы ни были для нас недостатки того, с кем мы водимся, мы не-
избежно перенимаем их - страдать от чужих недостатков еще не значит
уберечься от них.


Вчера я присутствовал при философском разговоре Д* с Л*, и вэт
что мне особенно запомнилось. оЯ интересуюсь немногим и немногими,
а меньше всего-собственной особойп,-сказал Д* оНе объясняется ли
все это одной причиной?-заметил Л*.-Не потому ли вы равнодушны
к себе, что равнодушны к другим?п.-оВероятно, вы правы,-холодно
согласился Д*.-Как бы там ни было, я просто говорю вам то, что есть.
Равнодушие это развилось во мне постепенно: у каждого, кто живет
с людьми и общается с ними, сердце рано или поздно должно либо ра-
зорваться, либо оледенетьп.


Вот забавное и широко известное в Испании происшествие: граф
Аранда, получив пощечину от принца Астурийского, нынешнего ко-
лоля. вскоре после этого был назначен послом во Францию.


В ранней молодости мне как-то раз понадобилось повидать в один
и тот же день Мармонтеля  и Даламбера. С утра я отправляюсь к Мар-
монтелю-он жил тогда у г-жи Жоффрен,-но ошибаюсь дверью.
Швейцар мне объявляет: оГосподин де Монмартель здесь больше не
проживаетп - и дает мне его новый адрес. Вечером я иду на улицу Сен-
Доминнк и справляюсь у какого-то швейцара, где квартирует Даламбер.
оГосподин Штаремберг, венецианский посол? Третий дом отсюда...п.
-оДа нет, господин Даламбер, член Французской академиип. - оТа-
кого не знаюп.


Гельвеций  был в молодости на загляденье хорош собой. Как-то ве-
чером, когда он тихо и смирно сидел за кулисами театра подле мадмуа-
зель Госсен, к ним подошел известный финансист и сказал актрисе
на ухо, но так, чтобы слышал Гельвеций: оМадмуазель, не согласитесь ли
вы принять шестьсот луидоров и подарить мне за это свою благосклон-
ность?п. - оСударь. - ответила она, указывая ему на Гельвеция и тоже
говоря достаточно громко, чтобы тот мог расслышать ее слова, - я сама
дам вам двести, если вы явитесь ко мне завтра утром с таким же кра-
сивым лицом, как вот у негоп.


У юной и хорошенькой герцогини де Фронсак не было любовников,
чему все немало дивились. Одна дама, желая намекнуть на то, что герцо-
гиня рыжая и что вести себя столь благоразумно ей помогает именно это
обстоятельство, заметила: оОна - вроде Самсона: ''*'' вся ее сила в во-
лосахп.


Когда г-жа Бризар, известная своими любовными похождениями, при-
ехала в Пломбьер, многие придворные дамы старались избегать встреч
с нею. В числе их была и герцогиня де Жизор, известная своей набож-
ностью. Друзья г-жи Бризар сообразили, что если г-жа де Жизор примет
их приятельницу, то перестанут упрямиться и остальные дамы. Они
предприняли соответственные шаги и добились своего. Г-жа Бризар,
женщина приятная в обхождении, быстро очаровала богомолку, и они по-
дружились. Тем не менее герцогиня при случае дала ей понять, что го-
това простить женщине один проступок, но не понимает, как можно без
конца менять любовников. оУвы! - воскликнула г-жа Бризар. - Заводя
сe6e нового, я всякий раз думала, что он будет последнимп.


Примечательно, что у Мольера, не щадившего никого на свете, нет
ни одного выпада против финансистов. Ходит слух, будто Мольер н дру-
гие комедиографы той эпохи получили на этот счет прямые указания
Кольбера.


Однажды регенту захотелось побывать на балу и остаться неузнан-
ным. оЯ придумал, как это сделатьп, - объявил аббат Дюбуа и на балу
несколько раз пнул его коленом в зад. Регент, найдя пинки слишком уве-
систыми, запротестовал: оАббат, ты маскируешь меня чересчур усердно!п.



Некий фанатический поклонник аристократизма, заметив, что вокруг
Версальского дворца отчаянно разит мочой, приказал своим слугам и
крестьянам справлять малую нужду только у стен его замка.


Привыкнуть можно ко всему, даже к жизни. Услышав, как при нем
оплакивают участь грешников, горящих в адском огне, Лафонтен заме-
тил: оЛьщу себя надеждой, что рано или поздно они привыкают и начи-
нают чувствовать себя там, как рыба в водеп.


Г-жа де Ноль была в связи с де Субизом. Однажды г-н де Нель,
презиравший свою супругу, повздорил с нею в присутствии любовника и
заявил: оСударыня, я спускаю вам все. Это знает каждый. Должен,
однако, предупредить, что не потерплю слишком низменных прихотей, ко-
торые вы подчас себе позволяете, например вашей склонности к брадо-
брею моей челяди. Я ведь сам видел, как вы впускали его к себе, а по-
том выпускалип. Пригрозив жене суровым наказанием, де Ноль удалился,
оставив ее с де Субизом, и тот, не желая ничего слушать, надавал ей
пощечин. Муж потом всюду хвастался этим подвигом, прибавляя, что'
история с брадобреем выдумана им самим, и потешался как над де Су-
бизом, который поверил ему, так и над своей женой, которую отхлесталп
по Щекам.

О приговоре военного суда в Лориане по делу г-на Грасса  у нас
острили так: оФлот оправдан, адмирал невиновен, министр неподсуден,
издержки с короляп. Не следует только забывать, что вся эта история
обошлась казне в четыре миллиона и что после нее уже можно было пред-
видеть скорое падение г-на де Кастри.


Эту остроту кто-то повторил в компании молодых придворных. Одного
из них она привела в такой восторг, что он помолчал, затем воздел руки
горе и изрек: оМожно ли не радоваться великим событиям, пусть даже
прискорбным, если они дают повод для таких приятных шуток?п. Слова
его всем понравились, и присутствующие принялись припоминать острые
словца и песенки, сложенные по случаю различных поражений Франции.
Песенка о битве при Гохштедте была сочтена неудачной, и многие
объявили: оЖаль, что мы проиграли это сражение: песенка никуда не
годитсяп.

Когда Людовик XV был еще совсем ребенком, он повадился рвать
кружевные манжеты у придворных. Отучить его от этой привычки взялся
г-н де Морена. В один прекрасный день он является к королю в на ред-
кость красивых манжетах. Людовик XV тут же подходит к нему и раз-
рывает одну из них. Г-н де Морена невозмутимо рвет другую и заме-
чает: оСтранно! Мне это не доставило никакого удовольствияп. Король
смешался, покраснел и с тех пор не трогал чужих манжет.


Как известно, Бомарше не пожелал драться с герцогом де Шоном,
когда тот грубо обошелся с ним. Вот почему, получив однажды вызов
от г-на де Ла Блаша, он ответил ему: оЯ и не таким отказывалп.


Пытаясь одной фразой выразить, как редко встречаются в свете по-
рядочные люди, М*-я сам это слышал-сказал, что порядочный че-
ловек-это редчайшая разновидность человеческой породы.


Придя к мысли, что дух нации следует обновить, Людовик XV осве-
домился у маленького Вертепа (министра), какими, по его мнению,
путями следует идти к столь великой цели. Министр с важным видом
попросил дать ему время поразмыслить. В результате этих размышлении.
а вернее сказать, мечтаний, он нашел желательным привить нации тот же
дух, каким проникнут Китай. Именно этому глубокомысленному умозаклю-
чаю мы обязаны выходом в свет серии книг под общим названием
*История Китая, или Китайские анналып. "


Однажды  г-н Де Сурш, уродливый фат, маленький, темнолицый и по-
хожим на филина, объявил, уезжая из гостей: оНынче я впервые за два
года ночую домап. При этих словах епископ Агдский обернулся увидел
лицо говорящего и, глядя ему прямо в глаза, сказал: оПонимаю су-
дарь, - обычно вы спите на насестеп.


Г-н де Р* прочел в одном обществе несколько эпиграмм на людей ко-
торые все бед исключения уже почили вечным сном. После этого присут-



ствующие обернулись к г-ну де*, словно спрашивая его, не позабавит ли
он их тоже какой-нибудь эпиграммой. оНет, - с наивным видом ответил
де*-мне нечего вам прочесть: все мои знакомые живып.


В свете порою можно встретить женщин, занимающих положение более
высокое, чем им полагается no рангу. У них ужинают вельможи и знат-
ные дамы, бывают принцы и принцессы, и всем этим вниманием к себе
они обязаны только тому, что стяжали известность любовными похожде-
ниями. Они-своего рода девки, заслужившие признание у порядочных
людей, которые как бы по молчаливому уговору ездят к ним с визитами,
поскольку такие визиты никем не принимаются всерьез и никого ни к чему
не обязывают. К числу таких женщин, на нашей памяти, относились
г-жа Бризар, г-жа Каз и многие другие.


Однажды г-н де Фонтенель, которому было в то время девяносто семь
лет, наговорил кучу любезностей г-же Гельвеций, юной, прелестной и
только что вышедшей замуж. Затем, направляясь к столу и проходя мимо
этой молодой особы, он не заметил ее. оВот видите, как мало можно ве-
рить вашим комплиментам,-упрекнула его она. - Вы идете мимо о
єдаже не смотрите в мою сторонуп.-оСударыням-возразил он,-гля-
нув в вашу сторону, я уже не прошел бы мимоп.


Однажды, в последние годы своего царствования, Людовик XV,
6удучи на охоте, плохо отозвался о женщинах-его, вероятно, чем-нибудь
рассердила г-жа Дюбарри. Вторя ему, маршал де Ноайль тоже стал по-
носить женщин и заявил, что, употребив их по прямому назначению,
с ними следует немедленно расставаться. После охоты хозяин и слуга
оказались у г-жи Дюбарри и г-н де Ноайль наговорил ей кучу любезно-
стей. оНе верьте ему!п,-воскликнул король и повторил все, сказанное
маршалом на охоте. Г-жа Дюбарри разгневалась, и тут де Ноаиль за-
явил: оСударыня, я действительно сказал это королю, но имел при этом
в виду не версальских, а сен-жерменских дамп. В Сен-Жермене  жили
тогда его собственная жена, г-жа де Тессе, г-жа де Дюрас и т. д. Анек-
дот этот я слышал от очевидца, маршала де Дюраса.


Герцог де Лозой говаривал: оМы с господином де Каленном часто и
довольно горячо спорим. Но так как оба мы люди бесхарактерные, то

каждый торопится покончить дело миром; первым обычно сдается тот,
кто быстрее находит благовидный предлог к отступлениюп.


Когда король Станислав назначил пенсионы нескольким бывшим
иезуитам, г-н де Трессан осведомился: оНе соблаговолит ли ваше вели-
чество сделать что-нибудь и для семьи Дамьена*''-она прозябает
в самой безысходной нужде?п.


Однажды Фонтенель-ему было тогда уже восемьдесят лет-лю-
безно подал некой молодой и красивой, но дурно воспитанной даме обро-
ненный ею веер, который она приняла с крайне высокомерным видом.
оАх, сударыня!-воскликнул Фонтенель.-Как вы расточительны
в своей суровости)п.


Г-н де Бриссак, одурев от сословной спеси, частенько именовал
господа бога овсевышним дворяниномп.


Кто хочет кого-нибудь обязать, кому-нибудь оказать услугу, но не
умеет сделать это со всей возможной деликатностью, говаривал М*, тот
почти всегда старается понапрасну: он не найдет пути к сердцу человека,
а сердце-то и нужно завоевать. Такой горе-благодетель похож на гене-
р