Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
ны, просвещенный граф напускает на себя выражение кротости
и милосердия; с другой стороны, слышится его команда убивать и выжигать.
Вещи, казалось бы, трудно совместимые, но граф Витте гибко их совмещал.
Приводимый им самим- штрих его милосердия: "Когда Peнненкампф доехал до Читы
и несколько вожаков-революционеров были осуждены к смертной казни, моя жена
в тот же день получила от русских эмигрантов в Брюсселе депешу, что если
сказанные революционеры будут в Чите казнены, то моя дочь и внук будут
убиты. Жена пришла ко мне в слезах с этой телеграммой. Я ей сказал, что если
бы они не стращали, то, может быть, я бы о них ходатайствовал, но теперь
этого сделать не могу. Революционеры были казнены" (Ш-154).
Одно не приходило ему в голову: что угроза разрушения может повиснуть и
над его собственным жилищем.
Он сделал немало тонких наблюдений над своим августейшим шефом, но не
учел одной его черты: способности, в силу двойственности натуры, предать
любого из своих помощников. Самое ревностное служение ему не давало
ассистентам ни устойчивости, ни безопасности.
Самое пылкое верноподданническое усердие никому из сановников не
гарантировало неприкосновенности с того момента, как выяснилось, что этот
сановник царю надоел, или вызвал его раздражение, или - что почти то же
самое - навлек на себя гнев близкой царскому сердцу черной сотни.
В таких случаях любой из обласканных прислужников мог внезапно
очутиться на плахе, которую сам помогал устанавливать, и попасть под топор,
который сам точил.
Окончательное падение оказавшегося в немилости Столыпина предотвратила
только его гибель от пули агента-провокатора из им же выпестованной и
натренированной на подобных операциях охранки.
1 (14) сентября 1911 года в Киевском оперном театре, в помпезной
обстановке, при скоплении знати, сановников, министров, в присутствии
Николая II и его четырех дочерей, двумя выстрелами в упор из револьвера
смертельно ранил премьер-министра Столыпина агент охранки провокатор Дмитрий
Богров, которому удалось проникнуть в сильно охраняемый зрительный зал при
содействии начальника местного охранного отделения полковника Кулябко.
"Это могло случиться немного ранее, немного позже, не от руки Богрова,
а от руки кого-нибудь другого, но все вероятности говорили, что это так
кончится... Для меня было ясно, что co Столыпиным произойдет какая-либо
катастрофа, и он погибнет"... Атмосфера вокруг трона сложилась такая,
рулетка смерти навинтила в системе управления империей такой
полицейско-провокаторский ажиотаж, что "для всякого мало-мальски
благоразумного человека было совершенно очевидно, что Столыпин, уцепившись
за свое место, на этом месте и погибнет" (Витте, III-554, 557).
Но и самого Витте едва не постиглa та же участь. В признание оказанных
им услуг Николай II сначала осыпал его наградами и возвел в графское
достоинство, затем, отрешив от премьерства, выдал на травлю черной сотне, и
только случайность спасла от гибели и свежеиспеченного графа, и его особняк
на Каменноостровском проспекте.
(1) Этот факт подтвержден в воспоминаниях Витте (III-152).
(2) Дневник Николая Романова. Тетрадь 1905 года. Запись от 19 декабря.
ЦГИАОР.
(3) Этот факт подтвержден в воспоминаниях Витте (III-157).
(4) Этот факт подтвержден А. М. Горьким в его письме к нижегородскому
монархисту В. И. Брееву.
(5) Этот факт подтвержден А. М. Горьким в том же письме.
(6) В. И. Ленин. Полн. собр. соч., том XII. стр. 76-80.
(7) Революция 1905-1907 гг. в России. Изд. АН СССР, М., 1955, ч.. I.
Документы NoNo 90, 91, 73-108.
ВЕЧЕРА В ЗАКУСОЧНЫХ БЛИЗ ТАГАНКИ
Высунувшись из чердачного окна, маленький усатый человечек в
горностаевой мантии кричит двум взлохмаченным субъектам, примостившимся у
дымохода на крыше соседнего дома:
- Эй вы, чего тянете! Сказано же вам было: заткнуть и взорвать!
Такой карикатурой мюнхенский художник Раухвергер откликнулся на
происшествие, случившееся в Петербурге в ночь на 29 января 1906 года.
Место происшествия: угол Каменноостровского проспекта и Малой Посадской
улицы. Точнее: крыша расположенного на этом углу особняка С.Ю. Витте, в то
время главы правительства (1).
Ночью на крышу особняка Витте по чердакам соседнего дома Лидваля
пробрались некие Казанцев и Федоров, накануне утренним поездом прибывшие из
Москвы с двумя самодельными "адскими машинами" в чемодане. Под покровом
предутренней мглы они спустили свой груз в дымовые трубы резиденции
премьер-министра, теми же чердачными ходами возвратились на улицу и из
запорошенных аллей Александровского парка стали поглядывать, какой от этого
получится эффект.
Взрыв должен был произойти в девять утра. Но снаряды не сработали.
В тот же день о случившемся узнал весь город.
Стало также известно, чьих рук это дело.
Покушение организовал "Союз русского народа". За игру Витте с
либералами в компромиссы и уступки.
Решение убить Витте было принято 16 декабря 1905 года на встрече
лидеров двух филиалов "Союза русского народа" - петербургского и
московского. Из соображений скрытности исполнение было возложено на
московскую организацию. Последняя и отрядила в Петербург Казанцева и
Федорова.
27 января Буксгевден, чиновник для особых поручений при московском
генерал-губернаторе, привез обоих в Петербург и поместил их в меблированных
комнатах на Староневском. Отсюда они ночью доставили адские машины к дому
Лидваля. Узнав утром 29 января о неудаче, Буксгевден приказал террористам
снова взобраться на крышу в следующую ночь и протолкнуть вниз снаряды,
застрявшие в дымоходах. Но к этому времени прислуга Витте обнаружила в
трубах странные предметы, и особняк был оцеплен полицией.
Четыре месяца спустя черносотенцы повторили попытку. По указанию
Буксгевдена те же двое снова приехали из Москвы, чтобы бросить бомбу под
карету Витте на его пути с Каменноостровского проспекта в Мариинский дворец
(на заседание Государственного совета). Но в утро намеченного покушения, 29
мая. Казанцев и Федоров поссорились в подпольной мастерской "Союза русского
народа" на Пороховых из-за денег, полученных накануне от Буксгевдена, и
Федоров ударом кинжала в горло убил своего компаньона...
Куда же, спрашивали опытные наблюдатели, восходят нити этой операции,
на которую "союзники", столь же наглые, сколь и трусливые, сами вряд ли
решились бы пойти? И поскольку петербуржцы втихомолку поговаривали, что на
святой чердачный подвиг черносотенцев благословили и подтолкнули из царского
дворца, наблюдатели недоумевали: неужели помазанник божий может опуститься
до соучастия в покушении на собственного премьер-министра?
Вот что писал по этому поводу сам Витте:
"Убийство в политическом смысле... затем покушения на меня - все это
было сделано "Союзом русского народа" при участии и попустительстве агентов
полиции и правительства вообще... Конечно, государь не принимал никакого
(прямого) участия в этих кровавых делах. Но ему были если не приятны, то
курьезны все эти убийства и покушения. Совершавшие их знали, что его
величество будет на это реагировать по меньшей мере безразлично, а затем
власть постарается все это прикрыть" (III-387).
Остались запечатленными в анналах царствования и светлые обличья тех,
кого служение идеалам "Союза русского народа" привело в ночь на 29 января к
дымоходам на Каменноостровском.
Филимон Казанцев. До 1901 года работал ассенизатором за Рогожской
заставой. Потом - банщиком в Сандунах на Неглинной. За кражу в раздевалке
был бит тазами и шайками, в довершение изгнан из бань взашей и навсегда. В
поисках места случайно забрел во двор особняка Буксгевдена близ Таганки.
Управляющий представил его графу, последнему с первого взгляда он пришелся
по душе, зачислен на должность дворника, а затем отведен к трактиру на
Таганской площади, где в те поры по воскресным и праздничным вечерам
собиралась черносотенная братия. Здесь Казанцев быстро освоился и вошел в
круг испытанных в потасовках молодцов. В последующем не бывало в центре и на
окраинах "союзнического" побоища, когда впереди пьяной ватаги не виден был
бы Казанцев с высоко поднятым ломом или оглоблей. С ведома и поощрения
начальства постепенно перешел на "мокрые" дела, брался за такое, от чего
другие отказывались. За соучастие в убийстве профессора Иоллоса, депутата
Государственной думы, получил от Буксгевдена восемьдесят рублей; за
содействие убийству депутата Думы Герценштейна - семьдесят пять рублей; за
участие в убийстве Баумана - девяносто рублей (2); за восхождение на
премьерову крышу - сто рублей. Называл себя всегда отставным солдатом, хотя
в действительности в армии не служил.
Афанасий Федоров. Шесть лет был ломовым извозчиком в Марьиной Роще.
Потом - легковой извозчик, стоял у биржи на Ильинке. Выйдя в 1900 году
из-под следствия по подозрению в убийстве и ограблении седока, бросил извоз,
поступил швейцаром ("вышибалой") в ресторан "Яр". Здесь попал на глаза
Грингмуту, главарю московской организации "СРН", понравился ему ростом,
здоровой глоткой и диким выражением лица. Вовлечен был в таганскую группу
"Союза русского народа", связался в том же трактире-закусочной с Казанцевым,
с тех пор оба в нападениях и самосудах орудовали рядом. На деньги,
заработанные у Буксгевдена, Федоров выбился в мелкие хозяйчики, обзавелся
осенью 1906 года собственной чайной у Разгуляя, где вскоре на задворках его
пришибли свои же дружки в отместку за убийство Казанцева.
Из таких, как эти двое, и комплектовалась в низах своих черная сотня.
По этим двум, как по витринному образцу, можно было судить о житиях и
деяниях остальных рыцарей скулодробительного и великомученического
черносотенного братства.
Последний самодержец питал особые симпатии к черной сотне.
Тонкое воспитание, теологическая философия, внушенная Победоносцевым,
аристократические навыки и изысканная английская речь не помешали Николаю с
удовольствием втиснуться в толпу трактирных вышибал и ломовых извозчиков,
которые, по его понятиям, и представляли собой "настоящих, исконных, не
подточенных грамотейством и сомнениями русских людей", к тому же
"сплотившихся в любезном моему сердцу Союзе русского народа".
Влечение к этому союзу было у него душевное, почти сентиментальное,
нутряное - род недуга.
Имелись на то причины.
В опасные для него первые годы века Николай постиг, что речь идет о
жизни и смерти романовской монархии. Все очевидней становилось и то, что для
спасения самодержавия ни окостеневшая бюрократия, ни ослабленный военными
провалами генералитет достаточными силами не располагает. Тогда-то в
ведомстве В. К. Плеве, сначала - директора департамента полиции, а затем -
министра внутренних дел и шефа жандармов, и родилась идея: из омута
мещанско-кулацких низов вызвать на поверхность дополнительные
промонархические силы, которые помогут выручить династию. "Монархия не могла
не защищаться от революции, а полуазиатская, крепостническая, русская
монархия Романовых не могла защищаться иными, как самыми грязными,
отвратительными, подло-жестокими средствами"... (3)
Систему таких средств, особенно широко пущенную в ход Плеве, а затем
усовершенствованную Столыпиным и увенчала черная сотня (4), в первую очередь
ее наиболее свирепая и многочисленная группа, назвавшая себя "Союзом
русского народа".
Структурно "Союз русского народа" окончательно оформился в октябре 1905
года. С этого же времени он открыто выступает как организация монархическая,
расистско-шовинистическая и погромно-террористическая.
В 1906 году вокруг "СРН" сконцентрировались другие монархические
организации (в частности, так называемое "Русское собрание"). Поглотив таких
групп, "СРН" в 1907 году сам раскололся, образовав две партии: Дубровинский
СРН" (лидер А. М. Дубровин) и "Палату Михаила Архангела" (лидер В. М.
Пуришкевич). Существенной разницы между ними не было; они разошлись главным
образом в вопросе об отношении к Государственной думе. Главными органами
организации были газеты "Русское знамя" (выходила с октября 1905 по февраль
1917 года), "Объединение" и "Гроза", специализировавшиеся, по выражению
Витте, "в руготне на жаргоне публичных домов" (III-124). К кульминационному
пункту событий периода революции 1905 года эта организация имеет филиалы
("отделения") почти во всех крупных городах страны; самые разветвленные и
активные из ее отрядов действуют в Петербурге, Москве, Киеве и Одессе,
фактически взятые на содержание правительством, спекаемые и используемые
охранкой, ограждаемые полицией и жандармерией, поддерживаемые военными
властями. После 17 октября 1905 года "Союз русского народа" выступает на
политической авансцене империи как значительная и довольно опасная сила,
располагающая денежными фондами, пропагандистскими центрами и
полиграфической базой.
Программная цель "СРН": спасение самодержавия и династии Романовых.
Средство к достижению цели: массовый и индивидуальный террор.
Социальные слои, поставляющие активистов и рядовой состав: мещанство,
купечество, кулачество, чиновничество, духовенство; наконец, городское
"дно", деклассированные элементы. Предпочтительно рекрутируются в
действующие на местах отряды: дворники, извозчики, приказчики, официанты
пивных и чайных, мелкие лавочники и ростовщики, отставные фельдфебели и
урядники, трактиро- и притоносодержатели, обитатели городских трущоб,
ночлежек и рынков - отсидевшие в тюрьмах воры, налетчики, сутенеры и т. д.
Основала "СРН" группа крупных помещиков, предпринимателей и
домовладельцев. Официальные лидеры организации: несколько известных в свое
время адвокатов и священников, в остальном - типы неясного происхождения с
темным прошлым, во многих случаях выходцы из Германии или тесно связанные с
ней. В их числе: в Петербурге - фон дер Лауниц, фон Раух, Дубровин,
Пуришкевич, Марков 2-й, князь Путятин; в Москве - Грингмут, Буксгевден,
Гершельман. Восторгов, Ознобишин, Говоруха-Отрок; в провинции - Доррер,
Дезабри, Нейгардт, Юзефович, епископ Илиодор (в Царицыне), епископ Гермоген
(в Саратове), священник Виталий (в Почаеве) и -другие.
Почаево было одним из центров расистской агитации "СРН",
распространявшейся на всю страну.
Точнее, таким центром был мужской Успенский монастырь в селе Почаево
Волынской губернии. Значение монастыря для "союзников" определялось,
во-первых, его богатством (он владел обширными землями и получал крупные
доходы в виде ассигнований от синода и пожертвований от богомольцев);
во-вторых, при монастыре издавна действовала типография, печатавшая
Евангелия, псалмы, проповеди и прочую богослужебную и нравоучительную
литературу. Черная сотня прибрала типографию к рукам и наладила здесь
изготовление миллионными тиражами погромных листовок и брошюр. Кроме того, к
1805- 1906 году была превращена во всероссийский рупор расизма и
человеконенавистничества газетка "Почаевские листки" (выходила с 1887 года);
редактировал ее тот же Виталий.
О главарях черной сотни Ленин писал в сентябре 1906 года в статье "Опыт
классификации русских политических партий": "В их интересах вся та грязь,
темнота и продажность, которые процветают при всевластии обожаемого монарха.
Их сплачивает бешеная борьба за привилегии камарильи, за возможность
по-прежнему грабить, насильничать и затыкать рот всей России" (5).
Лейтмотив кликушеской агитации "Союза русского народа": на
возлюбленного царя-батюшку наступают со всех сторон видимые и невидимые
враги. Угрожают ему крамольник или инородец, чаще всего совместившиеся в
одном лице. Истинно русский человек не может стать крамольником, тем более -
восстать на своего обожаемого монарха; настоящего же крамольника достаточно
слегка поскрести, чтобы обнаружить в нем инородца-поляка, еврея, латыша,
татарина, кавказца, хохла, чухонца. Все сомнительны, всех следует согнуть в
бараний рог.
На таком идейном стержне с 1905 года и вращается пропаганда "Союза
русского народа", преследующего прозрачные цели. Обличая "СРН" и его
покровителей, представители демократической общественности и прессы
подчеркивали, что он преследует в основном три цели:
а) под шум погромов надломить боевую силу революции, физически
истребить лучших людей русского рабочего класса;
б) кровавыми эксцессами запугать либеральную буржуазию, принудив ее к
отказу от требований свобод, от претензий на участие в государственной
власти;
в) одурманить расистской демагогией население, отвлечь его от борьбы
против самодержавия, удержать трудящихся от участия в забастовках, митингах
и других массовых выступлениях.
Проповеди черной сотни столь низкопробны, что иногда и сановники с
трудом скрывают отвращение к ней. Витте, в молодости сам бывший членом
тайной монархической группы, квалифицирует "СРН" как "шайку наемных
хулиганов", возглавляемых "политической сволочью" (II-271). Эта организация,
отмечает он, способна "произвести ужасные погромы и потрясения, но ничего,
кроме отрицательного, создать не может. Она представляет дикий,
нигилистический патриотизм, питаемый ложью, коварством и обманом... она есть
партия дикого и трусливого отчаяния"... (II-272). Ее члены начертали "на
своем знамени высокие слова - самодержавие, православие и народность, а
приемы и способы их действий архилживы, архибессовестны и архикровожадны.
Ложь, коварство и убийство - их стихия" (II-507).
Хоть и с некоторым опозданием, то есть уже будучи отстраненным от дел,
все же Сергей Юльевич в конце концов открыл для себя, что "большинство
правых, прославившихся со времен 1905 года, - негодяи, которые под видом
защиты консервативных принципов преследуют исключительно свои личные выгоды,
в своих действиях не стесняются ничем, идя на убийства и на всякие подлости"
(1-283). Все без исключения руководство "СРН", как и отпочковавшейся от него
"Палаты Михаила Архангела", состоит "из политических негодяев, тайных
соучастников из придворных и различных, преимущественно титулованных,
дворян, все благополучие которых связано с бесправием и лозунг которых
гласит: не мы для народа, а народ для нашего чрева. Это дегенераты
дворянства, взлелеянные миллионными подачками с царских столов" (11-272).
Воинство же, ими на "подачки с царских столов" навербованное и распаляемое,
состоит из темной, дикой массы "лабазников и убийц из-за угла... хулиганов
самого низкого разряда... преследующих цели самые эгоистические, самые
низкие, цели желудочные и карманные" (III-43). И это-то воинство повели на
штурм крамолы, на спасение царской власти достойные его "вожаки -
политические проходимцы, люди грязные по мысли и чувствам, не имеющие ни
одной жизнеспособной и честной политической идеи и все свои усилия
направившие на разжигание самых низких страстей дикой темной толпы"
(11-272).
Всех вызывала на смертный бой черная сотня; самосудом грозила всем, кто
навлек на себя ее недовольство или подозрение. Но