мешивают с термином "активный", а
"плодотворность"  --  с "активностью".  Хотя  оба этих  термина  могут  быть
синонимами (например, в аристотелевской концепции деятельности) активность в
современном смысле часто  означает  прямую противоположность плодотворности.
Активность   обычно   определяют   как   поведение,   вызывающее   изменение
существующей  ситуации путем затраты  энергии. И, напротив, человека считают
пассивным, если он не  в состоянии  изменить существующую ситуацию или  явно
повлиять на нее,  и подвергается  влиянию или  движим  силами,  внешними  по
отношению  к  нему. Это  общепринятое понятие активности принимает  в расчет
только фактическую затрату  энергии и вызванное ею  изменение. Но  не делает
различия  между   основополагающими   психическими  факторами,  управляющими
активностью.
     Примером, хотя и  крайним, неплодотворной активности  служит активность
человека,  действующего  под гипнозом.  У человека в глубоком  гипнотическом
трансе  могут  быть  открыты  глаза,  он может ходить  и  что-то делать,  он
"действует". Общее определение активности вполне применимо к нему, поскольку
происходит  затрата энергии и  изменения имеют место.  Но  если мы примем во
внимание особый характер и качество этой активности, то обнаружим, что вовсе
не  загипнотизированный  человек  является действующим лицом,  а гипнотизер,
который,  благодаря  своим  актам  внушения,  действует   через  него.  Хотя
гипнотический  транс --  это  искусственное состояние,  он дает  крайний, но
характерный пример ситуации, в которой человек может быть  активен, и все же
не  он подлинный автор своей активности,  к  которой  его  принуждают  силы,
неподвластные ему.
     Распространенным  видом неплодотворной  активности  является реакция на
тревогу, острую  или хроническую, сознаваемую  или бессознательную,  которая
часто  лежит  в  основе  безумной  занятости людей  в  наше  время. От  этой
активности, мотивированной  тревогой, отличается  активность,  основанная на
подчинении  или зависимости  от  авторитета, хотя  часто они  идут  в  паре.
Авторитета могут страшиться, восхищаться им или "любить" его  -- обычно  все
три вида  смешаны  --  но  причиной  активности,  как  по  форме, так  и  по
содержанию, является приказ авторитета.  Человек активен,  потому  что этого
хочет авторитет,  и  он делает то, чего хочет авторитет. Этот вид активности
проявляется  в  авторитарном  характере.  Для  него   быть  активным  значит
действовать  во имя  чего-то  более  высокого,  чем собственное  Я. Он может
действовать  во  имя Бога, во  имя прошлого или во имя  долга, но  не во имя
себя. Авторитарный  характер  получает  импульс  к действию от высшей  силы,
неуязвимой и неизменной, и,  следовательно, он не в состоянии прислушаться к
спонтанным   импульсам,   идущим   изнутри   его   самого[39].
     Покорная   активность  сходна   с   активностью   автомата.  Здесь   мы
обнаруживаем зависимость  скорее  не от явного авторитета,  а от  авторитета
анонимного, как он представлен в общественном мнении, в  культурных моделях,
в здравом смысле или  в "науке".  Человек  чувствует или делает то, что  ему
полагается чувствовать или делать;  его активность лишена непосредственности
в  том  смысле,  что она  зависит  не  от  его собственного ментального  или
эмоционального состояния, а от внешнего источника.
     Иррациональные  влечения   входят  в  число  самых  мощных   источников
активности.   Человек,   движимый   язвительностью,   мазохизмом,  завистью,
ревностью и всеми другими формами  алчности,  находится в подчинении у своих
влечений; его действия не свободны и не разумны, они противоположны разуму и
интересам этого  человека,  как человеческого  существа.  Человек, одержимый
этими  влечениями, повторяет себя,  становясь все более негибким, все  более
стереотипным. Он активен, но он не плодотворен.
     Хотя  источник  этих действий  иррационален, а  действующий человек  не
свободен   и  не  рационален,  здесь   возможны   значительные  практические
результаты,  часто   приводящие  к   материальному  успеху.   Под   понятием
плодотворности  мы  имеем  в виду  не активность,  необходимо  приводящую  к
практическим  результатам,  а  установку,  способ  реакции  и  ориентации  в
отношении мира и самого человека в  процессе жизни. Мы имеем в виду характер
человека,        а        не        его        успех[40].
     Плодотворность  -- это  реализация человеком присущих ему возможностей,
использование своих сил. Но что такое "сила"? Ирония заключается  в том, что
это слово обозначает два противоположных понятия: силу -- способность и силу
--  господство. Однако  эта противоположность особого рода.  Сила-господство
действует, если  парализована  сила-способность.  "Сила-господство"  --  это
извращенная  форма  "силы-способности".  Способность  человека   плодотворно
использовать свои  силы -- это его  потенция; неспособность -- его бессилие.
Силой  своего  разума  он может  проникнуть  в  глубь  явлений и  понять  их
сущность.  Силой своей  любви он  может  разрушить  стену, отделяющую одного
человека от другого. Силой своего воображения он может сделать зримыми вещи,
еще  не существующие;  он может  планировать  и так  начинает творить. Когда
потенция  отсутствует,  человеческое отношение  к миру извращается в желание
господствовать, проявлять свою силу  над другими, обращаться с ними,  как  с
вещами. Господство идет в паре со смертью, потенция  -- с жизнью. Господство
проистекает из бессилия и в  свою очередь развивает  это бессилие, ибо  если
индивид может заставить кого-то  другого  служить  ему, все  более  и  более
парализуется его собственная потребность быть плодотворным.
     Как человек относится к миру, когда использует свои силы плодотворно?
     Внешний  мир  можно  воспринимать  двояко:  репродуктивно,  воспринимая
реальность так же, как  пленка  воспроизводит сфотографированные вещи  (хотя
даже  простое  репродуктивное восприятие требует  активного  участия ума); и
созидательно,  постигая  реальность, оживляя  ее  и  воссоздавая  этот новый
материал посредством спонтанной  активности своих ментальных и эмоциональных
сил. Хотя до известной степени каждый  человек реагирует и репродуктивно,  и
созидательно,  удельный  вес  каждого  вида восприятия  далеко  не одинаков.
Иногда  один  из  видов восприятия  атрофируется,  и  изучение  тех  крайних
случаев, в которых репродуктивный или  созидательный способ восприятия почти
отсутствует, дает наилучшую возможность понимания каждого из этих феноменов.
     Относительная   атрофия   созидательной   способности   наиболее  часто
встречается  в  нашей культуре. Человек может осознавать  вещи как они  есть
(или какими их принято считать в его культуре), но он не в состоянии оживить
свое  восприятие  изнутри. Такой  человек -- совершенный "реалист",  который
видит  все, что видимо на поверхности, но  совершенно неспособен  проникнуть
вглубь, в  сущность,  и  мысленно  представить  то,  что  еще  не  вышло  на
поверхность.  Он  видит детали,  но  не целое,  видит  деревья,  но  не лес.
Реальность для него это только общая сумма того, что уже  материализовалось.
Такой человек  не  лишен воображения,  но  его воображение  лишь переносит в
будущее  результаты  перечисления  и  комбинирования  уже  известных  и  уже
существующих факторов.
     Человек,     утративший    способность    репродуктивного    восприятия
действительности,--  безумен.  Психотик  строит  в  своем  внутреннем   мире
реальность, к которой он  питает полное доверие; он  живет в своем  мире,  а
всеобщие факторы  реальности,  воспринимаемые всеми  остальными людьми,  для
него  нереальны.  Когда  человек видит предметы, не существующие реально,  а
целиком являющиеся продуктом его воображения, у него случаются галлюцинации;
он  интерпретирует  события,  полагаясь  лишь  на  собственные  чувства,  не
считаясь с тем или, по крайней мере, не осознавая разумно то, что происходит
в реальности.  Параноик  может считать, что его преследуют,  и  в  случайном
замечании он может усмотреть намерение унизить его или погубить. Он убежден,
что отсутствие  какого  бы то  ни было достаточно  очевидного  или открытого
проявления  такого  намерения  ничего  не  доказывает; хотя  замечание может
казаться безобидным  на поверхности,  его  истинный смысл становится  ясным,
если заглянуть "глубже". Для психотика актуальная  реальность стерлась, и ее
место заняла внутренняя реальность.
     "Реалист" видит только  поверхность вещей;  он видит  лишь  проявленный
мир,  он  может фотографически воспроизвести  его  в  своем  уме,  он  может
действовать путем  манипуляции  вещами  и людьми,  как они предстают  в этой
картине.  Безумец  не  в  состоянии  видеть  реальность, как  она  есть;  он
воспринимает реальность только как символ и отражение его  внутреннего мира.
Оба -- больны. Болезнь психотика, утратившего контакт с реальностью, такова,
что он не может функционировать социально.  Болезнь  "реалиста" обедняет его
как   человека.   Хотя  он  не   лишен  дееспособности  в  своем  социальном
функционировании,  его  взгляд  на реальность так искажен  из-за  отсутствия
глубины и перспективы,  что  он впадает  в заблуждение, когда  дело касается
чего-то большего,  чем  манипуляция  непосредственными данными  и достижение
близлежащих целей.  "Реализм" кажется прямой  противоположностью безумию,  и
все же он лишь его дополнение.
     Подлинная   противоположность   и   "реализму",   и   безумию  --   это
плодотворность.  Нормальное человеческое существо в  состоянии относиться  к
миру одновременно  и  воспринимая его  данность, и  постигая  мир,  оживив и
обогатив  его  собственной  энергией.  Если   одна   из   этих  способностей
атрофирована,  человек  болен;   но  нормальный  человек   обладает   обеими
способностями, хотя их удельный вес и различен. Наличие и репродуктивной,  и
созидательной  способностей  является исходным  условием плодотворности; это
противоположные   полюса,   взаимодействие   которых   является   источником
плодотворности.    Последним   утверждением    я   хочу   подчеркнуть,   что
плодотворность  это  не  сумма  или комбинация  обеих способностей,  а нечто
новое, порожденное их взаимодействием.
     Мы  описали   плодотворность,  как  особый  способ  отношения  к  миру.
Возникает вопрос, существует  ли нечто, что плодотворная личность создает, и
если да, то что это? Хотя плодотворный человек  может создавать материальные
вещи, произведения искусства и системы мысли, но куда более важным предметом
плодотворности является сам человек.
     Рождение  -- это  всего лишь одна  частная точка  в континууме, который
начинается  зачатием и заканчивается смертью. Все, что заключено между двумя
этими  полюсами,  составляет  процесс  рождения  собственных   возможностей,
привнесение в  жизнь  всего, что потенциально заключено в  двух  клетках. Но
если  физический  рост  происходит  сам  по  себе,  разумеется, при  наличии
надлежащих  условий, то процесс рождения на ментальном уровне, напротив,  не
происходит  автоматически. Нужна плодотворная деятельность, чтобы дать жизнь
эмоциональным и интеллектуальным возможностям, дать жизнь своему Я. Трагедия
человеческой ситуации  отчасти  в  том,  что развитие  Я никогда  не  бывает
полным; даже при самых лучших условиях реализуется только часть человеческих
возможностей.  Человек  всегда  умирает  прежде,  чем   успевает   полностью
родиться.
     Не претендуя на изложение истории концепций плодотворности, я хочу дать
несколько  пояснений,  которые  могут помочь  в  дальнейшей  работе  с  этим
понятием. Плодотворность -- одно из ключевых понятий аристотелевской системы
этики.  Добродетель  можно  определить,  говорит  Аристотель,   принимая  во
внимание  назначение  человека.  Как для  флейтиста, скульптора  или  любого
мастера благом считается наличие определенного назначения,  которое отличает
этих людей от других, и  делает их тем, что они есть,  благо человека вообще
заключается  в  определенном  назначении,  которое  отличает  его  от других
существ и делает его  тем,  что он есть.  Такое назначение  -- "деятельность
души,   согласованная   с   суждением,   или  не  без  участия   суждения"[41].   "И   может    быть,
немаловажно  следующее  различение,-- говорит он, -- понимать  ли под высшим
благом   обладание  добродетелью  или   применение  ее,   склад   души   или
деятельность.  Ибо  может быть так, что имеющийся склад  [души] не исполняет
никакого благого  дела  --  скажем,  когда  человек спит  или  как-то  иначе
бездействует,-- а при деятельности это [бездействие]  невозможно, ибо  она с
необходимостью  предполагает  действие,  причем  успешное"[42].     Добродетельный     человек,     по
Аристотелю,--  это  человек,  своей деятельностью  под  руководством  разума
дающий жизнь присущим человеку возможностям.
     "Под добродетелью  и силой,--  говорит Спиноза,--  я понимаю одно  и то
же"[43].   Свобода   и
блаженство состоят  в понимании человеком себя и в его усилии стать тем, чем
он  является   потенциально,  приближаясь  "все  ближе  и  ближе  к  образцу
человеческой природы"[44].
Добродетель у Спинозы  идентична использованию человеком своих сил, а  порок
-- пренебрежению своими силами; сущность зла, согласно Спинозе, это бессилие
[45].
     В   поэтической   форме   концепция   плодотворной  деятельности   была
великолепно  выражена  Гете  и  Ибсеном.  Фауст  --  символ  вечного  поиска
человеком  смысла  жизни. Ни  наука,  ни  удовольствия,  ни  власть, ни даже
красота не дают  ответа на  фаустовский вопрос. Гете предлагает единственный
ответ  на поиски  человека --  плодотворную деятельность, которая  идентична
благу.
     В "Прологе на небесах" Господь говорит:
     Слаб человек, покорствуя уделу,
     Он рад искать покоя,-- потому
     Дам беспокойного я спутника ему:
     Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу:
     А вы, сыны небес и рая,--
     Пусть вечно радует вас красота святая,
     И ко всему, что есть и будет вновь,
     Пусть проникает вас священная любовь.
     И все, что временно, изменчиво, туманно,
     Обнимет      ваша       мысль,      спокойно-постоянна[46].
     В конце второй части Фауст выиграл пари, заключенное с Мефистофелем. Он
заблуждался  и   грешил,  но   он  не  совершил  смертного  греха  --  греха
неплодотворности. Последние  слова  Фауста вполне ясно  выражают  его  идею,
символизированную в акте отвоевания у моря земли под пашню:
     Мильоны я стяну сюда
     На девственную землю нашу.
     Я жизнь их не обезопашу,
     Но благодатностью труда
     И вольной волею украшу.
     Стада и люди, нивы, села
     Раскинутся на целине,
     К которой дедов труд тяжелый
     Подвел высокий вал извне.
     Внутри по-райски заживется,
     Пусть точит вал морской прилив,
     Народ, умеющий бороться,
     Всегда заделает прорыв.
     Вот мысль, которой весь я предан,
     Итог всего, что ум скопил,
     Лишь тот, кем бой за жизнь изведан,
     Жизнь и свободу заслужил.
     Так именно, вседневно, ежегодно,
     Трудясь, борясь, опасностью шутя,
     Пускай живут муж, старец и дитя.
     Народ свободный на земле свободной
     Увидеть я б хотел в такие дни.
     Тогда бы мог воскликнуть я:
     "Мгновенье! О как прекрасно ты, повремени!
     Воплощены следы моих борений,
     И не сотрутся никогда они".
     И, это торжество предвосхищая,
     Я       высший       миг      сейчас      переживаю".[47]
     В  то  время  как  Фауст  Гете   выражает  веру  в  человека,  присущую
прогрессивным мыслителям восемнадцатого  и  девятнадцатого веков, "Пер Гюнт"
Ибсена,  написанный  во  второй половине  девятнадцатого  века, представляет
собой  критический  анализ  современного  человека  и  его неплодотворности.
Подзаголовком этой пьесы вполне мог  бы  быть  такой: "Современный человек в
поисках своего Я". Пер Гюнт считает, что он действует во имя своего Я, когда
употребляет всю энергию на то, чтоб сделать деньги и стать преуспевающим. Он
живет  по принципу  троллей: "Будь  доволен  собой",  а не  по человеческому
принципу: "Будь  самим  собой".  В  конце  жизни  он обнаруживает,  что  его
эксплуататорство  и эгоизм  помешали  ему стать самим собой,  а реализация Я
возможна,  лишь  если  ты   продуктивен,   если  можешь  дать   жизнь  своим
возможностям. Нереализованные возможности Пер Гюнта  являются, чтобы уличить
его в  "грехе" и указать действительную причину  его  неудачи  -- отсутствие
продуктивности:
     Клубки
     (на земле)
     Мы -- твои мысли; но нас до конца
     Ты не трудился продумать.
     Жизнь не вдохнул в нас и в свет не пустил,
     Вот и свились мы клубками!
     ...Крыльями воли снабдил бы ты нас,--
     Мы бы взвились, полетели,
     А не катались клубками в пыли,
     Путаясь между ногами.
     Сухие листья
     (гонимые ветром)
     Лозунги мы,-- те, которые ты
     Провозгласить был обязан!
     Видишь, от спячки мы высохли все,
     Лености червь источил нас;
     Не довелось нам венком вкруг плода --
     Светлого дела -- обвиться!
     Шелест в воздухе
     Песни, тобою не спетые,-- мы!
     Тщетно рвались мы на волю,
     Тщетно просились тебе на уста.
     Ты нас глушил в своем сердце,
     Не дал облечься нам в звуки, в слова!
     Горе тебе!
     Капли росы
     (скатываясь с ветвей)
     Слезы мы -- те, что могли бы
     Теплою влагой своей растопить
     Сердца кору ледяную,
     Если б ты выплакал нас!
     А теперь Сердце твое омертвело;
     Нет больше силы целительной в нас!
     Сломанные соломинки
     Мы -- те дела, за которые ты
     С юности должен был взяться.
     Нас загубило сомненье твое.
     Против тебя мы в день судный
     С     жалобой     выступим      --      и     обвиним![48]
     До  сих  пор мы  занимались  исследованием общих  свойств  плодотворной
ориентации.  Теперь  мы   должны   попытаться   рассмотреть  плодотворность,
проявляющуюся  в  отдельных  формах  деятельности,  так  как   только  через
конкретное и особенное можно полностью понять общее.
     б) Плодотворная любовь
и мышление
     Человеческое существование характеризует тот факт, что человек одинок и
обособлен от мира; не будучи в состоянии вынести обособленности, он вынужден
искать родства и общности. Есть много способов  реализовать эту потребность,
но  только один из  них не приносит вреда человеку как уникальному существу;
только  один  из  них  позволяет ему  раскрыть свои силы  в  самом  процессе
отношений.  Парадокс человеческого существования в  том, что  человек должен
одновременно искать и близости,  и  независимости; общности с другими -- и в
то же  время  сохранения своей уникальности  и особенности[49].   Как  мы  показали,   ответ  на  этот
парадокс -- и на моральную проблему человека -- дает плодотворность.
     Плодотворные   отношения   с  миром  могут  осуществляться  посредством
деятельности и посредством постижения. Человек производит вещи, и в процессе
созидания он применяет свои силы к материи. Человек постигает мир, ментально
и эмоционально, при помощи любви и разума. Сила разума  дает ему возможность
проникать вглубь и постигать сущность предмета, вступая в активные отношения
с ним.  Сила  его  любви  дает  ему возможность разрушить стену,  отделяющую
одного  человека от другого.  Хотя  любовь  и разум  -- это всего  лишь  две
различные формы постижения мира, и одна невозможна без другого, они являются
выражениями  различных сил, силы чувства  и силы мышления, и, следовательно,
их нужно рассматривать по-отдельности.
     Понятие плодотворной любви имеет  мало общего с тем, что  часто принято
называть   любовью.   Вряд  ли  какое-нибудь  другое  слово  окружено  такой
двусмысленностью  и  путаницей,  как  слово  "любовь".  Его  используют  для
обозначения  почти  каждого  чувства,  не   сопряженного  с