скуя при этом собственной шкурой,
есть услуга...
   - Что же вам угодно от меня в таком случае?
   - Узнать, где Вилли Макдональд. Не имеете ли вы о нем известий?
   - Никаких. Знаю, что его здесь нет.
   - И никто не может дать мне сведений?
   - Сходите к  его матери,  мистрис Макдональд...  У нее вы,  может быть,
что-нибудь узнаете!
   И с этими словами представитель фирмы кивнул головой, давая понять, что
разговор окончен.
   Старый Билль разыскал мать Макдональда и  нашел ее обезумевшей от горя.
Она ничего не знала о сыне с тех пор, как он внезапно куда-то уехал.
   - Он говорил, что собирается уехать?
   - В том-то и дело,  что нет. В тот же день он обедал у меня и ничего не
говорил об отъезде.
   - Делаете вы розыски?
   - Я обращалась к шерифу, напечатала объявление в газетах...
   - Говорили ли  вы  об этом с  своим братом,  главой фирмы "Макдональд и
Кo"?
   - Говорила...
   - И что же?..
   - Брат ничего не знает...
   "Или знает, но не хочет сказать", - подумал Старый Билль.
   - Но по крайней мере он подал вам какой-нибудь совет? - спросил он.
   - Никакого... Он не любит Вилли.
   - За что?
   - За беспутную жизнь. Три года он пропадал в городах Запада... вел себя
недостойно джентльмена...  был в дурном обществе... играл в карты... Но ведь
он  молод...  Ведь вы  знаете,  Билль,  -  он мне рассказывал про вас и  про
Чайка!..  Вы  знаете,  что он ничего слишком дурного не сделал!  -  говорила
мать, защищая сына.
   - Уверен!  -  храбро  солгал Билль,  чтобы  оставить старуху в  прежнем
неведении относительно очень некрасивых дел ее сына.
   - А Джон Макдональд и Кo скуп...  Он все боится, что Вилли заставит его
платить свои долги, и не хочет о нем разговаривать.
   - Вы говорите, скуп?
   - Очень, Билль.
   - И если бы вашему сыну, положим, очень нужны были деньги...
   - Вилли не обратился бы к нему! - торопливо сказала мать.
   - Да и Джон Макдональд и Кo не дал бы их?
   - Наверное, не дал бы...
   Собравши эти сведения,  Старый Билль успокоил, насколько умел, старуху,
выразив  надежду,  что  Вилли,  вероятно,  скоро  вернется из  путешествия и
расскажет о  своих  приключениях,  и  ушел,  втайне очень встревоженный,  на
квартиру, в которой жил до своего отъезда Макдональд.
   Горничная,  лицо которой очень не  понравилось Биллю,  объявила,  как и
Дунаеву, словно затверженный хорошо урок, что мистера Макдональда дома нет.
   - Уехал куда-то! - прибавил она.
   - Не  знаете  куда,  милая  барышня?  -  приветливо спросил  Билль,  не
сомневаясь в том, что горничная кое-что знает.
   - Не говорил.
   - В котором часу он уехал?
   - Не помню.
   - Прямо на железную дорогу?
   - Нет, кажется.
   - Он взял с собой чемодан?
   - Нет, не брал.
   - Почему же  вы  знаете,  что  Макдональд уехал?  -  допрашивал Билль с
искусством опытного следователя.
   Горничная сперва заплакала,  а потом стала браниться,  что ее,  честную
девушку, и вдруг словно в чем-то подозревают.
   Однако когда Билль сказал, что если она категорически не ответит на его
вопрос,  то  он  обратится  к  шерифу,  -  горничная  объявила,  что  мистер
Макдональд не взял чемодана и не собирался,  по-видимому, уезжать, когда три
недели тому назад вышел из дому и  не возвратился.  Сообщил же ей об отъезде
мистера Макдональда какой-то джентльмен,  приходивший на другой день, причем
прибавил,  что Макдональд через несколько дней вернется.  А  он между тем не
возвратился.
   - Вот  все,  что  я  знаю по  этому делу!  -  заключила свое объяснение
горничная.
   - Не припомните наружности этого джентльмена?
   - Не старый...
   - Лет сорока или больше?
   - Вроде этого.
   - Брюнет или блондин?
   - Кажется, брюнет.
   - Борода и усы были?
   - Были...
   - Длинная борода?
   - Не припомню.
   - Одет как был, не припомните?
   - Вполне прилично.
   - В цилиндре?
   - Да.
   - Благодарю вас.
   - А вы почему так интересуетесь господином Макдональдом?  - спросила, в
свою очередь, горничная. - Вы, верно, сыщик?
   - Сыщик! - ответил Билль.
   - Они  уже  были раньше и  расспрашивали...  Но,  видно,  не  разыскали
мистера Макдональда. Он, верно, улизнул в Европу.
   - Почему вы думаете, что ему нужно было улизнуть?
   - Так... Иначе куда же он девался?..
   Билль  не  нашел нужным более допрашивать молодую девушку и,  далеко не
успокоенный полученными сведениями, решил добыть более точные.


ГЛАВА VIII


1

   Билль отправился в  одну из больших улиц и,  войдя в подъезд небольшого
дома,   позвонил  у   дверей,   на  которых  было  написано:   "Смит  и  Кo,
комиссионеры".
   Двери отворил гигантского вида негр, подозрительно оглядевший Билля.
   - Вам кого угодно?  - спросил он, заслонивши своей внушительной фигурой
двери.
   - Смит дома?
   - Нет мистера Смита.
   - Скоро будет?
   - Не знаю. Он уехал из Фриски.
   - Куда?
   - Спросите у него сами. Мне он не говорил.
   - Кабы он с  вами очень серьезно не поговорил за то,  что вы дурак и не
пускаете его  приятеля.  Мне  нужно  видеть  Смита  по  делу,  которое очень
заинтересует Смита и Кo. Поняли?
   - Понял, но только Смит и Кo уехали...
   - Идите и скажите,  что Старый Билль желает видеть Смита и Кo! - громко
крикнул Старый Билль.
   Вслед за тем чей-то резкий голос крикнул из комнат.
   - Сам!  Идиот!  Когда  вы  научитесь  разбирать  посетителей?  Впустите
джентльмена!
   Негр тотчас же отскочил от дверей и  испуганно проговорил,  пробуя в то
же время улыбнуться, оскалив свои блестящие белые зубы:
   - Извините, сэр, я ошибся, Смит и Кo дома. Пожалуйте, сэр!
   И  когда Билль вошел в  темноватую прихожую,  негр тотчас же  захлопнул
двери и задернул цепь.
   Билль вошел в комнату налево, в контору Смита и Кo.
   Это была небольшая, почти пустая комната, разделенная пополам барьером,
за которым были две конторки и шкаф.
   За одной из них сидел какой-то чахлый молодой человек.
   Несколько стульев стояли у  стены по  эту сторону барьера и,  очевидно,
предназначались для посетителей.  Но ни души не было,  и  молодой человек не
без  удивления  взглянул  на  Старого  Билля,  которому  понадобились услуги
конторы Смита и Кo.
   - Мистер Смит просит вас в кабинет!  -  проговорил он усталым,  больным
голосом.
   И  с этими словами молодой человек сполз со своего высокого конторского
табурета и, отворив дверцы барьера, постучал в двери соседней комнаты.
   - Войдите!  -  раздался тот же резкий голос, который только что выругал
негра.
   Билль очутился в большом,  хорошо убранном кабинете,  где за письменным
столом,  стоявшим посреди  комнаты и  заваленным газетами,  сидел  худощавый
высокий  красивый  старик,  с  вьющимися седыми  волосами  и  длинной  седой
бородой.
   Он  производил  впечатление  вполне  приличного  джентльмена,   не  без
щеголеватости одетый в  черную пару,  в  белом галстуке и  с  безукоризненно
чистыми воротничком и манжетами.
   - Здорово,  старина!  -  ласково приветствовал старик Билля, протягивая
ему руку и  зорко вглядываясь в него своими пронзительными и острыми,  как у
хищной птицы глазами, словно бы несколько удивляясь его приходу. - Садитесь,
Билль, вот сюда, в кресло. Давненько мы с вами не встречались.
   - Давно, Смит. После того случая...
   - А вы, Билль, все еще его помните?..
   - Помню, Смит...
   - Чего хотите: пуншу или бренди?
   - Спасибо, ничего...
   Оба  не  без  любопытства  оглядывали  друг  друга,  встретившись после
долгих-долгих лет,  когда были приятелями и вместе были в шайке, как "агенты
большой дороги".
   После "того случая",  как  Билль нечаянным выстрелом убил  девочку,  он
проклял и бросил свое ремесло, а Смит продолжал его и, счастливо избавившись
от виселицы, перебрался во Фриски и открыл контору "Смит и Кo комиссионеры".
Но комиссионерство это было только для вида. В действительности же Смит и Кo
(хотя  никакой  компании  и  не  было)  занимался укрывательством,  покупкой
краденых  и  награбленных вещей  и  состоял  в  непосредственных сношениях с
агентами  большой  дороги,   причем  вел  это  дело  так  ловко  и  с  такою
таинственностью, что до сих пор не попадался, и полиция не догадывалась, что
находившиеся в подвальном помещении,  под конторой Смита и Кo, большие бочки
с фруктами,  принятые будто бы на комиссию, были наложены ими только сверху,
а под ними были всевозможные предметы, но только не фрукты.
   Билль, знавший всю подноготную комиссионерской конторы Смита и Кo, знал
также,  что  Смит через подставных лиц является посредником между агентами и
публикой в  тех редких случаях,  когда агенты задерживают состоятельных лиц,
требуя выкупа, или в других более частых случаях шантажа и вымогательства.
   Поэтому-то  он  и  пришел  к  Смиту,  надеясь от  него  получить верные
сведения о Макдональде.
   - А я к вам,  Смит, по маленькому дельцу! - проговорил Билль, закуривая
свою короткую трубочку.
   - Знаю, что по дельцу. Так-то вы не зашли бы, Билль. Не правда ли?
   - Не зашел бы, Смит. Врать не стану.
   - Каждый по-своему живет.
   - По-своему, Смит.
   - И зарабатывает по-своему.
   - Правильно.
   - Так какое же у вас,  Билль,  дельце? Чем может служить вам Смит и Кo?
Верьте,  что по старому знакомству моя контора исполнит всякую вашу комиссию
и сделает двадцать процентов скидки.  Вам,  быть может,  кучер требуется для
Общества дилижансов?  Могу отличного человека рекомендовать!.. Или вам нужно
сделать объявление в газетах об отходе дилижансов?
   - Полно,  Смит,  зубы заговаривать.  Я  ведь не "грин"!  -  проговорил,
смеясь, Билль.
   - Привычка,  Билль.  В  старые годы  не  легко отстать от  привычек!  -
отвечал Смит и тоже рассмеялся. - Так если вам, старина, не нужно ни кучера,
ни  прачки,  ни  респектабельной невесты с  приданым,  ни капитала на верное
дело, ни компаньона для золотых приисков, - продолжал, понижая голос, мистер
Смит, - то говорите потише, зачем пришли... А то эта дохлая каналья, которой
нечего делать там (мистер Смит кивнул головой по направлению к  дверям),  от
скуки может подслушивать,  а вы помните,  Билль,  я никогда не имел привычки
вести деловые разговоры иначе, как с глаза на глаз и без посредников...
   - Такой же осторожный и предусмотрительный, как и прежде были, Смит!
   - Без осторожности живут только святые или очень богатые люди, Билль, а
я ни свят, ни богат! - усмехнулся Смит.
   И с этими словами он встал с кресла, подошел к двери, открыл ее, что-то
проговорил своему клерку,  затем  запер  двери на  ключ  и,  приблизившись к
Биллю, проговорил:
   - Пойдемте сядем  вон  в  тот  уголок,  Билль.  Я  его  называю уголком
дружеских бесед... Там мы поговорим по-приятельски.
   И он направился в дальний угол комнаты, где стояли рядом два кресла.
   Идя вслед за ним,  Билль заметил,  что Смит и Кo нащупал что-то рукой в
кармане,  и не усомнился,  конечно,  что это "что-то" был револьвер,  причем
невольно вспомнил ходившие среди  "молодцов Запада" слухи о  том,  что  Смит
иногда  вместо  комиссионера  исполняет  роль  "агента"  и  притом  довольно
решительно.  По  крайней мере  в  числе многих доблестных подвигов Смита,  о
которых однажды рассказывали подвыпившие рыцари  большой дороги в  гостинице
Денвера,  не  стесняясь  присутствием Билля,  значился  особенно  блестящий,
возбуждавший общее сочувствие подвиг Смита, состоявший в том, что переодетый
сыщик,  явившийся к  нему и  отрекомендовавшийся оптовым торговцем фруктами,
уже  более из  конторы Смита и  Кo  не  вышел,  а  через неделю его труп был
выброшен морем на берег, в двух милях от Фриски.
   И Билль, в свою очередь, машинально опустил руку в карман штанов, чтобы
удостовериться, что и его револьвер на месте.
   - Теперь мы совсем одни в  кабинете,  Билль!  -  произнес,  опускаясь в
кресло,  Смит,  указывая на  другое своей рукой,  на мизинце которой сверкал
брильянт. - Мы заперты, и никто нас не услышит. Я послал свою дохлую каналью
выпить кружку пива и  пить ее не менее получаса,  а идиот Сам,  -  все негры
ведь Самы,  хоть он и говорит,  что его зовут Томасом,  - сидит в прихожей у
дверей и  никого не  впустит,  если бы  и  зашел какой-нибудь дурак с  улицы
искать через мою контору пропавшую собаку.  -  И, рассмеявшись своим словам,
Смит прибавил:  -  Так говорите о своем деле,  Билль,  и имейте в виду,  что
виски и бренди за нами, вот здесь в шкапе, сделанном в стене. Хотите?
   - Нет, Смит, не хочу. А дело мое: справка о Дэке-Макдональде. Не можете
ли вы сообщить мне о нем чего-нибудь?
   - Могу. Но прежде позвольте спросить: вы от себя наводите справки?
   - От себя.
   - Слово Билля?
   - Честное слово.
   - Но какое вам дело до Дэка?
   - Он  оказал мне  услугу после  того,  как  я  хотел  его  вздернуть на
виселицу.
   - Слышал,  слышал.  Я тоже обо всем осведомлен, хоть и не езжу, как вы,
по  большой дороге,  а  сижу в  своей берлоге;  и  что  Дэк  укокошил своего
приятеля,   знаю.  Мое  дело  такое,  что  я  все  должен  знать,  обо  всем
догадываться и...  и  молчать.  Но  вам  по  старинной дружбе,  Билль,  могу
сообщить,  что Дэк-Макдональд жив и  здоров и находится в надежных руках.  В
очень надежных! - значительно прибавил Смит.
   - Охотно верю...  Особенно если он  в  ваших,  Смит!  -  сказал в  виде
комплимента Старый Билль.
   И  от его зоркого взгляда не укрылось,  что при этих случайно сказанных
им словах по лицу Смита мгновенно пробежала словно бы судорога, искривив его
губы и вздернув щеку.
   Но через мгновение оно было по-прежнему добродушно и спокойно,  и голос
Смита не обличал ни малейшего волнения, когда он сказал:
   - Я этим не занимаюсь, Билль. Я иногда принимаю на хранение вещи, но не
людей.
   - Я в этом и не сомневаюсь,  Смит!  -  поспешил согласиться Билль, чтоб
усыпить  подозрения старого  осторожного и  опасного мошенника.  -  Я  хотел
только сказать вам комплимент.
   - Благодарю.  Так  повторяю вам,  что  Макдональд в  хороших руках и  в
укромном месте,  в некотором расстоянии от Фриски. Его хорошо кормят, хорошо
поят,  записывая,  разумеется,  все это в счет, и только не выпускают из его
временного помещения.  А  если бы  он  не  был  так упрям,  то  давно мог бы
разгуливать по Монгомерри-стрит от четырех до шести дня.
   - В чем же его упрямство, Смит?
   - Он  решительно отказывается написать своему богачу дяде  Макдональд и
Кo и своей почтенной матушке,  миссис Макдональд,  чтобы ему прислали десять
тысяч долларов за выкуп... Кажется, с него не запросили... Как вы полагаете,
Билль,  а?  -  деловым тоном спросил Смит и Кo.  - Они было хотели запросить
двадцать тысяч, но я отсоветовал. Надо дела вести по чести. Это мое правило!
Дэк больше десяти тысяч не стоит.
   - Положим.  Но он и в эту сумму не согласен себя оценить. Отказывается,
как видите, писать родным... Поймите, Смит, что ему это затруднительно.
   - Вполне понимаю,  Билль,  вполне понимаю,  что для молодца,  решившего
переменить образ  жизни  и  вместо Дэка  называться снова Макдональдом,  это
вопрос деликатный... И они... вы понимаете, кого я подразумеваю, Билль?
   - Вполне, Смит. Продолжайте.
   - Так  они,   говорю,  хотели  облегчить  молодому  человеку  выход  из
неприятного положения - непосредственно обращаться к дяде, с которым он не в
особенных  ладах,   и  в  особенности  к  матери,  которая  и  так  ухлопала
значительную часть  состояния на  уплату  долгов сынка...  Они  написали три
самых убедительных письма в "собственные руки" Макдональда и Кo...
   Билль вспомнил,  как дядя отозвался полным неведением о  племяннике,  и
проговорил:
   - И получили, разумеется, отказ!
   - Хуже.  Ни на одно из писем не получено ответа.  Большой мерзавец,  по
правде сказать,  этот Макдональд и Кo.  Племянник случайно попался в беду, а
дядя  и  ухом не  ведет.  Я  замечаю,  Билль,  что  ныне родственные чувства
становятся слабей,  чем  были  в  наше  время...  Прежде,  помните ли,  если
захватишь молодчика, у которого есть папа или мама или даже дядя или тетя со
средствами,   то  дельце  по  первому  же  извещению  кончалось,   -  деньги
уплачивались,  и все три стороны были довольны...  А нынче,  когда находятся
молодчики,  которые  входят  в  стачку  с  агентами,  чтоб  выудить денег  у
родителей под видом выкупа, - куда труднее получать заработанные деньги.
   - Дэк знает, что дяде его писали?
   - Разумеется. Они даже показывали ему письма, прежде чем их отсылать, и
вообще ведут себя вполне корректно относительно пленника.
   - И что ж он?
   - Обрадовался, что дядя отказал.
   - А они?
   - Они поставили на вид Дэку,  что долго ждать не намерены,  и объявили,
что Дэк по сущей справедливости должен сам написать дяде и матери...
   - Он отказался, конечно?
   - Отказался...  Тогда они  предложили ему  еще  двухнедельный срок  для
обдумывания своего положения.  И если к четвергу,  -  сегодня у нас вторник,
Билль, - Дэк не одумается и не напишет дяде и матери, то они вынуждены будут
сами написать,  как это ни прискорбно,  и  дяде и  матери письма,  в которых
расскажут кое-какие  не  особенно приятные для  молодого человека сведения о
его прежней жизни:  о том,  как он был агентом,  как убил товарища,  - одним
словом,  легонькую биографию...  Положим,  это крайняя мера, но ведь надо же
сломать упорство молодого человека...  И  наконец надо же  получить и  им за
стол и квартиру! - прибавил Смит.
   - Но послушайте, Смит, ведь такое письмо может убить мать! - воскликнул
Билль, употребляя усилия, чтобы скрыть свое негодование.
   - Так кто же мешает ему написать в таком случае письма?  А между тем он
до сих пор и  не думает писать.  И  в  ответ на ультиматум объявил знаете ли
что?
   - Что?
   - Что если осмелятся написать его матери, то он размозжит себе голову.
   - Он сдержит слово! - угрюмо проговорил Билль.
   - Тем хуже для него! - промолвил Смит.
   - Но если я попрошу за него вас,  Смит...  Если я,  положим,  внесу три
тысячи долларов,  -  это  все мои сбережения,  Смит,  -  вы  в  свою очередь
попросите их, чтобы Дэка выпустили?
   - Я,  Билль,  охотно бы согласился, но они едва ли... Они рассчитывают,
что Дэк в последнюю минуту сдастся и напишет письма...  Вдобавок они и очень
злы на него.
   - За то, что он помешал напасть на моих пассажиров?
   - Да,  Билль.  Ему не следовало бы впутываться в это дело,  как бывшему
агенту. Не следовало! - повторил Смит.
   - И при этом не следовало иметь дядю банкира?
   - Пожалуй,  Билль.  Это был приятный сюрприз даже и  для меня.  И  я не
знал, что этот Дэк - наследник скаредного банкира и называется Макдональдом.
Он был очень скрытен, Билль.
   - Так, значит, Смит, вы ничего не можете сделать?
   - К сожалению, не могу даже и для вас, Билль. Они не согласятся... Все,
что по старой дружбе я  сделаю для вас,  Билль,  это то,  что я  откажусь от
своего комиссионного процента по этому делу. Сходите к банкиру или к мистрис
Макдональд,  если  найдете это  более  удобным,  и  попросите их  послать по
адресу,  который я вам сообщу, десять тысяч, и дело будет в шляпе. Завтра же
Макдональд явится благодарить и вас и этого олуха русского... Чайка, который
своими проповедями совсем сбил с толку Дэка...
   - Спасибо,  Смит,  за  сбавку.  Я  последую  вашему  совету!  -  мрачно
проговорил Билль.
   - Вот и видно умного человека, Билль.
   - Я  пойду к  мистрис Макдональд и посоветую ей обратиться к брату,  но
прежде...
   И Старый Билль был уже на ногах и держал в руке револьвер, направленный
на Смита.
   - Не  шелохнитесь,  Смит,  если не хотите быть убитым...  Вы знаете,  я
слово держу...
   Смит смертельно побледнел. Лицо его исказилось бешенством.
   - Ловко поддели,  Билль...  Сознаюсь, ловко! - проговорил он сдавленным
голосом.
   Билль  тем  временем вытащил левой  рукой из  кармана Смита револьвер и
опустил его в карман своих штанов.
   - А пока,  Смит,  покажите мне,  куда вы запрятали Дэка.  Ведите в ваши
подвалы,  где хранятся бочки с  фруктами...  Нет ли там х