ведения имели  право  торговать  спиртными  напитками
круглый год, поэтому для  большинства  ресторанов  и  баров  три  летних
месяца были решающими. И рыбакам, сдававшим свои суда внаем, нужна  была
и хорошая погода, и отличный клев, но прежде всего - клиенты.
   Даже после самых благоприятных  летних  сезонов  зимы  в  Эмити  были
трудными. Из каждых десяти семей три жили  на  пособие.  Многие  мужчины
были вынуждены зимой отправляться на  северное  побережье  Лонг-Айленда,
где за обработку морских гребешков они получали по несколько долларов  в
день.
   Броди знал: одно неудачное лето - и живущих на пособие  станет  вдвое
больше, Если не все дома будут сданы в аренду, то неграм в Эмити  работы
не будет, а ведь многие из них служили в отелях, нанимались садовниками,
барменами. Два или три неудачных лета подряд - такого уже,  слава  богу,
лет двадцать не было - могли бы погубить город. Если у людей  нет  денег
на одежду, топливо и продукты, если у них нет денег на ремонт  жилища  и
бытовой техники, торговцы  и  фирмы  коммунальных  услуг  будут  терпеть
убытки и не смогут продержаться до следующего лета. Магазины  закроются,
жители Эмити станут ездить  за  продуктами  в  другие  места.  Налоговые
поступления  прекратятся,  муниципальные  службы  придут  в  упадок,   и
начнется повальное бегство из города.
   Поэтому жители Эмити должны  были  поддерживать  друг  друга,  каждый
обязан был вносить свою лепту в преуспевание города. Броди вспомнил, как
несколько лет назад в Эмити приехали два брата, два молодых человека,  и
открыли здесь  столярную  мастерскую.  Феликсы  приехали  весной,  когда
работы для них было много - приводились в порядок дома для  курортников,
и приняли их радушно. В своем деле они  оказались  весьма  сведущими,  и
многие местные столяры делились с ними своими заказами.
   Но в середине лета о братьях поползли недобрые слухи.
   Альберт  Моррис,  владелец  скобяного  магазина,  говорил,  что   они
покупают простые стальные гвозди, а деньги потом за них  берут,  как  за
оцинкованные.  В  Эмити  климат  влажный,  морской,  и  стальные  гвозди
начинают ржаветь через несколько месяцев. Дик Спитцер,  владелец  склада
лесоматериалов, сообщил кому-то, что Феликсы для работы в одном из домов
на Скотч-роуд заказали партию низкосортной  сырой  древесины.  Дверцы  в
шкафах начали коробиться чуть ли не сразу после того, как их навесили.
   Как-то  в  баре  Феликс-старший,  Армандо,  бахвалился  перед   своим
собутыльником, как ловко  он  обманывает  своего  заказчика:  работы  по
договору выполняет только на две трети, но плату получает  полностью.  А
Феликс-младший - его звали Дэнни и все лицо у него было в прыщах - любил
показывать приятелям порнографические  книжки  да  еще  похвалялся,  что
украл их в тех домах, где работал.
   Местные столяры уже не делились заказами  с  Феликсами,  но  к  этому
времени  братья  достаточно  преуспели  в  делах  и  могли  бы  спокойно
продержаться зиму. Вот тогда-то и проявилась солидарность жителей Эмити.
Сперва  Феликсам  просто  намекнули,  что   они   в   городе   несколько
подзадержались.  Армандо,  услышав  это,  только  надменно  ухмыльнулся.
Вскоре начались  всякие  мелкие  неприятности.  У  его  грузовика  вдруг
спустили сразу все шины, а когда он позвонил  на  станцию  обслуживания,
там ответили, что у них  сломался  компрессор.  Когда  ему  понадобилось
сменить газовый баллон,  местной  компании  на  это  понадобилось  целых
восемь дней.  Его  заказы  на  строительные  или  другие  материалы  или
попадали не по  назначению,  или  выполнялись  в  последнюю  очередь.  В
магазинах, где раньше он пользовался кредитом, теперь от него  требовали
наличные. К концу октября фирма "Братья Феликс" вынуждена была  свернуть
дело, и братья уехали.
   Вклад Броди в существующую в Эмити солидарность - помимо того, что он
поддерживал законность и принимал трезвые, обдуманные решения, - состоял
в том, чтобы пресекать всякие  кривотолки,  а  если  случались  в  Эмити
неприятные происшествия, то,  проконсультировавшись  с  Гарри  Медоузом,
редактором "Лидера", подавать их в рубрике "Новости"  в  соответствующем
свете.
   Если полицейские останавливали кого-нибудь  из  богатых  курортников,
кто вел машину в нетрезвом  состоянии,  то  в  книге  регистрации  Броди
предпочитал отмечать - при первом нарушении, - что водитель не имел  при
себе прав,  об  этом  же  сообщалось  и  в  "Лидере".  Но  Броди  всегда
предупреждал водителя, что в следующий  раз,  если  тот  вздумает  вести
машину в нетрезвом состоянии, они составят протокол и  привлекут  его  к
судебной ответственности.
   Сотрудничество Броди и Медоуза было весьма деликатного свойства. Если
в Эмити учиняла  дебош  группа  подростков  из  какого-нибудь  соседнего
городка, Медоуз всегда располагал полной  информацией:  имена,  возраст,
предъявленные обвинения. Если же буйствовала молодежь из  самого  Эмити,
"Лидер", как правило,  ограничивался  небольшой  заметкой  без  указания
фамилий и адресов, в которой читателям сообщалось о том, что  где-нибудь
на Оулд-Милл-роуд имело место нарушение общественного порядка, в связи с
чем была вызвана полиция.
   Поскольку некоторые курортники считали  "Лидер"  занятное  газетой  и
выписывали ее круглый год, то проблема грабежей и налетов на пустовавшие
в зимнее время виллы приобретала особо деликатный характер. Многие  годы
Медоуз игнорировал  ее,  предоставляя  Броди  заботиться  о  том,  чтобы
владельцы разграбленной виллы были уведомлены,  нарушители  наказаны,  а
повреждения  устранены.  Но  зимой  1968  года  в  течение  месяца  было
ограблено шестнадцать домов. Броди и Медоуз пришли к выводу, что настало
время провести в "Лидере" широкую кампанию против  актов  вандализма.  В
результате  этой  кампании  в  сорока  восьми  домах  были   установлены
сигнальные системы, и поскольку хулиганы  не  знали,  какие  дома  имеют
сигнальную систему, а какие нет, то грабежи почти  прекратились,  и  это
намного облегчило работу Броди и подняло авторитет Медоуза.
   Иногда между Броди  и  Медоузом  возникали  разногласия.  Медоуз  был
фанатичным противником наркотиков.  К  тому  же  он  обладал  необычайно
острым репортерским чутьем, и стоило ему только что-нибудь учуять.
   Он шел по следу, как заправская  ищейка,  если,  разумеется,  никаких
"особых соображений" при этом не было. Летом 1971 года  дочь  одного  из
местных богачей нашли  мертвой  на  пляже  у  самой  воды,  недалеко  от
Скотч-роуд. С точки зрения Броди, никаких  доказательств  насильственной
смерти  не  было,  и  поскольку  семья  возражала  против  вскрытия,  то
официально объявили, что девушка утонула.
   Однако Медоуз имел  основания  предполагать,  что  девушка  принимала
наркотики и поставлял их ей сын одного фермера, выращивающего картофель.
Медоузу потребовалось почти два месяца, чтобы распутать эту историю, и в
конце концов он добился вскрытия, которое показало, что девушка утонула,
потеряв сознание из-за большой дозы героина. Он выявил торговца героином
и всю банду,  занимавшуюся  распространением  наркотиков  в  Эмити.  Эта
история сильно повредила репутации города, а еще больше -  лично  Броди.
Правда, он произвел один или два ареста, но поскольку дело было  связано
с нарушением законов, целиком загладить свое упущение по службе  ему  не
удалось.  А  Медоуз  был  дважды  отмечен  специальными   премиями   для
журналистов.
   Теперь пришла очередь Броди настаивать на том, чтобы газета  сообщила
о случившемся. Он намеревался закрыть пляж на два-три  дня,  чтобы  дать
акуле время подальше уйти от  берегов.  Он  не  знал,  могут  ли  акулы,
отведав человеческого мяса, -пристраститься к нему  (у  тигров,  как  он
слышал, это бывает), но  был  полон  решимости  обеспечить  безопасность
населения. На этот раз  он  хотел  гласности,  хотел,  чтобы  люди  были
предупреждены: надо держаться подальше от воды.
   Броди понимал, что столкнется  с  мощной  оппозицией,  которая  будет
возражать против сообщения в газете об  этом  нападении.  Как  и  другие
города, Эмити продолжал страдать от  последствий  экономического  спада.
Начало сезона не сулило пока ничего хорошего. Съемщиков было больше, чем
в прошлом году, но в основном "мелкая рыбешка": компании молодых людей -
человек по десять-пятнадцать, которые приезжали из  Нью-Йорка  и  сообща
снимали  дом.  По  меньшей  мере  домов  двенадцать  на  берегу   океана
стоимостью от семи до десяти тысяч долларов за сезон  и  гораздо  больше
домов стоимостью около пяти тысяч до сих пор не были сданы. Сенсационное
сообщение о нападении акулы могло обернуться для Эмити катастрофой.
   Броди к тому же надеялся, что один несчастный случай в середине июня,
когда еще не нахлынули толпы курортников, быстро забудется.  Разумеется,
один несчастный случай произведет меньшее впечатление, чем два или  три.
Акула, вполне возможно, уже уплыла, но Броди все же не  хотел  рисковать
жизнью людей.
   Он набрал номер Медоуза.
   - Привет, Гарри, - сказал он. - Может, пообедаем вместе?
   - Я ждал твоего звонка, - ответил Медоуз. - С удовольствием.  У  тебя
или у меня?
   Броди тут же понял, что об обеде он зря заговорил. В желудке  у  него
все еще бурчало и урчало, и мысль о еде вызывала тошноту. Он взглянул на
стенной календарь. Четверг. Как все их  знакомые,  живущие  на  скромное
жалованье, Броди покупали то, что в этот день продавалось в супермаркете
по сниженным ценам. В понедельник - курятину, во вторник  -  баранину  и
так далее. Единственным разнообразием в их меню была пеламида и окунь  -
если какой-нибудь знакомый рыбак отдавал им излишек улова. В четверг  по
сниженной цене шел рубленый бифштекс. Но рубленого  мяса  сегодня  Броди
видел больше чем, достаточно.
   - У тебя, - сказал он. - Пусть нам принесут что-нибудь из  ресторана.
А поедим в твоем кабинете.
   - Идет, - сказал Медоуз. - Что тебе заказать?
   - Салат с яйцом и  стакан  молока.  Я  сейчас  буду  у  тебя.  -Броди
позвонил Эллен и сказал, что обедать домой не приедет.
   Гарри Медоуз был очень тучен, даже глубокий вздох  требовал  от  него
немалых усилий, от которых на его лбу выступали капельки пота. Ему  было
под пятьдесят, он очень много ел, курил дешевые сигары, пил виски и, как
говорил  его  доктор,  занимал  в  западном  мире  первое  место   среди
кандидатов на обширный инфаркт миокарда.
   Когда Броди вошел, Медоуз махал полотенцем, отгоняя  клубы  сигарного
дыма в сторону открытого окна.
   - - Судя по тому,  что  ты  заказал  на  обед,  самочувствие  у  тебя
неважное, - сказал он. - Вот я и проветриваю помещение.
   - Спасибо за заботу.
   Броди  окинул  взглядом  маленькую  комнату,   заваленную   газетами,
бумагами, ища глазами, куда бы сесть.
   - Сбрось ты этот хлам со стула, - сказал Медоуз, - там всякие отчеты.
Отчеты из округа,  отчеты  из  штата,  отчеты  автодорожной  комиссии  и
комиссии по водоснабжению.
   Они, наверное,  обходятся  в  миллион  долларов,  а  с  точки  зрения
информации гроша ломаного не стоят.
   Броди взял кипу бумаг и положил на батарею.  Потом  подтащил  стул  к
письменному столу и сел.
   Медоуз вынул из большой бумажной сумки пакет молока  и  завернутый  в
целлофан сандвич и пододвинул их к Броди. Потом стал доставать свой обед
- четыре отдельных свертка; он развернул их и, как ювелир,  выставляющий
напоказ редкие драгоценности,  стал  бережно  раскладывать  перед  собой
жареный картофель, фрикадельки в  томатном  соусе,  маринованный  огурец
величиной  с  маленький  кабачок  и  четверть   лимонного   пирога.   Из
холодильника, стоявшего у него за спиной, он извлек большую банку пива.
   - Замечательно, - сказал Медоуз, обозревая стол, уставленный яствами.
   - Восхитительно, - сказал Броди,  глотая  кислую  отрыжку.  -  Просто
восхитительно. Я обедал с тобой, Гарри, наверное, тысячу раз  и  все  же
никак не могу привыкнуть к этому зрелищу.
   - У каждого свои маленькие слабости, дружище, - сказал Медоуз, беря в
руки сандвич. - Одни бегают за чужими женами.  Другие  пьют  горькую.  Я
нахожу удовольствие в том, чтобы питать свой организм.
   - Подумай, какое это будет "удовольствие" для Дороти,  когда  в  один
прекрасный момент твое.
   Сердце не выдержит и скажет: адью, чревоугодник, с меня довольно!
   - Мы говорили об этом с Дороти, - набив  рот,  ответил  Медоуз,  -  и
пришли к выводу, что одно из немногих преимуществ человека перед другими
живыми существами состоит в том, что он сам может выбирать, от чего  ему
умереть. Еда, быть может, и убьет меня, но это то,  что  доставляет  мне
удовольствие в жизни. К тому же лучше умереть от обжорства, чем в  брюхе
акулы. После того, что случилось сегодня утром, я  уверен,  ты  со  мной
согласишься.
   Броди еще не успел прожевать кусок сандвича,  и  ему  стоило  немалых
усилий проглотить его.
   - Это немилосердно с твоей стороны, - сказал он.
   Несколько минут она ели молча. Броди съел свой сандвич, выпил молоко,
смял в комок бумагу и сунул ее в пластмассовый стаканчик. Откинувшись на
спинку стула, закурил сигарету. Медоуз  все  еще  ел,  Броди  знал,  что
аппетит ему ничем не испортишь. Он вспомнил, как однажды Медоуз, приехав
на  место  автомобильной  катастрофы,  где  были  жертвы,   расспрашивая
полицейских и уцелевших пассажиров, сосал леденец.
   - В связи со смертью мисс Уоткинс, - начал  Броди,  -  мне  пришли  в
голову кое-какие мысли, и я хочу,  чтобы  ты  выслушал  меня.  -  Медоуз
кивнул. - Во-первых, относительно причины  смерти,  на  мой  взгляд,  не
может быть двух мнений. Я уже говорило Сантосом и...
   - Я тоже.
   - Стало быть, ты знаешь, что он думает.  Это  было  нападение  акулы.
Ясно как божий день. Если бы ты видел тело, ты бы сказал то же самое.
   - Я видел тело.
   Броди был потрясен. Неужели  человек,  видевший  сегодня  то  месиво,
может теперь спокойно сидеть и слизывать с пальцев лимонную начинку?
   - Значит, ты со мной согласен?
   - Да. Я согласен, что она погибла в результате  нападения  акулы.  Но
есть ряд обстоятельств, которые для меня не ясны.
   - Например?
   - Например, почему она пошла купаться в такое время. Ты знаешь, какая
была  температура  воздуха  около  полуночи?  Шестьдесят   градусов   по
Фаренгейту.  А   температура   воды?   Около   пятидесяти.   Надо   быть
ненормальной, чтобы пойти купаться в такой холод.
   - Или пьяной, - заметил Броди.
   - Возможно.
   Да, пожалуй, ты прав. Я навел справки: Футы не балуются марихуаной  и
всяким таким зельем. Меня беспокоит другое.
   Броди почувствовал раздражение.
   - Ладно, Гарри, тебе лишь бы гоняться за призраками. Люди и  в  самом
деле иногда погибают в результате несчастного случая.
   - Я не об этом. Просто невероятно, что у нас здесь  появилась  акула,
вода-то еще холодная.
   - Может быть, некоторые акулы любят  холодную  воду.  Что  мы  о  них
знаем?
   - Есть гренландские акулы, но они никогда не заплыва- ют  так  далеко
на юг, а если и заплывают, то, как правило, людей не трогают. Что  мы  о
них знаем? Я вот что тебе скажу: сейчас я знаю о них гораздо больше, чем
знал утром. После того как я увидел, что осталось  от  мисс  Уоткинс,  я
позвонил одному парню,  моему  знакомому  из  института  океанографии  в
Вудс-Холе. Я описал ему труп, и он сказал, что, судя  по  всему,  только
одна акула может сделать такое.
   - Какая?
   - Большая белая. Есть и другие, которые нападают на людей,  например,
тигровые, молот-рыба и, возможно, даже мако и голубые,  но  этот  парень
Хупер - Мэт Хупер - сказал мне: чтобы перекусить женщину пополам,  пасть
у акулы должна быть вот такая, - Медоуз развел руки примерно  на  ширину
трех футов, - а единственная акула, у  которой  такая  пасть  и  которая
нападает на людей, - это большая белая. Их называют еще по-другому.
   - По-другому? - Броди начал уже терять интерес. - Как?
   - Людоеды. Другие акулы тоже  иногда  нападают  на  людей  по  разным
причинам - когда они голодны или чего-то испугаются.  Или  когда  почуют
кровь в воде. Кстати, у этой девицы Уоткинс  не  было  месячных  прошлой
ночью?
   - Откуда я знаю, черт возьми?
   - Просто любопытно.
   Хупер утверждает, что в этом случае опасность подвергнуться нападению
акулы резко возрастает.
   - А ты ему сказал, что вода была холодная?
   - Конечно. Он говорит, что белая акула спокойно плавает в такой воде.
Несколько  лет  назад   акула   накинулась   на   мальчика   у   берегов
Сан-Франциско. Температура воды была пятьдесят семь.
   Броди глубоко затянулся сигаретой.
   - Ты действительно узнал о них немало, Гарри, - сказал он.
   - Я руководствовался.., назовем это здравым смыслом, и я хотел  точно
знать, что же, собственно, произошло и может ли это повториться.
   - Так есть опасность, что это повторится?
   - Нет. Ее почти не  существует.  Из  чего  я  делаю  вывод,  что  это
единственный несчастный случай. Большие белые акулы редко встречаются, и
это единственное, что можно сказать о них хорошего. Так  считает  Хупер.
Есть все основания полагать, что акула, напавшая на эту девицу  Уоткинс,
давно ушла. Здесь нет рифов. Нет рыбоконсервного завода или  скотобойни,
которые спускают кровь и сбрасывают внутренности  в  воду.  Словом,  нет
ничего такого,  что  могло  бы  привлечь  акулу.  -  Медоуз  замолчал  и
пристально посмотрел на Броди, тот выдержал его взгляд. -  Поэтому,  мне
кажется, Мартин, нет причины будоражить  людей  из-за  события,  которое
почти наверняка больше не повторится.
   - Это с какой стороны посмотреть, Гарри. Если такое происшествие вряд
ли повторится, то почему не сказать людям, что однажды оно имело место.
   Медоуз вздохнул.
   - Возможно, ты прав. Но я полагаю, Мартин, это один из  тех  случаев,
когда мы должны руководствоваться не правилами, а заботой о людях. Я  не
думаю,  что  сообщение  об  этом   инциденте   отвечало   бы   интересам
общественности. Я не имею в виду местных жителей.  Они  узнают  об  этом
довольно скоро, если уже не узнали. Ну, а те, которые читают  "Лидер"  в
Нью-Йорке, Филадельфии, Кливленде?
   - Ты льстишь себе.
   - Не говори глупости, ты понимаешь, что я хочу сказать. И ты  знаешь,
как у нас обстоят дела с арендой домов на это лето. Мы просто  на  грани
катастрофы, так же, как и жители Нантакета, Винъярда и Истгемптона. Ведь
многие еще не решили, где будут проводить лето. Они знают, в этом году у
них богатейший выбор. Домов, сдаваемых в аренду, сколько угодно. Если  я
помещу статью о том, что молодую женщину перекусила  пополам  гигантская
акула у берегов Эмити, домовладельцы уже не смогут  сдать  в  аренду  ни
одной виллы. Акулы, Мартин, - это все равно что бандиты, убийцы,  в  них
есть что-то дикое, злобное, неотвратимое, и  люди  реагируют  на  тех  и
других одинаково. Если мы сообщим в нашей газете об акуле-убийце, то тем
самым распрощаемся с надеждами на прибыльный летний сезон.
   Броди кивнул.
   - Мне трудно возражать тебе, Гарри, и мне тоже  не  очень-то  приятно
оповещать всех о том,  что  у  наших  берегов  гуляет  акула-убийца.  Но
постарайся  войти  в  мое  положение.  Твои  доводы  я  опровергать   не
собираюсь. Скорее всего, ты прав. Эта акула, по всей вероятности, уплыла
на сотню миль отсюда и никогда больше не появится. Но, Гарри,  представь
на минуту, что ты ошибаешься. Допустим  -  только  допустим,  -  что  мы
умолчим об этом происшествии и акула нападет  еще  на  кого-нибудь.  Что
тогда? За все спросят с меня. Я  обязан  думать  о  безопасности  людей,
которые здесь живут, и если я не могу их защитить, то, во всяком случае,
должен предупредить о том, что им грозит. Тебе тоже не поздоровится.  Ты
обязан сообщать о событиях в городе, а это,  конечно,  событие,  если  у
наших берегов на человека нападает акула.  Я  настаиваю,  чтобы  ты  это
напечатал. Я  намерен  закрыть  пляжи  всего  на  два-три  дня  в  целях
предосторожности. Это никому не причинит большого неудобства. Еще не т