ом  месяце  в
Москве", - передавало в канун нашего IV съезда какое-то западное телеграфное
агентство в своем комментарии, ссылаясь на белградские источники.
     "Согласно   утверждениям  исследователей   Восточной   Европы,   Москва
воспользуется своим влиянием, чтобы произвести  изменения в Коммунистической
партии  Албании,  которая  на  московском  Совещании придерживалась  твердой
линии, - сообщали в те дни телеграфные агентства империалистических стран, и
добавляли: "Хотя коммунистический  Китай  принял  советскую  линию,  албанцы
упорно отстаивают свои позиции".
     Мы  с  пренебрежением  читали  эти  сообщения  гадальщиков  из   лагеря
империализма, хорошо зная, чья рука писала их.
     25  ноября 1960 года на  встрече, состоявшейся между делегациями АПТ  и
КПСС, сам Микоян сказал товарищам из нашей делегации:
     - Вы увидите, какие трудные ситуации сложатся для вашей партии и вашего
народа в результате вашего поворота в отношениях с Советским Союзом.
     Подобные угрожающие  заявления,  то открытые, то  прикрытые, мы слышали
отовсюду.
     Несмотря  на  это, мы хладнокровно  продолжали свой путь: пригласили на
свой съезд  делегации  из  Коммунистической  партии  Советского  Союза  и из
остальных коммунистических и рабочих партий.  Из  Советского Союза  приехали
Поспелов и Андропов, из Чехословакии  - некий Барак, министр внутренних дел,
впоследствии посаженный  в  тюрьму за воровство,  и  др.  Пусть  они  своими
собственными  глазами увидят, кто  такие Албанская партия Труда  и албанский
народ, пусть они попробуют осуществить свои скрытые намерения. Они попали бы
рукой в западню.
     Съезд открылся в обстановке неописуемого энтузиазма и единства партии и
народа. День открытия съезда  превратился  в настоящий всенародный праздник.
Народ  сопровождал делегатов до  здания,  где  должна была проходить  работа
съезда, приветствуя их цветами,  песнями  и  танцами.  Съезд уже  начал свою
работу, а праздник на улице  все продолжался. Это был первый ответ, с самого
начала  данный  хрущевским,  титовским  и  другим  ревизионистам. Другие  же
сокрушительные удары они получили на самом съезде.
     Никогда  и в голову не приходило  Поспелову, Андропову и их лакеям, что
они попадут  в такой огонь, который наши сердца согревал и укреплял, а  их -
сжигал  и  ослеплял.  За  все время  работы  съезда  со  всем  своим блеском
проявлялись  стальная сплоченность  нашей партии вокруг  своего Центрального
Комитета,  высокая зрелость  и тонкое марксистско-ленинское чутье делегатов,
бдительность,  дальнозоркость и готовность каждого  делегата  дать достойную
отповедь любой вылазке ревизионистских "друзей".
     Речь Поспелова, которая  по расчетам ревизионистов должна была  вызвать
раскол  на  нашем  съезде, совершенно не  вызвала  аплодисментов,  наоборот,
делегаты  съезда встретили  ее холодно  и с пренебрежением.  Андропов с ложи
открыто  указывал  своим  марионеткам, когда аплодировать,  когда сидеть,  а
когда  вставать.  Было  воистину  смешно  смотреть  на  них.  Они  полностью
дискредитировали  себя  как  своим  поведением, так и  своими  непристойными
поступками.
     На  съезде  присутствовал  также представитель  Коммунистической партии
Китая, Ли Сяньнянь,  который  все время истуканом  сидел при виде энтузиазма
делегатов. Он с трибуны съезда сказал несколько хороших слов  в  адрес нашей
партии,  однако  нам  "посоветовал" быть  сдержанными  и  осторожными  и  не
прекращать переговоры с Хрущевым. Мы же делали свое.
     При виде монолитной  сплоченности наших  рядов, в которых не было  даже
тени раскола, хрущевцы усилили вмешательство, давление и шантаж. Они во всем
и везде провоцировали нас.
     -Что это такое?! - разгневанно обратился Андропов к сопровождавшему его
работнику  аппарата  Центрального  Комитета  партии. -  Зачем  такие  бурные
возгласы в адрес Энвера Ходжа?!
     -  Идите  спросите их самих!  -  ответил  ему  наш  товарищ.  - Кстати,
скажите,  -  спросил  его  наш  товарищ,  --  что  же  чествовать,  если  не
марксизм-ленинизм, если  не партию  и  ее  руководство?! Или  же вы  думаете
предложить нам поставить во главе партии кого-либо другого?
     Андропов получил  отпор и повесил голову. Начали действовать  греческий
делегат  и  Рудольф Бараку  делегат Чехословакии. Греческий делегат,  помимо
всего  прочего,  назвал  неправильным  наше  реагирование  на  антиалбанский
разговор  о  "Северном Эпире",  который Софоклис Венизелос  имел с Хрущевым.
"Вснизелос, -- сказал греческий делегат сопровождавшему его нашему товарищу,
- человек неплохой, он прогрессивный буржуа-демократ".  Наш товарищ  ответил
ему,  что  взгляды   Венизелоса-"демократа"  на  "Северный  Эпир"  ничем  не
отличаются  от взглядов  отъявленного шовиниста  и антиалбанца,  Элефтериоса
Венизелоса   (Элефтериос   Венизелос   (1864-1936),  греческий   реакционный
руководитель, представитель интересов крупной буржуазии.  Несколько лет  был
премьер-министром Греции. В  1919 году направил греческие войска для участия
в интервенции против Советской России.). Речь, с которой собирался выступить
на  нашем  съезде  греческий  делегат, как и  его  поведение в  целом,  были
пронизаны явно провокационным  духом, поэтому разгневанные, наши товарищи на
глазах у  всех  дали греку  заслуженный отпор,  назвав его настоящим именем:
провокатором.
     Этим  случаем воспользовались Барак,  другой  агент Хрущева, и  другие,
которые самыми низкопробными  хулиганскими выходками изливали на  нас желчь,
но этим самым они еще больше дискредитировали как самих себя, так и тех, кто
их  послал к Нам.  Они  действовали с  ложи  или  во  время перерывов  между
заседаниями. Между тем к действию уже перешли и советские журналисты.
     Чего только не делали они  и  те, кто ими командовал,  чтобы  "выявить"
какой-нибудь  пробел, ухватиться  за  него, а затем  перейти в  наступление!
Однако  они  ничего не  добились.  Работа  съезда  шла  как часы,  албанские
коммунисты  с высоким чувством ответственности  подводили итоги  пройденного
пути и намечали задачи на будущее. Однако и журналисты не могли уехать "ни с
чем", так как им предстояло отчитываться перед своими хозяевами, и они нашли
один "пробела:
     - Есть много оваций, так  что заседания продолжаются более полторы часа
-  гневно "протестовал" какой-то  горе-корреспондент ТАССа, приехавший в  те
дни из Москвы следить за работой съезда.
     -А что же делать? Запрещать делегатам скандировать, что ли?! -с иронией
спросил сопровождавший его наш товарищ.
     -  Соблюдать  отведенный   срок!  Полтора   часа  и  точка,  -  ответил
"журналист".
     - В  том-то  и  дело, что  работой  съезда  руководят не  журналисты, а
избранный президиум, -  ответил наш  товарищ. - Во всяком случае,- сказал он
ему, - если вы сочтете нужным, заявите протест против оваций...
     После съезда, до своего отъезда, Поспелов и Андропов попросили  встречи
с нами.
     - Хотим беседовать с вами о некоторых вопросах, касающихся товарищеских
взаимоотношений, - сказал Поспелов, который первым взял  слово. -  Мы  хотим
укрепления дружбы между нами, хотим крепкой дружбы.
     -Мы тоже хотели и хотим ее, - ответил я,- но не думайте, что эту тесную
дружбу  можно  укрепить "святым  духом".  Такая  дружба возможна  только при
правильном    и    последовательном    проведении    в    жизнь    принципов
марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма.
     В  продолжение  своего  слова  я  напомнил  Поспелову  некоторые  из их
антимарксистских  и антиалбанских вылазок, и отметил, что  на  том  пути, на
который встало советское руководство, никак не может быть дружбы.
     - Вы вмешиваетесь  во  внутренние дела советского руководства, - сказал
он.
     -Говорить,  что  тот или  иной  взгляд  или  поступок  того  или  иного
руководителя неправилен, - ответил я Поспелову, - это вовсе не вмешательство
во  внутренние  дела  данного руководства.  Нам  никогда  не приходило и  не
приходит в голову  вмешиваться в  ваши внутренние  дела. Однако вам  следует
уяснить  себе,  что мы также  не позволяли и  ни в  коем случае не позволим,
чтобы советское руководство вмешивалось во  внутренние  дела  нашей  партии.
Каждая партия -хозяин в своем доме.
     Правда, - отметил я далее,- между двумя нашими партиями имеются большие
идеологические разногласия. И мы открыто, в соответствии со всеми ленинскими
нормами,  высказали вам наше мнение о них. Вы взвились  до потолка и, помимо
всего  другого,  эти идеологические разногласия распространили  и  на другие
области. Микоян хотел испугать нас "тяжелыми ситуациями", которые создадутся
в  нашей партии, и это была  угроза. Вы  видели обстановку у нас, - сказал я
ему, - поэтому расскажите и Микояну о  том, что вы видели на IV съезде нашей
партии, скажите ему, насколько "расколота" наша партия!
     Эти  подлецы,  помимо   всего  прочего,  добивались   пересмотра   всех
соглашений и протоколов о кредитах, которые они предоставили нам  на текущую
пятилетку. И для этого они хотели, чтобы я поехал в Москву.
     Мы  решительно отвергли  эти их враждебные нам  требования, за которыми
скрывались темные замыслы.
     -  Экономика  -  это  другая  область,  на  которую  вы  распространили
существующие между нами идеологические разногласия, - сказали мы Поспелову и
Андропову. - Это идет вразрез с марксизмом; более  того, это не к лицу такой
партии и такому государству, как ваши.
     - Не понимаем вас, - сказал Поспелов. - В чем вы видите это?!
     -  Имеются десятки  фактов,  - сказали  мы.  -  Но возьмем хотя бы ваше
обращение с нашей экономической делегацией,  съездившей  в  ноябре  прошлого
года  в  Советский  Союз.  Она  целые месяцы возилась  в  Москве.  Никто  не
принимал, никто  не слушал  ее. Только  за дни своего пребывания там, помимо
всего другого, наша экономическая делегация направила вашим  соответствующим
органам более 20 писем и телеграмм, но ответа никакого не получила,  никакие
вопросы не  обсуждались,  никаких  документов  не  было  подписано.  Что  вы
думаете,  не  понимаем  мы, почему  вы  встали на  такие  позиции,  отдающие
шантажом?  Когда к вам приезжают югославы, вы с ними заканчиваете переговоры
за 10 дней.
     - Приехал  к вам в Москву  и  военный министр Индонезии  и  вы сразу же
заключили соглашение, предоставив ему крупные кредиты на вооружение, -сказал
я им, - тогда как на маленькую  социалистическую Албанию,с которой вы имеете
и соглашения, перестали обращать внимания.
     -  Надо  будет  вам  приехать в Москву для  переговоров, - сказали они,
повторяя настоятельное требование Хрущева о том, чтобы я поехал туда.
     -- Мы дали  вам и письменный ответ, - сказал  я,  - нам незачем ехать в
Москву  обсуждать проблемы, которые давно  обсуждены  и решены.  Вам  хорошо
известно, что соглашение о кредитах на нашу будущую пятилетку мы обсуждали и
составляли  вместе, причем  не  только в  принципе,  но и детально, по  всем
объектам. На его основе приехали сюда советские специалисты, были составлены
проекты  и  т  д. А  вы  теперь  требуете, чтобы  мы  снова приехали  к  вам
пересмотреть  соглашения!  Зачем?!  Мы  не  согласны  изменить  ни  на  йоту
детализированные документы, подписанные обеими сторонами  на высоком уровне,
- ответил я ревизионистам, и далее отметил:
     -  Мне  незачем  ехать  и  не  хочется  ехать  в  Москву.  Что касается
соглашений, то перед вами два пути: либо соблюдать их, либо нарушить. От вас
зависит  какому  пути  следовать.  Если  вы  нарушите  соглашения  и  будете
продолжать  идти  по  враждебному,  антимарксистскому  пути,  мир  осудит  и
заклеймит вас. Мы прямо, как марксисты, говорили  вам все,  что имели против
вас. Теперь вам выбирать:  или  путь марксистско-ленинской  дружбы, или путь
вражды.
     Хрущевцы,  естественно,  выбрали  путь  вражды  с  Народной Республикой
Албанией  и Албанской  партией Труда.  Они  стали  в  своих действиях  более
наглыми, более оголтелыми. Известно, что в то время мы раскрыли и разгромили
заговор   некоторых  иностранных  империалистическо-ревизионистских  держав,
которые,  в сообщничестве со своими агентами в наших рядах, хотели совершить
военную агрессию против нашей страны и нашего народа. На IV партийном съезде
мы  заявили,  что  заговор  был  раскрыт и  что заговорщики  -Теме  Сойко  с
компанией  -  будут держать  ответ  перед  народным правосудием. Заговорщики
своими собственными устами признали все.
     Именно  в это время наши  "друзья", участники Варшавского  Договора  во
главе  с  Хрущевым,  помимо  своих  угроз,  заявили  нам о  своем  намерейии
"Направить  в Албанию специальную комиссию Варшавского Договора для проверки
достоверности  ваших  заявлений о заговоре"! До чего дошла их  подлость! Они
хотели  приехать в Албанию, чтобы добиться того, чего не добились другие. На
это мы также дали им заслуженный ответ.
     Хрущев  исчерпал все  средства. По отношению к нам он прибег  ко всему:
махинациям, коварству, ловушкам, шантажу, но все эти средства  оказались для
него безрезультатными. Тогда он открыто выступил против  нас. На XXII съезде
своей партии, в октябре 1961 года, Хрущев публично атаковал Албанскую партию
Труда и оклеветал ее.
     Мы сразу же открыто ответили на его низкопробные антиалбанские  нападки
и через печать  ознакомили партию и  народ как  с обвинениями Хрущева против
нас, так и с нашей позицией в отношении этих обвинений и нападок.
     Хрущев тут же получил ответ не только от нас, но и от всего  албанского
народа:  самые  различные слои населения, коммунисты и народ нашей страны  в
тысячах  и тысячах  телеграмм  и писем, поступавших  в те дни в адрес нашего
Центрального Комитета  со всех  концов  Албании,  выражая  свое  глубокое  и
законное  возмущение  предательскими   деяниями  Н.  Хрущева,  всеми  силами
поддерживали линию партии, клялись  защищать и последовательно проводить эту
правильную линию, невзирая на то, с какими испытаниями и лишениями это будет
сопряжено.
     Хрущев предпринял против нас и последний акт - единственное, что у него
осталось -  в одностороннем  порядке  разорвал  дипломатические отношения  с
Народной  Республикой Албанией. Это  было последнее проявление его отчаянной
мести: "Пусть их поглотят империалисты, - думал он, -  раз  они  не захотели
оставаться под моим зонтом". Однако он ошибся страшно грубо, как он ошибался
всю  жизнь. Мы решительно выступили против  вражды  его и хрущевских лакеев.
Албанская партия Труда с героизмом и марксистско-ленинской зрелостью устояла
перед   натиском  современного   ревизионизма,   руководимого  Хрущевым,   и
противодействовала  с  большой  решительностью, образцовой  сплоченностью  и
большой марксистско-ленинской  ясностью, используя  при 3tom неопровержимые,
неоспоримые доводы и факты.
     Революционному слову и мысли Албанской партии Труда с уважением внимали
всюду  в мире.  Пролетариат  увидел,  что  небольшая по численности  партия,
успешно и доблестно отстаивала марксизм-ленинизм от правящих ревизионистских
клик.  Наша  партия  разоблачала  и  продолжает  с  революционной  смелостью
разоблачать современный ревизионизм, возглавляемый советским ревизионизмом.
     Ревизионистский Советский  Союз  потерпел  огромные поражения  во  всех
областях, с него уже  сорвана псевдомарксистская маска, он утратил престиж и
авторитет,  завоеванные   Лениным,   Сталиным   и  руководимой  ими  Партией
большевиков. Коммунисты, революционеры, борцы  за дело освобождения  народов
не могли  быть введены в заблуждение демагогией хрущевских ревизионистов.  В
это революционное дело  вносила, вносит  и всегда будет вносить свой вклад и
наша партия.
     Таков   конец  отношений  социалистической  Албании  с  ревизионистским
Советским   Союзом.  Однако   наша  борьба  с   предательской,   фашистской,
социал-империалистической    деятельностью    хрущевских    и    брежневских
ревизионистов не  прекращалась и не  прекратится. Мы били и будем бить их до
тех пор, пока  они не будут уничтожены с  лица земли, пока совместная борьба
народов,  революционеров,  марксистов-ленинцев   всего  мира  не  увенчается
победой везде, в том числе и в Советском Союзе.
     Настанет день, когда советский народ подвергнет строгой каре хрущевцев,
а албанский народ и Албанскую  партию Труда будет любить и уважать  так, как
он  любил  их  в  лучшие  времена, ибо наш народ  и наша  партия  решительно
боролись против хрущевцев, наших общих врагов.
     1976 г.