linsky. Epidemie. Пер. с чешск. - Е.Вихрева.
   Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Автобус занесло на повороте. Водитель негромко выругался.
   - А вот раньше всю машинерию в лошадиных силах меряли, - ни с того ни с
сего сказал широкоплечий мужчина со значком  "Космосервис"  на  лацкане  и
засмеялся.
   - Ну и что? - сердито отозвался водитель.
   - Ничего! Лошадиные силы! Как вспомню, так вздрогну...
   - Кое-кто уже и не вспомнит и не вздрогнет, - криво улыбнувшись, сказал
водитель.
   Сидящий на  заднем  сиденье  старик  потер  сухие  ладони,  кашлянул  и
произнес:
   - Моя невестка... - и замолчал.
   К нему обернулись.
   - Моя невестка, - наконец продолжил он, - каждый год машины меняла, так
теперь места себе не находит, ножками ей неохота ходить.
   Снова замолчал, а потом радостно, на весь автобус гаркнул:
   - Доездилась!
   И захихикал.
   Рядом со стариком сидел мужчина  с  бесцветными,  навыкате  глазами,  в
очках и с портфелем в руках. Одним словом - интеллигент. Он  раскрыл  было
рот, желая вступить в разговор, но передумал, протяжно  вздохнул  и  снова
уткнулся в стекло.
   - Значок не продадите? - спросил водитель широкоплечего.
   - Нет.
   - Ну, обменяемся!
   - Нет, - односложно повторил тот.
   - Где достал? Стащил, что ли?
   - Ну да! -  обиделся  широкоплечий.  -  Вчера  с  Марса  на  "Титанике"
вернулся!
   - А-а, - протянул водитель и тут же встрепенулся: - Кто ж это додумался
так вашу посудину назвать? Был, помнится, такой дизель, сто  лет  назад  в
океане булькнул.
   - Не было тогда дизеля, - вмешался старик. - Тогда пар был.
   - Да что хочешь, а только  три  тысячи  человек  -  бульк!  -  заключил
водитель и крутанул баранку.
   Пассажир с портфелем наконец подал голос:
   - Тысяча пятьсот семнадцать.  А  спаслось  тысяча  семьсот  одиннадцать
человек.
   - Да? - вежливо удивился широкоплечий. - А у нас на "Титанике" тридцать
семь душ, и все живы, правда, связь отказала, три месяца болтались  глухо.
Вернулись, а здесь...
   - Не знали, что у нас творится?
   - На Луне первым делом об этом сообщили. Новость номер один.
   - Хорошо вам, в космосе, - закряхтел старик. - А  здесь  столько  людей
угробилось, на сто "Титаников" наберешь! С другой стороны, и хорошего было
мало, детского лица неделями не увидишь, все в противогазах! Выхлоп  стены
разъедал! - он махнул рукой и умолк.
   В автобусе стало темно. Сильный ветер поднимал бурые тучи ржавчины  над
остовами автомобилей, гудел и выл, раскачивая  искореженные  металлические
клочья, гнал по бетонному полотну стеклянную крошку...
   - Как там, на Марсе? - спросил водитель.
   - Солнца маловато.
   Некоторое время все молчали.  Автобус  преодолевал  спуски  и  подъемы,
осторожно объезжая груды  лома,  грязные,  маслянисто  блестящие  пятна  и
белесые полосы битого стекла.
   Когда проезжали мимо горы покрышек, старик засопел, пересел  вперед  и,
обернувшись к сидевшим в салоне, заявил:
   - А ведь я в эпицентре был! Правда, до меня тогда ничего не дошло,  мне
уж потом объяснили.
   - Что вы говорите? - привстал интеллигент  с  портфелем  и  тут  же  от
толчка снова упал на сиденье.
   - А то! У меня бензоколонка  на  тридцать  пятом  шоссе  была.  Неплохо
зарабатывал, сейчас столько на овощах черта с два выжмешь, хотя,  конечно,
для здоровья овощи полезнее бензина.
   - Так что же там у вас произошло? - блестя очками, спросил интеллигент.
   - Славный был денек, - вздохнул старик. - Погода хорошая,  машины  одна
за другой ко мне на колонку заворачивали. Тут подъезжает Боулдер на  своем
"мицубиси"...
   - Хорошая была машина, - подхватил водитель, - теперь таких не увидишь.
   - Почему не увидишь?  -  ответил  широкоплечий.  -  У  меня  в  гараже,
например, стоит.
   - ...а тут появляется красотка, - продолжал старик, - из этих,  что  на
автостопе промышляют. Сумка белая, глаза голубые. Ну, а Боулдер мимо  юбки
проехать не может. Я помощнику говорю, смотри, сейчас Боулдер подцепит ее,
а потом всю неделю будет байки рассказывать, Боулдер вроде уж и  тормозить
начал, но тут его машина вдруг на поле  въехала,  кувыркнулась  и  ба-бах!
Участок рапса дотла выгорел... и Боулдер, бедняга, теперь никому ничего не
расскажет.
   Пассажир с портфелем молча слушал старика.
   - А потом на меня с помощником как понесло старую машину техпомощи!  Мы
еле увернулись, а ее юзом развернуло - и в стену! За ней ехала цистерна  с
молоком, так она прямо в  старый  каштан  врезалась.  Водителя  ну  просто
выстрелило из кабины на дорогу...
   - А что еще вы заметили? - нервно спросил интеллигент.
   - Море молока!
   - Да нет, что-нибудь такое...
   - Какого еще "такого" вам надо, когда из машины Боулдера пламя бьет как
из  паяльной  лампы,  красотку,  что  он  не  успел  подсадить,  наизнанку
выворачивает, а шофер  молоковоза  кровью  на  бетоне  истекает!  Пока  до
полиции дозвонились да пока там раскачались, к нам уже  не  подобраться  -
битых машин на несколько миль - какие столкнулись, а какие и сами по  себе
развалились... Раненые кричат, ругаются, неразбериха!..
   - Да-да, - грустно покачал головой интеллигент, - вот так или почти так
везде и было, один за другим, одна за другой...
   - Ух ты! - вдруг воскликнул широкоплечий. - Так ведь  вы  же  профессор
Уилэби! Я вас на Луне в новостях видел. Вы этот, как  его...  председатель
комиссии по расследованию! Точно!
   -  Бывший  председатель,  -  тихо  сказал  профессор.  -  Комиссия   по
расследованию   закончила   свою   работу   из-за   отсутствия    предмета
расследования.
   - Как это отсутствия? - проворчал старик, делая широкий жест рукой. - А
это все? Что они там все с ума  посходили?  Вы,  ученые,  придумайте,  что
полагается, даром что ли учились! Трамваи, может, пустите. Помню,  трамваи
давно были, в мое время... на электричестве. А?
   Профессор Уилэби мрачно покачал головой.
   - Ничего не выйдет.  Эпидемия  поражает  любое  транспортное  средство.
Механическое, с мотором. Проводились исследования...
   - Доисследовались! - со злостью сказал старик.
   Пассажиры неодобрительно посмотрели на него, затем перевели взгляды  на
профессора. Женщина в парике кашлянула и спросила:
   - Так чего же они... взбесились?
   -  Я  же  говорю  -  эпидемия!  Ну,  если  откровенно,   до   сих   пор
удовлетворительного  объяснения  нет,  поэтому  я  считаю  мое  достаточно
правдоподобным. Хотя с другой стороны...
   - Ближе к делу, профессор! - перебил его водитель.
   - Да, да, извините! -  Профессор  снял  очки,  подышал,  протер  стекла
чистым носовым платком и продолжал: - Я не автоконструктор, не  металловед
и не социолог. Я биолог, точнее - ратуссолог...
   - Как? - удивился широкоплечий.
   - Специалист по крысам.
   - Хе! - хмыкнул старик. - Хе-хе! Крысовед!
   - Вот именно! - профессор и не думал  обижаться.  -  У  крыс,  да  и  у
некоторых других животных наблюдается  странное,  до  конца  не  изученное
явление.  Как  только  их  численность  на   единицу   площади   достигает
критической величины, они словно сходят с ума и начинают  уничтожать  друг
друга. Вот и машин сейчас расплодилось больше, чем людей!  Выхлопные  газы
отравили атмосферу! Шагу ступить нельзя, чтоб не попасть под колеса. А что
животные, что машины - законы природы едины.  Началось  в  одном  месте  и
пошло! Безумие заразительно... Вот потому-то я и говорю, что это похоже на
эпидемию.
   Несколько минут в автобусе было тихо, только гудел мотор, и ветер тонко
выл в неплотно задвинутом стекле.
   - А что у ваших крыс, - осторожно начал широкоплечий, - они  что,  пока
друг друга не уничтожат, не успокоятся?
   - Ну что вы! - воскликнул профессор. - Крысы - очень интересный  объект
исследования. Как только численность популяции... ну, количество их придет
в норму, они сразу теряют агрессивность. Очень толковые существа,  -  явно
гордясь крысами, закончил профессор.
   - Допустим, - снова сказал широкоплечий, -  чего  же  тогда  машины  не
остановились?
   -  Превосходный  вопрос,  -  обрадовался  профессор  и,  подняв  палец,
продолжал: -  Разве  можно  сравнивать  тупые  железяки  с  биологическими
объектами! Если крысы - порождение и конечный продукт эволюции,  длившейся
миллионы лет, то машины - это незаконнорожденные исчадия движка и  телеги,
ублюдочные порождения  человеческой  лени  и  бензина!  Пока  они  все  не
истребят друг друга, не успокоятся! Потому-то двум машинам на любом  шоссе
не разъехаться, теперь уже за сотни метров перекидывается эпидемия, и двум
машинам становится тесно на таком расстоянии. И так будет!
   - Аминь! - проникновенно заключил старик.
   Мотор автобуса натужно зарычал, машина, огибая скалу, шла на подъем.
   - Ну и...! - сказал водитель и выругался. - Никогда я этот  поворот  не
любил!
   Сидящий рядом с  ним  широкоплечий,  побледнев,  уставился  в  ветровое
стекло, а старик приподнялся с места и с идиотским ликованием воскликнул:
   - Вот и съездили за хлебушком!
Ярослав Зика. Решение

   -----------------------------------------------------------------------
   J.Zyka. Rozhodovani. Пер. с чешск. - И.Зино.
   Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Прокурор Классен с любопытством оглядел посетителя, почти утонувшего  в
огромном  кожаном  кресле.  Потом  не  спеша  вынул  из  кармана   плоский
портсигар, открыл его и  протянул  гостю.  Тот  вежливо  покачал  головой.
Слегка улыбнувшись в ответ, прокурор  неторопливо  вытащил  из  портсигара
длинную темно-коричневую сигару,  умело  раскурил  ее  и  вновь  испытующе
уставился на мужчину, сидевшего напротив.
   - Мой милый доктор Бергсон, - начал он слегка иронически, - вы ведь  не
обидитесь, если я стану обращаться к вам именно так? Конечно, до  сих  пор
мы не были знакомы, однако, смею вас заверить, вы мне действительно  милы,
прежде всего своей  естественностью,  раскованностью,  я  бы  даже  сказал
больше - отсутствием всяческих запретов. А такие  вещи  всегда  импонируют
мне в людях.
   Прокурор сделал глубокую затяжку и, округлив губы, выпустил  к  потолку
несколько колечек синеватого дыма.  Вытянув  руку,  он  как  бы  попытался
надеть одно из колечек себе  на  палец.  Потом  мягкими  движениями  кисти
разогнал дым перед собой и усмехнулся.
   - Итак, милый доктор Бергсон, - повторил он, - вы решили  явиться  сюда
без всякого предупреждения, буквально как снег на голову. Конечно, это  не
имеет особого значения, ведь у меня часто бывают  непредвиденные  встречи.
Но, если говорить честно, складывается впечатление,  что  вы  это  сделали
умышленно, чтобы заставить меня здесь же, на месте прийти к  определенному
решению. По-моему, я не очень ошибаюсь, а? Объясняется же это прежде всего
тем, что я должен выступать в качестве прокурора на судебном  процессе  по
обвинению вашего коллеги-врача, с которым  вы  вместе  работаете,  вернее,
работали  в  одном  научно-исследовательском  институте.   Насколько   мне
известно, ваш коллега явился с повинной, признавшись в убийстве, точнее, в
умышленном убийстве сотрудника вашего института.
   Человек в кожаном кресле с достоинством выпрямился и слегка  подвинулся
вперед, на краешек кресла, как бы пытаясь  подсесть  поближе  к  прокурору
Классену. Потом несколько раз потер друг о друга сухие, чисто вымытые руки
с тщательно ухоженными ногтями.
   - Понимаете, я пришел к вам не просто как к прокурору, а как  к  самому
знаменитому прокурору в нашей стране. Дело в  том,  что  процесс,  который
вот-вот  начнется,  не  совсем  обычный.  Поэтому,  если   вы   откажетесь
участвовать в нем, люди сразу поймут, что, по всей видимости, здесь что-то
не так. А при современных возможностях  средств  массовой  информации,  вы
понимаете, не составит ни малейшего труда, чтобы об этом  мгновенно  узнал
весь мир.
   Доктор Бергсон выжидательно  замолк  и  еще  больше  съежился  в  своем
кресле.
   - Интересный вы человек, - добродушно удивился  прокурор.  -  Начали  с
комплиментов, причем, по-моему, явно переусердствовали, а о сути дела даже
не заикнулись. Хотя помочь вам я, наверное, ни в чем не смогу. Видите  ли,
право есть право, а закон есть закон, с какой бы точки зрения вы на них ни
взглянули. И пока существует человеческое общество, оно будет  управляться
по вполне определенным законам и предписаниям. В рамках этих законов  люди
всегда оценивают и будут оценивать поступки своих  собратьев.  Причем  те,
кому это будет поручено, естественно, либо станут  исходить  из  указанных
законов,  принимая,  конечно,   во   внимание   этические   или,   скажем,
морально-этические аспекты жизни людей, либо же, опираясь  на  собственные
убеждения и взгляды, будут действовать в соответствии  со  своим  кодексом
морали. Однако, при этом они всегда должны руководствоваться прежде  всего
законами и отстаивать справедливость именно с точки зрения права.
   - Вы прекрасно все  объяснили,  господин  прокурор,  -  кивнул  головой
мужчина в кожаном  кресле.  -  Теперь  мне  непонятно  лишь  одно:  почему
символом законности служат весы,  а  символом  этой  вашей  справедливости
является фигура с завязанными глазами.
   - Видите ли, господин доктор, - довольно улыбнулся прокурор Классен,  -
все это  рассуждения  столь  же  древние,  как  и  сами  понятия  права  и
справедливости. Одно могу сказать вам совершенно точно - никогда  и  никто
из живущих на земле людей, на любом этапе развития человечества, при любом
общественном строе не признает официально или публично законность убийства
или, скажем, умышленного убийства - смотря по тому,  что  решат  в  данном
случае присяжные заседатели или какой приговор вынесет суд.
   - Понимаю, - кивнул доктор Бергсон, - только в нашей ситуации мы  имеем
дело не с убийством, а тем более умышленным. Это было именно  решение.  Не
буду называть его  приговором,  потому  что  понятие  приговора  относится
скорее к компетенции суда или жюри присяжных. Давайте  лучше  скажем,  что
это было решение специальной комиссии. Или соглашение. Если же вы все-таки
настаиваете  на  слове  "приговор",  то  это  был   приговор,   вынесенный
дилетантами,  которые  оказались  одновременно  и  судьями,  и  присяжными
заседателями, и истцами. И даже прокурорами.
   - Вот как? - удивился Классен. - Значит, вы хотите сказать,  что  кроме
судов, жюри присяжных и остального юридического  аппарата  существуют  еще
какие-то иные правовые организации, созданные нашими гражданами?
   - Видите ли, - осторожно заметил посетитель, - в данном случае речь шла
о вещах, которые касаются всего человечества.
   - Так что же, по вашему мнению, милый  доктор  Бергсон,  мы  уже  вовсе
никому не нужны? Если я, конечно, правильно вас понял?
   - Не совсем, -  несколько  смешавшись,  заерзал  в  кресле  Бергсон.  -
Конечно, я не  разбираюсь  ни  в  юриспруденции,  ни  в  ваших  законах  и
статьях... Я просто врач. Но, знаете, у каждого человека  существует  свой
кодекс поведения, которому он  обычно  следует.  Поскольку  все  на  свете
должно иметь свой порядок. И лишь иногда это попадает на  ваши  весы.  При
этом,  когда  приходится  взвешивать,  нужно  еще,  чтобы  стрелка   весов
отклонялась в правильном направлении.
   - В деле, о котором вы просите, нет нужды слишком много взвешивать  или
обдумывать. Ваш сослуживец убил или, выражаясь деликатнее, устранил своего
коллегу, сумевшего получить уникальные  в  своем  роде  сведения,  которые
могли бы оказать большую пользу  человечеству,  а  ему  самому  приобрести
огромный научный авторитет. Да ведь вы сами прекрасно понимаете,  господин
доктор, - прокурор Классен выпустил  облачко  дыма,  -  что,  рассуждая  о
терминах,  весах  и  справедливости,  мы  могли   бы   полемизировать   до
бесконечности.
   - Совершенно верно, господин прокурор, - согласился доктор  Бергсон.  -
Однако к чему вам весы, если под рукой у вас нет подходящих гирек? Ведь вы
собираетесь взвешивать с помощью лишь тех  гирь,  которые  имелись  у  вас
раньше. А я хотел бы предоставить вам новые возможности, или, если угодно,
гири. Ведь вы считаете, что  наш  сотрудник  Хольцман  просто  позавидовал
результатам, полученным его коллегой, и совершил убийство, так сказать, из
научной ревности.
   - Но ведь он сам признался в содеянном.
   - Если не возражаете, я хотел бы вам напомнить, что, согласно  законам,
в которых я, по правде  говоря,  не  слишком-то  разбираюсь,  признание  в
совершении   уголовного   преступления   вовсе   не   является    решающим
обстоятельством для суда. Вы же прекрасно знаете, что установить  чью-либо
вину  можно  только  с  помощью  доказательств.  Что  же  касается  нашего
института, господин прокурор, - тут  доктор  Бергсон  гордо  выпрямился  в
кресле, - то могу вам твердо сказать, что после обстоятельного  обсуждения
мы решили скрыть все, что могло бы повредить нашему сотруднику  Хольцману,
причем  руководствуясь  лишь  стремлением  к   справедливости.   Мы   даже
обзавелись адвокатом, хотя на процессе он выступать не  будет:  просто  он
научит нас, как вести себя в суде и какие давать показания.  К  сожалению,
мы не обладаем той популярностью, какой пользуетесь вы, господин прокурор,
и потому я здесь.
   - Стало быть, вы пришли сюда от имени  доктора  Хольцмана  и  остальных
ваших сотрудников? - с легкой улыбкой осведомился хозяин кабинета.
   - Я тут, собственно говоря, - распрямился в  кресле  посетитель,  -  от
имени всех людей на свете, а тем самым и от своего имени и от  имени  моих
коллег. Кстати, это означает также и от вашего имени,  господин  прокурор,
хотя в данный момент вы думаете совсем по-другому.
   - Погодите, - возразил прокурор Классен, - давайте не  будем  обобщать.
Но раз уж вы сюда явились, изложите мне коротко суть  вашего  дела.  Иначе
вам просто нет смысла здесь оставаться.
   - Хорошо, - согласился Бергсон.  -  Слышали  вы  когда-нибудь  название
антиментон? Уверен, что  нет.  Так  вот,  антиментон  -  это  и  есть  тот
препарат, который создал мой коллега Траммер.  А  вы,  господин  прокурор,
прекрасно знаете, - тут доктор Бергсон многозначительно  поднял  палец,  -
что наш институт является общепризнанным лидером на международной арене  в
области получения новых психофармацевтических средств. Сейчас мы подошли к
самым  границам  человеческого   сознания,   что   позволяет   с   помощью
разработанных нами химических препаратов существенно изменять  психическое
состояние человека.
   - Вообще-то, обо всем этом я уже слыхал прежде, - прервал его  прокурор
Классен. - В свое время об этих вещах много писали в газетах.
   - Знаете, в наших газетах часто пишут о том, что врачи или  ученые  еще
только собираются сделать, причем даже раньше, чем об  этом  заговорят  на
страницах медицинских журналов, - заметил Бергсон.
   - Тогда почему же вы сами не  выступили  в  прессе?  -  поинтересовался
прокурор Классен.
   - Иногда этого просто не следует  делать,  -  чуть  помедлив,  произнес
Бергсон, - ведь исследования продолжаются обычно несколько лет. Но не  это
главное - так всегда было и будет. Правда, об антиментоне начали шуметь  в
печати еще тогда, когда наша группа была где-то на полпути к успеху.
   - Что касается моей точки  зрения  на  это  дело,  -  прокурор  впервые
взглянул на своего посетителя без тени иронии, - то, насколько я  понимаю,
сотрудник вашего исследовательского отдела по фамилии  Траммер  обнаружил,
что одно из химических соединений, анализом  которых  вы  занимались,  при
определенных  обстоятельствах   может   оказывать   на   человека   весьма
своеобразное транквилизирующее действие. Траммер  решил  назвать  препарат
антиментоном. Состав вещества был известен ему одному, точно так же как  и
условия, п