пода, мозг у нас  совершеннее,
чем у насекомых, но если бы не эта деталь, то не берусь предсказывать,  не
берусь...
   Спенсер посмотрел на мертвый  лес  на  другом  берегу  реки.  Профессор
поймал его взгляд.
   - Да, наша планета на волоске от гибели, может случиться -  она  станет
яблоком раздора между насекомыми и человеком: ведь насекомые  нуждаются  в
растениях, а не в человеке. Человек для них - лишь Filaria  Baucroiti  или
иной страшный паразит. Поэтому-то они его уничтожают.
   - Но у человека есть надежды, мечты, планы,  а  главное  -  способность
осуществить их! Я бы никогда  не  смирился  с  уготованной  мне  ролью,  -
взорвался Алан.
   - Вы в этом уверены? -  спросил  Тейфель,  сощурив  глаза  за  толстыми
стеклами очков. - Я - нет.
   - Человеческому разуму и воле природа не может противопоставить  ничего
равноценного! - горячился Алан.
   - Постойте, Брэкфорд,  -  профессор  поднял  указательный  палец,  -  а
инстинкт? Это то, о чем человек давно забыл, что у него отмерло. Насекомые
же не только сохранили инстинкт, но и  развили  его.  Инстинкт  -  великое
дело: все уметь  с  самого  рождения,  не  тратить  времени  на  обучение,
особенно если иметь в виду  кратковременность  человеческой  жизни  и  тот
факт, что большую часть мы тратим  на  сбор  информации.  И  едва  человек
научится использовать свое богатство, разум, как отправляется в  загробное
путешествие,  разве   не   так?   -   Тейфель   испытующе   посмотрел   на
присутствующих. - Затраты не окупаются, они неэкономичны.  Само  собой,  -
глаза профессора как буравчики сверлили  слушателей,  -  насекомые  должны
были чем-то поступиться, коль скоро хотели выжить. И  вот  вам  результат:
они отказались от длительного процесса обучения, предпочтя ему  простой  и
целесообразный инстинкт. Руководствуясь инстинктом, они победили в суровой
борьбе за существование.
   - К черту ваши бредовые россказни! - взорвался Спенсер. - Объясните мне
лучше, почему эти букашки не в состоянии справиться с нами, почему они  не
объедят нашу несчастную планету?
   - Всему свой час, - профессор смерил его холодным  взглядом.  -  Вы  же
прекрасно знаете, Спенсер, не хуже меня, что инстинкт нельзя пустить в ход
в любой момент, так сказать, оперативно. Вот почему насекомые, несмотря на
свою огромную плодовитость  и  инстинкт,  который  по  совершенству  можно
сравнить разве что с разумом  человека,  до  сих  пор  представляют  собой
убогую разновидность животных низшего  класса.  Вместо  того  чтобы  самим
научиться управлять своими инстинктами, они позволяют именно с их  помощью
поработить себя.
   - Вы противоречите самому себе, профессор, - возразил  ему  Алан.  -  С
одной стороны, вы ставите насекомых на один уровень с человеком, с  другой
- уготовили им второстепенную роль.
   - Ну и что? - Тейфель  встал  в  позу.  -  Взгляните  на  меня:  бывший
уважаемый профессор Гейдельбергского университета,  светило  биологической
науки Германии, а ныне... - он скривил губы,  -  ныне  скиталец,  нашедший
пристанище в джунглях  среди  дикарей.  -  Он  помолчал.  -  С  насекомыми
происходит подобное же. В них дремлет безудержная сила.  Как  бы  вам  это
объяснить:  они  напоминают  вулкан,  который  вот-вот  пробудится.  -  Он
задумчиво уставился в пустоту. - И тот, кто его пробудит...
   Алан перебил его.
   - Вы здесь с экспедицией?
   - Я, с экспедицией? - Тейфель громогласно  захохотал.  -  Впрочем,  это
допустимо. Да, милейший, с экспедицией, причем я торчу здесь весьма долго,
так что все мне опротивело. Я здесь с того момента, когда фюрер...  -  Тут
он осекся и подозрительно уставился на Алана. -  А  почему  у  вас  возник
такой вопрос? И вообще, вы оба что здесь делаете? Как вы сюда попали?
   Вопросы сыпались градом. Вдруг,  словно  опомнившись,  Тейфель  схватил
стакан виски и залпом выпил его.
   - Простите, господа, так на меня действует погода...
   Наступило неловкое молчание. Его нарушил Спенсер.
   - Вы говорили, что в насекомых заложена сила.
   - Ах, да, - Тейфель оживился. - Знаете,  господа,  кто  управляет  этой
силой, инстинктом, кто определяет аспекты его применения,  тот,  считайте,
владыка мира. Возьмем, к примеру, координацию нашествий муравьев,  саранчи
или  иных  насекомых.  Тот,  кто  этим  управляет,  выходит,  правит  всем
человечеством - ведь от него зависит, будет ли у  людей  пища.  Вы  только
вообразите тучи колорадских  жуков  на  картофельных  полях  или  саранчи,
обирающей урожай на территориях многих стран. Как,  по-вашему,  смогут  ли
жители этих стран предотвратить или защититься от него?
   - Тут вы правы, - кивнул головой Спенсер, внимательно слушавший монолог
профессора.  -   Но   ведь   вот   в   чем   загвоздка:   если   развязать
бактериологическую войну, кто ее прекратит?  Насекомые,  к  сожалению,  не
разбираются в большой политике,  а  понятие  "граница"  им  ни  о  чем  не
говорит...
   - А вы уверены, - профессор загадочно улыбнулся, -  что  не  существует
кто-либо, кому подвластны насекомые?
   - Глупости! - не сдержался Алан.
   - Вы так полагаете? - спросил Тейфель.
   - Как можно допустить, чтобы кто-то управлял насекомыми!
   Профессор быстро поднялся и жестом позвал Умару, который стоял  поодаль
рядом с  проводниками-гребцами.  Индеец  задрожал  и  подошел  к  палатке.
Профессор улыбнулся. Умару стоял перед ним, опустив глаза в землю.
   - Ты указываешь дорогу белым людям? - обратился Тейфель.
   Умару кивнул. Алан заметил, что он дрожит от страха.
   - Ты видел,  как  маленькие-маленькие  красные  букашки  съели  черного
человека?
   - Да, - с трудом выдавил из себя индеец, у которого от ужаса зуб на зуб
не попадал.
   - Ты ведь знаешь, что  эти  букашки  могли  съесть  и  тебя,  и,  твоих
собратьев, и обоих белых господ?
   - Красные букашки жрут все, великий господин.
   "Так он ко мне никогда не обращался", - подумал Алан.
   - А  кому  подчиняются  маленькие-маленькие  красные  букашки?  -  тихо
спросил Тейфель.
   - Курупиру... - заикаясь, произнес индеец, - курупиру.
   То, что произошло в следующий момент,  Алан  никак  не  мог  объяснить.
Умару, гордый, всегда спокойный Умару, завопил истошным голосом,  будто  в
живот ему всадили отравленный шип, повернулся и бросился наутек по поляне,
на которой воздух дрожал от палящего солнца. Вскоре его  фигура,  мелькнув
между высокими стволами, пропала в сумраке  леса.  Но  до  оставшихся  еще
долго доносились вопли обезумевшего от страха индейца. Проводники упали на
колени. Профессор ласково взглянул на них, прошептав:
   - Они-то в меня верят.



   4

   У  Алана  было  такое  чувство,  что  профессор  Тейфель  решил  прочно
обосноваться в излучине реки. Индейцы соорудили ему уютную хижину,  крытую
пальмовыми листьями. Хижина состояла из  двух  помещений  -  одно  служило
спальней, в другом была оборудована лаборатория современного типа. Большую
часть приборов индейцы привезли на каноэ откуда-то с гор, от истока реки.
   - В принципе обычная аппаратура энтомолога, -  видя  недоумение  Алана,
пояснил Спенсер. - Но, если приглядеться внимательнее, очень смахивает  на
мастерскую   радиолюбителя.   У   этого   старикана   отличные   связи   с
цивилизованным миром. Я как-то одним глазком глянул на его инструменты.  В
основном производство ФРГ, всемирно известная фирма...
   Алан  едва  сдержался,  чтобы  не  спросить,  каким  образом  Спенсеру,
которого профессор явно недолюбливал, удалось проникнуть в лабораторию? Но
он промолчал. Тейфель весьма правдоподобно объяснил, что всем  необходимым
его обеспечивают индейцы (у них профессор, это было ясно  даже  на  первый
взгляд, пользовался огромным уважением); именно они  привозят  провиант  и
инструменты по малодоступным дорогам.
   Дни проходили без особых приключений. Вечера  они  проводили  в  жарких
дебатах. Профессор вспоминал о годах совместной учебы с отцом  Алана,  был
общителен  и  весьма  любезен.  Алан  несколько  раз  заводил  разговор  о
возвращении домой, но Тейфель неизменно  уклонялся  от  этой  темы.  Умару
по-прежнему не возвращался в лагерь, и Алан считал себя  в  какой-то  мере
виноватым. Тейфель посмеивался:
   - Будьте спокойны, индеец в лесу не потеряется, это все равно, что щуку
бросить в воду. Впрочем, что вас беспокоит? Все необходимое у вас есть,  а
поскольку вы мои гости, бояться вам нечего, - последнюю фразу он  произнес
с расстановкой, подчеркнуто вежливо. И хотя Алан сознавал,  что  профессор
выручил их  из  беды  -  большую  часть  провизии  уничтожили  муравьи,  а
оставшейся едва хватило бы на неделю, - и у него, и  у  Спенсера  от  этих
слов остался неприятный осадок.
   - У меня в  горах  небольшое  бунгало,  -  продолжал  Тейфель,  отметая
благодарность. - Все, что у меня есть, - к вашим услугам. Я  ведь  пожилой
человек, - вздохнул он, - а старики порой мечтают об общении с  интересным
собеседником. Эти же, - он кивнул в  сторону  индейцев,  -  не  более  чем
мыслящие животные. Если они вообще способны мыслить...
   Перед Аланом всплыл образ Умару, его серьезное, спокойное, коричневатое
лицо, открытый взгляд. Ботаника отнюдь не радовал тот факт, что оставшиеся
в живых проводники-индейцы вскоре прибились к нему, как цыплята  к  клуше;
Умару все равно никто не  заменит.  Тейфеля  индейцы  смертельно  боялись.
Впрочем, это неудивительно, ведь они принимают его за духа  леса,  хозяина
здешних земель, потому-то и боятся, объяснял себе Алан. Но ему бросилась в
глаза  еще  одна  интересная  деталь:  индейцы   поняли,   что   профессор
симпатизирует Алану, а не Спенсеру, и не особенно рьяно выполняли указания
рыжеволосого энтомолога.
   Однажды Спенсер, лежа в постели, бросил:
   - По-моему, мы влипли.
   Алан посмотрел на него с удивлением.
   - Не понимаю.
   - Вы что же и в самом деле  не  понимаете,  -  недоверчиво  переспросил
Спенсер, - что люди профессора, эти индейцы неотступно следят за нами,  за
каждым нашим шагом? Не по душе мне все это.
   И тут Алану припомнились кое-какие моменты. Пожалуй, Спенсер прав.
   - Хотелось бы мне дознаться, где тут правда, а  где  ложь,  -  произнес
Спенсер, укладываясь поудобнее под сеткой от москитов.
   - А в чем вы сомневаетесь?
   - Да в его россказнях, - ответил Спенсер.
   - Напрасно вы подозреваете его во  лжи,  -  возразил  Алан.  -  Забытый
цивилизацией старикан. Мой отец его хорошо знал.
   - Вы ягненок, Алан,  -  грубо  сказал  Спенсер.  -  Уткнувшись  в  свой
микроскоп и соорудив для себя ширмочку из растений,  которые  вы  с  такой
охотой срываете, вы не способны взглянуть на реальный мир. Неужели  вы  не
уразумели, что миром могут править и сумасшедшие?
   - Зато у вас удивительное знание человеческой души, - с обидой  ответил
Алан и погасил свет. - Тем не менее, по-моему, для науки вы не находка.
   Спенсер промолчал.  Алан  заметил,  что  огонь  в  трубке,  которой  он
попыхивал, постепенно угасает.
   - А я утверждаю, - раздался  из  темноты  голос  Спенсера,  -  что  вы,
дружок, не находка для жизни, не разбираетесь вы в ней.
   - На что вы намекаете? - Алана поразил его тон.
   - Бьюсь об заклад, этот профессор - военный преступник.  Это  же  ясно,
как день, только вы этого не  понимаете.  Ну,  скажите:  к  чему  бы  ему,
кабинетному ученому, здесь находиться, в джунглях, среди дикарей?  Да  он,
старый проходимец, даже не старается скрыть своей причастности к...
   Алан весь напрягся.
   - У меня как-то выдался случай заглянуть в  его  спальню,  -  продолжал
Спенсер. - Над постелью старика красуется фотография. Хотите знать, чья?
   - Я не люблю вторгаться в личную жизнь других... - промямлил Алан.
   - Так вот: на фотографии наш уважаемый профессор Тейфель пожимает  руку
ефрейтору со свастикой...
   - Гитлеру?!
   - В самое яблочко. И светится от счастья как  месяц  в  полнолуние.  Вы
сомневаетесь? Проверьте сами.
   Хотя Алан отнюдь не разделял многих жизненных принципов Спенсера и  его
взглядов, он все же допускал, что какая-то доля правды в словах энтомолога
есть.  Всякий  раз,  когда  Алан  и  Спенсер  заходили  к   профессору   в
лабораторию, он закрывал двери спальни.
   Шаг за шагом Алан восстанавливал в памяти  события  последних  месяцев.
Во-первых, в Манаосе старый  недоверчивый  Вебстер  убеждает  его,  Алана,
взять с собой  в  экспедицию  неизвестного  энтомолога.  Далее,  полнейшее
отсутствие  у  Спенсера  интереса  к  насекомым  вообще,  за   исключением
муравьев. И наконец,  его  манера  совать  нос  в  чужие  дела,  буквально
вынюхивать все.
   - А вы-то, собственно, за кого себя выдаете, Спенсер? - вдруг вырвалось
у Алана.
   - Послушайте-ка, вы, овечка, - после минутного молчания раздался  голос
Спенсера  из  темноты,  -  вы,  верно,  предполагаете,  что  я   гангстер,
выпотрошивший  тайник  родной  бабушки,  или  сумасшедший,  сбежавший   из
психолечебницы. Я знаю, вы меня не  переносите,  но  мне  плевать.  Однако
ситуация  осложнилась,  поэтому  я  вынужден,  превышая  свои  полномочия,
открыть вам глаза,  милейший.  -  В  его  голосе  появилась  твердость.  -
Слушайте меня  внимательно.  Институт  по  вопросам  биологической  охраны
окружающей  среды  исследует  и  проблему  направления  движения,  точнее,
нашествий  насекомых.  Вначале  казалось,  будто   пути-дороги   насекомых
случайные, вызваны местными,  в  частности  климатическими,  условиями.  В
институте  определили  задачу:   выявить   закономерность,   периодичность
нашествий саранчи, муравьев и других  насекомых.  Да  и  для  военных  эти
сведения представляют известный интерес...
   - Но ведь, -  прервал  его  Алан,  -  бактерии  гораздо  эффективнее  в
качестве средства массового уничтожения?
   - Бактерии действуют медленно, дружок, слишком  медленно.  Кроме  того,
ими не так легко управлять, не то что ракетами, вот в чем соль, - Спенсер,
откашлявшись, продолжал. - Пять лет назад наши наблюдатели  сообщили,  что
период  половодья  реки  Ксингу  отмечен   появлением   полчищ   муравьев,
шествующих  в  разных  направлениях,  но,  заметьте,   на   одном   строго
ограниченном участке местности. Разумеется, среди индейцев  ходили  всякие
слухи; согласитесь, Брэкфорд, все они фантастически суеверны и  далеки  от
реального  восприятия  действительности,  но  данный  случай  представляет
счастливое исключение. По уверениям индейцев, в горах,  в  верховье  реки,
поселился  великий  дух  -  курупиру,  который   требует   безоговорочного
подчинения всех живущих там племен. Кто ослушается, пусть пеняет на себя -
за одну ночь муравьи полностью сожрут поселение, от всего живого останутся
только рожки да ножки.
   - Неужели вы верите в эти сказки, Спенсер?
   - Слушайте  дальше.  Главное  -  самое  интересное:  согласно  легенде,
обиталище духа находится как раз в этой области, в точке, откуда, если  вы
помните, на моей карте расходятся  стрелки...  Нам  не  повезло  -  не  мы
нагрянули к курупиру в гости, застав его врасплох. Вышло  наоборот,  он  к
нам пожаловал, прихватив с собой телохранителей. Хуже не придумаешь.
   - Ничего не понимаю, - растерянно проговорил Алан.
   - Все очень просто. Вы - настоящий ребенок,  Алан  Брэкфорд.  Профессор
Тейфель - бывший нацист, работавший над созданием биологического оружия. У
него достаточно причин покончить с нами, смести нас с лица земли,  кстати,
ему это не впервой, - мрачно добавил Спенсер.
   - На что вы намекаете?
   - Да, не мы первые, пустившиеся в путь по этой дорожке, а с нее  никуда
не свернешь, - сухо сказал Спенсер и повернулся на другой бок.
   Алан же еще долго лежал с открытыми глазами, уставившись в темноту.
   На утро Спенсер отправился в лес  и  не  вернулся  к  обеду.  Алана  не
обеспокоило его отсутствие, со Спенсером это уже случалось. К тому же, как
он хвалился, его зорко стерегут люди  профессора.  В  тот  день  Алану  не
пришлось даже словом перекинуться с профессором:  Тейфель  все  время  был
занят в своей лаборатории, а когда  Алан  пытался  к  нему  проникнуть,  в
дверях вырастала могучая фигура индейца-телохранителя.
   Проводники  безмолвными  изваяниями  понуро  сидели  у  каноэ.  Тяжелая
полуденная жара нависла над долиной, палящие  лучи  солнца  почти  отвесно
падали на землю, на высокую траву, где порхали пестрые бабочки-великаны  и
крошечные колибри, живые, переливающиеся драгоценности.
   Алан не находил себе места, его начало беспокоить отсутствие  Спенсера.
Нельзя сказать, чтобы он испытывал особую симпатию к нему, но в этих диких
джунглях Спенсер, пожалуй, был его единственным другом.
   Близился вечер, в лучах заходящего солнца зеленый массив леса  покрылся
золотой вуалью.
   Алан зашел в палатку и забрался под сетку, спасаясь от москитов. Вскоре
его сморил сон.  Проснулся  Алан  уже  в  полумраке  -  наступил  короткий
тропический вечер. У палатки негромко разговаривали между  собой  индейцы.
Алан зажег лампу и вышел наружу.
   - Господин Спенсер еще не возвратился? - спросил он.
   Индейцы отрицательно покачали головами.
   Ужинал Алан в одиночестве. Из соседней хижины раздавалось попискивание,
шум работающей аппаратуры, свист.  "Видимо,  профессор  возится  со  своим
передатчиком", - рассеянно подумал Алан. И  вдруг  его  охватило  страшное
беспокойство.
   Он  бросился  в  хижину  профессора,  где   перед   входом   возвышался
раскрашенный индеец. Не обращая на него внимания, Алан крикнул:
   - Профессор, профессор, можно вас на пару слов?
   Индеец не сдвинулся с места. В  открытом  окне  показалась  тень.  Писк
приборов прекратился.
   - А, это вы, герр Брэкфорд,  -  послышался  голос  Тейфеля.  Он  бросил
стражу несколько слов, и тот отворил дверь.
   Профессор, склонившись над аппаратом, не обратил внимание на вошедшего.
Не дожидаясь приглашения, Алан сел и с интересом уставился на Тейфеля.
   - Простите старика за забывчивость,  -  наконец  проговорил  Тейфель  с
рассеянным видом. - Я бы давно пригласил вас  к  себе,  но,  к  сожалению,
появились неожиданные обстоятельства, небольшие помехи.
   Аппараты жужжали как встревоженный улей.
   - Профессор, я беспокоюсь: Спенсер не вернулся из леса.
   - И это все, что вы хотите мне сообщить? - Стекла очков  сверкнули  над
прибором, и на одутловатом лице профессора проступила улыбка.
   Алан откашлялся.
   - Я подумал, что вам, пожалуй, следует послать людей  на  поиски,  ведь
Спенсер плохо ориентируется в джунглях, это его первый поход...
   - Вы так полагаете? - негромко откликнулся профессор и  смолк.  Писк  и
жужжание вдруг прекратились, поэтому в  тишине  его  шепот  прозвучал  как
крик.
   - Все в порядке, -  проговорил  Тейфель  как  ни  в  чем  не  бывало  и
направился к боковой стенке комнаты.
   Открыв небольшую тумбочку на бамбуковых ножках, он обратился к Алану:
   - Вы предпочитаете шотландское виски или коньяк?
   С этими словами он  поставил  перед  Аланом  стаканчики.  Аромат  виски
заполнил помещение. Алан невольно подумал о Спенсере, его сковал страх.
   Профессор  поднял  стакан.  Пучок  света,   отражаясь   от   стекла   и
металлических граней прибора, переливался радужным блеском.
   - Мой милый друг! Разрешите  выпить  за  вечную  память  нашего  общего
товарища доктора Джека  Спенсера,  незаурядного  сотрудника  Института  по
вопросам биологической  охраны  окружающей  среды,  человека,  безусловно,
мыслящего,   пытавшегося   докопаться   до   истины,   в    чем-то    даже
любознательного. Жаль, что с такими незаурядными данными он посвятил  себя
не  науке,  а  изучению,  вернее,  доскональному   штудированию   прошлого
почтенных людей.
   Тейфель сокрушенно покачал головой.
   - Профессор! - закричал Алан, и от страха у него свело скулы,  а  спина
покрылась капельками холодного пота. - Профессор, -  тихо  проговорил  он,
сжимая стакан с такой силой, что стекло треснуло. Алан тупо  уставился  на
кровоточащую ладонь.
   Тейфель, быстро поставив собственный  стакан  на  стол,  превратился  в
заботливу