ысову,
спросил: - Значит, могу зафиксировать и доложить Терентьеву я, что вы можете
заменить собой металлический крюк и  персонально  осуществлять  передвижение
тяжелых предметов?
   - Да нет, это дядя шутит... Вернее, я шучу,- пробурчал Белобрысов.
   - Благодарю за дружеское отношение! Посмеяться вашей шутке рад я! - Элмех
включил свое хохотальное устройство и залился бодрым, но  тактичным  смехом.
Отсмеявшись, он снова обратился к Белобрысову:
   - Вы ничего не сообщили о своем семейном положении. У вас есть потомство?
   - Потомства у меня вагон... Короче говоря, есть. -  Вы  женаты  первично?
Вторично? Третично? Четверично? - Двенадцатирично и трагично,- хмуро буркнул
Белобрысов.

   Не в соборе кафедральном
   Венчан я на склоне дня,
   С хрупким уровнем моральным
   Есть подружки у меня!

   - Что этим сказано, не понял я, уважаемый Павел Васильевич.
   - Это стихи. Сам сочинил.
   - Восхищен я! С поэтом беседую я! Сбылась мечта существования моего! -  с
повышенной громкостью произнес элмех, отступив от Белобрысова на  два  шага.
Затем,  понизив  громкость,  спросил:  -  Вы  проходили   курс   лечения   в
нервно-психической клинике однажды? Дважды?
   - Психически я вполне здоров и никогда не лечился! - сердито ответил  мой
сосед.- Но учти: я вспыльчив! Если ты, сучье рыло, будешь липнуть ко мне  со
своими расспросами, я тебя по стене размажу!

   Умрешь - и вот не надо бриться,
   Не надо застилать кровать,
   В НИИ не надо торопиться,
   Долгов не надо отдавать!

   -   Благ-за-ин!   -   изрек   секретарь.-    Интимностью,    активностью,
оперативностью вашей очарован я! Ожидайте вызова к  Терентьеву.  Будьте  как
дома. Мужской туалет - в коридоре "А", третья дверь налево.
   Едва  элмех  отошел  от  нас,  Белобрысов  сразу  же   спросил   у   меня
взволнованно:
   - Товарищ старший лейтенант, не наплел ли я ему чего лишнего?
   Меня обрадовало, что он обратился ко мне по званию. Увы, мало кто в  наши
дни разбирается в погонах, в военных чинах.
   - Не беспокойтесь, Павел  Васильевич,  ведь  элмех  -  это  промежуточная
инстанция. Все, в сущности, зависит от самого Терентьева,-  утешающе  сказал
я.
   - Во-во! Терентьевым я давно интересуюсь. Но строг он, строг... Ну, вы-то
проскочите. Я ведь знаю, кто вы, вас по голяку1 не  раз  показывали.  Вы  на
нынешней  Всемирной  регате  опять  первый   приз   отхватили   -   "Золотую
мачту-2148"... А как вы думаете- по первому  вашему  впечатлению  обо  мне,-
возьмут меня в полет?
   126-й  пункт  Устава  воистов  гласит:  "Правдивость   -   высшая   форма
вежливости". Поэтому я ответил своему  собеседнику,  что  не  уверен  в  его
успехе; всего вероятнее, ему будет отказано.

    - На чудеса лес уповал,
    Но начался лесоповал,

   с чувством проскандировал Белобрысов.- Но  мне  надо,  надо  побывать  на
Ялмезе! Изо всех сил хлопотать буду, чтобы зачислили!
   Словечко "хлопотать" задело мое внимание. В устной речи я его еще  ни  от
кого не слышал, я его помнил по какому-то роману XIX или XX века,  где  один
молодой человек "хлопотал", чтобы  устроиться  в  какой-то  департамент.  По
тому, что Белобрысов применил это словцо, и  еще  по  некоторым  архаическим
оборотам его речи я начал догадываться, что  собеседник  мой  принадлежит  к
числу хоббистов-ностальгистов.
   Как  известно,  движение   хоббистов-ностальгистов   за   последние   два
десятилетия получило на нашей планете не то чтобы очень широкое, но  все  же
заметное распространение. Эти люди (самых различных профессий)  считают  наш
XXII век слишком прагматичным,  благополучным  и  малоромантичным  и  потому
"самоприкрепляются"  к  какому-либо  из  минувших  столетий.  К   сожалению,
представления  их  о  минувших  веках  базируются  обычно  на  поверхностных
сведениях, почерпнутых  из  нынешних  исторических  романов  и  телеобъемных
фильмов; что же касается военной истории,  то  здесь  их  познания  и  вовсе
минимальны. Ностальгисты  очень  падки  на  аксессуары,  любят  всевозможные
имитации  под  "избранный"  ими   век,   обставляют   квартиры   "старинной"
самодельной мебелью; порой они готовят пищу по древним  кулинарным  рецептам
(заранее включая при этом альфатонную связь с пунктом скорой помощи -  чтобы
в случае отравления немедленно оказаться под надзором  врача).  Кроме  того,
они часто листают старинные словари, выискивая там вышедшие из  употребления
слова, чтобы щегольнуть ими в разговоре.
   Один   из   моих   школьных   товарищей,   ныне   инженер-диэлектрик   по
специальности, а по хобби - ностальгист XX века, иногда приглашает Марину  и
меня в гости. Стены его квартиры увешаны  репродукциями  с  картин  Б„клина,
Борисова-Мусатова,   Сальватора   Дали,   Куинджи,   Марке   и   многих   их
современников. На кривом самодельном комоде с резьбой,  изображающей  первый
полет на  Марс,  стоят  одиннадцать  гипсовых  слонов  и  клетка  с  макетом
канарейки  -  неизменная  (по  убеждению  моего   товарища)   принадлежность
великосветских салонов начала XX века. Всем гостям, на время их пребывания в
доме, выдаются  калоши  и  стеки;  кроме  того,  дамам  вручаются  веера,  а
кавалерам - цилиндры. Хозяйка  угощает  всех  щами  из  клюквы,  блинами  на
горчичной подливе, квасом  и  морковным  чаем;  торжественно  откупоривается
бутылка  условной  водки.  Гости-ностальгисты  и  хозяева  ведут  за  столом
изысканную  беседу  в  духе  старинной  вежливости.  То  и  дело   слышится:
"Отведайте еще  блина,  милостивый  гражданин!";  "Чекалдыкнем  по  третьей,
уважаемая барышня!"; "Благ-за-ин, ваше сиятельство!"; "Нравится ли вам  чай,
достопочтенная курва?"  Затем  под  звуки  старинного  магнитофона  гости  и
хозяева танцуют древние  танцы  -  румбу,  шейк,  полонез,  яблочко,  "танец
живота",  танго,  "барыню-сударыню",  а  в  перерыве  между  плясками   поют
старинные фольклорные песни: "В лесу родилась елочка", "Шумела  мышь",  "Гоп
со смыком", "У самосвала я и  моя  Маша".  В  завершении  праздничного  пира
избирается "царица бала"; ей дается право запустить бутылкой в зеркало.  Мой
товарищ убежден, что в XX веке  каждый  светский  раут  заканчивался  битьем
зеркал.
   Некоторые правила этого древнего этикета кажутся мне странными, некоторые
-  явно  вымышленными,   но   кое   в   чем   я   вынужден   верить   своему
товарищу-ностальгисту. Ведь условия мирного быта минувших поколений  я  знаю
куда хуже, нежели военную историю.
   ...Белобрысов сидел, уставясь в  раскрытую  записную  книжку;  он  читал,
шевеля от усердия губами, словно  торопясь  заучить  что-то.  Вот  еще  одно
доказательство его ностальгизма, думал я; записными книжками давно никто  не
пользуется, их заменили запоминательные пьезобраслеты. Странно  только,  что
одет этот человек так суперсовременно: ведь ностальгисты любят  одеваться  в
стиле избранного ими века. Надо  полагать,  в  данном  случае  выбор  одежды
объясняется какими-то сугубо  личными  причинами.  Быть  может,  Белобрысову
нравится женщина моложе его - и вот он старается примолодиться?
   Сосед мой явно волновался. Он часто отирал пот с  лица  розовым  платком.
Вдруг он вскочил с кресла и изрек очередное двустишие:

   Она, забыв девичью честь,
   С себя скидает все, что есть!

   С этими словами он снял с себя  роскошный  фрак,  под  которым  оказалась
рубашка  спортивного  типа.  Кладя  фрак  на  спинку  кресла,  он  уронил  с
подлокотника записную книжку, она раскрытой упала на пол. Я нагнулся,  чтобы
поднять ее и вручить владельцу, но тот с нервной поспешностью опередил меня.
Мне  бросилось  в  глаза  слово  ЛЕГЕНДА,  написанное  крупными  буквами   и
подчеркнутое; ниже шел какой-то мелкобуквенный текст.
   Я успел подумать, что новый  знакомец  мой  не  просто  ностальгист,  но,
видимо,  еще  и  литератор-любитель,  сочиняющий  стихи  и  легенды  в  духе
полюбившейся ему .старины. В этот момент ко мне подошел  элмех  и  пригласил
следовать за ним.
   Терентьев сидел в небольшом кабинете за большим и почти пустым письменным
столом. Он предложил мне сесть и начал беседу.
   - Ваши военно-исторические знания едва ли  пригодятся  на  Ялмезе.  Но  я
осведомлен о высокой степени ваших прикладных знаний и о  вашей  способности
разумно действовать в экстремальных ус лориях... Приходилось ли вам  держать
курс без навигационных приборов?
   - Да. Я умею ориентироваться по созвездиям.
   - Там будут другие созвездия,- усмехнулся Терентьев.
   - Но тоже каждое на своем месте,- отпарировал я.
   - Вам придется освоить некоторые новые для вас специальности. Согласны? И
потом: готовы ли  вы  выполнять  любую  случайную,  текущую  работу  -  быть
мальчиком на все руки, как в старину говорилось?
   - Согласен,- ответил я.
   - Я вас зачисляю условно в состав экспедиции. Вам надо будет, как и всем,
пройти тестологические испытания и спецподготовку. От спецморских  испытаний
я вас освобождаю.
   - Спасибо за доверие, но хочу вам возразить. Мне не  хочется  быть  белым
вороном, как говорили наши предки. Я хочу подвергнуться  морским  испытаниям
наравне со всеми.
   -  Одобряю  ваше  решение,-  молвил  Терентьев.-  Завтра  в  десять  утра
приходите в СЕВЗАП на собеседование.

   7. СЛУЧАЙ НА СОБЕСЕДОВАНИИ

   Когда утром следующего дня я вошел в конференц-зал  СЕВЗАПа,  народу  там
оказалось куда меньше, нежели вчера в вестибюле;  Терентьев,  видно,  многим
дал отвод уже по первому кругу. Заняв место в заднем ряду, я начал  считать,
сколько  нас  в  зале,  но  тут  услышал  торопливые  шаги  и  затем  увидел
Белобрысова. Я был настолько уверен, что  Терентьев  "отсеет"  его,  что  на
мгновение даже усомнился, Белобрысов ли это;  тем  более  что  и  оделся  он
совсем не по-вчерашнему, а очень скромно и неброско.
   Заметив меня, он сразу направился в мою сторону и, перед тем как сесть  в
соседнее кресло, радостным шепотом сообщил нижеследующее:
   - Вчера Терентьев гонял-гонял меня по разным вопросам, семь потов с  меня
сошло. А потом он и говорит: "Наврали  вы,  Белобрысов,  мне  с  три  ящика!
Давайте начистоту!" Ну, тут я ему всю правду о  себе  и  выложил.  Он  прямо
онемел от удивления, задумался.  Потом,  видать,  поверил.  И  говорит  мне:
"Рискну, возьму вас на Ялмез. Если, конечно, все  предварительные  испытания
выдержите".
   В чем заключалась эта "вся правда", расспрашивать Белобрысова я не  стал.
Но, хоть я и был уже наслышан, что Терентьев человек весьма широких взглядов
и парадоксальных  действий,  все  же  я  был  удивлен  его  решением.  Скажу
откровенно: я, при тогдашнем моем отношении к Белобрысову, в полет его бы не
взял. Что-то странное в нем было, слишком уж он  врос  в  свой  ностальгизм.
Однако, забегая вперед (дабы не возбуждать в  Уважаемом  Читателе  ненужного
беллетристического  интереса),  скажу,  что  все  специспытания   Белобрысов
выдержал вполне благополучно и что вообще сомневался я в нем напрасно.
   Но вернусь к совещанию в СЕВЗАПе. Открыл его Терентьев. Его  выступление,
так же как и выступления других, зафиксировано в  "Общем  отчете",  так  что
пересказывать мне все это нет смысла. Но считаю нужным  упомянуть  об  одном
событии, которое в официальные анналы не вписано.
   Когда  прения  по  докладу  Терентьева  подошли  к  концу,  у   двери   в
конференц-зал  послышались  взволнованные  голоса.  Два  элмеха  уговаривали
кого-то повременить, не входить сейчас в зал.
   -  Но  я  должен  сделать  срочное  сообщение  общемирового  значения!  -
восклицал человек.- Впустите меня немедленно!
   - Нам никого не ведено пускать!  Войдите  в  нашу  ситуацию!  -  убеждали
человека секретари.
   Человек  прорвался  в  зал.  Элмехи,  которым,  как  всем   квазиразумным
механизмам, запрещено применять физическое воздействие по отношению к людям,
прибегли к  пассивной  обороне:  они  пытались  заградить  человеку  путь  к
президиуму. Однако нежданный гость упрямо шел  вперед,  и  элмехи  вынуждены
были отступать. Один  из  них  отступал  недостаточно  поспешно,  и  человек
толкнул его. Секретарь упал, три ноги его звонко застучали по плиткам  пола,
потом замерли. Второй элмех, дабы эмоционально воздействовать на  вошедшего,
коснулся на груди своей кнопки ретроконтура,  перестроил  речевой  строй  на
женский регистр, включил рыдальное устройство и  нежным,  плачущим  девичьим
голосом взмолился:
   - О сжалься,  добрый  мужчина!  Не  тронь  меня!  Помоги  мне  сэкономить
невинность мою! Покинь помещение!
   Но мужчина не сжалился. Отстранив элмеха, он по трем ступенькам  поднялся
на кафедру, которая в тот момент пустовала,- и тут  я  увидел,  что  человек
этот - дядя Дух! Я не встречал его уже много лет: из квартиры моих родителей
он давно съехал, поссорившись с ними; меня  в  моей  новой  семейной  он  не
навестил ни разу, я тоже не искал с ним общения. За эти годы он постарел, но
в голосе его по-прежнему звучала нестареющая убежденность в своей правоте.
   - Дело мировой важности! Прошу предоставить мне десять минут! - обратился
он к Терентьеву.
   Терентьев, видимо, уже встречался с ним или был осведомлен о нем.  Он  не
то поморщился, не то ухмыльнулся и сказал: - На десять минут согласен. Но не
более. Дядя Дух извлек из портфеля старомодный стенописный прибор и поставил
его перед собой. Едва он произнес вступительную фразу своей  речи,  как  она
вспыхнула алыми письменами на сероватом мраморе стены, высоко  над  головами
сидевших  в  президиуме.  Строки  возникали,  как  бы  набросанные  от  руки
торопливым,  вдохновенно-пророческим  почерком,  и  затем   угасали,   чтобы
уступить место следующим.

   ЗАДУМАНО! СОВЕРШЕНО! ЗАЯВЛЕНО!

   В минувшие века на Земле случались убийства,  грабежи  и  иные  уголовные
деяния. Для обнаружения преступников применялись  так  называемые  розыскные
собаки. Собака-ищейка шла по  следам  правонарушителя  -  и  настигала  его,
руководствуясь исключительно своим нюхом. Почему же она не могла спутать его
следы со следами других людей? Да потому,  что  каждый  человек  имеет  свой
запах. Если дактилоскопия утверждает, что нет на Земле двух  индивидуумов  с
одинаковыми узорами на кончиках пальцев, то ароматологией, наукой о запахах,
столь же неопровержимо доказано, что каждый землянин пахнет по-своему.
   Давно на планете нашей изжита преступность. И хоть много собак на  Земле,
но порода собак-сыщиков давно сошла на нет, ибо  надобность  в  ней  отпала.
Однако и те четвероногие друзья человека, которые существуют ныне, не  могут
пожаловаться на отсутствие нюха. За  сотню  метров  ощущает  пес  или  псица
приближение хозяина - и заливается радостным лаем.
   Мы, увы, не собаки. В смысле обоняния мы позорно отстаем  от  них,  мы  в
этом отношении плетемся в хвосте у четвероногих. Человек силен умом и духом,
но слаб нюхом...
   Так было, дорогие космопроходцы, так было... Но впредь так  не  будет!  В
результате усиленных творческих  поисков  мне,  Фоме  Благовоньеву,  удалось
синтезировать  новое  вещество,  которому   я   дал   наименование   ТУЗ   -
Тысячекратный Усилитель Запахов. Любой человек,  принявший  внутрь  таблетку
ТУЗ, мгновенно становится  обоняем  для  окружающих.  Срок  действия  каждой
таблетки - двадцать семь земных суток.
   Учитывая, что не все люди пахнут приятно,  я  внес  в  ТУЗ  ароматические
добавки. Основной запах каждого  индивидуума,  вступая  в  реакцию  с  ними,
становится приятным для нюха  окружающих  -  и  в  то  же  время  не  теряет
индивидуальности. Пока что мы имеем шесть разновидностей таблеток: с запахом
вербены, акации, черемухи, лаванды,  липы  цветущей  и  березы  весенней.  В
недалеком будущем я расширю шкалу ароматов. Недалек тот день,  когда  каждый
землянин, варьируя набор добавок, сможет  составить  для  себя  персональную
ароматическую композицию. Предвижу то время, когда друзья и  знакомые  будут
издалека узнавать друг друга по тончайшим, благороднейшим благоуханиям.
   Внимание! Первую  опытную  партию  таблеток  ТУЗ  я  сегодня  вручу  вам,
отважные звездопроходцы! Вы станете проводниками моей идеи!"
   - Благ-за-ин! - послышался голос Терентьева.- Но боюсь, человечество  еще
не доросло до практического осуществления вашего творческого замысла. Однако
дядя Дух гнул свою линию.
   - Дабы все знали, что ТУЗ безвреден для здоровья, я на глазах у вас приму
таблетку! - заявил он. Затем вынул из портфеля маленькую розовую  коробочку,
извлек из нее нечто миниатюрное и проглотил, запив  водой  из  стоявшего  на
кафедре стакана. - Обоняйте  меня,  люди  добрые!  Вскоре  до  меня  донесся
какой-то весьма странный, густой, но отнюдь не неприятный запах.
   - Вроде бы банным листом повеяло,- внятным  шепотом  произнес  мой  сосед
Белобрысов.

   Поверь в счастливую звезду,
   Цветок в петлицу вдень -
   Пусть для тебя, хоть раз в году,
   Настанет банный день!

   Тем временем дядя Дух, покинув кафедру, подошел к столу  и  перед  каждым
членом президиума  положил  по  розовой  коробочке.  Затем  торопливо  начал
обходить всех сидящих в зале. Дойдя до меня,  он  остановился  в  удивлении,
буркнул что-то себе под нос и коробочки мне не вручил.
   - Почему это он обделил вас? - поинтересовался Белобрысов.- Всех  одарил,
а вам фигу с маслом.
   - Это мой дядя. У него ко мне личная неприязнь.
   - Дядя?.. Странный он какой-то. Вам не кажется, что он с приветом?
   - Наоборот, он отнесся ко мне весьма неприветливо.
   - Я не в том смысле... Он вроде бы психически сдвинутый.
   - Нет, он вполне нормален. Он хочет людям добра, правда, избрав для этого
не совсем обычный путь.
   Когда дядя Дух наконец покинул зал, на кафедру поднялся главврач  будущей
экспедиции и попросил всех присутствующих немедленно сдать коробочки ему, не
прикасаясь к  их  содержимому.  Производство  этих  таблеток  не  утверждено
Главздравом планеты.
   Меня поразило, что, выслушав это заявление, сосед  мой  вырвал  из  своей
записной книжки листок, вынул из розовой коробочки голубой  шарик,  завернул
его в бумажку и спрятал в карман. Что вы сделали!  -  шепнул  я  ему.-  Ведь
главврач только что сказал...
   - Хочу теще втихаря в кофе подложить,- подмигнул он мне.- Ведь это не  яд
же!.. И ведь не побежите же вы к главврачу жаловаться на меня?!
   - Не побегу,- ответил я.- Но разве в этом дело?!
   - А не побежите - никто здесь и не узнает. Все будет шито-крыто!
   Меня удивила эта странная логика. И в дальнейшем Белобрысов не  раз  меня
удивлял.

   8. КРАТКОЕ СООБЩЕНИЕ

   Вскоре начались тестовые испытания, которые продлились  три  месяца.  Они
подробно перечислены в "Общем отчете", так что описывать их не  буду.  Скажу
только, что  Терентьев  придавал  большое  значение  "тестованию"  и  всегда
присутствовал в аудиториях. Что касается Белобрысова, то иногда он вел  себя
странно, а порою склонялся к явно алогичным решениям. Я весьма часто вступал
с ним в споры.
   Когда тесты закончились, некоторые из испытуемых были отчислены.  И  хоть
нас было еще больше, чем надо, и кое-кому еще предстояло "уйти в отсев",  но
уже началась многомесячная практическая учеба. Мы  с  Белобрысовым  вошли  в
водолазную группу  и  одновременно  принялись  за  освоение  еще  нескольких
специальностей.
   Время от времени Терентьев вызывал нас поодиночке  -  для  собеседования.
Однажды он вызвал меня в свой кабинет и сказал, что  во  время  предстоящего
практико-испытательного плавания испытуемые будут  размещены  в  двухместных
каютах.  Есть  ли  у  меня  возражения  против  помещения  в  одну  каюту  с
Белобрысовым?
   Я ответил в том смысле, что я воист и  Терентьев  для  меня  командир,  в
слово командира - закон.
   - Вы увиливаете от прямого ответа,-  молвил  Терентьев.-  Белобрысов  вам
несимпатичен?
   - Белобрысов - человек неплохой,- сказал я.-  Но  есть  в  его  характере
черты, которые мне неприятны. Однако о том, что мне в нем не нравится, я  не
хочу толковать, как выражались в старину, заспинно.  Если  вы  вызовете  его