ными друзьями убедили меня, что сохранение в
тайне  марсианского  присутствия  на   Земле   ошибка,   чреватая   самыми
отрицательными последствиями. Ход вашего уважаемого собрания  окончательно
укрепил меня в намерении придать первому межпланетному  контакту  открытый
характер. Я делаю это по своему почину и готов нести ответственность перед
судом своих соотечественников в Марсополисе.
   - Боюсь, вам придется прежде предстать перед местными народным судом по
обвинению  в  мелком  хулиганстве,  -  заметил  из  президиума   Гвоздика,
воспользовавшись паузой.
   Зуй заметно смутился, но не стал отвечать на  эту  реплику.  Он  поднял
руку, чтобы остановить вновь назревавший в зале взрыв возмущения.
   - Еще два слова. Я решительно  протестую  против  укоренившейся  у  вас
привычки приклеивать ярлык  марсианства  ко  всякого  рода  безобразиям  и
глупостям. Марсиане не несут никакой ответственности  за  грехи  и  грешки
землян. Чем скорее будет покончено с этой оскорбительной для моей  планеты
манерой,  тем  лучшие  сложатся   условия   для   контакта   и   взаимного
оплодотворения двух великих цивилизаций.
   Участники  актива  негромко  переговаривались  между  собой,  президиум
сгрудился вокруг председательствующего. Наконец тот обратился к Зую, молча
ожидавшему на трибуне:
   - Чем же вы... гм... товарищ, докажете свое марсианство, виноват,  свое
марсианское происхождение.
   - Я читаю мысли.
   Гул разочарования.
   - Ну хорошо, признаюсь: это я с  помощью  психоаналитического  искателя
системы академика Буя отправил в  полет  оперативного  работника.  Приношу
извинения пострадавшему и обещаю впредь подобных опытов не допускать.
   По  реакции  актива  было  видно,  что  и  этот  аргумент  не  произвел
впечатления. Тогда Зуй решился на отчаянный шаг.
   - Сейчас, - сказал он дрогнувшим голосом, - я  нарушу  еще  один  пункт
своей инструкции и приму  частично  марсианский  облик.  Вот  моя  рука  -
смотрите! - На глазах  у  всех  пальцы  вытянулись,  кисть  изменила  свои
очертания и приобрела щупальцеобразный вид. Послышался истеричный  женский
вопль.
   Зуй, решив, что ему удалось наконец  убедить  этих  скептиков,  закивал
головой, как бы говоря: "Не сомневайтесь, здесь нет  никакого  обмана",  с
известной бравадой помахал два-три раза своей марсианской  конечностью  и,
вернув ее в прежнее состояние, собрался сойти с трибуны.
   Но тут вдруг из зала послышался громкий возглас:
   - Ерунда, Акоп Акопян и не такие штучки выделывает, все дело в рукаве!
   И посыпалось: "Циркач он!", "Иллюзионист!", "Фокусник!"
   Всех перекричал чей-то злобный голос:
   -  Нет,  товарищи,  не  циркач  и  не  фокусник!  Не  позволяйте   себя
обманывать! Это стопроцентный жулик, еще один Гудаутов или из одной с  ним
банды.
   -  Гудаутов?  -  остановился  Зуй  и,  вновь  обернувшись  к  залу,   с
достоинством заявил: - Не отрицаю, Жора Гудаутов - мой друг.
   - Вот, сам признался! - с восторгом завопил обладатель злобного голоса.
Дело марсианина было явно проиграно. Колебнувшийся на какое-то время актив
уверился, что перед ним очередной мошенник. Зуй  окончательно  растерялся.
Потоптавшись еще с минуту и не зная, что  сказать,  он  сошел  с  трибуны.
Внимательно  наблюдавший  за  его  действиями   Гвоздика   мигнул   своему
сотруднику в первом ряду. Тот кивнул,  встал  с  места  и,  сунув  руку  в
карман, занял позицию у выхода.
   - Что ж, - сказал председательствующий, - кажется, все ясно...
   - Нет, не все ясно,  а  скорее  все  неясно!  -  Выкрикнув  эти  слова,
Звонский, бледный от волнения, направился к трибуне.
   - Прошу вас, товарищ Звонский. - Председательствующий был  уверен,  что
поэт собирается порассуждать на темы морали, а  это  всегда  полезно.  Зал
затих.
   - Поразительно, но мы не хотим верить очевидным  фактам,  -  неожиданно
начал оратор. - У всех у  нас  одна  задняя  мысль:  как  бы,  упаси  бог,
Заборьевск не стал посмешищем, когда выяснится, что все  эти  разговоры  о
марсианах - бред. А если наоборот? Вы не подумали,  как  будут  потешаться
над нами, если мы, грубо говоря, проморгаем контакт?  Пожалуй,  не  только
потешаться.
   - Куда вы клоните, Иван Иванович? - мягко спросил кто-то из президиума.
   - Я клоню к тому, что перед нами самый настоящий  марсианин.  Все,  что
говорил  здесь  Зуй,  -  чистая  правда.  И  я,  и  присутствующий   здесь
радиотехник Геннадий Будушкин готовы ручаться за это головой.
   - Точно! - крикнул с места Будушкин.
   - Ну а доказательства, какие у вас доказательства?  -  спросил  тот  же
член президиума. - Не играет ли здесь роль, простите,  просто  поэтическое
воображение?
   - Вы не поверили марсианину, поверьте своим согражданам.  Дело  в  том,
что нам довелось раньше познакомиться с Зуем, и в беседах...
   - Я говорил, я говорил!.. - опять вступился злобный голос. На этот  раз
Дубилов, рысцой пробежав по залу, вскочил на трибуну, отпихнул Звонского и
стал ораторствовать в микрофон. -  Вот  вам,  товарищи,  наглядный  пример
того, о чем здесь говорилось. Сам себя,  можно  сказать,  разоблачил!  Наш
интеллектуал, видите ли, ведет философские беседы с прохвостом,  а  весьма
возможно, что и шпионом империалистических держав. Чего там...
   - Позвольте, Дубилов, - сказал Звонский,  в  свою  очередь,  отталкивая
соперника и овладевая микрофоном. - Ведь вы провозгласили кампанию  против
марсиан, а теперь с пеной у рта оспариваете их существование. Как это...
   - Не позволю! - отвечал Дубилов, опять беря верх над щуплым поэтом;  со
стороны это выглядело как парный конферанс.
   - Не позволим, гражданин  Звонский,  вводить  в  заблуждение  актив.  Я
считал необходимым  и  сейчас  считаю,  вести  бескомпромиссную  борьбу  с
марсианством, а не с марсианами, коих и в помине не было. А вы  стакнулись
с антиобщественными элементами...
   - Это оскорбление! - закричал Звонский. - С  такими,  как  вы,  и  надо
по-настоящему бороться!
   - Кишка тонка! - ехидно  отрезал  Дубилов.  -  Найдем  на  вас  управу,
марсианцы-вольтерьянцы!
   Задыхаясь и выкрикивая бессвязные ругательные слова, они вели битву  за
микрофон и в конце концов оборвали шнур. Колокольчик председательствующего
надрывался, сам он безуспешно пытался призвать к порядку, Гвоздика кинулся
разнимать дерущихся, зал ходил ходуном.
   На этом собрание и закончилось.
   Грустным было возвращение домой.  Звонский  переживал  жгучий  стыд  за
сцену драки на виду у всего городского руководства. Зуй был  подавлен:  он
рискнул  взять  на  себя   ответственность   за   раскрытие   марсианского
присутствия, полагая, что это отвечает высшему благу двух миров. И что же?
Земляне его отвергли, приняв за проходимца, марсиане от  него  отвернутся,
как от предателя. Он вообразил себя умнее мудрецов из Марсополиса,  а  они
были правы: время для прямого  контакта  еще  не  назрело.  С  ужасом  Зуй
подумал, что  отныне  обречен  жить  изгоем.  Угадывая  мысли  марсианина,
Будушкин испытывал чувство глубокой вины - ведь в немалой степени под  его
воздействием было принято роковое решение.
   Они направились к Звонскому,  чтобы  не  оставаться  лицом  к  лицу.  К
счастью, Веста по понедельникам была свободна от институтских занятий. Она
приветливо встретила марсианина и, расспросив об  активе,  попыталась  как
могла их утешить.
   - Трое здоровых мужиков, - сказала Веста, - а носы повесили. Ничто  еще
не  потеряно.  Надо  стучаться  во  все  двери,  и  вы  своего  добьетесь.
Подумаешь, велика трудность - доказать, что марсианин - марсианин!
   Мужчины не разделяли  ее  оптимизма,  но  как-то  приободрились.  После
вкусного  обеда  начали  обсуждать  план  действий.  Звонский  просил  Зуя
подумать, чем еще можно доказать его принадлежность к марсианам.
   - Эх, - вздохнул Геннадий, - не заяви ты о своей пресловутой  дружбе  с
Гудаутовым, все было бы в порядке.
   - Честь не позволяет мне бросать  друзей  в  беде,  -  упрямо  возразил
марсианин. И после паузы добавил: - Даже если они не лишены недостатков.
   К вечеру они  разработали  эффективную,  как  им  показалось,  тактику,
распределили роли и преисполнились радужных надежд. Веста предложила  дать
намеченной операции кодовое название "Контакт" и выпить вина за ее  успех.
Но едва они подняли бокалы,  раздался  звонок.  Звонский  пошел  открывать
дверь  и  вернулся  побледневшим  в   сопровождении   Стенькина   и   двух
милиционеров.
   - Гражданин Зуй, - заявил младший лейтенант официальным  тоном,  -  вам
надлежит пойти со мной, взяв все свое имущество.
   - Это невозможно! - воскликнул Звонский, заслоняя марсианина грудью.  -
Я не позволю его забрать.
   - Вас, гражданин Звонский, тоже ведено доставить с  личными  вещами.  И
вас, гражданин Будушкин.
   Поняв, что спорить бесполезно,  они  наспех  собрались  и,  провожаемые
охами не  на  шутку  перепугавшейся  Весты,  отправились  навстречу  своей
судьбе.
   По дороге, в милицейском  "газике",  Звонский  грозился,  что  виновные
ответят за это издевательство, что он  дойдет  до  области  и  так  далее.
Остальные молчали.
   - Куда вы нас везете? - спросил  поэт,  обратив  внимание,  что  машина
миновала центр города и покатила в неизвестном направлении.
   - Куда приказано, - коротко ответил Стенькин.
   Наконец они  остановились  у  красивого  двухэтажного  особняка.  Пожав
плечами, Звонский подумал, что их решили препроводить сюда,  поскольку  не
очень удобно держать в милиции крупнейшего местного поэта.  Им  предложили
выйти из машины и провели в большую светлую комнату,  обставленную  мягкой
мебелью. Трое незнакомых людей, сидевшие в креслах, поднялись навстречу.
   - Не знаю, с кем имею честь, - задиристо заявил Звонский с порога, - но
заранее предупреждаю, что вам придется отвечать за  незаконное  задержание
меня и моих товарищей!
   - Успокойтесь,  Иван  Иванович,  -  сказал  плотный,  невысокого  роста
человек с обширной плешью и  лбом  Сократа.  -  Никто  не  собирается  вас
задерживать. Мне и моим коллегам поручено Академией наук  познакомиться  с
Зуем и подготовить официальное заключение. Что касается вас и радиотехника
Будушкина, то  мы  будем  признательны  за  согласие  содействовать  нашей
работе. Если нет возражений, мы могли бы провести здесь первую встречу,  а
затем отправиться в областной центр, где нас ожидает спецсамолет.
   Троица, несколько ошеломленная  столь  неожиданным  поворотом  событий,
дружно закивала.



   МАРСИАНСКАЯ ПЕРЕПИСКА

   "Дорогой академик Буй!
   Прошу  простить  за  долгое  молчание,  но  события   развивались   так
стремительно, что не приходилось думать ни о чем другом. Вы, конечно,  уже
посвящены во все  подробности,  не  стану  поэтому  повторяться.  В  своем
донесении Совету я подчеркнул, что готов нести полную  ответственность  за
грубое нарушение инструкции. Я не боюсь наказания, если даже речь пойдет о
высшей мере - быть публично  выпоротым  на  главной  площади  Марсополиса.
Гораздо больше меня заботит мнение моего учителя, самого почитаемого  мной
на всей планете марсианина - ваше мнение. Верьте, что мной  руководили  не
амбиция, не жалкое тщеславие, а глубокое убеждение в своей правоте.
   Получилось, однако, так, что моя скромная персона невольно оказалась  в
центре внимания землян. Странные они существа: еще совсем недавно не  было
здесь более  ругательного  слова,  чем  марсианин.  А  теперь  все  спешат
объясниться в безграничной симпатии к нашей, как здесь  принято  говорить,
братской планете и излить на меня, единственного  пока  ее  представителя,
свою доброжелательность. Мне уже  надарили  кучу  всякого  добра,  включая
драгоценные,  по  здешним   понятиям,   камни,   произведения   искусства,
посвященные Марсу поэмы и симфонии. Всего этого хватит на целый  музей,  и
я, разумеется, именно так распоряжусь этим имуществом.
   Чего  там  подарки!  Путешествуя  законспирированным  по  Земле,  я  по
крупицам собирал сведения об экономике и культуре, быте и  нравах  землян.
Работенка эта была отнюдь не безопасна, меня нередко принимали  за  шпиона
иностранных держав. Ныне же я получил доступ к  любой  информации.  Больше
того, со мной откровенно обсуждают земные проблемы, не утаивая слабых мест
и трудностей, которых здесь еще, как, впрочем, и у нас, предостаточно.
   Не служит ли это лучшим  доказательством  правильности  принятого  мной
решения!
   За откровенность, как вы понимаете, я плачу  откровенностью:  стремлюсь
максимально удовлетворить любопытство землян  относительно  тех  или  иных
сторон устройства марсианского общества. Не будучи специалистом,  конечно,
я не в состоянии ответить на все их вопросы, касающиеся нашей  техники,  и
описываю достижения Марса лишь в  общих  чертах.  Единственное  исключение
составляет изобретенный вами психоаналитический искатель. Здешние инженеры
сумели освоить этот прибор и  найти  ему  много  оригинальных  применений,
особенно в медицине.
   В беседах с  друзьями,  во  время  встреч  с  политическими  деятелями,
учеными и журналистами я не скрываю и наших марсианских забот. Обмен такой
информацией представляется мне  чрезвычайно  полезным.  Действительно,  во
многом мы опередили своих земных собратьев и способны предостеречь  их  от
некоторых издержек прогресса. То же, хотя и в меньшей степени, относится к
нам.
   Вообще тема контакта полностью овладела помыслами и соображениями наших
соседей, оттеснив все другие проблемы.  Даже  сенсационные  события  вроде
очередного военного переворота и вооруженного конфликта или чемпионатов по
футболу и хоккею (это  спортивные  игры,  чрезвычайно  занимающие  землян,
падких до зрелищ) ненадолго отвлекают внимание публики от Марса.  Книги  и
брошюры о нашей планете издаются гигантскими тиражами и идут нарасхват.  С
эстрад исполняются шлягеры на марсианские темы, в стиле одежды  воцарилась
марсианская мода в своеобразной интерпретации  земных  модельеров.  Особой
популярностью пользуются так  называемые  научно-фантастические  романы  и
рассказы о Марсе, которые наряду с отдельными верными  догадками  содержат
немыслимые, порой оскорбительные для нас домыслы. Я  намерен  в  ближайшее
время заявить по этому поводу официальный протест.
   Однако  преобладает   серьезное   отношение   к   контакту.   Оживленно
обсуждается, например, такой  немаловажный  вопрос:  использовать  ли  наш
метод межпланетного общения, основанный на перевоплощении,  либо  идти  на
контакт,  сохраняя  свое  естественное  обличье?  Преимущества  последнего
метода очевидны: он позволяет придать общению массовый характер, вплоть до
организации  туризма.  И  по  мнению  крупнейших  психологов,  это  вполне
реально. Необходимо разработать  лишь  систему  тренировок,  которые  дают
возможность  преодолеть  инстинктивное  отвращение   к   чуждому   облику,
приобрести стабильную привычку. В конце концов, рассуждают они, и у нас, и
у марсиан не вызывает шока наружность неразумных живых существ,  обитающих
на наших планетах, а к некоторым из них мы способны  испытывать  настоящую
симпатию. Что же мешает добиться того  же  в  отношениях  между  людьми  и
марсианами? Кстати, мы с  моим  другом  Геннадием  проводим  сейчас  такой
эксперимент, и дело идет на лад - он быстро привыкает к  моей  натуральной
наружности.
   Вокруг контакта  кипят  и  политические  страсти.  Государства  ревниво
следят друг за другом, опасаясь,  что  соперники  опередят  их  и  получат
доступ к марсианской технике со всеми вытекающими  отсюда  преимуществами.
Ведется  сложная  дипломатическая  борьба,  в  ходе  которой,  как   пишут
обозреватели, вырабатывается международная формула контакта. Решению  этой
задачи  будет  посвящена  созываемая  вскоре  специальная  конференция   с
участием всех членов Организации Объединенных Наций.
   Нет недостатка и в сомнениях, а то и прямых  враждебных  выпадах.  Один
теоретик выступил против контакта на том  основании,  что  если  бы  Земля
имела в лице Марса противника, то это привело бы к прекращению  внутренних
распрей, к сплочению перед внешней опасностью.  И  наоборот:  установление
дружественных  отношений  с  Красной  планетой   будет-де   способствовать
усилению раздоров и в конечном счете  сделает  Землю  беззащитной  добычей
коварных марсиан.
   К счастью, большинство не разделяет подобных прогнозов. Но в подходе  к
проблеме контакта  легко  прослеживаются  позиции  различных  политических
течений и существующих на Земле общественных систем. С  полным  основанием
можно сказать, что контакт уже  стал  предметом  идеологической  борьбы  и
отношение к нему  часто  определяется  не  симпатиями  или  антипатиями  к
марсианам, а сугубо земными расчетами.
   В следующем письме я постараюсь подробней  посвятить  вас  во  все  эти
сложные вопросы. Теперь же коротко о себе. Я  стал  предметом  постоянного
неослабного  интереса  целого   отряда   биологов,   врачей,   социологов,
философов, инженеров  и  бог  весть  кого  еще.  С  утра  до  вечера  меня
обследуют, изучают  и  допрашивают.  Создан  Институт  Зуя,  насчитывающий
несколько сот научных сотрудников. Все это, конечно, доставляет мне немало
хлопот, и я с нетерпением ожидаю подкрепления.
   Мне нужен ваш совет.  На  карнавале  в  славном  городе  Заборьевске  я
познакомился с очаровательной землянкой, которая к тому же  покорила  меня
своим знанием нашей планеты. Мы решили пожениться, что, пожалуй, стало  бы
живым воплощением контакта.  Но,  откровенно  говоря,  меня  волнует,  как
отнесутся к этому в Марсополисе.
   Кончаю, поскольку время  мое  расписано  до  минуты:  после  очередного
медицинского обследования предстоит выступить перед работниками  прилавка,
побывать  на  пионерском   слете,   встретиться   с   парламентариями   из
Люксембурга, записать  на  пластинку  марсианские  напевы,  дать  интервью
Новозеландскому-телевидению,  побеседовать   с   делегацией   аргентинских
женщин. И так день за днем!
   До скорого свидания, дорогой Буй, которое, надеюсь, состоится на Земле.
   С почтением, Зуй".


   "Дорогой Зуй!
   Ты угадал, нам предстоит встретиться  на  Земле:  я  включен  в  состав
делегации, которой поручено официальное установление контакта.
   Здесь была буря. Требовали лишить тебя гражданства за нарушение присяги
и марсианской этики. Особенно всех возмутила твоя выпивка с Гудаутовым. Но
в конце концов страсти улеглись, сторонники открытого контакта, которым ты
оказал неоценимую услугу, настояли  ограничиться  порицанием  за  неточное
исполнение инструкции. Это, как говорится, можно пережить.
   Сейчас  здесь  обсуждается  идея  пригласить  Гудаутова  на  Марс   для
перевоспитания.  Если  заборьевские  власти  дадут  согласие,  этим  будет
положено неплохое начало сотрудничеству в гуманных целях.
   Что касается твоей землянки, то мой совет: женись, ни с кем  больше  не
советуясь. На худой конец получишь еще одно порицание.
   До скорой встречи, неизменно к тебе расположенный Буй".


   Марсианская  эпопея  вызвала  разнообразные   последствия   в   судьбах
заборьевцев.
   Звонский написал оду о Марсе, которая была напечатана в "Новом мире".
   Будушкин стал главным консультантом при Зуе и во время одной из поездок
марсианина в Соединенные Штаты Америки удостоился  чести  познакомиться  с
Айзеком Азимовым.
   Гвоздика был произведен в майоры, минуя капитанский чин.
   Лютикова  отхлопотала-таки  квартиру,  ссылаясь  на   свое   содействие
контакту.
   Сарафаненко  за  исполнение  цикла  песен  о  Марсе  стал  лауреатом  и
заслуженным.
   Гаврила поступил на бухгалтерские курсы.
   Гудаутов получил пятерик. Зуй все-таки  навестил  его,  и  Жора  обещал
другу завязать со своей профессией и заняться изобретательством.
   Дубилова сняли.
   С одним только Лухотиным ничего  не  произошло:  каким  он  был,  таким
остался.

   Авт.сб. "И деревья, как всадники...". М., "Молодая гвардия", 1986.