поняла,  что  и  сама
допускала иной раз марсианские колебания..."
   - Так не бывает! - закричал Звонский,  падая  на  софу  и  сгибаясь  от
хохота. - Она его дурачила.
   Веста, не отвлекаясь, продолжала читать:
   - "...Я давно заметила, что в 6-м "Б" дела обстоят  неблагополучно.  Но
не  собралась  с   духом,   чтобы   прямо   сказать   об   этом   классной
руководительнице. А ведь мы все должны были бить  тревогу,  предостерегать
молодого неопытного педагога от  экспериментирования  в  таком  сложном  и
тонком  вопросе,  как  выставление  оценок  учащимся.  Не  снимаю  с  себя
ответственности и за плохую постановку индивидуальной спортивной работы  -
каждый из нас видел это и обязан  был  привлечь  к  порядку  преподавателя
физической культуры. Но мы молчали,  можно  сказать,  выжидали,  пока  это
сделает руководство.  Есть  и  другие  факты.  Непонятна  позиция  завуча,
который вернул в класс выставленного за дверь ученика Крутихина,  подрывая
тем самым мой авторитет. А ведь Крутихин задавал  провокационные  вопросы,
вроде: "Правда ли, что в Каспийском морс  из-за  обмеления  и  нефтедобычи
пропала рыба?" Здесь завуч подал реплику: "На  вопросы,  Мария  Никитична,
отвечать надо, а не выпроваживать в коридор. О проблемах Каспия, кстати, и
в газетах пишут". Географичка выслушала - глазом не моргнула, и закончила:
"Газеты здесь ни при чем,  а  ваша  реакция,  уважаемый  Степан  Петрович,
лишний раз подтверждает, насколько своевременно поставлен на  рассмотрение
нашего собрания вопрос о борьбе с марсианством".
   Звонский перестал смеяться.
   - При одном только слухе о нашествии, - изрек  он,  -  вся  муть  лезет
наверх!
   - После географички, - продолжала Веста, - слово дали физику.  Помнишь,
тощий, сутулый, в роговых очках? Не помнишь, конечно, тебя  ведь  в  школу
силком не затащишь, все мне приходится отдуваться. Так  вот,  он  начал  с
того, что, по данным телеметрических и  иных  измерений,  произведенных  с
помощью  советских  научных  лабораторий,   американских   "маринеров"   и
"викингов",  в  атмосфере  Марса   практически   отсутствуют   компоненты,
необходимые для развития биоорганизмов. Кто-то выкрикнул,  что  это-де  не
имеет отношения к повестке дня. "Самое непосредственное, - ответил  физик,
- поскольку нас призывают готовиться к  отпору  марсианам.  Разумеется,  -
добавил  он,  -  никакие  косвенные  сведения  не   дают   оснований   для
окончательных выводов, вопрос о марсианах будет закрыт только тогда, когда
люди вступят на землю Красной планеты и досконально ее исследуют". Знаешь,
эдакая научная щепетильность. В зале зашумели, заспорили.
   Потом поднялся математик, очаровательный живой  толстячок,  и  говорит:
"Мой уважаемый коллега подал  пример  научного  подхода  к  решаемой  нами
задаче. В самом деле, друзья, чтобы успешно бороться  с  каким-то...  э...
вредным явлением, необходимо прежде всего  дать  ему  определение,  и  как
можно более точное. Итак, что такое марсианство, уместно ли  подвести  под
это понятие все разновидности порока?  Допустим,  я  запил..."  Здесь  зал
дружно захохотал, поскольку, оказывается, с математиком это и в самом деле
случается. "Можно ли расценивать подобный факт как проявление марсианства?
Безусловно, можно. Но только при условии, если  нам  доподлинно  известно,
что марсиане алкоголики.
   По аналогии, курить в школьной  уборной  плохо,  драться  на  переменах
плохо, не учить уроки плохо, заносить в  нашу  здоровую  молодежную  среду
чуждую моду, вроде слишком  длинных  и  чересчур  коротких  юбок,  излишне
широких  и  явно  перезауженных  брюк,  куда  как  плохо.  Но  у  нас  нет
свидетельств, что указанные грешки свойственны марсианской детворе. То  же
рассуждение применимо, если мы совершим инверсию, в просторечии - поменяем
местами  стороны  логического   уравнения.   Марсианин,   выступавший   по
телевизору, носил усики. Надо ли хватать всех усатых? Надо, но не  прежде,
чем будет объявлена война с Марсом  и  доказано,  что  усы  -  непременное
украшение марсианских мужчин.
   Любезная Мария Никитична, выступая с этой трибуны, созналась, что и  ей
свойственны...  э...  марсианские  вывихи.  Она  показала  нам  похвальный
образец самокритики, а точнее, даже саморазоблачения, взяв  на  себя  долю
ответственности  за  коллективное  попустительство   молодой   малоопытной
новаторше. Мария Никитична не повинилась, однако, в некоторых других своих
слабостях, скажем в дурном знании географии. Ребятишки в кулуарах только и
сплетничают, как она путает Гвинею с Гвианой, а Малайю с Малаккой..."
   Здесь географичка закричала, что это  ложь  и  демагогия,  ударилась  в
истерику.   Ей   принесли   из   президиума   воды.   Дубилов,   побренчав
колокольчиком, чтобы  утихомирить  разбушевавшийся  зал,  заявил,  что  не
позволит оскорблять членов учительского коллектива. "Так ведь мы,  дорогой
Митрофан Аркадьевич, - невинно возразил толстяк, - в соответствии с  вашим
же указанием разворачиваем борьбу с марсианством. Марсиане,  те  наверняка
не знают географии".
   - Ну а дальше, дальше что было?
   -  Пошли  выступать  другие  учителя,  родители,  говорили  об   итогах
четверти,  об  успеваемости,  сохранности   учебников,   самодеятельности,
словом, о чем попало. О  марсианстве  никто  и  не  заикнулся.  Дубилов  в
заключительном слове сказал,  что,  мол,  собрание  прошло  организованно,
помогло выявить недостатки, надо чаще встречаться с родительским активом и
так далее.
   - Сориентировался. Он ведь не дурак.
   - Полагаешь? Ты, Иван, я всегда  это  говорила,  плохо  разбираешься  в
людях. Когда мы уже считали, что дело  с  концом,  Дубилов  говорит:  "Да,
товарищи, тут был спор о содержании марсианства, но в общем все  согласны,
что с  благодушием  и  беспринципностью  нужно  решительно  бороться.  Это
главное. И еще одно. Вчера мы были свидетелями наглого выступления марсиан
по  телевизору.  Поступают  сведения,  что  их  агенты  объявились   и   в
Заборьевске.  Они  изловчились  принимать  человеческий  облик  и,  весьма
вероятно, сумеют втереться в нашу среду, если  уже  не  втерлись.  В  этих
условиях наш долг - принять  меры  предосторожности.  Прошу  поэтому  всех
родителей представить справки из домоуправления, что они не  марсиане.  Мы
своих родителей хорошо знаем, уверены,  что  среди  них  нет  марсиан,  но
давайте выполним эту формальность, чтобы и вам и нам было спокойней".
   Тут в зале опять поднялся шум. Кто-то выкрикнул: "У вас что, инструкция
есть?" Дубилов сказал: "Отвечаю: инструкции пока нет. Думаю,  однако,  что
за инициативу нас с вами не поругают". На том и разошлись.
   - Ты всерьез, Веста? - спросил Звонский.
   - А ты воображаешь, что с этим можно шутить?
   - Несусветная чушь! Кто удостоверит, что я не марсианин?
   - Тебе же сказали: домоуправление.
   - И ты пойдешь за справкой?
   - Не я одна, мы пойдем вместе.
   - Ты  с  ума  сошла!  Через  неделю  Дубилова  снимут,  над  ним  будет
потешаться вся область.
   - Когда снимут, тогда и мы потешимся. А пока он без справки Вовку домой
вернет.
   - А что? - загорелся вдруг Звонский. - Почему бы в самом деле не  взять
справочку:  "Дана  гражданину  Звонскому  по  требованию  директора  школы
Дубилова  в  подтверждение  того,   что   оный   гражданин   не   является
марсианином". Блеск. Потом мы ее подошьем к делу.
   И он кинулся одеваться.
   Наказав Вовке не устраивать в квартире кавардак, Звонские отправились в
домоуправление. По дороге они стали свидетелями многочисленных вооруженных
стычек: весьма кстати распущенное Дубиловым детское население  микрорайона
активно включилось в борьбу с марсианами. Как ни  странно,  нашлось  много
охотников изобразить воинов с Красной планеты;  уж  очень  заманчиво  было
натянуть на голову чулок и держать в руках не  какой-то  там  поднадоевший
автомат,  а  таинственный  аннигилирующий  бластер.   Время   от   времени
раздавались боевые кличи: "Вперед, земляне!", "Эй, марсиане, сдавайтесь!",
по некоторым из них можно было судить,  что  для  участия  в  войне  миров
прибыли также контингенты с Венеры (в основном девочки),  Юпитера  и  ряда
других планет.
   Управдом,  отставной  артиллерийский  подполковник,  жил  в   небольшом
коттедже, окруженном  зелеными  насаждениями.  Здесь  же,  во  флигелечке,
разместилась его контора. Принял он их радушно, так как питал  слабость  к
работникам  печати,  поделился  своими  заботами,  посвятил  в  планы   по
благоустройству. Потом, подмигнув, спросил:
   - Вы небось за справочкой?
   - Что, не первые?
   - Пятые будете.
   - Ну и прекрасно, значит, у вас уже и форма есть.
   - Форма-то формой, только все это не просто. Знаете, как я уважаю вас и
супругу вашу, однако документ требует  строгости.  Чем  докажете,  что  не
марсиане?
   - А вы?
   - Так ведь с меня справки не требуют, - резонно возразил управляющий.
   - Положеньице. - Звонский смущенно посмотрел на жену,  призывая  ее  на
помощь.
   - Послушайте, Петр Никанорович, - взялась за  дело  Веста,  -  вы  нашу
семью знаете уже второй десяток  лет.  Было  за  эти  годы  хоть  какое-то
основание  заподозрить  нас  в  чем-то  неблаговидном?  Квартплату  вносим
исправно, собрания жильцов посещаем, с соседями живем  мирно.  Я  с  собой
прихватила на всякий случай метрики, удостоверяющие, что и родились  мы  в
Заборьевске  в  семьях  добропорядочных  совслужащих.  При   нужде   можно
проследить нашу родословную до пращуров.
   - В происхождении вашем, Веста Сергеевна, нисколечки не  сомневаюсь,  -
сказал домоуправ. - Но где доказательство, что эти  распроклятые  марсиане
не вселились, к примеру, в вашего муженька? Дайте мне  справочку  на  этот
счет из какого-нибудь марсианского ведомства, и я ни минутки не задержу.
   - Вы что, смеетесь над нами? - возмутился Звонский.
   - А вам-то как не стыдно, дорогой товарищ, меня  за  дурака  принимать!
Неужто я не соображаю, что справка вам нужна для фельетона? Вы, однако, не
подумали, что издеваться будут не только над Дубиловым, но и над тем,  кто
такую справку выдал.
   - Верно, - сказал Звонский, - не подумали. Вы уж нас извините.
   Домоуправ хитро улыбнулся.
   - Я вам совет дам. В РЖЭКе нашем  есть  один  работничек,  фамилия  его
Чурупов, так он за рубль любую справку, не читая, подмахнет. Пишите  хоть,
что вы римский папа.
   - Отличная мысль! - восхитился Звонский.
   -  Я  всех  родителей  туда  препроводил,  -  сказал  домоуправ,   явно
польщенный. И, поразмыслив, добавил: - Знаете, и  я  с  вами,  припасу  на
всякий случай такую же справочку.
   - Вам-то зачем? Вы же сами сказали, что с вас никто не спрашивает.
   - А вдруг да спросит. Дубилов у нас не один такой.
   К  концу  дня  добрая  четверть  жителей  Заборьевска  имела  на  руках
документальное подтверждение своей непринадлежности к марсианам.



   МАРСИАНСКИЕ ЧУДЕСА

   Когда привели Гудаутова, Гвоздика минуты  три  молча  его  разглядывал.
Гудаутов тоже с достоинством молчал.  Он  преотлично  знал  этот  коварный
прием, рассчитанный на то, чтобы  заставить  подследственного  нервничать,
выйти из себя и наделать глупостей. Гвоздика мысленно отметил,  что  перед
ним стреляный воробей. "Скорее  всего  железнодорожный  воришка,  смазлив,
возможно,  промышляет  и  многоженством.   Нельзя,   впрочем,   с   порога
отбрасывать и версию о марсианстве".
   - Итак, вы с Марса? - спросил он вежливо.
   - Оттуда, - кивнул Гудаутов. - Очень тоскую по родине. Если будете меня
незаконно задерживать - придется оплатить обратный проезд.
   - Задерживать вас мы не станем, - сказал  Гвоздика.  -  Но  прежде  чем
расстаться, хотелось выяснить некоторые детали. Не возражаете?
   - Зачем возражать? С культурным следователем и  поговорить  приятно.  -
Гудаутов бросил  презрительный  взгляд  на  скромно  сидящего  в  сторонке
Стенькина.
   - Вот и хорошо. Давно вы с Марса?
   - Порядочно.
   - С какой целью прибыли на Землю?
   - Туризм. Люблю путешествовать.
   - Где побывали?
   - В Москве, Ленинграде, на Кавказе. - Гудаутов смекнул, что,  попытайся
он соврать, следователю будет нетрудно его уличить.
   - Удалось посетить наши  знаменитые  черноморские  курорты  -  Гудауту,
Махинджаури, Зеленый Мыс? Экзотические места, субтропики.
   - Отчасти.
   - Понравился Киев? - не отставал Гвоздика.
   - Киева я не упоминал, - сухо заметил Гудаутов.
   - Ах, значит, я ослышался. А на какие средства вы путешествуете?
   - На марсианские.
   - При обыске гражданина Гудаутова, - дал справку Стенькин, - обнаружена
одна тысяча восемьсот девяносто пять рублей.
   - Не припомните, где обменяли свою  национальную  валюту  на  рубли?  -
спросил Гвоздика.
   Гудаутов на  какую-то  долю  секунды  замешкался,  но  в  конце  концов
нашелся:
   - На Марсе.
   - Прекрасно, - сказал старший  лейтенант,  -  мы  поощряем  иностранный
туризм, а теперь даже инопланетный.
   - Это видно, - отозвался не без  сарказма  Гудаутов,  -  предоставляете
даже бесплатный ночлег с обыском.
   - Недоразумение, явное недоразумение. Можете быть уверены, что виновные
понесут наказание. - Гвоздика строго посмотрел на Стенькина, который, хотя
и понимал эту игру, все-таки слегка обиделся. -  Кстати,  каким  путем  вы
попали в Заборьевск?
   Деваться было некуда.
   - По железной дороге, - нехотя ответил Гудаутов.
   - Номер поезда не помните?  Хотя  это  легко  установить.  Вас  впервые
увидели в привокзальном  ресторане  около  десяти  вечера,  а  в  21:45  в
Заборьевске останавливается скорый 71-й  из  Москвы.  Билета  случайно  не
сохранили?
   Гудаутов развел руками.
   - Бог с ним. Не так уж важно. А знаете,  с  вашим  появлением  в  нашем
городе совпали  странные  события.  Вчерашней  ночью  были  совершены  два
ограбления, и в обоих случаях грабитель выдавал себя за марсианина.
   - У меня алиби, - сказал Гудаутов, кивая на Стенькина. И ругнул себя за
глупость: "Стоило объявляться марсианином, когда тут творятся такие  дела.
Вот уж действительно не повезло!"
   - Я вас и не подозревал. Но с вами, возможно, были попутчики?
   - Я индивидуальный турист.
   - Тогда, может быть, знаете других путешествующих по Земле марсиан?
   - Не знаю и знать не хочу, - отрезал Гудаутов. И добавил:  -  Марсианин
за марсианина,  как  сын  за  отца,  не  отвечает.  А  вот  вам  придется,
уважаемые, ответить за насилие над жителем великой планеты. Имейте в виду,
- погрозил он пальцем, - мое правительство так  этого  не  оставит.  Может
выйти крупный космический скандал, даже война! - Тираду  эту  он  произнес
без подъема, ни капельки не веря, что  отсюда  можно  вырваться  таким,  в
общем примитивным способом. И вдруг...
   - Не стану больше вас донимать своим любопытством, - сказал Гвоздика  и
обратился официальным тоном к  Стенькину:  -  Товарищ  младший  лейтенант,
распорядитесь, чтобы гражданину Гудаутову вернули деньги и документы.
   Стенькин даже рот разинул, Гудаутов был удивлен не меньше. "Или  я  его
действительно  напугал,  или  этот  хитрюга  решил  установить  слежку   и
раздобыть на меня улики.  Там  будет  видно,  кто  кого".  К  нему  начало
возвращаться хорошее настроение.
   - Мы  приносим  извинения  за  доставленные  вам  неудобства  и  желаем
приятного пребывания в Заборьевске. Могу забронировать место в гостинице.
   - Не беспокойтесь, как-нибудь устроюсь сам.  -  Гудаутов  не  удержался
порезвиться. - Приезжай к нам на Марс, старший лейтенант, не пожалеешь.  С
такими марсианочками познакомлю - пальчики оближешь.  Захочешь  -  покажем
совсем новый аппарат для твоей работы. Подключаешь его к  последственному,
и он сразу начинает давать показания.  Между  прочим,  я  его  изобрел.  С
преступностью за неделю покончили, последние жулики сбежали на Землю.
   -  Нам  работы  прибавилось,  -  улыбнулся  Гвоздика.  -  Может   быть,
когда-нибудь возьму отпуск и махну к вам на пару недель.
   - Да, теперь мы установили простое сообщение. Ракетный  поезд:  вечером
садишься, утром на Марсе. Тоже я изобрел.
   - Поздравляю. - Протягивая Гудаутову руку, Гвоздика сказал изысканно: -
Надеюсь, вы так проинформируете свое правительство, чтобы этот инцидент не
повредил развитию дружеских отношений между нашими планетами?
   - Будь спокоен, старший лейтенант. Я  всегда  был  сторонником  мира  и
дружбы между народами. - С этими словами Гудаутов удалился.
   Стенькин даже побелел от злости.
   - Вы что ж, - спросил он, - всерьез испугались?  Не  знаю,  как  там  с
марсианами, возможно, они и в  самом  деле  к  нам  вторглись,  но  его-то
насквозь видно - наш земной жулик.
   - Торопишься, Стенькин, - назидательно заметил Гвоздика. - Вот  ты  его
задержал на ночь как марсианина. А имел право? В каком законе или, как  ты
говоришь, инструкции сказано, что марсиан надо сажать под арест? А если  к
нам  завтра  еще  откуда  из  космоса  гости   пожалуют,   ты   их   всех,
следовательно, пересажаешь?
   Стенькин смутился.
   - Так-то брат. Врет он насчет  марсианства  или  нет  -  все  равно  мы
обязаны его освободить, если не хотим схлопотать по взысканию за нарушение
соцзаконности. Вот когда у нас на руках будут вещественные  доказательства
того, что гражданин Гудаутов промышляет, скажем, многоженством,  тогда  мы
его и прижучим, тогда и начальство, и все общество  с  нас  не  взыщут,  а
похвалят.
   - Откуда же взяться вещественным доказательствам, если вы  его  на  все
четыре стороны?
   - Только на три, Стенькин, только на  три.  С  четвертой  за  ним,  как
говорится, наблюдают умные глаза майора Пронина. Шучу, конечно, одного  из
моих оперативников.
   - Прошу извинить за сомнения, - сказал Стенькин.
   - За сомнения не извиняются, поскольку сомневаться человеку необходимо.
Кажется, так учил святой Августин. Надо будет дома заглянуть в философский
словарь.
   - Широкий у вас кругозор, - с почтением сказал Стенькин.
   Гвоздика был польщен.
   - Читай больше, и у тебя будет. Я, знаешь, с детства...
   Так Стенькин и не узнал, чем занимался  старший  лейтенант  с  детства,
поскольку тот, вытаращив глаза, застыл при виде  некоего  чуда.  Стенькин,
сидевший к нему лицом и спиной к двери, резко обернулся и тоже застыл:  на
пороге стоял Глобус. Выражение лица у него было постное.
   - Да, - сказал он, - да, граждане следователи, вы будете  смеяться,  но
гора пришла к Магомету. Почему она пришла, вот вопрос?
   - Почему? - одновременно вырвалось у Гвоздики и Стенькина.
   - Потому что  гнусный  марсианский  захватчик  грозился  при  следующей
встрече со мной разнести всю Вселенную. Чем-то я ему не понравился. Вы  не
знаете чем?
   Гвоздика пожал плечами.
   - И Глобус подумал, что его  нужно  немедленно  посадить.  Я,  конечно,
бизнесмен, по-вашему, махинатор, но не убийца. А что, если  этот  псих  из
жалости ко мне действительно взорвет атомную бомбочку? К  чему  мне  слава
Гиппократа, сами подумайте, товарищ Гвоздика.
   - Не Гиппократа, а Герострата, - сказал старший лейтенант. -  Гиппократ
был основателем медицины и вполне достойным представителем древнегреческой
интеллигенции.
   - Пожалуйста, пусть будет Герострат.
   - Кроме того, - добавил Гвоздика, - вы упускаете из виду, что мы уже не
товарищи.
   - И это вы говорите мне, - обиделся Глобус, - человеку, который,  можно
сказать, ценой собственной отсидки  спас  человечество  от  гибели!  Я  не
требую бюста на  месте  рождения,  но  учесть  мой  подвиг  при  вынесении
приговора и определении срока...
   - Оставим это суду, - перебил Гвоздика. - Только вы бы от меня, Глобус,
все равно не ушли. Так что терять вам было нечего, а марсианин и  в  самом
деле нагнал на вас страху.
   - Вы большой психолог, гражданин следователь, но не сумели понять  моей
благородной натуры.  Кстати,  если  удастся  наладить  с  этими  бандитами
коммерческие связи, Глобус может быть очень и очень полезен.
   - Суд, не сомневаюсь, примет во внимание и это, - усмехнулся  Гвоздика.
-