е знаете, что
означают эти загадочные цифры и слова? Ну да, это торговля
саламандрами, или S-Trade. Но о том, как выглядит эта
торговля в действительности, большинство читателей имеет
довольно слабое понятие. Быть может, они представляют себе
кишащий тысячами саламандр огромный базар, по которому
расхаживают купцы в тропических шлемах или чалмах,
рассматривают выставленный товар, чтобы наконец ткнуть
пальцем в какую нибудь хорошо сложенную, здоровую молодую
саламандру со словами "Давайте ка мне эту. Сколько с меня?"
   На самом деле торговля саламандрами выглядит совершенно
по-иному В сингапурском мраморном дворце S-Trade вы не
увидите ни единой саламандры, но лишь проворных и элегантных
служащих в белых костюмах принимающих заказы по телефону
"Да, сэр! Leading идет по шестьдесят три Сколько? Двести
штук? Да, сэр. Двадцать. Heavy и сто восемьдесят Team.
O'key, понимаю. Пароходом - за пять недель Right? Thank
you, siri!" Весь дворец S-Trade звенит от телефонных
разговоров, он похож скорее на какое-нибудь министерство или
банк, чем на рынок, между тем это белое изысканное здание с
ионическими колоннами вдоль фасада - более крупное мировое
торжище, чем багдадский базар времен Гарун аль Рашида.
   Но вернемся к процитированному нами торговому бюллетеню с
его коммерческим жаргоном.
   Лидинг - это специальчо отобранные, интеллигентные, как
правило, трехлетние саламандры, тщательно выдрессированные
для исполнения обязанностей надсмотрщиков и десятников в
рабочих колоннах саламандр. Они продаются только поштучно,
независимо от веса в них ценится только интеллигентность.
Сингапурские лидинш, говорящие на хорошем английском языке,
считаются наилучшими и самыми надежными. Поштучно
предлагаются к продаже и другие марки саламандр десятников,
например так называемые Капитаны, Инженеры, Malaian Chiefs
(67), Foremanders (68) и т. д., но лидинги ценятся выше,
чем кто бы то ни было. Сейчас цена на них колеблется около
шестидесяти долларов за штуку.
   Хэви - это тяжелые, атлетически сложенные, обычно
двухлетние саламандры, весом от ста до ста двадцати фунтов
Они продаются только командами (так называемыми bodis), по
шести штук в каждой. Они выдрессированы для самых тяжелых
физических работ, как, например, ломка скал, выворачивание
больших камней и т. д. Если в приведенном бюллетене стоит
"Хэви-317", то это значит, что за команду (body) из шести
тяжелых саламандр платят триста семнадцать долларов. На
каждую такую команду полагается, как правило, один лидинг в
качестве десятника и надсмотрщика.
   Тим - эго обыкновенные рабочие саламандры, весом от
восьмидесяти до ста фунтов, которых продают только дружинами
("тимами") по двадцать штук; они предназначаются для
массовых работ и применяются главным образом при
землечерпательных рабогах, при сооружении насыпей или плотин
и тому подобное. На каждый такой тим полагается один
лидинг.
   Одд-джобс - самостоятельная категория. Это саламандры, у
которых по тем или иным причинам, - например, потому что они
были выращены не на больших, специально оборудованных
саламандровых фермах, - нет надлежащей специальной выучки.
Это, строго говоря, полудикие, хотя нередко весьма одаренные
саламандры. Их покупают поштучно или дюжинами и ими
пользуются для разных вспомогательных или более мелких
работ, на которые невыгодно посылать целые команды или
дружины. Если лидинг, так сказать, элита среди саламандр,
то одд-джобс можно сравнить с мелким пролетариатом. В
последнее время их покупают по преимуществу как сырье,
которое отдельные предприниматели сами дрессируют, сортируя
его на лидинг, хэви, тим и трэш.
   Трэш, или брак (отбросы, отходы), - что неполноценные,
слабые или страдающие каким-нибудь физическим недостатком
саламандры; их продают не понпучно и не определенными
партиями, а лишь оптом, на вес - обычно по нескольку
десятков тонн; килограмм живого веса стоит сейчас от семи до
десяти центов. Собственно говоря, неизвестно, на что они
годны и для каких целей их покупают - очевидно, для
каких-нибудь более легких работ в воде - во избежание
недоразумений, напомним, что саламандры не съедобны для
людей. Трэш покупают почти исключительно китайские
перекупщики; куда именно они их отправляют - остается не
выясненным.
   Спаун - это просто-напросто саламандровый помет, точнее -
головастики в возравте до одного года. Их покупают сотнями,
и они имеют очень хороший сбыт, главным образом благодаря
своей дешевизне и тому, что их перевозка требует минимальных
издержек; их обучают уже на месте, вплоть до того, когда они
становятся пригодными к работе Спаун перевозят в бочках, так
как головастики не покидают воды, - в противоположность
взрослым саламандрам, которым необходимо выходить из воды
каждый день Часто в спауне попадаются необычайно одаренные
особи, которые стоят даже выше стандартизованного типа
лидингов; это придает своеобразный интерес сделкам,
касающимся спауна. Высоко одаренных саламандр продают потом
по нескольку coi долларов за штуку, американский миллионер
Дерикер заплатил даже две тысячи долларов за саламандру,
бегло говорящую на девяти языках, и отправил ее в Майами на
специальном пароходе, перевозка сама по себе обошлась ему
почти в двадцать тысяч долларов В последнее время
саламандровый помет покупают главным образом для так
называемых саламандровых конюшен, в которых производится
отбор и тренировка резвых спортивных сачамандр; их запрягают
- по три штуки - в плоскодонные лодки, построенные в виде
раковин Гонки саламандр, запряженных в раковины, сейчас в
большой моде и являются любимейшим развлечением молодых
американок на Палм-Бич, в Гонолулу и на Кубе, их называют
"гонки тритонов", или "регата Венеры" В легкой разукрашенной
раковине, скользящей по морской глади, стоит гонщица в
чрезвычайно коротеньком и чрезвычайно роскошном купальном
костюме, держа в руках шелковые вожжи саламандровой тройки,
призом служит титул Венеры Мистер Дж. С. Тинкер,
прозванный "консервным юролем", купил для своей дочери
тройку гоночных саламандр-Посейдона, Хенгиста и Короля
Эдуарда, затратив за них свыше тридцати шести тысяч
долларов. По все это выходит уже за рамки настоящей
S-Trade, которая ограничиваегся тем, что поставляет всему
миру солидных лидингов, хэви и тим".

x x x

   "Выше мы упоминали уже о саламандровых фермах. Пусть
читатель не представляет себе огромных питомников и
обнесенных оградой дворов, это - всего лишь несколько
километров пустынного побережья, где разбросано с полдюжины
домиков из гофрированного железа: один для управляющего,
один для ветеринара, остальные - для персонала Лишь во время
отлива можно заметить, что с берега спускаются в море
длинные плотины. разделяющие прибрежную полосу на несколько
бассейнов один для помета, другой для категории "лидинг" и
т. д., каждую категорию кормят и дрессируют отдельно И то и
друюе делается ночью.
   С наступлением сумерек саламандры вылезают из подводных
нор на берег и собираются вокруг своих преподавателей,
обычно отставных солдат. Первый урок - это урок языка,
преподаватель произносиг перед саламандрами разные слова,
например, "копать", и наглядно объясняет их смысл. Потом он
выстраивает их по четыре в ряд и учит маршировать, затем
следует полчаса гимнастики и отдых в воде. После перерыва
саламандр обучают обращению с разными инструментами и
оружием, а затем в течение трех часов под наблюдением
преподавателей они занитиакнся практикой, выполняя
соответствующие подводные работы. По окончании занятий
саламандры возвращаются в воду и получают саламандровые
сухари, которые изготовляются главным образом из кукурузной
муки и сала; лидингов и тяжечых саламандр подкармливают еще
мясом. Лень и непослушание наказываются лишением пищи,
телесных наказаний нет, впрочем саламандры не очень
чувствительны к физической боли С восходом солнца на
саламандровых фермах наступает мертвая тишина люди
отправляются спать, а саламандры исчезают в море.
   Этот порядок нарушается только два раза в год. Один раз -
в период спаривания, когда саламандр на две недели
предоставляют самим себе, а второй - когда на ферму
прибывает наливное судно синдиката "Саламандра" и привозит
управляющему приказы относительно того, сколько саламандр и
каких категорий следует отгрузить. Погрузка производится
ночью; судовой офицер, управляющий фермой и ветеринар
садятся за освещенный лампой столик, а сторожа и команда
судна отрезают саламандрам путь к морю. Саламандры одна за
другой подходят к столику, где их осматривают и решают,
годны ли они к работе.
   Отобранные саламандры влезают затем в шлюпки, которые
отвозят их на судно. Они делают это по большей части
добровольно, то есть подчиняясь обычному строгому
приказанию, лишь иногда приходится применять легкие
принудительные меры, как, например, связывание. Спаун, то
есть помет, просто вылавливается неводом.
   Столь же гуманно и гигиенично производится и перевозка
саламандр на наливных судах. Через день в их резервуарах
при помоши насоса меняется вода; кормят саламандр
превосходно. Смертность во время перевозка едва достигает
десяти процентов. По ходатайству Общества покровительства
животным на каждом наливном судне имеется капеллан, который
следит, чтобы к саламандрам относились по- человечески, и
каждую ночь обращается к ним с проповедью, внушая им
почтение к людям, а также долг благодарности, повиновения и
любви к их будущим хозяевам, не имеющим других помыслов,
кроме желания отечески заботиться об их благополучии Надо
сказать, что саламандрам довольно трудно растолковывать, что
такое "отеческие заботы", так как понятие отцовства им
незнакомо. Среди более развитых саламандр для судовых
капелланов укоренилось прозвище "Папа-Саламандра" Вполне
оправдали себя также научно-образовательные фильмы, которые
во время перевозки показывают саламандрам, с одной стороны,
чудеса человеческой техники, а с другой - будущие задачи и
обязанности саламандр.
   Есть люди, которые расшифровывают название S-Trade
(торговля саламандрами) как Slave Trade, то есть
работорговля. Ну, что же! Как объективные наблюдатели, мы
можем сказать, что, если бы старая работорговля была так
хорошо организована, так безупречна с гигиенической точки
зрения, как теперешняя торговля саламандрами, мы могли бы
только поздравить рабов. С более дорогими сортами саламандр
обращаются действительно очень прилично и бережно - хотя бы
уже потому, что капитан и команда судна отвечают своим
жалованьем и наградными за жизнь вверенных им саламандр.
Автор этой статьи сам был свидетелем того, как на наливном
судне "С.С.14" самые бессердечные моряки глубоко огорчились,
- когда в одном из резервуаров двести сорок первосортных
саламандр заболели острым поносом. Они ходили смотреть на
них чуть ли не со слезами на глазах и выражали свои истинно
гуманные чувства в грубых внешне словах: "На кой черт
сдалась нам эта падаль!"
   Когда вывоз саламандр начал разрастаться, возникла,
конечно, и "дикая" торговля; синдикат "Саламандра" не мог
контролировать и эксплуатировать все те поселения саламандр,
которые покойный капитан ван Тох рассеял по мелким
отдаленным островам Микронезии, Меланезии и Полинезии, так
что многие саламандровые бухты были предоставлены самим
себе. В результате; наряду с рациональным разведением
саламандр, значительные размеры приобрела также охота на
диких саламандр, во многих отношениях напоминавшая прежний
тюлений промысел. Этот промысел был до некоторой степени
нелегальный, но так как законодательства об охране саламандр
не существовало, то в самом худшем случае охотников
преследовали лишь за то, что они без надлежащего разрешения
вступили на территорию, находящуюся под суверенитетом того
или иного государства. Но саламандры невероятно
расплодились на этих островах и временами причиняли ущерб
полям и огородам туземцев, а потому "дикие" облавы на
саламандр молчаливо рассматривались как естественное
регулирование численного роста саламандр.
   Вот относящееся к тому времени описание облавы, сделанное
очевидцем.

КОРСАРЫ XX ВЕКА

Э. Э. К.

   "Было одиннадцать часов вечера, когда капитан нашего
парохода приказал спустить национальный флаг и приготовить
шлюпки. Ночь была лунная, подернутая серебристым туманом.
Мы гребли к небольшому островку; это был, кажется, остров
Гарднера из группы Фениксовых островов. В такие лунные ночи
саламандры выходят на берег и танцуют; вы можете подойти к
ним вплотную, - они не заметят вас, - до такой степени они
увлечены своей массовой немой пляской. Нас было двадцать
человек; мы вышли на берег и с веслами в руках, двигаясь
рассыпным строем, начали оцеплять полукругом темную толпу,
копошившуюся на пляже, залитом молочным светом луны.
   Трудно передать впечатление, производимое пляской
саламандр. Около трехсот животных сидят на задних ногах,
образуя правильный круг и повернувшись лицом к центру;
внутри круг пустой. Саламандры не шевелятся: они словно
оцепенели. Это похоже на частокол вокруг какого-то
таинственного алтаря; но здесь нет ни алтаря, ни бога.
Вдруг одно из животных зачмокает: "Тс-тс-тс", - и начнет
волнообразно извиваться верхней частью туловища; это
колебательное движение передается по кругу дальше, дальше, и
через несколько секунд все саламандры, не двигаясь с места,
извиваются все быстрей и быстрей, без единого звука, все
фантастичнее, с каким-то бешеным упоением. Минут через
пятнадцать какая-нибудь из саламандр ослабевает; за ней
другая, третья; качнувшись еще несколько раз, они застывают
в изнеможении; и снова все сидят неподвижно, как статуи.
Через некоторое время где-нибудь опять тихо прозвучит:
"Тс-тс-гс", - опять какая- нибудь саламандра начнет
извиваться, и ее танец сразу передается всему кругу. Я
знаю, мое описание кажется очень механическим: но прибавьте
к этому молочно- белый свет луны я протяжный ритмический шум
прибоя; во всем этом было нечто непреодолимо магическое, я
бы сказал - колдовское. Я остановился, горло у меня сжалось
от невольного чувства то ли жути, то ли восторга. "Шевели
ногами, дырку простоишь!" - крикнул мне ближайший сосед. Мы
сузили свое кольцо вокруг танцующих животных.
   Люди держали весла наперевес и разговаривали вполголоса -
скорее потому, что стояла ночь, чем из опасения, что
саламандры могут их услышать. "К центру, бегом!" -
скомандовал офицер. Мы бросились на извивающийся круг;
весла с глухими ударами обрушились на спины саламандр.
Только теперь саламандры в испуге очнулись и отпрянули к
центру; некоторые пытались проскользнуть к морю, но, получив
удар веслом, отлетали назад, вопя от боли и страха. Мы
загоняли их в середину; места было мало, и они теснились,
давя друг друга, как сельди в бочке, - их копошилось тут
несколько слоев. Десять человек сдерживали их в ограде из
весел, а остальные тыкали и колотили веслами тех, кто
пытался проползти под оградой или прорваться через нее. Это
был сплошной клубок черного, извивающегося, смятенно
квакающего мяса, на которое сыпались глухие удары. Но вот
между двумя веслами открылся проход; одна из саламандр
проскользнула туда и была оглушена ударом дубинки по
затылку; за ней другая, третья, пока их не набралось около
двадцати. "Замкнуть!" - скомандовал офицер, и проход между
веслами закрылся. Булли Бич и мулат Динго схватили
оглушенных саламандр за ноги (каждый по две) и поволокли по
песку к шлюпке, словно мешки. Случалось порой, что тело
саламандры застревало между камнями; тогда матросы дергали
ожесточенно и резко, и нога отрывалась. "Не беда, - бурчал
старый Майкл, стоявший возле меня, - новая отрастет". Когда
оглушенных саламандр побросали в шлюпку, офицер сухо
скомандовал: "Следующих!" И снова на затылки саламандр
посыпались удары дубинки. Этот офицер по фамилии Беллами
был образованный и скромный человек, превосходный шахматист.
Но это была охота, или, точнее, промысел; какие же тут могли
быть церемонии! Так мы поймали свыше двухсот саламандр;
около семидесяти остались на месте они были, по-видимому,
мертвы и не стоило перетаскивать их.
   На пароходе пойманных саламандр швырнули в резервуар.
Наш пароход был старым нефтеналивным судном, плохо
вычищенные резервуары воняли керосином, и вода в них была
подернута радужнои маслянистой пленкой, только крышку
резервуара удалили, чтобы открыть доступ воздуху Когда туда
набросали саламандр, это выглядело как отвратительная густая
похлебка с лапшой; кое-где "лапша" слабо и жалко шевелилась,
но в этот день ее оставили в покое, чтобы саламандры могли
прийти в себя. Назавтра явились четыре человека с длинными
шестами и стали тыкать ими в "похлебку" (профессионалы в
самом деле называют это "супом"); они перемешивали тела,
густо набившие резервуар, а высматривали те из них, которые
уже не шевелились или у которых мясо отваливалось от костей;
они подцепляли их длинными крюками и вытаскивали из
резервуара. "Похлебка очищена?" - спросил потом капитан.
"Да, сэр!" - "Подлейте туда воды". - "Есть, сэр". Такую
очистку надо было повторять ежедневно; и каждый раз
приходилось выбрасывать в море от шести до десяти штук
"испорченного товара", как его называют здесь; наш пароход
неотступно сопровождала целая свита огромных, откормленных
на славу акул. От резервуара несло ужасающим зловонием;
хотя вода периодически менялась, она была желтого цвета,
полна нечистот и размокших сухарей; в ней вяло шевелились
или тупо лежали черные, тяжело дышащие тела. "Ну, этим еще
повезло, - твердил старый Майкл. - Я видел пароход, на
котором их перевозили в железных баках из-под бензола, они
там все подохли".
   Через шесть дней мы запасались новым товаром на острове
Наномеа.

x x x

   Вот как выглядит торговля саламандрами; правда, это
нелегальная торговля, точнее говоря - современное
корсарство, которое расцвело чуть ли не в одну ночь.
Утверждают, что почти четверть всех продаваемых и покупаемых
саламандр добыта таким путем. Есть поселения саламандр, где
синдикату "Саламандра" невыгодно содержать постоянные фермы;
а на небольших тихоокеанских островах саламандр развелось
столько, что они делаются прямо обузой; туземцы не любят их
и уверяют, что своими норами и проходами они просверливают
целые острова, вот почему и колониальные власти и сам
синдикат "Саламандра" смотрят сквозь пальцы на разбойничьи
набеги на саламандр. Считают, что около четырехсот
корсарских судов занимаются исключительно похищением
саламандр. Наряду с мелкими предпринимателями этим
современным корсарством занимаются и большие пароходные
компании, крупчейшая из которых - Тихоокеанская торговая
компания; ее правление находится в Дублине, а президентом
состоит достоуважаемый мистер Чарльз Б. Гарриман. Год
назад положение было еще хуже; китайский бандит Тенг,
располагавший тремя судами, нападал прямо на фермы синдиката
"Саламандра" и в случае сопротивления не стеснялся убивать
весь служебный персонал; в ноябре прошлого года Тенг со
своей флотилией был потоплен американской канонеркой
"Миннетонка" у острова Мидуэй. С тех пор саламандровое
корсарство приобрело менее дикие формы и стало неуклонно
расширяться, после того как были достигнуты известные
соглашения, при соблюдении которых оно негласно допускалось,
так, например, при нападении на побережье, принадлежащее
другому государству, следовало спускать национальный флаг;
под прикрытием саламандрового корсарства запрещалось
производить ввоз и вывоз других товаров; захваченных таким
способом саламандр нельзя было продавать по демпинговым
ценам, и при торговых сделках они должны были считаться
второсортными.
   В нелегальной торговле саламандры идут по цене от
двадцати до двадцати двух долларов за штуку; они считаются
хотя и более низкосортной, зато весьма выносливой
разновидностью, хотя бы уже потому, что выдержали столь
жестокое обращение на корсарских пароходах. Считается, что
после таких перевозок в живых остается от двадцати пяти до
тридцати процентов похищенных саламандр; но зато уж эт