или, гак сказать,
украшающие на самом деле безличный акт оплодотворения,
каковым является создание оплодотворяющей половой среды.
Странное безразличие, с которым самки принимают это
бесцельное, френетическое индивидуальное ухаживание самцов,
явно свидетельствует о том, что самки инстинктивно чувствуют
в этих брачных церемониях всего лишь формальный обряд или
вступление к подлинному брачному акту, в ходе которого они,
то есть самки, взаимодействуют в половом отношении с
оплодотворяющей средой, мы бы сказали, что самка Андриаса
яснее понимает это обстоятельство и относится к нему более
трезво, без эротических иллюзий.
   (Эксперименты мисс Кистемекерс дополнил своими
интересными опытами ученый аббат Бонтемпелли. Он высушил и
размолол молоку Андриаса и пустил ее в воду, где содержались
самки; и в этом случае самки начали откладывать
оплодотворенные яйца Тот же результат получился, когда он
высушил и размолол половые органы Андриаса- самца, и тогда,
когда он выдержал их в спирте, и когда выварил их, а
экстракт влил в воду к самкам Тем же самым увенчался и его
опыт, когда он ввел в резервуар к самкам вытяжку Гипофиза
самца и - даже выделения подкожных желез самца, взятых в
период течки. Во всех этих случаях самки сначала никак не
реагировали на примеси, но постепенно они прекращали поиски
пищи и застывали без движения, буквально оцепенев, а через
дескочько часов начинали извергать из себя студенистые яйца,
величиной примерно с фасоль)
   В этой связи следует упомянуть и о странном обряде - так
называемой пляске саламандр (имеется в виду не
"Саламандр-данс", вошедший за последнее время в моду,
особенно в высшем обществе, и названный епископом Хирамом
"самым непристойным танцем, о котором ему когда-либо
приходилось слышать") Сущность пляски саламандр заключается
в следующем: вечерами в полнолуние (за исключением периода
спаривания) на берег выходят Андриасы, причем только самцы,
усаживаются в круг и начинаю г извиваться верхней половиной
туловища, извиваться особым, волнообразным движением Это
движение вообще характерно для крупных саламандр, во время
названной "пляски" они отдаются ему со страстью,
исступленно, до полного изнеможения, подобно пляшущим
дервишам. Некоторые ученые считали это бешеное кружение и
топтание неким культом Луны и, следовательно, принимали его
за религиозный обряд; другие, в противоположность первым,
усматривали в нем танец, в сущности своей эротический, и
объясняли его именно той организацией половой жизни, о
которой мы уже говорили. Мы сказали, что у Андриаса
Шейхцери оплодотворяющей силой является так называемая
половая среда, представляющая собой массового и безличного
посредника между самцами и самками. Мы сказали также, что
самки воспринимают эти безличные половые отношения куда
более реалистично и просто, чем самцы, которые-по-видимому,
из свойственного им инстинктивного тщеславия и
воинственности - хотят по крайней мере сохранить видимость
полового триумфа и потому разыгрывают роли влюбленных и
супругов - собственников. Это - одна из величайших
эротических иллюзий, любопытным образом опровергаемая именно
этими плясками, этими большими праздниками самцов, которые
есть не что иное, как инстинктивное стремление осознать себя
Коллективом Самцов. Существуют мнения, что с помощью этого
массового танца саламандры подавляют атавистичную и
бессмысленную иллюзию полового индивидуализма самцов;
извивающаяся, опьяненная, френетичеекая толпа - не более не
менее как Массовый Самец, Коллективный Жених и Великий
Оплодотворитель, который вершит свой торжественный брачный
танец и предается великому свадебному обряду при странном
исключении самок, которые тем временем равнодушно чавкают,
пожирая разных рыб и сепий. Известный ученый Чарльз Дж.
Пауэлл, назвавший эти саламандровые торжества Пляской
Мужского Принципа, пишет: "Разве не видим мы в этих
всеобщих обрядах самцов самый корень и источник странного
коллективизма саламандр? Ведь если подумать, то подлинную
общность в животном мире мы найдем только там, где жизнь и
развитие вида опираются не на принцип брачной пары у пчел, у
муравьев и термитов Общность пчел можно выразить словами:
"Я, Материнский Улей". Общность же сачамандр выражается
совсем иначе "Мы, Мужской Принцип". Только все самцы
сообща, которые в данный момент чуть ли не всеми своими
порами выделяют плодоносную половую среду, и являются
Великим Самцом, проникающим в лона самок и щедро
воспроизводящим жизнь. Их отцовство - коллективное; поэтому
и все естество их - коллективное и проявляется в совместных
действиях, в то время как самки, кончив класть яйца, до
следующей весны ведут более или менее разобщенную и
уединенную жизнь. Община состоит из одних самцов. Только
самцы выполняют общие задачи. Нет другого вида животных,
где бы самки играли столь второстепенную роль, как у
Андриаса; они исключены из жизни общины, да и не проявляют к
ней ни малейшего интереса. Их время придет, когда Мужской
Принцип насытит среду кислотой, едва ли поддающейся изучению
химии, но настолько жизненосной, что она, растворенная в
морской воде, воздействует на организм самок даже в
бесконечно малых дозах. Кажется, сам Океан становится
самцом, оплодотворяя на берегах миллионы зародышей.
   Если не считать петушиной горделивости, - продолжает
Чарльз Дж. Пауэлл, - природа у большинства животных видов
наделила превосходством жизненных сил именно самок. Самцы
существуют для собственного удовольствия и для того, чтобы
убивать; это - надменные и хвастливые одиночки, тогда как
самки представляют сам род во всей его сиче и со всеми
свойственными ему доброде гелями У Андриаса (и частично у
человека) соогношение в корне иное; образование общности
самцов и мужской солидарности сообщает самцу явное
биологическое превосходство; и самцы определяют развитие
этих видов в гораздо большей степени, чем самки. Быть
может, именно благодаря такому исключительно мужскому
направлению развития у Андриаса столь сильно проявляются
технические, то есть типично мужские способности. Андриас -
прирожденный техник со склонностью к массовому труду, эти
вторичные мужские половые признаки, го есть технический
талант и склонность к организации, развиваются в нем на
наших глазах так быстро и успешно, что можно было бы
говорить о чудесах природы, если бы мы не знали, сколь
могучим жизненным фактором являются именно половые
детерминанты. Andrias Scheuclizeri - это animal faber (58),
и, возможно, уже в ближайшее время он превзойдет в области
техники самого человека - причем исключительно в силу лото
природного факта, что он создал сообщество самцов в чистом
виде".

                  Книга вторая

ПО СТУПЕНЯМ ЦИВИЛИЗАЦИИ

1. ПАН ПОВОНДРА ЧИТАЕТ ГАЗЕТЫ

   Одни собирают почтовые марки, другие - первопечатные
книги. Пан Повондра, швейцар в особняке Г. X. Бонди,
долго не мог найти смысла жизни; много лет он колебался
между увлечением древними гробницами и страстью к
международной политике; и вдруг однажды вечером ему
неожиданно открылось, чего именно недоставало ему до сих пор
для полноты жизни. Великие открытия обычно приходят
неожиданно...
   В тот вечер пан Повондра читал газеты, пани Повондрова
штопала Франтику носки, а Франтик делал вид, будто зубрит
левые притоки Дуная. Было уютно и тихо.
   - С ума сойти можно!.. - проворчал пан Повондра.
   - Что случилось? - спросила его пани Повондрова, вдевая
нитку в иглу.
   - Да все эти саламандры, - отвегил Повондра-отец. - Вот
здесь напечатано, что за последний квартал их было продано
семьдесят миллионов штук.
   - Это много, правда? - сказала пани Повондрова.
   - Еще бы! Это, матушка, потрясающая цифра. Подумай
только - семьдесят миллионов! - Пан Повондра покачал
головой. - Люди, наверное, заработали на этом бешеные
деньги. А какие работы затеваются! - прибавил он после
минутного раздумья. - Вот здесь рассказывается, как повсюду
лихорадочно строят новые земли и острова. Я тебе говорю,
что теперь люди могут понаделать столько материков, сколько
им заблагорассудится. Это, матушка, великое дело. Это, я
тебе скажу, больший прогресс, чем открытие Америки.
   Пан Повондра с минуту обдумывал своч слова.
   - Новая историческая эпоха, понимаешь? - сказал он. -
Да, матушка, мы живем в великие времена.
   Снова наступило продолжительное молчание. Внезапно
Повондра-отец энергичнее задымил своей трубкой.
   - И подумать, что без меня ничего бы не было!
   - Чего не было бы?
   - Да торговли саламандрами. И "нового века". Если
поразмыслить, то не кто иной, как я, пустил в ход все это
дело.
   Пани Повондрова подняла глаза от дырявого носка.
   - Это как же понимать?
   - А так, что я пустил тогда этого капитана к пану Бонди.
Если бы я о нем не доложил, капитан в жизни не встретился бы
с паном Бонди. Если бы не я, матушка, не вышло бы ничего.
Ровно ничего.
   - Капитан мог найти кого-нибудь другого, - заметила пани
Повондрова.
   Трубка Повондры-отца презрительно захрипела.
   - Много ты понимаешь! На такую вещь способен только Г.
X. Бонди. Да, уж он-то видит дальше, чем... не знаю кто.
Другие увидели бы в этом только сумасбродство или подвох.
Но пан Бонди - ото! У него, голубчика, есть нюх!..
   Пан Повондра задумался.
   - Этот самый капитан... как его... да, Вантох... на
вид был самый обыкнбвенный человек. Такой добродушный
толстяк... Другой швейцар сказал бы ему - куда, братец?
Хозяина нет дома, и так далее. Но у меня словно какое-то
предчувствие было, что ли. Доложу-ка я о нем, сказал я
себе; мне, наверное, влетит от пана Бонди, но я возьму на
себя грех, доложу Я всегда говорю, у швейцара должно быть
особое чутье. Иной раз позвонит какой-нибудь тип, выглядит
как барон, а окажется агентом по продаже комнатных
холодильников. А в другой раз явится толстяк - и смотри-ка,
что в нем сидит!
   - Надо уметь разбираться в людях, - сказал в заключение
Повондра-отец. - Ты видишь. Франтик, что может сделать
человек, даже если он занимает скромное положение. Бери
пример с меня и старайся всегда исполнять свой долг, как это
делал я.
   Пан Повондра торжественно и с чувством подтвердил свои
слова кивком головы.
   - Я мог бы не пускать капитана дальше порога и избавить
себя от беготни по лестнице. Другой швейцар надулся бы и
захлопнул дверь перед его носом И тем самым сорвал бы такой
замечательный всемирный прогресс. Помни, Франтик, если бы
каждый человек исполнял свой долг, на свете жилось бы как в
раю! И слушай внимательно, когда с тобой говорит отец!
   - Да, папочка, - буркнул Франтик с несчастным видом.
   Повондра-отец откашлялся.
   - Дай-ка мне, матушка, ножницы. Надо бы вырезать это из
газеты, чтобы оставить после себя какую-нибудь память.
   Так пан Повондра начал собирать газетные вырезки о
саламандрах. Его страсти коллекционера мы обязаны многими
материалами, которые без него канули бы в бездну забвения.
Он вырезывал и сохранял все, что находил в печати о
саламандрах. Не станем скрывать, что после некоторых
колебаний он научился по- мародерски расправляться в своем
излюбленном кафе с газетами, в которых было какое-либо
упоминание о саламандрах, и достиг при этой редкой, почти
престидижитаторской виртуозности в искусстве незаметно
выдирать из газеты нужный лист и засовывать его в карман под
самым носом у обер-кельнера. Как известно, каждый
коллекционер способен на воровство и даже на убийство, если
речь идет о том, чтобы пополнить коллекцию новым
экземпляром, и это нисколько не чернит его моральный облик.
   Теперь его жизнь имела смысл, ибо это была жизнь
коллкционера. Вечер за вечером он разбирал и перечитывал
свои вырезки под снисходительным взглядом пани Повондровой,
которая знала, что каждый мужчина - отчасти сумасшедший и
отчасти ребенок; пусть лучше забавляется своими вырезками,
чем ходит в пивную и играет в карты. Она даже очистила в
комоде место для его коробок, которые он сам смастерил для
своей коллекции. Можно ли требовать большего от жены и
хозяйки?
   Даже сам Г. X. Бонди был как-то раз изумлен
энциклопедическими познаниями пана Повондры во всех
вопросах, касающихся саламандр. Пан Повондра, немного
стесняясь, признался, что собирает все, что было где-либо
напечатано о саламандрах, и показал хозяину свои коробки.
Г. X. Бонди добродушно похвалил его коллекцию. Да, только
большие люди могут быть такими благосклонными, и только
влиятельные люди умеют осчастливить других так, что это им
не стоит ни гроша; большие господа вообще умеют
устраиваться. Пан Бонди, например, просто-напросто
распорядился, чтобы из канцелярии синдиката "Саламандра"
Повондре посылали все вырезки о саламандрах, которые не
стоило хранить в архиве. И счастливый, несколько удрученный
Повондра ежедневно стал получать целые кипы документов на
всех языках мира; из них особо благоговейное почтение
внушали ему газеты, напечатанные славянскими или греческими
буквами, а также еврейскими, арабскими, китайскими,
бенгальскими, тамильскими, яванскими, бирманскими или
тааликскими письменами.
   - И подумать только, - говорил он, созерцая их, - что без
меня ничего этого не было бы!
   Как мы уже сказали, коллекция пана Повондры сохранила
много исторических материалов, относящихся ко всей затее с
саламандрами. Отсюда, однако, не следует, что она могла бы
удовлетворить ученого историографа. Прежде всего пан
Повондра, которому недоставало специального образования в
области вспомогательных исторических дисциплин и методологии
архивного дела, не снабжал свои вырезки ни указанием
источника, ни соответствующей датой, так что по большей
части мы не знаем, где и когда был опубликован тот или иной
документ. Во-вторых, ввиду чрезмерного обилия накоплявшихся
у него материалов, пан Повондра сохранял главным образом
большие статьи, которые он считал более важными, тогда как
краткие заметки и телеграфные собщения он попросту
выбрасывал в ящик с углем, в результате чего сохранилось
чрезвычайно мало фактических данных и сведений обо всем этом
периоде. В-третьих, к делу весьма заметно приложила руку
сама пани Повондрова: когда коробки пана Повондры угрожающе
переполнялись, она потихоньку вытаскивала из них часть
вырезок и сжигала их; это повторялось по нескольку раз в
год. Она щадила только те материалы, которые поступали не в
таком большом количестве, - как, например, тексты,
напечатанные малабарскими, тибетскими или коптскими
письменами; эти вырезки сохранились почти в полном
комплекте, но, ввиду некоторых пробелов в нашем образовании,
от них мало проку. Таким образом, имеющийся у нас под рукой
материал по истории сала?ландр отличается такою же
отрывочностью, как, скажем, поземельные книги XIII столетия
нашей эры или собрание сочинений поэтессы Сафо. До нас лишь
случайно дошли документальные Данные, касающиеся различных
моментов того грандиозного процесса, который мы, несмотря на
все пробелы, попытаемся объединить под заголовком "По
ступеням цивилизации".

2. ПО СТУПЕНЯМ ЦИВИЛИЗАЦИИ

             (История саламандр) (59)

   В том историческом периоде, который Г. X. Бонди
возвестил на достопамятном общем собрании Тихоокеанской
Экспортной Компании пророческими словами о начинающейся
утопии (60), мы не можем исчислять исторические процессы
веками или десятилетиями, как это делалось во всей
предшествующей мировой истории, но можем вести счет лишь по
четвертям года, измеряя время промежутками между выходом
квартальных экономических обзоров (61).
   В ту эпоху история вырабатывалась - если можно так
выразиться - в крупных масштабах; поэтому и темпы истории
необычайно (предположительно - раз в пять) ускорились.
Сейчас мы просто-напросто не можем ждать несколько сот лет,
пока с нашим миром случится что-нибудь, хорошее или дурное.
Например, переселение народов, которое когда-то тянулось
несколько веков, при современной организации транспорта
могло бы быть полностью осуществлено за каких-нибудь три
года; иначе на нем ничего не заработаешь. Точно так же
обстоит дело с ликвидацией Римской империи, с колонизацией
вновь открытых континентов, с истреблением индейцев и так
далее. Все это можно было бы устроить теперь несравненно
быстрее, если поручить дело финансово мощным предприятим. В
этом отношении грандиозные успехи синдиката "Саламандра" и
его огромное влияние на мировую историю, несомненно,
указывает путь грядущим поколениям.
   Таким образом, история саламандр с самого начала
характеризуется хорошей и рациональной организацией. В этом
первая, но отнюдь не единственная, заслуга синдиката
"Саламандра"; вместе с тем следует признать, что наука,
филантропия, просвещение, печать и другие факторы также
немало содействовали необычайному распространению и
прогрессу саламандр. Но все же именно синдикат
"Саламандра", так сказать, день за днем открывал перед
саламандрами все новые и новые берега и страны, хотя ему и
приходилось преодолевать много препятствий, тормозящих эту
экспансию (62). По квартальным обзорам синдиката
"Саламандра" можно проследить, как постепенно заселяются
саламандрами индийские и китайские, порты; как эта
колонизация захватывает африканское побережье и делает
прыжок на американский континент, причем в Мексиканском
заливе создаются новые, самые усовершенствованные
инкубаторы; как наряду с этими широкими волнами колонизации
в разные места посылаются небольшие группы саламандр,
играющие роль авангарда будущего экспорта. Так, например,
синдикат "Саламандра" послал в подарок голландскому
Waterstaat'y тысячу первоклассных саламандр, городу Марселю
для очистки Старой Гавани он подарил шестьсот саламандр и
тому подобное. Словом, в отличие от заселения земного шара
людьми, распространение саламандр происходило планомерно и в
крупном масштабе; если бы это дело было предоставлено
природе, то оно, наверное, растянулось бы на сотни и тысячи
лет; в самом деле, природа никогда не была такой
предприимчивой и расчетливой, как человеческая
промышленность и торговля. Спрос на саламандр оказал,
по-видимому, влияние и на их плодовитость; средняя
производительность самки повысилась до ста пятидесяти
головастиков в год. Некоторая регулярная убыль саламандр,
причиной которой были акулы, прекратилась почти совершенно,
когда саламандр вооружали подводными револьверами и пулями
дум-дум для защиты от хищных рыб (63).
   Распространение саламандр не всюду шло одинаково гладко.
Кое-где консервативные круги резко протестовали против ввоза
новой рабочей силы, усматривая в этом недобросовестную
конкуренцию с человеческим трудом (64).
   Некоторые высказывали опасения, что саламандры,
питающиеся мелкими разновидностями морской фауны, создадут
угрозу для рыболовства. Другие утверждали, что своими
подводными норами и ходами саламандры подрывают берега и
острова. По правде сказать, немало было людей, прямо
предостерегавших против использования саламандр; но так уж
повелось испокон веков, что всякое новшество, все, что
служит прогрессу, наталкивается на сопротивление и
недоверие; так было с фабричными машинами, и то же самое
повторилось с саламандрами.
   В некоторых местах возникали недоразумения другого рода
(65), но благодаря энергичному содействию мировой печати,
которая правильно оценила как грандиозные перспективы
торговли саламандрами, так и связанные с нею доходы от
крупных объявлений, внедрение саламандр в большинстве
случаев было встречено с одобрением и живейшим интересом, а
иногда даже с воодушевлением (66).
   Торговля саламандрами сосредоточивалась главным образом в
руках синдиката "Саламандра", который перевозил их на своих
собственных, специально для этой цели построенных наливных
судах. Центром торговли и своего рода биржей саламандр был
"Саламандровый дом" в Сингапуре.
   Приведем подробное и обьективное описание этой торговли,
помеченное "E. w. 5 октября"



   "Читатель газет может ежедневно найти подобное сообщение
в экономическом отделе своей газеты среди телеграмм о ценах
на хлопок, олово или пшеницу. Вы, конечно, уж