астрологию.  А ты
веришь в нее?

 -  Помилуй  Бог,  конечно,  нет!  -  ответил  я,  совершенно  шокированный.

 - Вот  видишь? Ты нормальный, разумный парень,  ты вполне нам подойдешь. Да
что там, если бы  это было так уж необходимо, мы взяли бы твоего брата даже
на носилках.

 Когда   я  попал   в  Цюрих,   там  оставались  одни   телепаты.  Капитаны,
астронавигаторы и группы,  занимающиеся двигателями, первыми отправились на
свои корабли, за ними  последовали специалисты и вспомогательные работники.
Все "пассажиры"  были уже на борту, за исключением  нас. И мне едва хватило
времени, чтобы познакомиться хотя  бы со своими коллегами по чтению мыслей.

 Мы представляли собой странную компанию, и теперь я стал понимать, что имел
в виду  профессор Брунн,  говоря, что нам,  психам, позволительны некоторые
отклонения от нормы. Нас было двенадцать человек - я имею в виду двенадцать
для нашего  "Льюиса и  Кларка", для всех двенадцати  кораблей флота имелось
полторы сотни телепатов -  по одному от каждой телепатической пары, которую
сумел  завербовать  Ф.Д.П. Я  спросил  одного из  старожилов, Бернарда  ван
Хоутена, зачем на каждом корабле так много телепатов?

 Он с жалостью посмотрел на меня:

 -  Да подумай  ты сам  своей головой,  Том. Что  ты сделаешь, если  в твоем
приемнике перегорит лампа?

 - Сменю ее, конечно.

 - Вот и  ответ. Мы как раз и есть эти запасные  части. Если любой из членов
телепатической  пары  умрет,  или  с  ним  произойдет  еще  что-нибудь,  то
"радиостанция" погибла  навеки. Тогда они переключаются  на другого из нас.
Они хотят  быть уверенными, что хотя  бы одна из пар  проработает до самого
конца полета... они на это надеются.

 Мне  едва хватило  времени запомнить их  имена до  того, как нас  увезли на
корабль. Тут были я сам и Бернард ван Хоутен, китайско-перувианская девушка
по имени Мей-Лин Джонс  (только она произносила свою фамилию как "Он-эйс"),
Руперт Хауптман, Глория Мария Антонита Декампо, Сэм Рохас и Пруденс Мэтьюз.
Эти были более-менее моего  возраста. Затем шел Дасти Родс, выглядевший лет
на  двенадцать, заявлявший  однако, что  ему четырнадцать. Я  удивлялся про
себя,  как это  ребята  из Ф.Д.П.  убедили его  родителей  отпустить такого
маленького ребенка. Может, они  его ненавидели; представить себе такое было
нетрудно.

 Затем  были трое  постарше  нас: мисс  Гамма  Фэтни, Каз  Уорнер и  Альфред
Мак-Нейл.  Мисс Гамма  была  со странностями,  она относилась  к  тому типу
старых дев,  которые никогда не признаются, что  им больше тридцати, к тому
же  она  была  наша  тройняшка.  Ф.Д.П. сумел  наскрести  четыре  комплекта
тройняшек-телепатов подходящего возраста, которых удалось уговорить лететь.
Они были нужны для  того, чтобы связать двенадцать кораблей в четыре группы
по три; далее эти  группы связывались друг с другом посредством четырех пар
двойняшек.

 Тройняшки  встречаются  еще  в  восемьдесят  шесть раз  реже,  чем  обычные
близнецы,  так что  вообще  удивительно, как  они сумели  найти достаточное
количество тройняшек,  обладавших телепатическими способностями и согласных
лететь. Тут  уж было не до  выяснения, со сдвигом они  или нет. Подозреваю,
что мисс Альфу, Бету  и Гамму Фэтни привлек в первую очередь Эйнштейновский
временной эффект; они смогут посчитаться со всеми мужчинами, не женившимися
на них - они  ведь почти не постареют, а эти мужчины тем временем поумирают
от старости.

 Наш корабль  был "угловым", и Каз Уорнер  был нашим "боковым" близнецом, он
через своего близнеца связывал нас с "Васко да Гама", сцепляя таким образом
две группы по три корабля. Другие "боковые" близнецы связывали другие углы.
Близнецам, работавшим  на связи  корабль-корабль, не обязательно  было быть
молодыми,  так как  у них не  было партнеров  на Земле, стареющих,  пока их
близнецы  в Космосе  остаются молодыми  из-за релятивистского  эффекта. Каз
Уорнер был  лет сорока пяти, хороший,  спокойный мужчина, которому, похоже,
нравилось с нами, детишками.

 Двенадцатым был  мистер (зовите  меня просто "дядя  Альфред") Мак-Нейл. Это
был негр, возраст его  мог быть каким угодно, от шестидесяти пяти и выше (я
лично  так и  не разобрал),  он обладал  той святостью,  которая появляется
иногда у старых людей, если только они не преисполняются злобы на все и вся
и  не замыкаются сами  в себе. Взглянув  на него,  вы бы были  готовы много
поставить  на то,  что  он исполняет  обязанности дьякона  в  своей церкви.

 Я познакомился с ним потому, что первую свою ночь в Цюрихе страшно тосковал
по дому, а он это заметил, позвал меня после ужина в свою комнату и кое-как
утешил.  Я  принял его  за  одного  из психологов  Фонда, вроде  профессора
Брунна, но оказалось, что нет, - он тоже был половинкой телепатической пары
и даже не "боковой", его напарник оставался на Земле.

 Я не мог поверить в это, пока он не показал мне фотографию своего напарника
-  маленькой  девочки  с  веселыми  глазенками  и  волосами,  собранными  в
хвостики.  Только  постепенно  до  моей  тупой  головы  дошло,  что  это  -
уникальный случай, телепатическая пара,  не состоящая из близнецов. Девочка
была его двоюродной внучкой по имени Селестина Реджина Джонсон - только сам
он, показывая мне ее фотографию и одновременно рассказывая ей, кто такой я,
называл ее исключительно "лапочка".

 Тут я  даже прервался и рассказал про такое  чудо Пэту, совсем позабыв, что
он и сам с ними знаком.

 Дядя Альфред жил со своей племянницей и ее мужем, был пенсионером и главным
товарищем  по играм  своей крохотной  двоюродной внучки. Он  научил девочку
говорить. Когда  ее родители погибли в  результате несчастного случая, дядя
Альфред, чтобы иметь возможность  содержать ребенка, вернулся на работу. "И
тут я обнаружил, что могу следить за Лапочкой даже тогда, когда не вижу ее.
Она всегда была послушной девочкой, и это значило, что я могу присматривать
за  ней и  тогда, когда  ухожу из  дома. Я  понял, что  это - дар  божий; я
считаю, что Господь в бесконечном своем милосердии даровал мне то, что было
необходимо для заботы о моей малышке".

 Его беспокоило  лишь одно - что  он не проживет достаточно  долго или, того
хуже,  не  окажется  в  силах работать  достаточно  долго  для того,  чтобы
вырастить свою  Лапочку и обеспечить ей хороший старт  в жизни. И вот тогда
все эти проблемы разрешил  проект ЛЕБЕНСРАУМ. Нет, он ничего не имел против
того, чтобы  разлучиться с ней, так как он с ней  и не разлучался, а каждую
минуту был рядом.

 У меня  создалось впечатление, что он  в действительности может даже видеть
ее, но  спросить я не захотел. Во всяком случае  для него каменные стены не
являлись  тюрьмой, а  световые  годы расстояния  - разлукой.  Он  знал, что
Бесконечное  Милосердие,  соединявшее  их все  это  время,  не позволит  им
разлучиться  еще достаточно  долго, чтобы  он мог выполнить  возложенную на
него задачу. Что будет потом - в руках божьих.

 Я  в  жизни  своей   не  встречал  человека  столь  глубоко,  умиротворенно
счастливого.  С ним  я забыл о  своей тоске  по дому, она  вернулась только
тогда, когда я ушел в свою комнату и лег. Тогда я окликнул Пэта и рассказал
ему о  своем знакомстве с дядей  Альфредом. Он ответил, что  дядя Альфред -
отличный старый чудак... а теперь мне лучше бы заткнуться и уснуть, так как
завтра у меня тяжелый день.

 Нас быстренько  перекинули в  южную часть Тихого  Океана, и, перед  тем как
подняться на борт, мы провели ночь на атолле Кантон. Поплавать в лагуне нам
не дали,  хотя Сэм  сколотил уже было  прогулочную компанию из  себя, меня,
Мэй-Лин и  Глории; плавание было одним из  опасных занятий. Вместо этого мы
рано легли спать и  были разбужены за два часа до рассвета - отвратительное
время, особенно  если перед  этим пересекал слишком быстро  и слишком много
часовых  поясов.  Я  задумался,  что  я  здесь собственно  делаю  и  зачем?

 "Льюис  и Кларк"  находился в нескольких  сотнях миль  к востоку от  нас, в
почти не посещаемой части  океана. Я и не представлял себе, насколько много
на Земле  воды, пока  не бросил на  нее взгляд с  воздуха - а  ведь я видел
только  кусочек верхушки.  Если  люди сообразят,  как использовать  всЛ эти
мокрые  гектары  с  той  же  эффективностью, с  какой  используется  долина
Миссисипи, им не нужны будут другие планеты.

 С воздуха  "Льюис и  Кларк" смахивал на  футбольный мяч, плавающий  в воде;
того, что  он скорее  напоминал формой репу,  видно не было.  Он болтался в
воде двигателями вниз, видна  была только верхняя его полусфера. Секунду мы
смотрели на  космический корабль,  окруженный крошечными в  сравнении с ним
транспортными  подводными лодками,  затем наш  вертолет завис над  ним, нам
было сказано: "Осторожнее на лесенке и не забывайте свои вещи в вертолете".
Я подумал, что если  мы забудем какие-нибудь вещи, то писать в бюро находок
мало смысла. От этой  мысли повеяло неприятным холодком. Пожалуй, я все еще
скучал  по  дому, но  больше  всего я  дрожал  от возбуждения.  Пару раз  я
заблудился и  в конце  концов добрел до  своей каюты как раз  в тот момент,
когда  изо  всех  громкоговорителей  прозвучало: "Команде  приготовиться  к
ускорению. Пассажирам  пристегнуться. Двигательные  установки докладывают о
готовности   в    установленном   порядке.   Минус   четырнадцать   минут".

 Все  это  было  произнесено  так буднично,  что  легко  можно было  ожидать
продолжения.

 - "Местные пассажиры пересаживаются в Бирмингеме."

 Каюта  была  вполне  просторной,  в  ней  стоял  сдвоенный  платяной  шкаф,
письменный стол со встроенным видеомагнитофоном, небольшой умывальник и две
откидные  койки, обе  они  были опущены,  что уменьшало  размеры помещения.
Вокруг не было никого  видно, так что я выбрал одну из них, лег и застегнул
на  себе  три  ремня  безопасности.  Только  я  сделал  это,  как  в  каюту
просунулась голова этого коротышки Дасти Родса.

 - Эй! Ты занял мою койку!

 Я  хотел было послать  его, но затем  решил, что  время перед стартом  - не
самое лучшее, чтобы поспорить:

 -  Ради  Бога,  -  ответил  я,  отстегнулся,  перелег  на  другую  койку  и
пристегнулся снова.

 На лице у Дасти появилась обида; наверное, он хотел поругаться. Вместо того
чтобы  залезть  на  освобожденную  койку, он  высунул  голову  в коридор  и
поглядел по сторонам. Я сказал:

 - Ты бы лучше пристегнулся. Уже объявляли.

 - Ерунда,  - ответил  Дасти, не оборачиваясь.  - Времени еще  уйма. Лучше я
сбегаю посмотрю на пост управления.

 Только я  собрался предложить ему прогуляться  за пределы корабля, пока еще
есть  такая возможность,  как  вошел один  из офицеров,  проверявший каюты.

 -  А ну-ка  на койку,  сынок, -  произнес он  резко, тоном,  не допускающим
возражений, каким отдают собаке приказ "К ноге".

 Дасти раскрыл рот, потом закрыл его и вскарабкался на кровать. Тогда офицер
пристегнул его  "детским" способом,  оттянув пряжки в  такое положение, что
сам  Дасти не мог  до них добраться.  Он даже  привязал руки Дасти  к койке
грудным ремнем.

 Затем офицер  проверил мои ремни. Руки  у меня были свободны,  но он только
сказал:

 - Во время ускорения  не поднимайте руки с матраса, - и ушел. Женский голос
произнес:

 -  Все  специальные  коммуникаторы,  свяжитесь  со  своими  телепартнерами.

 Я переговаривался  с Пэтом все  время, как только проснулся.  Я описал ему,
как  выглядит "Льюис и  Кларк" сверху, а  потом и  изнутри. Но все  равно я
сказал:

 - (Ты здесь, Пэт?)

 - Само собой, я-то никуда не ухожу. Как там?

 - (Старт минут через  десять. Они только что велели нам связаться со своими
партнерами во время ускорения.)

 - Ты уж лучше от меня не отключайся, а то я тебе такое выдам - оглохнешь. Я
не хочу ничего пропускать.

 - (Ладно, ладно, не жми на педаль, Пэт! Это не совсем так, как я думал.)

 - Да? А что?

 - (Не  знаю. Наверное, я ожидал духовые  оркестры, торжественные речи и все
такое. Ведь это и вправду торжественный день. Но, если не считать того, что
прошлым вечером  на атолле Кантон нас много  снимали, шуму было меньше, чем
тогда, когда мы отправлялись в скаутский лагерь.)

 Пэт хмыкнул:

 -  Если  расставить духовые  оркестры  вокруг твоего  корабля, они  малость
промокнут,   не   говоря   уж   о   том,  что   наберут   уйму   нейтронов.

 - (Ясно,  ясно.) -  Я и сам  прекрасно понимал, что  факельному кораблю для
старта  нужно много  свободного места,  чего мне  про это  напоминать. Даже
когда  инженеры сумели  разработать  способ старта  прямо с  Земли, а  не с
космической  станции,   сохранилась  необходимость   в  нескольких  тысячах
квадратных  миль свободного  океана. И  все равно  можно было  слышать, как
малограмотные люди  болтают о  том, что выхлоп двигателей  меняет климат, и
правительству  в   связи  с   этим  необходимо  принять   какие-либо  меры.

 - Во  всяком случае, у нас  оркестров и речей хватает.  Вот мы прямо сейчас
являемся  свидетелями  выступления  Достопочтенного  Дж. Дилбери  Эгхеда...
повторить?

 - (Не стоит беспокойства. А кто это "мы"?)

 -  А все  мы.  Вот только  что пришли  Вера  и Фрэнк.  Я как  раз собирался
спросить   насчет  Моди,   когда  из   динамика  опять   послышался  голос:

 -  Рад  приветствовать  всех  вас на  борту  корабля.  Говорит капитан.  Мы
стартуем с  легко переносимым ускорением в три g;  несмотря на это, я хотел
бы  предупредить вас,  чтобы  вы расслабились  и не  опускали руки  с коек.
Тройная  тяжесть  будет только  в  течение  шести минут,  затем вы  сможете
встать.    Мы   стартуем    вторыми,    сразу   после    "Генри   Хадсона".

 Я  повторял Пэту слова  капитана практически  одновременно с тем,  какой их
произносил; это  как раз  и было одним  из предметов нашей  тренировки в то
время, как  Пэт находился  в Центре подготовки; мы  учились заставлять свои
мысли повторять, подобно эху,  то, что говорит кто-то другой; таким образом
телепатическая пара  могла работать почти как  микрофон и громкоговоритель.
Наверное,  он там,  дома,  делал то  же самое,  повторяя нашей  семье слова
капитана какой-то долей секунды  позднее меня - при тренировке это довольно
просто. Капитан произнес:

 -  "Генри"  кончает  обратный   отсчет...  десять  секунд...  пять...  Вот!

 Я увидел нечто вроде вспышки молнии, хотя и находился в закрытом помещении.
Несколько секунд из динамика доносился мягкий шипящий звук, похожий на звук
снега, бьющего в окно. Пэт сказал:

 - Господи!

 - (Что там, Пэт?)

 - Он выскочил вверх, словно ужаленный в зад пчелой. Просто вспышка света, и
в  воде  осталась яма.  Подожди  секунду  - они  переключаются  с камер  на
спутнике на вид с Луны.

 -  (Тебе-то   видно  лучше,   чем  мне.  Я  вижу   только  потолок  каюты.)

 Женский голос произнес:

 - Мистер  Уоррен! Мисс Фэтни! Межкорабельные  пары начинают запись. Капитан
объявил:

 - Вся  команда, готовность к старту. Следите  за обратным отсчетом, - после
чего  зазвучал  другой  голос.  - Шестьдесят  секунд...  пятьдесят  пять...
пятьдесят... сорок пять... снова сорок пять... снова сорок пять... снова...
снова... - пока я почти не закричал.

 - Том, в чем там дело?

 - (Откуда я знаю?)

 - ...сорок... тридцать... тридцать...

 -   Том,   мама   просила,  чтобы   я   сказал   тебе  быть   поосторожнее.

 -  (А что  по  ее мнению  я могу  сделать?  Я просто  лежу здесь  на спине,
пристегнутый.)

 -  Знаю, -  хихикнул Пэт.  - Держись  покрепче за кисточку,  они собираются
убрать лестницу. - ...четыре!.. три!.. два!.. один!

 Вспышку я не видел, а также ничего и не услышь, просто я стал очень тяжелым
- вроде как куча-мала, а ты в самом низу.

 - Том, где были вы, остался только пар.

 Я не отвечал, мне было трудно дышать.

 - Они поменяли точку  зрения. Сейчас они следят за вами объективом. Том, ты
бы  только посмотрел... Ваш  корабль сверкает,  как солнце. В  кадре просто
больше ничего не видно.

 -  (А как  я  могу это  видеть?) -  сварливо  ответил я.  - (Я  же внутри.)

 -   У  тебя   какой-то   придушенный  голос.   С  тобой   все   в  порядке?

 - (У  тебя тоже был бы придушенный, если бы тебе  на грудь навалили мешки с
песком.)

 - Что, так плохо?

 -   (Ничего   особо   приятного.    Но,   думаю,   и   ничего   страшного.)

 Пэт  оставил меня  в  покое и  стал подробно  описывать, что  показывают по
телевизору. "Ричард  Е. Байрд" стартовал сразу после  нас, еще до того, как
мы набрали  скорость и закончили идти с большим  ускорением; он мне все про
это рассказал.  Мне самому  в любом случае  говорить было нечего;  видеть я
ничего не видел, а болтать попусту не хотелось. Чувствовал я себя паршиво и
хотел только одного - продержаться.

 Наверное, это  и вправду  были шесть минут,  только больше похожие  на час.
Спустя  много, много  времени, когда я  уже решил,  что там где-то  заело в
управлении и мы будем сохранять ускорение, пока не превысим скорость света,
давление  неожиданно  прекратилось,  и  я  почувствовал  себя  легким,  как
пушинка.   Если  бы  не   ремни,  я,   пожалуй,  воспарил  бы   к  потолку.

 - Мы снизили ускорение до одного и одной десятой g, - послышался ободряющий
голос капитана. - Крейсерское  ускорение будет выше, но мы хотим дать время
попривыкнуть  находящимся на  борту  новичкам. -  Тон его  изменился,  и он
отрывисто скомандовал: - Все станции, проверить защиту, установить вахты по
космическому распорядку, секция третья.

 Я расстегнул  ремни и  сел, а потом  и встал. Может,  мы и  стали на десять
процентов тяжелее, но я этого не чувствовал, я чувствовал себя великолепно.
Я направился  к двери, намереваясь осмотреться  получше, чем при посадке. И
тут заорал Дасти Родс.

 - Эй! Вернись и отвяжи меня. Этот идиот убрал пряжки так, что мне до них не
дотянуться.

 Я обернулся и посмотрел на него.

 - Пожалуйста?

 Дасти  ответил  мне,  но  это было  совсем  не  "пожалуйста".  Я все  равно
расстегнул его. Надо было  заставить его сказать "пожалуйста", это сберегло
бы от многих последующих неприятностей.



 ГЛАВА 7 19 900 вариантов

 Первое, что  случилось со  мной на борту  "Льюса и Кдарка",  заставило меня
думать, что я сплю, - я наткнулся на дядю Стива.

 Я шел  по кольцевому коридору, соединявшему каюты  на нашей палубе, и искал
какой-нибудь проход,  ведущий внутрь, к оси корабля.  Свернув за угол, я на
кого-то натолкнулся.  Произнеся "Извините, пожалуйста", -  я собирался было
идти дальше,  однако встречный схватил меня  за руку и хлопнул  по плечу. Я
поднял глаза - это был он, дядя Стив, с ухмылкой на лице, кричавший во весь
голос:

 - Привет, коллега! Добро пожаловать.

 - Дядя Стив! А ты что здесь делаешь?

 - Спецзадание Генерального Штаба. Хранить и беречь лично тебя.

 - Чего?

 Когда он  объяснил, все оказалось  очень просто. Дядя Стив  еще месяц назад
узнал, что  получено согласие на его  заявление о специальном увольнении из
армии для  перехода на  службу в Ф.Д.П.  по проекту Лебенсраум.  Он не стал
рассказывать  об этом  семье и  потратил месяц,  придумывая - и  придумав -
способ попасть на один корабль с Пэтом или, как получилось в результате, со
мной.

 -  Я подумал, что  твоей матери будет  легче, если  она будет знать,  что я
присматриваю за  ее парнишкой. Скажи  ей это в следующий  раз, когда будешь
связываться с Пэтом.

 - А я прямо  сейчас и скажу, - ответил я и громко окликнул (в уме) Пэта. Не
похоже  было, чтобы  Пэта  эта новость  особенно заинтересовала.  Наверное,
наступала реакция после первого  возбуждения, и ему опять стало обидно, что
я нахожусь там, где  хотел бы быть он. Но мать была рядом, и он сказал, что
сообщит ей.

 - О'кей, она знает.

 Дядя Стив бросил на меня недоверчивый взгляд.

 - Это что, так просто?

 Я начал  объяснять ему,  что это как говорить...  может, немного побыстрее,
ведь думать слова можно  быстрее, чем произносить их вслух, особенно, когда
потренируешься. Но он о