случае, если ты не можешь ни разобрать,
что они говорят, ни  попросить их замолчать. Не исключено, что некоторые из
непонятных  "чокнутых" чокнутыми  совсем не являлись;  возможно, несчастные
психи    были    просто-напросто   настроены    на   неподходящую    волну.

 Поначалу хуже  всех воспринимал  это дядя Альф;  один раз я  просидел с ним
весь вечер,  мы пробовали  и пробовали вместе.  А потом к  нему вдруг опять
вернулась обычная  его безмятежность; Лапочка думала о  нем, это он знал, и
это   было  самым   главным;   слова  не   были  такими   уж  необходимыми.

 Расцвела  одна Пру;  теперь  она не  была  под каблуком  своей сестры.  Она
целовалась  по-настоящему, возможно, впервые  в жизни.  Нет, не со  мной. Я
просто шел попить из фонтанчика, а затем тихо ретировался, решив, что питье
мое подождет.  Кто это  был, говорить нет  ни малейшего смысла,  это вообще
ничего не значит; думаю,  в это время Пру поцеловала бы даже Капитана, если
бы он только стоял спокойно и не рыпался. Бедняжка Пру.

 Нечего  делать,  приходилось ждать,  пока,  замедляясь,  мы не  приблизимся
несколько  к земному  времени. Мы  продолжали поддерживать связь  с другими
кораблями,  ведь  все  они   ускорялись  по  одной  программе,  и  по  этим
сохранившимся  линиям  оживленно обсуждалась  дилемма,  о которой,  похоже,
никто заранее не подумал. С одной стороны, перерыв в связи не имел большого
значения, докладывать нам особенно  было нечего, пока мы не замедлимся и не
начнем исследовать  свои звезды, но, с другой  стороны, он был очень важен:
время, проведенное  "Л.К." при скорости света  (ну, лишь не намного меньше)
было очень  кратким для нас, но там, на  Земле, пройдет добрый десяток лет.
Как мы выяснили позднее,  Доктора Деверо и его коллег на других кораблях, а
также  дома, в  Ф.Д.П., очень  тревожила мысль, сколько  телепатических пар
останется  (если  вообще  останется)  в действии  после  такого  промежутка
времени.  Их  тревога  имела  под  собой  достаточно  оснований.  Уже  было
установлено,  что   идентичные  близнецы  практически   никогда  не  бывали
телепатами, если многие годы жили врозь. Именно это было еще одной причиной
отбора молодых пар -  в большинстве случаев взрослые близнецы разъезжаются.

 Но  до  этого момента  мы  не  были "разделены"  из-за проекта  Лебенсраум.
Конечно  же, мы  находились на  невероятных расстояниях  друг от  друга, но
каждая пара ежедневно вступала в контакт и практиковалась, что определялось
системой  ежедневных  вахт, поддерживаемых  даже  тогда, когда  передавать,
кроме новостей  с Земли,  было нечего. Но как  повлияет многолетний перерыв
контакта на связь между близнецами?

 Меня это не  беспокоило; я про это ничего не знал. В  ответ на мой вопрос о
прекращении  связи мистер  О'Тул  ответил что-то  такое, из  чего  я сделал
вывод, что  через несколько недель по  корабельному времени темпы времени у
нас и на Земле  сблизятся достаточно для того, чтобы связь возобновилась. А
пока - никаких вахт,  так что было не так уж и плохо. Я лег спать, стараясь
не обращать  внимания на визги,  раздающиеся у меня в  мозгу. Разбудил меня
Пэт.

 - Том, отвечай, Том, ты слышишь меня? Том, отвечай.

 - (Эй, Пэт, я  здесь.) - В мгновение ока я совершенно проснулся и, соскочив
с койки,  босиком стоял на полу в таком  возбуждении, что едва был способен
что-нибудь сказать.

 - Том, Том. Как  хорошо снова тебя услышать - ведь прошло уже два года, как
я последний раз с тобой говорил.

 - (Почему...)  - Хотел  было возразить я,  но потом смолк.  Для меня прошло
меньше  недели. А  сколько  времени прошло  для Пэта,  я мог  узнать только
поглядев на Гринвичский календарь и наведя справки в вычислительном центре.

 - Том,  дай я тебе расскажу,  мне не терпится. Последние  шесть недель меня
держат  в  состоянии глубокого  гипноза  и под  какими-то наркотиками.  Вот
сколько времени понадобилось мне, чтобы связаться с тобой. Врачи не решатся
держать меня в таком виде еще слишком долго.

 -   (Ты  хочешь   сказать,  что   ты  вот   прямо  сейчас   под  гипнозом?)

 - Конечно,  иначе я  не смог бы  с тобой говорить.  А сейчас,  - на секунду
голос стих.  - Прости,  пришлось прерваться, мне  сделали еще один  укол, а
заодно и  внутривенное кормление.  А теперь слушай  и записывай расписание:
Ван Хаутен...  - Он прочитал мне  гринвичские даты и точные  - до секунды -
времена для  каждого из нас, а затем, пока  я для проверки читал записанное
ему,  его  голос стал  затихать.  Последнее,  что я  услышал, было  "Пока",
переходившее уже в визг, а затем наступила тишина.

 Штаны  я все-таки  натянул,  прежде чем  бежать  и будить  Капитана, но  на
ботинки времени  тратить не стал. И тут же все были  на ногах и все дневные
огни включены, хотя по  корабельному была ночь, и мамочка О'Тул варила кофе
и все  говорили, перебивая друг друга.  В вычислительном центре релятивисты
наталкивались  друг на  друга,  а Жанет  Меерс вычисляла  корабельное время
намеченного  контакта Берни  ван  Хауте-на с  братом. Она  делала  это, для
скорости,   без   помощи   компьютера,    Ван   был   первым   по   списку.

 Ван не  мог связаться со  своим братом, все нервничали,  а Жанет заливалась
слезами,  так  как  кто-то  предположил,  что  она, считая  в  уме,  выдала
ошибочное  время. Но  доктор  Бэбкок собственноручно  прогнал задачу  через
компьютер и подтвердил ее результат с. точностью до девятого знака. А потом
ледяным тоном объявил, что будет крайне благодарен, если в будущем никто не
станет  критиковать  его сотрудников;  эту  привилегию  он оставляет  себе.

 Но  вскоре Глория связалась  со своей  сестрой, и все  немного успокоились.
Капитан,  через  мисс  Гамму, послал  донесение  на  флагманский корабль  и
получил  ответ, что  еще два  корабля -  "Наутилус" и "Христофор  Колумб" -
восстановили связь с Землей.

 Теперь  уже никто  не  тянул время,  когда  надо было  заступать на  вахту,
никаких забеганий в кладовку, чтобы малость перекусить. Если было известно,
что  твой  напарник  будет  передавать  в  3:17:06  с  крохотным  хвостиком
корабельного  времени,  ты  сидел   наготове  уже  с  трех  часов,  никаких
глупостей, магнитофон  крутился, а  микрофон у рта. Нам-то  на корабле было
легко, но  каждый из нас  знал, что его напарника  накачивают наркотиками и
погружают в  глубокий гипноз, чтобы он мог  провести связь - Доктора Деверо
это очень беспокоило.

 К  тому  же  теперь  не  было  времени  для  болтовни,  ведь  твой  близнец
расплачивался, возможно,  часом своей жизни за  каждое переданное слово. Ты
просто  записывал то,  что он  передает, с  первого раза, никаких  сбоев, а
затем  передавал то,  что написал  Капитан. Оставалось несколько  секунд на
разговор - олл райт. Обычно не оставалось... вот так я и напутал все насчет
женитьбы Пэта.

 Видите  ли,  две  недели посередке,  последняя  неделя  ускорения и  первая
замедления,    недели,   когда    мы   достигли    максимальной   скорости,
соответствовали примерно  десяти годам  на Земле. Отношение  было в среднем
один  к двумстам пятидесяти.  Но это  в среднем, при  максимальной скорости
проскальзывание  было  гораздо  больше.  Я  спросил  мистера  О'Тула,  чему
равнялся максимум,  но он только покачал головой.  Измерить это - сказал он
мне - невозможно, и  возможная ошибка больше присутствующих в расчете малых
величин.

 - Скажем так, - закончил он. - Слава Богу, что на корабле нет простуженных,
а   то  один   хороший  чих   перекинул  бы   нас  через   скорость  света.

 Он, ясно, шутил. Ведь,  как напомнила Жанет, при приближении нашей скорости
к световой масса корабля приближалась к бесконечности. Но мы снова утратили
связь на целый наш  день. В конце одного из этих пиковых сеансов Пэт сказал
мне,  что он  и Моди  собираются жениться.  Связь прервалась, прежде  чем я
успел  его поздравить.  Я  хотел сказать,  что Моди,  пожалуй,  еще слишком
молодая и не спешит ли он, но не мог. Его уже не было.

 Я,  пожалуй, не  ревновал. К этому  выводу я  пришел, покопавшись в  себе и
обнаружив, что не могу вспомнить, на что была похожа Моди. Нет, я, конечно,
помнил,  какая она  -  блондинка со  вздернутым носиком,  на  котором летом
проступали веснушки.  Но я  не мог вызвать  перед глазами ее  лицо, как мог
вызвать лицо Пру или Жанет. Я не ревновал, только чувствовал себя немного -
что ли - заброшенным.

 Потом  я справился  у Жанет,  какое гринвичское время  соответствовало моей
последней  связи с Пэтом,  и понял,  что совершенно зря  собирался наводить
критику. Пэту было двадцать  три, а Моди двадцать один, почти двадцать два.

 При очевидной  связи я умудрился успеть сказать  "поздравляю", но у Пэта не
было времени для ответа. Ответил он в следующий раз...

 - Спасибо за поздравление.  Мы назвали ее в честь мамы, а похожа она будет,
думаю, на Моди.

 Это меня изумило до  крайности. Справившись снова у Жанет, я понял, что все
верно. Если пара жената  уже два года, вряд ли кто будет удивляться, если у
них появится маленькая дочка. Разве только я.

 Тем временем  за две  недели многое изменилось,  и мне пришлось  ко многому
привыкать. В  начале этого периода  мы с Пэтом были  одного возраста, разве
что  понемногу появлялось  незначительное проскальзывание. В  конце (концом
периода  я  считаю  тот  момент,  когда  исчезла  необходимость  в  сильных
средствах  для поддержания  связи)  мой брат  оказался одиннадцатью  годами
старше меня и у него была семилетняя дочь.

 Я перестал думать о  Моди как о девочке, во всяком случае - той девочке, за
которой  я когда-то  ухаживал. Я  решил, что  она, пожалуй,  стала толстой,
очень  домашней  распустехой -  ей  было  никогда не  устоять перед  вторым
шоколадным эклером. Если по-честному, мы с Пэтом стали друг для друга почти
чужими,  у нас  было так  мало общего.  Всякие мелкие  корабельные сплетни,
такие важные  для меня, нагоняли на него тоску;  меня же, с другой стороны,
ну никак  не могли  взволновать гибкие строительные блоки  и сроки штрафных
санкций.  Мы  продолжали вполне  успешно  связываться, но  теперь это  было
похоже на разговор по телефону с незнакомым человеком. Мне было жаль, я уже
успел полюбить Пэта, прежде чем он ускользнул от меня.

 Но  я хотел  увидеть свою  племянницу. Знакомство  с Лапочкой  научило меня
тому, что  маленькие девочки могут быть  забавнее щенков и даже симпатичнее
котят. Я  вспомнил про свою идею насчет портрета  Лапочки и прижал к стенке
Дасти.

 Он  согласился.   Дасти  просто   не  может  упустить   лишнюю  возможность
продемонстрировать, как  здорово он  рисует. К тому  же он несколько  - для
него -  помягчал; он  больше не рычал,  когда его пытались  погладить, хотя
нужны будут  еще годы  и годы, пока  он научится садиться  и подавать лапу.

 Дасти выдал великолепный рисунок; Молли не хватало только крылышек, и вышел
бы настоящий херувим. Я  видел в ней сходство с собой - то есть, конечно, с
ее отцом.

 -   Дасти,   это   прекрасный  рисунок.   Но   только,   он  очень   похож?

 - Откуда  мне знать?  - ощетинился он. -  Но если тут есть  отличие хоть на
микрон,  хоть  на  малейшую  разность  тонов, какую  только  может  уловить
спектрофотометр от той фотографии, которую твой брат прислал моему, я готов
съесть  этот  рисунок.  А  уж там  где  мне  знать,  может гордые  родители
приукрасили свое дитятко.

 - Прости,  прости. Очень хороший рисунок.  Мне бы очень хотелось чем-нибудь
тебе отплатить.

 - Только не надо  не спать ночами; я сам что-нибудь придумаю. Но мои услуги
недешевы.

 Я снял со стенки  изображение Люсиль Ля Вон и повесил на ее место Молли. Ту
картинку я, правда, тоже не выкинул.

 Через  пару   месяцев  выяснилось,  что  Доктор   Деверо  усмотрел  в  моей
способности пользоваться той же "длиной волны", что и дядя Альф с Лапочкой,
возможности  совершенно  отличные от  тех,  очевидных, которые  видел я.  Я
продолжал иногда говорить с  ними, хоть и не так часто, как раньше. Лапочка
была  теперь  настоящей молодой  леди,  почти восемнадцать;  она училась  в
Витвотерсрэнде  и уже  сама  была учительницей-практиканткой.  Никто, кроме
Дяди  и  меня,  не называл  ее  теперь  "Лапочка", а  мысль  о  том, что  я
когда-нибудь  заменю дядю  Альфа,  счастливо отошла  в прошлое  -  если так
дальше    пойдет,   вскоре    она    сможет   меня    самого   воспитывать.

 Но  доктор Деверо  ничего не  забывал. Однако  переговоры свои с  Ф.Д.П. он
провел, не  ставя меня в  известность. Видимо, и Пэту  было ведено молчать,
пока  все не  будет готово, так  что впервые  я услышал об  этом совершенно
неожиданно, когда во время  одной из рутинных вахт сказал ему приготовиться
к записи какого-то сообщения.

 -  Оставь это,  старик,  - ответил  он.  - Передай  все бумажки  следующему
несчастному. Мы сейчас попробуем кое-что новенькое.

 - (Что?)

 - Это по приказу  Ф. Д. П., с самого верха. У Молли теперь свой собственный
временный контракт, вроде того, какой был у нас с тобой.

 - (Как это? Она же не близнец.)

 - Дай-ка я ее посчитаю. Нет, вроде ее только одна, хотя она иногда и похожа
на  целое  стадо диких  слонов.  Но она  здесь,  со мной,  и хочет  сказать
"Здрасьте" дяде Тому.

 - (А, прекрасно, привет, Молли.)

 - Привет, дядя Том.

 Я чуть с ума не сошел. Я услыхал это совершенно четко, без всяких сбоев.

 - (Эй, кто это? Повтори-ка.)

 -   Привет,  дядя   Том,  -   она  хихикнула,   -  у  меня   новый  бантик.

 Я сглотнул.

 - (И уж точно  ты здорово с ним смотришься. Жаль, что я не вижу. Пэт! Когда
это произошло?)

 -  Потихоньку-полегоньку,  в течение  последних  десяти  недель. Для  этого
потребовались такие же суровые сеансы с доктором Мейбл. Кстати сказать, для
этого  потребовались еще более  суровые сеансы,  с, ну, бывшей  мисс Корик,
прежде чем она разрешила нам попробовать.

 - Это  он про мамочку, -  заговорщическим шепотом поведала мне  Молли. - Ей
это не нравится. А  мне нравится, дядя Том. Я думаю, что это очень здорово.

 - Мне  некуда спрятаться  ни от одной  из них, - пожаловался  Пэт. - Слушай
Том, это  просто проба,  я сейчас отключусь.  Нужно вернуть этот  кошмар ее
мамаше.

 - Она  заставит меня спать, -  обреченным голосом согласилась Молли.  - А я
уже совсем  взрослая и  не хочу спать  днем. До свидания, дядя  Том. Я тебя
люблю.

 - (Я  тоже люблю тебя, Молли.) Я повернулся - и  конечно же, за моей спиной
стояли, развесив уши, Доктор Деверо и Капитан.

 -  Ну, как  прошло?  - спросил  Доктор озабоченным  -  для него  - голосом.

 Я   с   большим  трудом   придал   своему   лицу  безразличное   выражение.

 - Удовлетворительно. Отличный прием.

 - И от ребенка тоже?

 - Конечно, сэр. А вы ожидали чего-нибудь другого?

 Доктор с облегчением вздохнул.

 -  Сынок, не  нуждайся мы  в твоих  услугах, я  бы вышиб тебе  мозги старым
телефонным справочником.

 Думаю, мы с Молли  были первой из вторичных телепатических пар флота. Но не
последней. Ф.Д.П., исходя из  гипотезы, подсказанной случаем с дядей Альфом
и Лапочкой, предположил, что  появляется возможность образовать новую связь
в тех  случаях, когда потенциальный новый член  очень молод и близко связан
со взрослым  членом старой группы.  В некоторых случаях это  удавалось. А в
других  случаях и  попытку было  не сделать  в виду  отсутствия подходящего
ребенка.

 Прежде чем  мы добрались до системы Тау Кита, у  Пэта и Молли появилась еще
одна дочка. На этот  раз, в отношении Линет, Моди была тверда: она сказала,
что двух психов в семье более чем достаточно.



 ГЛАВА 12 Тау Кита

 K тому  времени, как до Тау Кита  оставалось несколько световых часов пути,
мы  уже   точно  знали,  что   не  вытащили  пустой  номер;   на  стерео  и
допплер-стерео  фотографиях,  сделанных Гарри  Гейтсом,  была видна  дюжина
планет.  Гарри   не  только   главный  планетолог,  он   также  возглавляет
исследовательский  отдел. Думаю,  у  него было  достаточно научных  знаний,
чтобы  нанизывать их как  бусинки на нитку,  но я  звал его Гарри,  все так
делали. Он не из тех, кого называешь "доктор"; он очень энергичный и на вид
моложе своих лет.

 Гарри  вселенная  представлялась сложной  игрушкой,  которую ему  подарили;
хотелось разобрать ее на  кусочки и посмотреть, почему она крутится. Он был
в восторге  от этой игрушки и  с радостью обсуждал ее  с кем угодно и когда
угодно.  Познакомился я  с  ним, когда  мыл лабораторную  посуду:  Гарри не
относился к  лаборантам, как  к бездушным механизмам. Он  обращался с ними,
как с людьми, и  не ставил им в вину, что они знают значительно меньше, чем
он -  иногда казалось  даже, что он  думает, что и  сам может  узнать у них
что-нибудь новое.

 Как он нашел время жениться на Барбаре Куйпер - не понимаю. Барбара была из
группы  двигательщиков,  так  что,  возможно,  все  началось  с  обсуждения
какого-нибудь  физического   вопроса,  а   потом  перешло  на   биологию  и
социологию; Гарри интересовался всем. Однако на то, чтобы быть рядом с ней,
когда у них родился ребенок, он уже не нашел времени; как раз в эту ночь он
фотографировал планету, названную им  потом в честь дочки Констанс. Кое-кто
возражал,  у всех  были свои  идеи, но  Капитан решил, что  здесь применимо
древнее правило: открыватель астрономического  объекта имеет право дать ему
имя.

 То,  что мы  нашли  Констанс, не  было случайностью  (планету,  не ребенка;
ребенка никто и не терял). Гарри хотел найти планету в
пятидесяти-пятидесяти  одном  миллионе миль  от  Тау,  или, лучше  сказать,
планету  на   таком  расстоянии   хотел  найти  Ф.  Д.   П.  Видите-ли,  по
спектральному типу Тау Кита  находится в близком родстве с Солнцем; правда,
она  поменьше  и дает  около  трех десятых  света, испускаемого  последним.
Поэтому,  согласно  тому  же  самому старому,  надоевшему  закону  обратных
квадратов,  в соответствии  с которым  планируется освещение  помещений или
подбирается мощность вспышки для фотоснимка, в пятидесяти миллионах миль от
Тау планета получит столько же света, как и в девяноста трех миллионах миль
от Солнца, где и находится Земля. Мы не искали планету вообще, какую-нибудь
планету, каких-нибудь достаточно в нашей Солнечной системе; мы хотели найти
близкую   копию   Земли,   иначе   она   не   будет   стоить   колонизации.

 Если в  ясную ночь вылезти на  крышу и посмотреть в  небо, звезд на нем так
много, что начинает казаться, планеты, похожие на Землю, столь же обычны во
вселенной,  как яйца  в птичнике.  В каком-то  смысле, так  оно и  есть; по
оценке  Гарри их  количество  в одной  нашей Галактике  лежит  где-то между
сотней  тысяч и сотней  миллионов. Для  всей вселенной можете  умножить это
число на что угодно.

 Заковыка здесь в том,  что планеты эти не находятся под рукой, как хотелось
бы. Тау Кита отделяют  от Солнца всего одиннадцать световых лет; расстояние
до  большей части  звезд Млечного  Пути в  среднем где-то  около пятидесяти
тысяч световых  лет. Даже  Фонд Далеких Перспектив  не думает пока  о таких
далеких  перспективах.  Хотя  у   нас  и  появились  корабли  с  факельными
двигателями, глупо думать о колонизации планеты за пределами сотни световых
лет. Конечно, такой корабль может долететь, если надо, куда угодно, даже на
другой конец Галактики, но только кого заинтересуют сведения об удобных для
застройки  земельных участках,  если к  моменту получения этих  сведений на
Земле уже наступит, а затем и закончится, несколько оледенений? Конечно же,
к  тому времени проблема  народонаселения будет  уже решена тем  или другим
способом. Возможно, тем же, каким решили ее всем известные коты, от которых
остались "только кончики хвостов".

 Но в  пределах сотни световых лет  от Земли имеется всего  лишь чуть больше
полутора тысяч  звезд, и из них только  около ста шестидесяти принадлежит к
тому  же  спектральному  типу, что  и  Солнце.  Проект Лебенсраум  надеялся
проверить  что-то ок