одиночке крысы не такие уж и сильные. Как гены не модифицируй, а выше законов матушки-природы не прыгнешь. Слишком сильно усовершенствовать мышцы невозможно. Не только потому, что на это будет уходить слишком много энергии и крысам придется питаться, как слонам.
     Нет, тут другое. Все дело в белковой структуре мышц. Коэффициент полезного действия невозможно поднять слишком высоко. А значит, чем сильнее мышцы, тем больше тепла рассеивается при их работе. Только ведь это не электродвигатель, чтобы держать нагрев в десятки градусов без потерь работоспособности.
     Матушка-природа и сама подобралась к пределу, за который ступить уже нельзя. Леопарды могут бежать изо всех сил, на пределе скорости, дюжину секунд, а потом валятся от боли. Так срабатывает природный предохранитель. Иначе мышцы перегреются, и белки в них просто потеряют свою структуру. Свернутся, как белок в вареном яйце, и все. Были мышцы - и нет...
     Но это поодиночке они слабы. А когда в каждую полосу вцепились клыками по сотне крыс и тянут ее изо всех сил, словно решили поиграть с полутонным секвенсором в перетягивание каната...
     - Стоп! Ослабить!
     Эти серые изверги чуть не сдернули секвенсор вперед-вместе с Алике! Третья и четвертая полосы еще не расстегнуты, сцеплены под грудью топотушки, удерживая секвенсор.
     - Вот так! Держать! Алике, я тебя прошу, девочка, только не трясись. - Стас расстегнул второй замок. - Все хорошо, прелесть, все замечательно...
     Говорил и говорил - мягко, спокойно, усыпляюще... Сейчас главное не слова, сейчас главное тон. Теперь секвенсор ничем не прикреплен к топотушке. Если бы не скос спины чуть вниз и не две полосы, которые крысы натянули вперед и чуть в стороны, - просто сполз бы вниз или вбок и рухнул на землю. А если топотушка решит вскочить с колен, или просто вздрогнет от холода...
     Слава богам, рев вертолета чуть стих. Машина ушла куда-то вправо, делая очередной зигзаг змейки.
     - Только не дергайся, красавица, вот так... Молодец, лежи... Вот так... Первая рота, вторая! Медленно! Очень медленно! Пошли ко мне!
     Веревки на миг ослабли, и секвенсор Пополз вниз по мокрой спине Алике.
     Рев усилился. Вертушка опять шла в их сторону. Еще зигзаг-два - и пройдет прямо над ними.
     - Спокойно, милая, спокойно... Первая, вторая! Медленно! На меня!
     Ревело уже так, что приходилось кричать. Алике зашевелилась, попыталась повернуть голову, словно хотела оглянуться. Стас тут же шлепнул ладонью над ухом.
     - Лежать, красавица, лежать! Секвенсор углом коснулся земли.
     - Стоп! Роммель! Третью роту, туда! - Стас махнул назад и стал вытравливать из ящичка свободную полосу. Швырнул ее в гущу третьей роты:
     - Взять! Медленно! Тащить! Первая, вторая! Медленно! На меня!
     Край секвенсора пошел по грязи, гоня перед собой жидкую волну, словно баржа. Со спины Алике сполз передний конец - и секвенсор медленно, удерживаемый тремя полосами, натянутыми тремя сотнями крыс, плюхнулся в грязь.
     - Стоп! - крикнул Стас.
     Вертолет ревел так близко, что теперь уже приходилось кричать во весь голос, но даже так он едва себя слышал.
     - Роммель! Всем! Вываляться! Рассыпаться! Широко! Алике, задрав голову и подняв хобот, таращилась в дождливое небо, пытаясь понять, что это такое там ревет.
     - Алике!
     Ноль внимания. Не слышит.
     Стас шагнул к голове, прокричал в самое ухо:
     - Алике! Лечь!
     Упрашивать ее не пришлось. Девчонка с удовольствием повалилась на бок, мигом забыв про все глупости в небе. Подумаешь, ревет там... Сутки на ногах не шутки.
     Похоже, топотушка решила, что все. Можно расслабиться. Голубовато-стальные глаза закрылись. Ноги-столбы вытянулись, расслабившись.
     Бедная доверчивая девушка...
     - Алике! Встать!
     Алике медленно открыла глаза. Полные укора и мольбы. Ну хоть теперь-то оставьте в покое...
     - Встать!!!
     Стас, не церемонясь, пнул ее по ноге. Ей, конечно, все равно не больно. Шкура на ногах такая, что ей этот пинок как танку залп конфетти. Но...
     Алике взревела как охрипший гудок и вскочила. Сонливость улетучилась, как вчерашний ветер.
     Ага. Доверчивая и доброжелательная, но грубости по отношению к себе не потерпит. Предупреждает. А если довести - может и хоботом по шее...
     Стас обежал ее. Толкнул в бок, опять крикнул в самое ухо, перебивая грохот вертолета:
     - Лежать!
     Алике повернула голову и поглядела так, словно собралась укусить. Несмотря на то что вообще-то она не зебра и вообще-то слоны не любят кусаться. Но бывают ситуации...
     - Лежать!
     Рев, кажется, чуть уменьшился. Ушел в сторону насовсем?..
     Или последний зигзаг перед тем, как пройти прямо над этим местом?..
     - Лежать!!!
     Стас надавил обеими руками на массивный бок. Алике, глядя с тихой яростью - укусила бы, как пить дать укусила бы, будь у нее силы на то, чтобы лишний раз двинуть головой, - повалилась на другой бок, чуть не вмазавшись хребтом в ствол березки. Какие-то сантиметры спасли деревце.
     Рев опять приближался. Вертолет завершил очередной зигзаг змейки и шел прямо сюда.
     Стас упал на колени, зачерпнул грязь и швырнул прямо на морду топотушки, в удивленные голубые глаза.
     Та страдальчески затрубила, - похоже, уже не сомневалась, что любимый дрессировщик окончательно слетел с катушек, - но сил у нее хватило только на то, чтобы закрыть глаза.
     Стас швырял и швырял грязь на нее. На голову, на уши, на хобот, на спину, куда мог докинуть, стоя перед ней...
     Сверху ударил ветер. Дернул ветви с едва начавшими распускаться почками вниз, к самому боку топотушки, хлестнул по лицу...
     Стас схватил Серого за шкирку, сдернул с шеи и ткнул в землю. Протащил по грязи, словно хотел утопить в ней. И повалился в грязь сам.
     По телу прокатилась волна холода, но Стас лишь зажмурился и окунул в грязь лицо. Не обращая внимания ни на холод, ни на воду, ни на грязь - ни на что на свете, кроме рева вертолета, который уже проходил сверху.
     Перевернулся на спину, пряча теплую - и излучающую тепло! - спину в холодную грязь.
     Все.
     Больше от тебя ничего не зависит.
     Больше ничего не сделать.
     Если заметят - значит, судьба...
     В лицо, в нос, в рот - ветер, от которого ни вдохнуть, ни выдохнуть. Сперло дыхание, и кажется, что уже никогда не сможешь дышать...
     Потом это прошло.
     Вертолет полетел дальше, но это еще ничего не значит. Пока среагирует тот, кто следит за приборами поиска, пока крикнет пилоту, пока тот развернет машину... Если заметили, тй повернут.
     Рев удалялся, удалялся, удалялся... Неужели пронесло?
     Вся усталость, скопившаяся за последние дни, навалилась. Этот безостановочный поход. А перед ним бой. А перед ним разведка... Экстази глушила усталость, но стоило дать телу расслабиться - лишь на миг, - и что-то в организме щелкнуло и переключило режим. Теперь даже остатки экстази в крови уже ничего не могли изменить. Все. Даже открыть глаза невозможно. Сама мысль об этом дика.
     Да гори оно все синим пламенем! Никаких оглядок. Ни за что. Ни открыть глаза, ни малейшего движения мизинцем. Ни-че-го.
     Все. Сон. И будь что будет.
     А потом рев стал нарастать...
     Черт возьми!
     Стас открыл глаза. Алике тоже открыла глаза. Словно почувствовала взгляд. А может быть, грохот летящего вертолета ее выдернул из пропасти усталого беспамятства...
     Она и до этого-то всего не была толстушкой. Жить весной в открытой клетке после зимы на халтурно составленном рационе, - кому оно надо выверять рацион, если этот зоопарк лишь прикрытие для фермы? - все это полноте тела не способствует.
     А теперь, после этого марафонского забега, и вовсе ху-дющая. Чем-то неуловимо напоминает тех длинноногих существ, зовущихся моделями, - при взгляде на которых недоумеваешь, какая сила заставляет их морить себя голодом, скупо отсчитывая калории...
     Рев нарастал - и вдруг стал удаляться.
     Вертолет не возвращался, он просто делал очередной зигзаг змейки. Прошел дальше. Мимо.
     Стас вдруг понял, что напоминал ему этот несчастный, какой-то удивленный взгляд Алике. Взгляд близорукой женщины, с которой неожиданно сдернули очки...
     А потом провалился в сон. Рваный от усталости и всей этой суеты. Странный, причудливый, где розовые слоны ходили в очках, беззащитно улыбались - и вдруг кусались, как зебры...

***

     Наверно, человек, измотанный до полусмерти, рухнувший на землю да так и забывшийся сном прямо в холодной грязи, - наверно, он должен проснуться от холода?
     Стас прислушался к своим ощущениям.
     Определенно на холод это не походило. Наоборот. Словно укутан каким-то чертовски теплым и тяжелым ватным одеялом, под которое насовали грелок. И еще очень пахнет сырой шерстью...
     Но все равно открывать глаза не хотелось. Хотелось лежать, забыв обо всем...
     Только где-то там, в центре Старого Города, полном пехоты, крыс и стрельбы, был Арни. Если еще был.
     Стас открыл глаза.
     Опять вечер... Черт возьми, сколько можно просыпаться вечером, а жить ночью? Крысолов, да. Но не крыса же!
     Хотя это как посмотреть... Со всех сторон - по бокам, на ногах, на руках, на груди, за головой - и правда как одно большое, толстое шерстяное одеяло. Крысиные тельца. Метаболизм у них быстрый. Теплые-теплые маленькие живые грелки.
     Прижимаются осторожно, равномерно, тщательно. Умница Роммель решил позаботиться о военачальнике?
     Правда, самого Роммеля что-то не видно... Ага, вон он. Среди тех, кто заботливо обложил своими тельцами Серого. Сам Серый дрыхнет, как маленький ребенок. Раскинувшись, зачерпнув рукой и прижав к себе и Роммеля, и еще пару крыс, словно подушку.
     Стас усмехнулся.
     Кривовато. Смешно, конечно... И все же - словно укол ревности. Нет, конечно, ревновать крыс к Серому - это просто смехотворно. И все же малость обидно. Почему это Роммель греет этого обжору и сурка, а не своего хозяина? Непорядок.
     - Так, господа...
     Крысы, конечно же, не спали. Мигом разлетелись в стороны.
     Роммель открыл глазки, пискнул на задвигавшихся было крыс, гревших Серого. Осторожно выполз из-под его лапы. Блин, ну просто заботливая женушка, а не крыса!
     - Как обстановка? Пируэт, чуть ленивый после дремы. Чисто.
     Стас дотянулся до рюкзака, размотал затяжки, достал, планшетку. Индикатор едва светится. Ладно, много и не надо...
     Включил встроенный мобильник. Активировал определение координат. На экран планшетки выскочила карта центральной полосы. Вот отметка о местоположении.
     Хорошо... А где наш схрон, подготовленный почти неделю назад, когда поход на Пензу только начинался? Н-да. Не так чтобы совсем пришли, но могло быть и хуже. Еще пятнадцать километров. Зато потом...
     Но это потом будет. Пока же...
     Стас выключил планшетку, пока аккумулятор совсем не сел. Поежился. Теперь, когда крысы не грели, сразу чувствовалось, что одежда под кевлариновым плащом насквозь мокрая. Если, конечно, эту чуть подсохшую грязь, местами похрустывающую, как корочка подгоревшего пирога, можно назвать водой... И еще очень хотелось есть.
     - Серый, подъем! Алике!
     Серый поднял голову, огляделся и сел. А вот Алике никак не отреагировала/
     - Алике!
     Ноль внимания. Как лежала, сунув кончик хобота в ложбинку у основания передних ног, так и лежит.
     Стас похлопал ее по основанию хобота.
     Ни фига.
     Тогда тихонько пнул в коленку.
     Без изменений.
     Стас цокнул, покачал головой. Ну и как поднимать эту девчонку? Так не разбудить. А пинками... После того как без передыху тащила этот чертов секвенсор сотню с лишним верст?
     Стас вздохнул. Поежился, сунул руки в карманы. Правую очень осторожно, все еще болит. Левую можно смелее... Ага!
     На дне кармана так и лежали два забытых кусочка шоколада. Уже не в форме квадратиков, уже два липких комочка. Водные процедуры и для шоколада не прошли даром.
     Ну ничего. Форма не важна, важно содержание. Стас достал смятую обертку. Выколупал из бумаги и фольги один кусочек. Разломал-растер его в пальцах, сжал в кулаке.
     Когда шоколад нагрелся и вокруг сладко запахло какао и еще чем-то вкусным, подсунул руку между передними ногами-столбами. Провел вдоль хобота и поднес пальцы с липкими шоколадными потеками к мягкому кончику.
     Определенно что-то изменилось. По телу слонихи прошла какая-то едва уловимая дрожь... А потом хобот так втянул воздух, что пальцы потянуло, как в пылесос.
     Стас отдернул руку. Хобот задрожал, приподнялся, качнулся из стороны в сторону, как кобра, вылезающая из мешка под насвист змеелова. Сориентировался по ароматному облачку и потянулся за пальцами. Тянулся, тянулся...
     Пока Стас не отвел руку слишком далеко. Хобот вытянулся на всю длину, дальше никак.
     Тогда Алике открыла один глаз.
     - Просыпайся, девчонка.
     Стас достал второй кусочек, последний. Показал.
     В огромном животе глухо заурчало. Алике открыла второй глаз, сглотнула и перекатилась на живот, неотрывно глядя на аппетитно пахнущие пальцы.
     Солнце садилось, и воздух ощутимо холодал.
     И чего шерстяных предков потянуло сюда? У них, между прочим, курток вообще не было. И джинсов. И ботинок. И термоса с ко...
     Ну, термоса-то с кофе, положим, и у самого нет. Но предков даже мысль о самой возможности термоса с горячим кофе не могла согревать.
     Все-таки дураки они были, эти предки, прости господи. Нет, чтоб сидеть в своей Африке, нежась в теплых волнах, пожевывая кокосовую стружку с ананасами и развлекаясь с мулатками...
     Хорошо хоть дождя больше нет. В смысле ливня. Высокая Алике задевала веточки деревьев, и холодные, почти ледяные капли, оставшиеся еще с прошлой ночи, звенели о корпус секвенсора, падали на голову и спину топотушки, разбивались и разлетались во все стороны холодным душем.
     Сначала Стас и Серый вздрагивали, потом притерпелись.
     Алике, которой доставалось больше всех, перестала вздрагивать еще раньше. Ледяных капель собрала столько, что стала почти чистой. Розовая шерсть играла в лучах заходящего солнца то оранжевым, то почти красным, а то и словно бы голубовато-серебристым. Капли воды то и дело вспыхивали крошечными солнышками...
     Вокруг, то там, то здесь, мелькали темные тельца. Свита в пять сотен душ. Ну просто романтика...
     - Стоп, девчонка.
     Алике уговаривать не пришлось. Встала, развернулась к Стасу и поглядела своими огромными глазищами, заглядывая в самую душу.
     - Жрать хочешь... - недовольно сказал Стас.
     Нахмурился и постарался не замечать этого взгляда. И просит вроде бы, но так робко, даже не протрубила ни разу... Стас отвел взгляд и вздохнул.
     Достал планшетку и еще раз сверился с картой.
     Эх, еще бы понять, что к чему относится... Аккумулятор почти сел. А зарядить его негде. Можно, в принципе, вызвонить по мобильному систему глобальной навигации, чтобы определить свое местоположение точно... Рискованно. Еще один звонок добьет аккумуляторы.
     Даже если координаты и успеют определиться - уже не успеть заметить, где они высветятся на карте. Экран планшетки и так-то едва светился.
     И погас.
     Все, сдохли аккумуляторы. Даже звонить не пришлось.
     Стас по старой, еще детской привычке потряс планшетку. Для щелочных батареек такое взбалтывание помогало. Батарейки удавалось малость оживить, выжать последние крохи энергии... Ни фига. Теперь аккумуляторы совершенно другой конструкции.
     Черт возьми!
     И что теперь? Стас еще раз огляделся - но то ли уже слишком стемнело, то ли еще не дошли. Или зашли с другой стороны. Или прошли мимо, не заметив, и ушли дальше... Дьявол разберет.
     Ладно. Хватит подвигов. Стас присел на поваленное дерево.
     - Роммель! Всем. Рассыпаться. Искать машину. Замаскированную.
     Майор кивнул и нырнул в сторону, затерявшись в темноте.
     Зато прилез Серый. И потребовал:
     - Ыва! Ыва-ыва! Ыва!
     - Уйди, шерстяной... Я сам жрать хочу так, что готов и мартышку сожрать. Можно сырую.
     - Гырыга!
     - А в глаз?
     Но Серый не унялся. Вместо этого он стал обнюхивать, как голодная и невоспитанная собака. Почти засовывая любопытный нос в карманы. Запомнил, откуда появлялись кусочки шоколадки? Умный, зараза шерстяная.
     - Да нету, нету... Под ногами пискнуло.
     - Гырыга! - потребовал Серый. - Ыва, ыва!
     - Серый, ну отвали... - Стас отвернулся к Роммелю. - Нашли?
     Роммель кивнул и, оглядываясь на Стаса, засеменил вправо и назад.
     Стас поднялся и поплелся следом. Так и есть, прошли мимо. Чуть лоб в лоб не столкнулись...
     Роммель остановился перед частоколом из прутьев. Куст только начал распускаться, но уже был как забор. Стас раздвинул прутья.
     Точно. Оно и есть. Пришли.
     "Норка" была в дождевых разводах, но совершенно целая. Зверье и люди не успели ей сильно навредить за неделю.
     Стас пролез между прутьями, распахнул дверцу. Сунулся внутрь, но замешкался. Скинул-таки на землю грязный плащ, ошкрябал подошвы о подножку и лишь потом залез внутрь. Вытащил из бардачка смарт-карточку и сунул ее в замок зажигания.
     Мотор послушно ожил. Слава богам, ничего не отсырело и не закисло.
     Стас включил обогрев и высунулся наружу:
     - Серый!
     Серый был уже тут как тут. С надеждой заглянул в глаза:
     - Ыва? Ыва?
     В животе длинно и громко заурчало. Стас сглотнул.
     - Слушай, ты, гаденыш шерстяной! Хватит душу травить, понял? Нету ыва!
     Хотя подумать о еде следовало бы.
     Ну да кто же знал, что так сложится? Что придется продираться напрямик? На топотушке? Да еще тащить на хвосте погоню? И даже не людей Графа, а вертолеты поискового отдела ГБ...
     Где-то недалеко заканчивалась старая, но еще проходимая просека. Через пятьсот метров пересекает старую дорогу. Раздолбанная дорога, конечно, но хоть какая-то. Пять километров проехать можно. А там уже шоссе.
     Если бы все пошло не кувырком, а по плану, то ни погони, ни гонки на слонах с вертолетами не было бы. Доехали бы на той фуре как белые люди. Съехали с шоссе на старую дорогу, добрались до просеки. Потом прибежал бы сюда, вывел незасвеченную, свежекупленную полторы недели назад "норку" из кустов к фуре. Перегрузил в "норку" секвенсор - и дальше на ней, по дороге и по шоссе. Опять как белые люди. До самого Пригорода.
     Уже сутки как были бы там. В теплом номере отеля, с горячей едой и холодным горячительным...
     Стас сглотнул.
     И вздохнул. Раздвинув верхушки кустов, из сумрака выглянула Алике. С голубыми и чертовски голодными глазищами. Мокрая, холодная и совершенно несчастная. Ну прямо настоящая русская баба, даром что топотушка по природе. Вот уж кому отель и горячая еда не светят даже через сутки...
     Стас поежился. Обогреватель исправно грел, в кабине было уже тепло, но на этот раз дрожь была не от холода.
     Нет, ну в самом деле... Кто-то сейчас будет ехать в теплой машине. Мчаться к накрытому столу и горячей ванне. А кто-то, тянувший по бездорожью полтонны машинерии сутки напролет, потом облитый грязью и снова тянувший полтонны на хребте, а за все про все получивший лишь плитку шоколада... Это за двое-то суток...
     А сколько ей еще стоять тут - на холоде, в грязи, среди мокрых деревьев, где даже нормальной листвы-то пока не найти...
     Стас вздохнул. Заставил себя встряхнуться и не замечать этих глаз.
     - Так, Серый! Сиди тихо и не канючь. Если не будешь путаться под ногами, часа через два будет тебе и ыва, и теплая ванна, и даже стеклянная сиська с дурацкими новостями. Ну, поехали, что ли...
     Стас поставил на первую передачу и повел "норку" через кусты. Медленно, трудно. Прутья гнулись нехотя, упрямо давили обратно - и даже когда сгибались, потом мстительно хлестали по корпусу, распрямляясь.
     Но это еще что, это еще цветочки. На этот раз возни будет куда больше. Даже больше, чем три часа назад, когда секвенсор грузили на Алике.
     Теперь его надо затащить в "норку". А впихнуть в тесный кузов силами грызунов полтонны - да не в банках или коробках, а одним цел