но проводить приказы мозга к мышцам и их отчеты обратно...
     И вот теперь чувствуется и боль в правом боку, и опять простреливает правую руку, и тяжело пульсирует в затылке, с каждым ударом сердца...
     Прикосновение к плечу.
     - Ыпа?.. Ыпа-ыпа-от?..
     Еще одно прикосновение, очень робкое. Это Серый. Вылез из машины, и почему-то обе лапы свободны. Должен быть в наручнике, пристегнут к дверце...
     Слева выскакивают, одна за одной, крысы. Примчались на выстрелы. Впереди Рыжик, Скалолазка, Ушастик. Лобастый. Взводный сержант. Еще серые морды - всех не запомнишь, попробуй выучи шесть сот крысиных душ за неделю...
     Но с ними - потом. Сначала - перевязать рану. Странно, даже не чувствуется... Болевой шок. Сейчас пройдет, и сразу почувствуется.
     Стас огляделся - и почувствовал, что губы дернулись в ухмылке.
     Нет, это не болевой шок. Совершенно невредим, если не считать тупой боли в ребрах, в правой руке и затылке... Но это от обычных ударов, не страшно.
     Двое ребят Графа неподвижны. У одного пробито обе ноги, у второго только одна. Но оба контрольных выстрела легли в цель. Одному в висок, второму точно посередине лба - темнеет там, как третий глаз...
     Повезло. Серый молодец, врезал дверцей по руке с пистолетом. Но тот, что вставал из-за мотора - этот должен был попасть. Как пить дать должен был попасть... Даже непонятно, почему не...
     Ч-черт...
     Нет...
     - Белоснежка...
     Нет, нет...
     Девчонка, только не тебя... Пожалуйста...
     - Белоснежка!
     Она лежала по ту сторону от машины. Пуля пробила живот снизу и справа.
     И под ней кровь. Много крови... У модифицированных крыс реакция организма на ранение многократно усилена, тут же падает давление и снижается температура вокруг раны, сужаются сосуды... А тут...
     Крови слишком много... Что-то внутри серьезно задето, очень серьезно...
     Но глазки открыты, блестят и двигаются.
     И лапка. Поднялась, потянулась...
     - Лежи, девчонка, не шевелись...
     Стас тихонько нажал на лапку, опустил ее обратно на землю. Коснулся пальцами мордочки. За ушами чесать на стал - надо приподнимать голову, а это значит, потревожить все тельце. Не надо. Лишь по длинному носу, между глаз, ловящих движение, по лбу...
     - Сейчас... Не шевелись.
     Стас метнулся к машине, включил в салоне свет. На заднем сиденье схватил аптечку. Разодрал хрустящую упаковку бинтов.
     - Не шевелись. Расслабься.
     Очень плохо, что много крови. И еще хуже, что прямо на земле. Жирной, мокрой земле... Рана сквозная, и снизу есть выходное отверстие.
     Стас сложил бинт в несколько слоев, посыпал антисептиком, чуть приподнял Белоснежку и подсунул под нее. Посыпал и ранку на животе, положил тампон, прижал бинтом.
     - Ш-ш... Не дергайся, девчонка...
     Ничего. Ничего!
     Главное, дотянуть до того фургончика-сторожки на старой ферме. Там рану можно промыть, потом сделать переливание крови. У всех модифицированных крыс, слава биоинженерам, одинаковая группа крови.

***

     Держать руль пришлось одной рукой.
     Лужи разлетались темными волнами, ветер бил в бок, и машину то и дело несильно вело вправо, но Стас не сбрасывал скорость.
     Успеть, успеть...
     Правую руку держал на правом сиденье. Там, где лежала Белоснежка. Втягивала воздух редко и тяжело. Открыв пасть, но все равно с трудом, едва слышно...
     Серый, встав на заднем сиденье, положил лапы на подголовник, приник к спинке переднего сиденья. То смотрел на Белоснежку, то кидал тревожные взгляды на Стаса, словно хотел что-то спросить, да только понимал, что сейчас не до него...
     Красные, словно вымазанные клюквенным вареньем глазки еще открываются, но все реже и реже...
     Под пальцами шевельнулось, Белоснежка прильнула мордочкой к пальцам.
     - Не дергайся, девчонка... Не шевелись. Стас двинул правой рукой - так, чтобы пальцы чуть касались ее носа. Чтобы ей не приходилось тянуться за рукой.
     - Терпи, милая, терпи... Сейчас, почти приехали...
     Еще минут пять. Нет, чуть больше. На подъездной дороге так не разгонишься... Ладно. Успеем. Должны успеть!
     Носиться так резво, как раньше, ты уже не будешь, девчонка. Но строить глазки усатым кавалерам запросто.
     Переливание крови не такая уж сложная штука. Обойдемся и подручными средствами. Главное - чистая простыня, кипяченая вода и немного антисептика. Это все в фургончике будет.
     - Терпи, маленькая... Еще, чем черт не шутит, нарожаешь нам дюжину-другую милых маленьких белоснежечек. Пушистых и светленьких, как новорожденные ангелочки. Но, конечно, умеющих флиртовать, как их мамаша, куда же без этого... Вон уже и развилка...
     Впереди, в свете дальних фар, мелькнула тень. Словно на обочине кто-то из темноты махнул рукой - и рука попала в свет дальних фар.
     Не рука конечно же! Крыса подпрыгнула! Предупреждая! Что-то случилось там, впереди, а на такой скорости уже почти что позади...
     Стас ударил по тормозам. "Ниву-шевроле" повело, прошлась юзом по мокрому шоссе, но все же выровнялась. Приткнулась к обочине, замерла.
     В левую дверцу тут же заскреблись - грубо, требовательно.
     За окошком подпрыгнула крыса, еще раз, еще - высоко, быстро, не жалея сил. В дверцу скреблись не переставая. Блин, тут-то что могло случиться?.. Стас распахнул дверцу. В прямоугольник света на земле тут же выскочила крыса и закружилась в танце.
     Резко, четко и ужасно торопливо, как захлебывающийся словами человек, который должен поведать что-то чертовски важное. Но все же разборчиво. Явно один из ротных, простой боец так не смог бы...
     Пируэты, пируэты, пируэты...
     На середине подъездной дороги машина. Там, где дорога изгибается и ее не видно ни с фермы, ни с шоссе, стоит машина. Четверо людей. Вооружены.
     - Давно?
     Два пируэта, почти слившихся в один. "Половина". "Час".
     Полчаса.
     Значит, люди Графа... Помчались сюда, как только на новой ферме поднялась тревога?
     Но почему именно сюда? Как узнали?
     Не важно. Кому еще, как не им?..
     Гэбэшники могли бы... Но уж слишком точно все ложится по времени. Не бывает таких совпадений... Да, ратники Графа. Обложили...
     Гнали там, на ферме, как дикого зверя. По грязи, науськивая этих тварей, помесей собаки с быком... И теперь здесь. Ждут. Как задерганного, загнанного волка, со всех сторон окруженного красными флажками и несущегося прямо на засевших в кустах охотников...
     Стас вздрогнул.
     Опустив глаза на правое переднее сиденье. На Белоснежку.
     Словно почувствовал что-то. Как бывает, если рядом постоянно работает прибор, к шуму которого успел привыкнуть так, что уже и не замечаешь его, и вдруг этот привычный шум пропадает. И вздрагиваешь, не слыша его больше. Тишина бьет по ушам сильнее внезапного грохота.
     Медленных, трудных, едва слышных вдохов больше не было слышно. Белоснежка лежала с открытыми глазами. Веки не двигались. Глаза...
     Те же, но уже другие. С едва заметной поволокой смерти...
     Резкое торможение стало для нее последним испытанием. Где-то внутри этого белого тельца порванные сосуды, затянувшиеся было свернувшейся кровью, опять дали течь, лишив сердце и мозг последних капель крови...
     Стас врезал кулаком в приборный щиток.
     Там что-то треснуло, костяшки пальцев обожгло болью, коже сразу стало тепло от выступившей крови, но все равно. Стас ударил еще раз. Ниже, где щиток был тверже... Чтобы больнее.
     Ярость душила.
     Рвалась наружу.
     Боль в руке хоть как-то обуздывала ее. Как маленький шлюз, который открывают, чтобы сбросить избыток воды.
     Стас распахнул дверцу и вылез из машины. Сжимая и разжимая кулаки, обошел, открыл багажник. Бросил:
     - На выход, - и пошел вперед. Открыл капот. Оглянулся на обочину:
     - Ротный! Роммеля сюда, быстро!
     Роммель вынырнул из тени. Уже примчался, пока ротный рапортовал.
     Стас присел. Поднял руку, указывая на съезд с шоссе к ферме.
     - Вон те два дерева видишь?
     Над морем голых ветвей высились, чуть в стороне от шоссе, метрах в пятидесяти, два древесных холма - два старых-старых, здоровых дуба. Такие если упадут, то замучаешься освобождать дорогу.
     - Сколько нужно взводов, чтобы подпилить их за полчаса?
     Роммель среагировал мгновенно - словно уже и сам думал об этих дубах, будто ждал этого вопроса. Пируэт: "Два".
     Два взвода... Почти рота. Хотя к чему тут скупердяйство? Ведь у этих двух взводов будет потом и еще одна, куда более серьезная задача.
     - В шестой роте толковый ротный?
     Вот теперь Роммель замешкался. Пируэты. "Все". "Толковые".
     Неужто у крыс Арни тоже есть свое представление о чести мундира?..
     - Хорошо, тогда пошли туда шестую роту. Пусть два взвода подпиливают те деревья. А третий взвод пусть прогрызет шины машины.
     Пируэт. "Бой?"
     - Нет. Прогрызть шины, окружить, потом напугать. Не убивать, но и не давать убежать. Пугать. Они должны испугаться. Очень.
     Так, чтобы вызвали подмогу. Всю, какую только сможет собрать Граф. Всех-всех-всех. Сюда.
     - Но самим беречься. Под пули не лезть. Ясно? Кивок.
     - Пугать, пока не приедет подмога. Минут сорок. Приедет несколько машин. Дать им съехать с шоссе на дорогу. Когда съедут - валить на дорогу те два дерева. Ясно?
     Кивок.
     - Когда повалят, пусть уходят. Пируэт. "Куда?"
     - Пусть возвращаются в город. Роммель на миг застыл. Озадачился.
     - Тем же путем, каким пришли. Ясно? Маленькая пауза, но потом все же кивок. И пируэт. "Можно выполнять?"
     - Да.
     Роммель привстал на задние лапы, с силой упал на все четыре. И умчался.
     Стас поглядел ему вслед, потом вышел на дорогу.

***

     Три фуры в сторону Пригорода пришлось пропустить. Судя по посадке, все три были груженные доверху.
     Можно, конечно, и разгрузить... Но на это требуется время.
     Да и странно это будет выглядеть для проезжающих мимо, если кто-то начнет прямо на обочину выкидывать коробки с товаром. В грязь, под дождь, куда ни попадя, явно не заботясь о сохранности товара... Странно и подозрительно.
     Кто-нибудь обязательно вызовет дорожный патруль. А там и до КГБ дело дойдет.
     Нет.
     Только не сейчас.
     Сейчас есть дело, которое уже стало личным. Вдвойне. Втройне.
     Кулаки сжимались и разжимались, словно сами по себе.
     На дороге, на этот раз с запада, опять взревело, показались далекие фары...
     Стас прищурился, вглядываясь. Попробуй пойми с такого расстояния, пустая фура или не пустая...
     Пустая!
     Стас выбежал на дорогу и замахал руками.
     Фура гавкнула. Потом загудела протяжно, басовито, не сбрасывая ходу - похоже, водителю, отмотавшему полтыщи километров, не светило останавливаться на пустом шоссе за два шага до дома, но Стас не отошел. Так и стоял посреди дороги.
     Фура перестала гудеть. Резко осела на передние колеса, сбросила ход. Проехала еще три десятка метров, визжа покрышками и замедляя ход... Стас стоял, пока фура окончательно не сбросила скорость, и только тогда рванул в сторону, выныривая из-под самых колес. Вода из-под тяжелых шин окатила ноги и живот, обдав холодом.
     Фура прошла еще метров двадцать, визжа покрышками. Встала. Тут же распахнулась дверца, из кабины вылетел водитель и побежал назад.
     - Твою мать! Куда под колеса лезешь, ур-род?! Слепой?! Да я тебе сам сейчас глаза на задницу натяну! Я же...
     Стас поднял руки, заранее и оптом сдаваясь, извиняясь, соглашаясь и принимая все укоры и "комплименты".
     - Извини, отец, извини. Машина заглохла, а никто не останавливается...
     - Ур-род! - рявкнул мужик. Но все же чуть сбавил обороты:
     - Ну еще бы они остановились! Ради всяких ур-родов в моторе колупаться! В чужом! Под дождем! В масле!.. Чего доброго еще и твою машину отберут!
     Молодец, отец. Давай-ка переведем тему, уведем ее подальше от задевшего за живое. Утихомиримся, успокоимся...
     - Так у тебя же, отец, застраховано поди... - осторожно сказал Стас, разглядывая водителя.
     Невысокий, метр шестьдесят с кепкой. Худощавый. Это хорошо.
     - Да застраховано, застраховано! При чем тут машина-то? Ее угонят, а вот тебя в землю положат и веточками прикроют... Что за дурной народ... А, ладно! - Он махнул рукой. - Ну что у тебя, чумной? Кто ж вас таких на свет-то рожает, ур-родов чумазых, прости господи... Ну пошли, показывай, что у тебя с...
     Водитель осекся.
     Обвыкся в темноте, и в начинающемся рассвете разглядел, с кем разговаривает. Разглядел перемазанную грязью одежду, синяк на скуле, исцарапанное лицо...
     - Твою мать!
     Водитель развернулся и припустил обратно. Взлетел на крыло, сунулся внутрь кабины - и как ошпаренный вылетел обратно.
     - Твою мать!!!
     С пассажирского сиденья, скаля зубы, выглянул Лобастый. Кажется, не один... Не видно, сколько их там. Но это и не важно. Главный зритель тут другой. И он-то увидел столько, сколько нужно.
     И даже с лихвой. Водитель, пятясь от кабины, оглянулся на Стаса.
     - А... а... - Он махнул рукой в сторону машины.
     Похоже, он не отказался бы послушать, какого дьявола модифицированные крысы тут делают так далеко от Старого Города, да еще в кабине его фуры.
     - Не шуми, отец, - сказал Стас. - Не шуми.
     На всякий случай достал пистолет. Но на водителя не навел, просто продемонстрировал. Во избежание. Чтобы не вздумал рвануть в лес.
     Убежать-то не убежит, конечно, крысы его мигом догонят. Но к чему лишняя трата времени?
     - Парень, ты чего... я... да бери, только...
     - Не трясись, отец, все нормально. Никто тебя трогать не будет, не душегубы. Давай-ка к машине... Да нет, не к своей. К моей.

***

     Багажник ему оказался впору. Ноги, конечно, пришлось согнуть в коленях - но лежал вполне комфортно. Стас взялся за край капота.
     - Нормально?
     - Я же задохнусь здесь, - буркнул мужик. - Ты бы хоть дырки пробил...
     Дырки... Дырки бы и вправду не помешали. Это не Граф, не один из его ребят, к нему ничего личного. Вообще невинно пострадавший, черт бы его побрал... Не дай бог, если в самом деле задохнется.
     Но дырки - это надо возиться. Рыться в инструментах, молотить корпус... Стас поморщился. Ладно, сделаем проще.
     Опять достал "хек" и снял с предохранителя.
     - Эй, эй! Не надо дырок, все нормально!
     - Да не блажи ты, отец... Приподнимись лучше, у меня рука...
     Водитель проворно приподнялся. Стас поднял голову, огляделся. На дороге пусто. Кроме "нивы-шевроле" и фуры никого. Замечательно.
     Почти вплотную приложил дуло к днищу багажника и нажал на курок.
     Грохот от выстрела, собранный маленьким багажником, как рупором, и брошенный прямо в лицо...
     - М-мать! - Голос водителя стал совсем тихим. Стас подождал, пока в ушах чуть отлегло. Посоветовал:
     - Открой рот.
     Сам тоже открыл рот, передвинул руку на десяток сантиметров вдоль задней стенки багажника, еще раз нажал на курок.
     По ушам опять врезало, но уже не так сильно.
     - Ложись, теперь не задохнешься. Водитель лег. Покосился на Стаса.
     - И долго мне тут?..
     - Ничего, потерпишь до утра. Днем кто-нибудь остановится, тогда кричи...
     Закрыл было багажник, но в последний момент остановил руку. Снова поднял капот.
     - Да, вот что... Извини, что так вышло. Машину можешь себе взять.
     - Ну да, а то как же... Благодетель, м-мать... Чтобы за угон пяток лет впаяли...
     - Нет, машина чистая. Документы в бардачке. Ну все, отец. Извини, что так вышло. Приятно оставаться. Стас захлопнул багажник.
     - Ыпа?
     - Иди ко мне, Серый.
     Стас подхватил обезьяну на руки, перенес через дорогу и усадил в кабину фуры.
     - Сиди здесь.
     Захлопнул дверцу. Обошел фуру, открыл дверцы кузова. Совсем пустой. Это хорошо.
     - Роммель!
     Под ногами пискнуло. Но...
     Стас нахмурился, оглянулся.
     Рядом сидела крыса и ждала приказов. Но не Роммель.
     - Где Роммель?
     Крыса покосилась куда-то в сторону, словно смутилась. Потом завертелась в танце.
     "Майор". "Будет здесь". "Несколько секунд".
     Та-ак... Что еще за новости? Что еще за "Роммель сейчас будет"?.. Все, все, все идет вразнос, валится из рук...
     Или Роммель пошел с шестой ротой? Чтобы лично проследить, как подпилят деревья, а потом командовать атакой на машину? Ладно. Пусть.
     - А ты кто? Пируэты.
     - Хорошо, ротный. Не нужно посылать за Роммелем. Всех, кроме шестой роты, сюда.
     Стас перебежал дорогу, вернулся к своей "ниве-шевроле", сунулся в салон... и замер.
     Белоснежка. Лежит, все так же уставившись в потолок машины красными глазками...
     На сиденье рядом с ней Роммель. Поднял мордочку, поглядел...
     Стас поежился.
     Ох, блондиночка, блондиночка...
     - Отойдите, герр майор, - не приказал, попросил.

***

     Яму рыть не пришлось.
     Она уже была готова. То ли ротный распорядился, тот, который его встретил...
     Нет. Наверно, Роммель.
     Стас вернулся к машине, открыл дверцу, нагнулся, протянул руки...
     Сами собой руки остановились. То, что лежало на сиденье - было какое-то чужое. Словно это не неподвижная Белоснежка с простреленным животом - а что-то... кто-то чужой. Лишь притворяющийся коченеющим трупом Белоснежки. Кто-то чужой, только и ждущий, чтобы к нему прикоснулись...
     Дотрагиваться совершенно не хотелось.
     Стас оскалился. Чужой?! Прыгала на пистолет, ради тебя, защищая тебя, спасая, рискуя своей жизнью - ради тебя! А теперь, значит - чужой?!
     Стас скрипнул зубами и осторожно, будто теперь это имело значение, подсунул руки под тельце, под бинты, темные и заскорузлые от засохшей крови.
     И все же это было чужое... И будто бы тяжелее. Живая Белоснежка была легче.
     Стас развернулся и пошел за придорожные кусты, в деревца.
     Присел на корточки, осторожно уложил Белоснежку в вырытую яму.
     Наверно, полагается сказать что-то... Что-то хорошее, честное, от души...
     Но только...
     Та Белоснежка, которой это все хотелось сказать, была не здесь. В памяти, в закоулках души, в сердце - где угодно, но только не здесь.
     Здесь был лишь холодный трупик. Трупик крысы-альбиноски с простреленным животом. И все.
     Черт бы побрал того графского ратника! И его, и его напарника, и Графа, и всю его новую ферму!
     Стас зачерпнул горсть земли - холодной, влажной, почти жидкой грязи... Словно не горсть земли, а плевок... Но никуда не деться. Занес руку над могилой...
     Под рукой пискнуло так, что Стас потерял равновесие и завалился вбок. Чуть не упал, оперся на правую руку - прикусил губу, чтобы не застонать от боли.
     Из-под левой руки вынырнул Роммель. Встал на краю могилы, словно оттесняя от нее Стаса.
     Или отгоняя.
     Да, отгоняя. Этот взгляд...
     Что ж. Может быть, он и прав.
     Виноват.
     Стас поднялся, шагнул прочь. Еще раз оглянулся.
     Роммель все так же неподвижно стоял на задних лапах. Загораживая могилу с Белоснежкой, неотрывно глядя ему вслед.
     Поодаль замерли Лобастый, Рыжик, Скалолазка, Ушастик... Как-то неуверенно ежась и старательно не глядя в глаза...
     Стас отвернулся и пошел к фуре. Медленно, без резких движений, словно нес полный кувшин. Чтобы не расплескать ярость, жгущую изнутри. Не расплескать раньше времени.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

     Небо на востоке светлело.
     Тяжелый руль под руками, тяжелая махина рассекает мокрую дорогу, как крейсер, но повинуется каждому твоему движению... Если бы не это, сдержать ярость было бы куда труднее. Словно кровь закипает...
     Серый это чувствовал. Полчаса уже как воды в рот набрал. Настороженный, забился на самый край сиденья, прилип к правой дверце...
     Крысы на полу тоже как не свои. Затихли, словно испуганные мышата. Личная гвардия... Только уже не пятеро, а четверо.
     Мотор зарычал натужнее - машина пошла на подъем. Вырвалась на пригорок, и впереди, далеко в рассветном сумраке, показался поворот на северо-восток. На ту дорогу, что обходила Пензу и ее ближайшие пригороды с севера. На ту дорогу, что