ор стоит...
     Сирена вырубилась. Вслед за ней погасли и осветительные вышки.
     Пару секунд было темно, а потом вышки опять включились. Но уже не с прежним накалом, куда слабее. После ослепительного, режущего глаза голубого потока свет казался мягким и приглушенным, как от синего ночника.
     Ну вот. Пошумели и хватит. Слава всем богам, какие есть, на этот раз обошлось. Отключили режим тревоги.
     - След! - скомандовал Стас.
     Прошел к выходу, пошел по коридору. На этот раз все же поднял руки - хотя блокиратор должен был и открыться...
     - Блин!
     Руки опять наткнулись на холодный пластик.
     - Да чтоб вас всех!
     Сирену выключили, но блокираторы никто не отключил. Коридор по-прежнему был перекрыт. И здесь, и, значит, еще в двух местах, через которые нужно пройти, чтобы выбраться на тыльную сторону дома - к гаражу...
     Стас ткнул руками вперед еще раз, - ясно, что никуда пластик сам по себе не пропадет, но где-то в глубине души еще не верилось. Просто не укладывалось в голове.
     Проблемы вовсе не кончились? Сирена отключена, но тревога не закончилась?..
     Если поиски, кого бы они там ни искали, затянутся на несколько часов... Как бы не пришлось выбираться с фермы в брезжущем рассвете...
     Но блокиратору это было безразлично.
     - Я существую, сказал человек Вселенной, - мрачно продекламировал Стас. - Этот факт не будит во мне чувства долга, ответила Вселенная...
     Черт возьми!
     Стас зашагал обратно в лабораторию.
     Крысы, недоуменно крутя мордами, сбились кружком и сели посреди комнаты. Ну да, кое-кто и в самом деле носится туда-сюда, как идиот.
     Опять к окну, опять разжать планки жалюзи...
     Взрослых баскеров уводить с площади не спешили. Бавори ждет, пока вернутся остальные дрессировщики? Сама она такими делами не занимается?
     Белоручка, хоть и во всем черном?..
     И, словно услышав его мысли, женщина крутанулась на каблуках...
     Блин! Стас отпустил планку и отскочил от окна. Обернулась - прямо на этот дом, на третий этаж, на это окно!
     Сердце в груди молотилось, как бубен шамана. Прямо в это окно посмотрела! Как почувствовала! Неужели заметила?..
     Может быть, и нет. Она в центре площади, все осветительные вышки нацелены прямо на нее. Для нее все дома вокруг площади должны быть как едва различимые пятна... Вроде бы. А может быть, какая-нибудь лампа дает отражение от стальных планок жалюзи прямо туда, где стоит Бавори? И одна приподнятая планка, отражающая свет в другую сторону, между ослепительными соседками бросается в глаза, как чернильное пятно на подвенечном платье...
     Стас сглотнул.
     Прошел через лабораторию к окну на другом краю стены, присел и самую малость приподнял нижнюю планку жалюзи, над самой рамой. Если кто-то и смотрит сюда, может быть, и не заметит...
     Бавори сюда не смотрела. Дрессировщики, разводившие по стойлам малышей и подростков, вернулись. Но разводить по стойлам взрослых баскеров никто не торопился. Встали за спиной Бавори, терпеливо ждут чего-то.
     Баскеры топтались, сбившись в кучки, и косились на Бавори.
     И дождались. Бавори поднесла руку к губам - кажется, там блеснуло что-то серебристое, свисток? - и всех баскеров словно петух в задницу клюнул. Подпрыгнули на месте и развернулись к Бавори.
     Она что-то скомандовала. Баскеры, как один, рванулись к центру площади, выстроились перед ней в длинную шеренгу. Встали на дыбы.
     Бавори прошлась вдоль ряда, постукивая хлыстом по ноге. Обойки на кончиках рогов вознеслись над землей на три с лишним метра. Изящная, но не очень высокая Бавори на фоне этих полутонных тварей казалась Дюймовочкой. Эх, если бы хоть краешком уха услышать, какую именно команду она произнесла... Каким языком команд пользуется для дрессировки?
     Вдруг придется пересечься с этими тварями? Тогда нелишне знать, к каким командам они привыкли. Конечно, мало шансов, что они подчинятся незнакомому человеку, даже если команда будет угадана верно, но, по крайней мере, брошенная уверенным голосом команда заставит их сомневаться.
     Пусть даже всего пару секунд. Иногда и пара секунд замешательства может спасти...
     Похлопывая себя по ноге хлыстом, Бавори прошлась вдоль шеренги в обратную сторону. Щелкнула кнутом по мокрому пластику, подняв веер сверкающих брызг. Твари, как один, рухнули на колени.
     Стас поморщился. Хотя суставы у тварей смоделированы здорово, чтобы не сказать гениально, - ноги выгибаются и по-лошадиному, и по-человечьему, - но все-таки их основное положение лошадиное. Хоть сустав и сверхподвижный, но все равно стоять на коленях при таком устройстве ног - чистая пытка.
     Но твари стояли. Дождь усилился, струи воды стекали по их мордам, а они стояли, вывернув ноги почти на сто восемьдесят градусов. Терпели и покорно стояли на коленях, - даже так возвышаясь над дрессировщицей. Ее метр восемьдесят, десяток сантиметров из которых был за счет длинных каблуков, доставали тварям лишь до оттопыренных клыками губ. А были еще полуметровые рога с красными обойками на концах.
     Обе кавказки, прикованные цепями к невысокому столбу на краю площади и хмуро лежавшие в лужах, тоже вскочили и сели. Хотя к ним Бавори не то что не обращалась, вообще в их сторону не глядела, стояла спиной.
     Весело, весело... Если уж кавказки - кавказки! зверюги себе на уме, независимые и своенравные, самые жесткие из всех собачьих пород, - даже они на всякий случай выполняют команды Бавори, когда та к ним не обращается... Ясно, что здесь за порядочки. Не все коту масленица.
     Четыре года назад, на той, старой ферме, нравы были иные. Дрессировали сугубо методом положительных подкреплений. Это не совсем то же самое, что "метод пряника", куда ближе, чем та жестокая муштра, которую исповедует Бавори. Дамочка явно предпочитает иной подход. Основанный на хлысте со стальным наконечником...
     Бавори пошла вдоль ряда, но теперь медленно. Останавливаясь перед каждым баскером. Заглядывая каждому в глаза.
     Для тварей, в чьем геноме есть гены стайных хищников, это никогда не бывает лишним. Особенно для таких, которые могут разорвать дрессировщика в клочья, если им придет в голову такая шальная мысль...
     Полутонные баскеры отводили взгляд и опускали морды. Словно маменькины сынки, оказавшиеся в чужом районе и дрожащие при мысли, что если не отвести взгляда, то сейчас вон тот вон парень, цыкающий зубом и потирающий костяшки пальцев, обязательно привяжется, и тогда уж мало не покажется...
     На площади опять оказался охранник в серой униформе. За ним еще двое. На этот раз они не бежали, а шли и не с пустыми руками. У всех троих масляно поблескивали в синем свете автоматы. И, судя по формам, не станнер-модификации, предназначенные для стрельбы резиновыми пулями или микроампулами с парализатором. Нет, самые обычные автоматы. Для стрельбы обычными пулями на поражение.
     Ну и нравы здесь! Пусть увильнувший от муштры баскер плохо поддавался дрессировке, но стоил-то все равно недешево! Выращивать зверей с генными модификациями вообще удовольствие дорогое. Подумаешь, плохо выполняет команды и непокорный... Его же не в телохранители готовят, в конце концов. Для ринга. И такого купили бы.
     Но нет. Бавори решила его пристрелить. С принципами дамочка?
     Бавори щелкнула хлыстом по лужам, что-то крикнула. Твари разбились на пять отрядов. Помахивая хлыстом, как указкой, Бавори раздала четыре отряда дрессировщикам, терпеливо ждавшим за ее спиной. И отправила их с площади всех в разные стороны.
     Прочесывать местность?
     Пятая дюжина осталась на плацу, рядом с Бавори.
     Похлопывая себя по ноге хлыстом, Бавори огляделась, цепляясь взглядом за каждый дом на краю площади. И кажется...
     Стас почти отпустил планку жалюзи. Оставил самую щелочку. Хоть и сидел на корточках, чтобы заглядывать под самую нижнюю планку, сливающуюся с рамой...
     Едва ли она могла что-то заметить, даже будь у нее орлиное зрение и не ночь, как сейчас, а солнечный поддень, - но кажется... Зацепилась взглядом именно за это окно...
     Нет. Отвернулась.
     И все - она, баскеры, охранники - зашагали по плацу в южную сторону. Куда-то туда, где база должна была переходить в зоопарк, этот фальшивый фасад фермы.
     Нет, остановились на краю площади. Встали перед белым домиком. Бавори опять защелкала хлыстом, баскеры рассыпались вокруг дома, взяв его в кольцо. Охранники, передернув затворы, поднялись на крыльцо.
     Бавори с двумя самыми крупными баскерами осталась у крыльца...
     - Блин...
     Нет, они искали не отбившегося баскера.
     Теперь, когда две здоровенные туши встали у самого крыльца - с узкой, крошечной по сравнению с ними дверью... Едва ли баскер смог бы быстро и легко протиснуться в эту дверь, рассчитанную на человека. Да и зачем баскеру прятаться в доме?
     Но если они ищут не баскера...
     - Бл-лин!
     Если они ищут не баскеров...
     Белоснежка опять вспрыгнула на подоконник. Встала на задние лапы, нервно постукивая хвостом. Сунула мордочку к самому лицу. Словно собралась по-собачьи лизнуть в губы.
     Но она не стала лизать. Она шумно втянула воздух.
     Ну да, верно. С чутьем у нее все в порядке. Почуяла запах адреналина. Запах страха.
     - Уйди, прелесть, только тебя не хватало...
     В доме вспыхнул свет - сначала одно окно, потом соседнее. И пошло-поехало, окна светлели одно за другим, пока не осветился весь дом.
     Минут через пять охранники вышли. Доложили, о чем-то Бавори, нервно постукивавшей хлыстом по ботфорту сапога. Она кивнула. Словно знала, что они ничего не найдут. Обернулась... всего на миг обернулась, и толком не понять, куда она кинула взгляд. Может быть, что-то послышалось за спиной, может быть, что-то еще...
     Руки в тонких резиновых перчатках стали совсем мокрыми.
     Может быть, просто так обернулась. Но откуда эта уверенность, что она кинула взгляд именно сюда, именно на эти окна?
     Бавори уже отвернулась. Щелкнула хлыстом. Дюжина баскеров вернулись к ней. Все вместе пошли по краю площади. Мимо торца длинного одноэтажного домика, похожего на стойла. Перед следующим, двухэтажным и рассчитанным явно на людей, остановились.
     Опять удар хлыста, опять баскеры рассыпались вокруг дома, охранники вошли внутрь, начали вспыхивать окна...
     Белоснежка перестала дышать в лицо, развернулась и заглянула в щель жалюзи, щекоча шерстью лицо.
     - Да, красавица... - пробормотал Стас. - Влипли. Если они не обыскивают подряд все дома, куда мог влезть потенциальный воришка, тогда я Прометей...
     Стас с чувством, как струну, отпустил пластинку жалюзи.
     Металлические планки клацнули звонко и резко.
     Все, шутки кончились.
     Стас встал, еще раз оглядел лабораторный зал - на этот раз отнюдь не с познавательными целями. Надо сделать то, что еще можно. В конце концов, дверь и окна не единственный выход из лабораторий. Должны быть еще воздуховоды.
     Ага, вон он... Решетка в дальнем углу. Стас подошел поближе, на ходу подцепив стул. Чертовы высокие потолки!
     Сдвинул в угол ближайший стол, поставил на него стул. Теперь самому поверх всего этого...
     Дьявол!
     Может быть, в европейских лабораториях и бывают воздуховоды, какие любят показывать режиссеры шпионских фильмов, - огромные и прочные, в которых чуть ли не двустороннее движение на электрокарах можно организовать. Может быть. Но в российских лабораториях традиции другие.
     Черт его знает, отчего это идет - из-за суровых зим или из-за нерадивых строителей, - только российским воздуховодам до голливудских еще дальше, чем отечественным дорогам до западных хайвеев.
     Стас вытащил "хек", выщелкнул обойму и врезал рукоятью по решетке. Еще раз.
     Решетка вылетела.
     Но лучше не стало.
     - Чтоб вас всех, как палатку на колышках... - прошипел Стас.
     Дыра была еще меньше, чем решетка, - пятнадцать на пятнадцать. Человеку в такую дыру не протиснуться при всем желании. Разве что по частям...
     Ладно. Сделаем то, что можно.
     - Белоснежка, ко мне!
     Легко, как балетная прима, Белоснежка взлетела на стол. Стас подставил руки. Прыжок - и в ладонях крепкие лапки. Ладошки розовых лапок старательно выгнуты наружу, чтобы не поцарапать.
     - Ползти вперед. Очистить проход. Искать выход.
     Не совсем язык команд, но с личной гвардией можно и так. Это же не воспитанники военных, которые видят человека-дрессировщика раз в два дня по полчаса... Лобастый вообще обычную человеческую речь прекрасно разбирает. Английскому впору учить.
     - Поняла?
     Должна понять.
     Но вместо короткого и четкого кивка Белоснежка сморщилась. В крысиной мимике это то же самое, что для человека нахмуриться. Так хмурятся, когда начинают подозревать, что иногда у слов бывает и второй смысл...
     Белоснежка приподнялась на задние лапы и медленно и сдержанно, чтобы не слететь с рук, стала делать пируэты крысиного танца.
     "Потом". "Я". "Вернуться". Вопросительный паттерн.
     Потом вернуться?
     - Нет, милая. Потом выпрыгиваешь наружу. Поняла?
     Ну, давай...
     Стас поднял руки поближе к воздуховоду, но Белоснежка явно недобиралась запрыгивать туда.
     Она развернулась к воздуховоду задницей и поглядела прямо в глаза. Покосилась на окно, на запертую дверь. На Лобастого и Скалолазку. Снова на Стаса...
     И спрыгнула с рук на стол. Легкий пируэт, куда более быстрый, четкий и жесткий, чем те пируэты, что получались на руках.
     "Нет".
     - Что - нет? Дорогуша, я не спрашиваю, нравится тебе ползать по воздуховодам или нет. Есть вещи, которые приходится делать и помимо желания. Ну, пошла!
     Стас нагнулся, чтобы взять ее обратно на руки, но Белоснежка соскочила на пол.
     Посмотрела на дверь - запертую, куда Стас пытался выйти два раза, но явно не мог. На окно. На воздуховод.
     И четкий пируэт, еще более резкий.
     "Держу позицию".
     "Буду сидеть тут", если перевести на человеческий.
     Стас нахмурился. На языке уже крутилось крепкое словцо и желание от души прошипеть его сквозь зубы...
     Но вместо этого усмехнулся. Понял. Эта мелочь шерстяная решила, что хозяин не может отсюда выбраться? Попал в западню, из которой не уйти? И поэтому решил хотя бы крыс своих выпустить? Чего им пропадать за компанию...
     Это она подумала? И решила проявить благородство и остаться с хозяином до конца?
     - Белоснежка...
     Хлесткий пируэт - "держу позицию". И два шажка назад. Чтобы и не пытался ловить, все равно не поймаешь.
     - Ладно, зараза шерстяная...
     Но внутри стало теплее.
     Ладно. Черт с ней. Пусть сидит здесь, а лезут Скалолазка с Лобастым. Может, так даже лучше. Они чаще в паре работали, так что понимают друг дружку с полмаха хвостом.
     - Скалолазка! Ползти вперед! Очистить проход. Найти выход.
     Скалолазка покосилась на Белоснежку - чего это подруга решила устраивать бунт на корабле?
     Лобастый, наверно, мог бы сообразить, почему Белоснежка отказалась лезть в воздуховод. Ну так на то он и Лобастый. Он, может, уже понял и то, почему Белоснежка не права...
     Но Скалолазка... Тоже не самая глупая девочка. Но все же с Белоснежкой в сообразительности не сравнится. Может, оно и к лучшему.
     Скалолазка запрыгнула на стол, потом на подставленные ладони.
     Стас поднял ее к воздуховоду, Скалолазка нырнула в дыру.
     Поползла, постукивая коготками по алюминиевым стенкам... Вроде нормально, двигается.
     Стас слез со стула на стол, спрыгнул на пол. Снял рюкзак и развязал тесемки.
     Затея дикая. Но другого выхода нет. Разведывательная вылазка - почти игра - оборвалась. Как лопается пляжный надувной мячик, угодивший под колесо самосвала...
     Шутки кончились.
     - Лобастый!
     Лобастый не заставил повторять дважды. Подбежал, задрал голову - не для того, чтобы получить приказ. Понимает, для чего звали. Умная тварюга.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

     Стас еще раз проверил ремешки портупеи на голове Лобастого. На них камера, передатчик, аккумулятор, наушник. На затылке кармашек для небольшого груза. Сейчас не пустой. Все крошечное - но все равно многовато для крысиной головы. Даже такой хорошей, как у Лобастого. Все же главное ее достоинство не в размере, а в содержимом...
     Но тут уж никуда не денешься. Другого выхода нет.
     - Нормально? Лобастый мотнул мордой.
     - Скалолазку берешь с собой, будет прикрывать. Понял?
     Еще один кивок. Да, этот умник прекрасно понимал не только стандартный боевой язык.
     Стас вытащил из рюкзака планшетку. Оживил ее, согласовал работу передатчика, встроенного в планшетку, с тем, который на виске Лобастого.
     В уголке экрана появилось изображение с камеры. С уровня крысиной морды собственный силуэт казался большим, как гора. Огромная черная тень... Этакий всемогущий крысиный бог.
     - Пошли, умник-разумник.
     Стас взял Лобастого на руки, залез на стол, на стул. Поднес крысу к дыре воздуховода.
     - Давай!
     Лобастый нырнул внутрь. По алюминию застучали коготки. На экране планшетки запрыгали тени...
     Где-то там, далеко в воздуховоде, заскрежетало. Тихо, но быстро и размеренно. Как ножовкой по металлу.
     Это Скалолазка добралась до выхода из воздуховода - и путь ей преградил вентилятор кондиционера. Но что такое хлипкие алюминиевые лопасти для тварюги, способной вскрывать зубами и консервные банки, и днища машин?..
     Стас положил планшетку на стол, подошел к окну и отогнул планку жалюзи.
     Охранники уже осмотрели двухэтажный дом. Бавори со свитой шла дальше, обходя плац по краю. Миновали стойло, второе.
     Остановились. Следующий дом был одноэтажный и длинный, почти как стойла, но с большими окнами. Одно из них светлое, на подоконнике не то чахлые цветочки, не то разросшиеся кактусы... Явно для людей.
     Баскеры окружили дом, охранники взошли на крыльцо. Повозились с дверью, отпирая, ушли внутрь, в доме зажглось второе окно, тут же третье...
     Так. Сколько есть времени?
     Бавори со свитой обходит плац по кругу, против часовой стрелки. До этого дома дойдет почти в самом конце, миновав восточную сторону и обойдя плац с севера. Стойла пропускает... Значит, их выкидываем. Считаем этот одноэтажный, который уже начали осматривать, и еще вон те и те...
     А потом они пойдут сюда.
     Если минут по пять на каждый дом, плюс прогулка по кругу... Минут тридцать. В самом лучшем случае.
     Не густо. Стас отпустил планку и вернулся к планшетке.
     На темном экране в центре расплывалось серое пятно. Медленно, но верно светлея и увеличиваясь.
     Вдруг обрело четкие края - и налетело...
     Словно бы проглотило - и мир уже стал другим. Не светлое пятно, наплывающее из темноты, а что-то голубоватое, в котором темная земля, летящая навстречу. Ударило, изображение подскочило, задрожало, метаясь туда-сюда...
     Пальцы невольно вцепились в планшетку, словно могли так удержать камеру и смягчить удар.
     Спокойно, спокойно...
     Разжал пальцы, стиснувшие края планшетки. Спокойно. Вся главная работа еще впереди.
     На экране, мелко подрагивая в такт крысиному бегу, скользила земля. Серое небо справа, темная стена слева, внизу черная земля. Впереди - голубоватая полоса, там, где между двумя домами с площади прорывался свет. Полоса быстро плыла навстречу.
     Стас вытащил из бокового отсека планшетки гарнитуру. Растянул дужку, соединяющую микрофон и наушник, нацепил ее на ухо.
     Будем надеяться, что когда Лобастый плюхнулся из сломанного вентилятора вниз, у него не вылетел из уха наушник. И не порвался проводок, ведущий к наушнику от крошечного передатчика, смонтированного на затылке...
     - Лобастый?
     Изображение на экране замерло.
     Потом Лобастый сообразил, что это лишь проверка. Тихо пискнул, снова заработал лапами, камера поплыла вперед. Затормозила. Слева, там, где темный угол здания обрывался в голубоватую полосу, от темноты отделился крысиный нос. Уши, морда...
     Скалолазка заглянула за угол. Тихо пискнула и пулей пролетела светлый участок. И тут же изображение рвануло следом за ней. Налетел голуб