размышлениями по поводу накапливающихся временных импульсов,  увеличения
массы в обращенном  пространстве  и  взаимного  уничтожения  античастиц.
Закончил я тем, что Вонан-19 просто плут.
   Несколько  секунд  я  рассматривал  на  экране  светящиеся   зеленым,
вибрирующие  огнем  слова.  Меня  тяготил  тот   факт,   что   президент
Соединенных  Штатов,  согласно  административному   решению,   предпочел
считать заявления Вонана-19  убедительными.  Я  обдумывал,  как  убедить
президента, что все это  обман.  Я  засомневался,  стоит  ли  обременять
человека, стоящего у вершины власти, своими сомнениями, но потом  послал
все это ко всем чертям и приказал  компьютеру  отпечатать  задиктованное
мной и передать в информационные файлы президента.
   Спустя  минуту  из  щели  выработки  выскочила  моя   личная   копия,
отпечатанная с аккуратными полями  и  тонко  прошитая.  Я  сложил  ее  и
засунул в карман, после чего позвонил Кларику.
   - Я закончил, - сообщил я. - Я хотел бы выбраться отсюда.
   Он вскоре пришел за мной. День уже подходил к концу, а  точнее,  было
чуть больше полудня по той системе времени,  к  которой  я  привык,  мой
метаболизм, поэтому я проголодался. Я поинтересовался у  Кларика  насчет
второго завтрака. Он озадаченно посмотрел на меня, но быстро догадался о
разнице во времени.
   - Вообще-то уже наступает время обеда, - произнес он.  -  Послушайте,
почему бы нам не пройтись по улице и не  выпить  чего-нибудь  вместе?  А
потом я покажу вам ваш номер в отеле и организую для  вас  обед.  И  все
будет в порядке. Ранний обед вместо позднего второго завтрака.
   - Подойдет, - одобрил я.
   Подобно деве Марии во плоти, он вывел меня из-под массы Белого дома в
сумерки свежего воздуха. Я заметил, что пока я был под  землей,  наверху
выпал небольшой снег. Тающие сугробы беспорядочно покрывали тротуары,  а
по улицам плавно проплывали снегоуборочные роботы, всасывая через жадные
шланги талый снег. В воздухе еще зависали  одинокие  снежинки.  Огни  на
сияющих башнях Вашингтона казались жемчужинами  на  темно-голубом  небе.
Выйдя  через  боковые  ворота  Белого  дома,  мы  с  Клариком  пересекли
Пенсильванское авеню по рыцарской дорожке, которая вывела нас к тусклому
коктейльному бару. Кларик устало положил руки на стойку.
   Это было одно из  автоматизированных  мест,  которые  были  популярны
несколько лет назад: контрольные  развертывающие  устройства  у  каждого
стола; компьютеризированный  бармен  в  задней  комнате  и  сложный  ряд
кранов. Кларик поинтересовался, что я буду пить,  и  я  выбрал  ром.  Он
нажал соответствующую  кнопку  и  заказал  виски  с  содовой  для  себя.
Вспыхнула кредитная панель. Он засунул в щель свою  кредитную  карточку.
Через мгновение из кранов полились напитки.
   - Ваше здоровье, - сказал Кларик.
   - Взаимно.
   Я  опрокинул  ром  в  пищевод.  Он  прошел  легко,  потому  что   там
отсутствовала пища, которая могла бы  помешать,  и  стал  впитываться  в
нервную систему. Я нагло попросил Кларика снова наполнить свой стакан, в
то время как  он  еще  не  разделался  со  своим  первым.  Он  задумчиво
посмотрел на  меня,  словно  вспоминая,  что  в  моем  досье  ничего  не
говорилось по поводу того,  что  я  -  алкоголик.  Однако  выполнил  мою
просьбу.
   - Вонан отправился в Гамбург, - резко сказал  Кларик.  -  Он  изучает
ночную жизнь.
   - Я полагал, что его закрыли несколько лет назад.
   - Они используют его  как  аттракцион  для  туристов,  даже  имитируя
моряков, которые возвращаются на берег и ссорятся. Одному богу известно,
как он узнал об этом, но можно поспорить, что сегодня там будет  знатная
заварушка. - Он посмотрел на часы. - Возможно,  она  уже  началась.  Они
опережают нас на шесть часов.  Завтра  он  будет  в  Брюсселе.  Потом  в
Барселоне, чтобы посмотреть бой быков. Ну, а после прибудет в Нью-Йорк.
   - Помоги нам Боже.
   - Бог, - сострил Кларик, - через одиннадцать месяцев и - сколько там?
- шестнадцать дней устраивает нам конец света. - Он грубо  расхохотался.
- Но это еще нескоро. Если бы все это было завтра, нам  не  пришлось  бы
возиться с Вонаном-19.
   - Только не говорите, что вы тайный апокалипсист.
   - Я тайный пьяница, - отозвался он. - Я уже  успел  попробовать  этот
напиток во время второго завтрака, Гафилд, и у меня теперь раскалывается
голова. Вы знаете, когда-то  я  был  молодым  перспективным  юристом,  с
отличной практикой. И зачем только я сунулся в правительство?
   - Вам следует принять антистимулятор, - посоветовал я.
   - Пожалуй, что вы правы.
   Он заказал себе лекарство и, немного подумав, третью порцию рома  для
меня. У меня немного стучало в висках. Три порции за десять  минут?  Ну,
ничего, я всегда успею тоже принять антистимулятор. Появилась  таблетка,
и Кларик проглотил ее. Скорчил рожу,  когда  почувствовал  результат  ее
действия, в результате которого алкоголь исчез.  Какое-то  время  Кларик
еще корчился, но потом взял себя в руки.
   - Извините. Он сразу же подействовал.
   - Лучше себя чувствуете?
   - Намного, - отозвался он. - Я не разболтал ничего секретного?
   - Думаю нет. И кроме того, вы же ожидаете завтра конец света.
   - Это просто такое настроение.  Ничего  религиозного.  Можно  я  буду
называть вас Лео?
   - Меня это очень устроит.
   - Отлично, Лео. Понимаешь, я сейчас трезвый, поэтому могу отвечать за
свои слова. Я втянул тебя в паршивое дело. Если тебе что-то понадобится,
пока ты нянчишься с  этим  футуристическим  шарлатаном,  просто  попроси
меня. Я трачу не свои деньги. Я  знаю,  что  ты  привык  к  определенным
удобствам, и я устрою это в два счета для тебя.
   - Я ценю это... Санфорд.
   - Санди.
   - Санди.
   - Например, сегодня. Ты сразу же явился сюда, так что не  думаю,  что
успел пообщаться с друзьями. Может быть, тебе захочется иметь компаньона
за обедом.., да и вообще.
   Это было очень внимательно с его стороны - учитывать  нужды  пожилого
ученого-холостяка.
   - Спасибо, - сказал я, - но думаю, сегодня я справлюсь со  всем  сам.
Мне надо немного собраться с мыслями и привыкнуть к вашему времени...
   - Насчет этого можно не беспокоиться.
   Я пожал плечами, давая понять,  что  вопрос  решен.  Мы  похрустывали
сухим  печеньем  из  морских  водорослей,  прислушиваясь  в  отдаленному
шипению громкоговорителей звуковой системы бара.
   Говорил Кларик. Он упомянул имена нескольких членов комиссии, которые
будут сопровождать Вонана. Среди них были Ф. Ричард  Хейман  -  историк;
Элен Эмсилвейн - антрополог и Мортон  Филдс  из  Чикаго  -  психолог.  Я
глубокомысленно кивнул в знак одобрения.
   - Мы все тщательно проверили, - сказал Кларик. - Мы не хотим, чтобы в
комиссии возникали враждебные группировки  или  что-либо  в  этом  духе.
Поэтому мы просмотрели все файлы с  досье,  чтобы  в  комиссии  не  было
психологической несовместимости. Поверь мне, это была непростая  работа.
Нам пришлось отклонить две кандидатуры, потому что они не подошли.
   - А вы храните файлы по поводу прелюбодеяний?
   - Лео, мы стараемся хранить файлы по поводу всего. Ты удивишься. Но в
конце  концов,  благодаря  различным   перетасовкам,   мы   сформировали
комиссию...
   - Может быть, проще объявить Вонана обманщиком и забыть о нем?
   -  Прошедшей   ночью   в   Санта-Барбаре   прошел   массовый   митинг
апокалипсистов. Ты слышал что-нибудь об этом?
   - Нет.
   - На побережье собрались сотни тысяч человек. Они  нанесли  ущерб  на
два миллиона долларов. После обычных оргий они начали  заходить  в  море
подобно лемурам.
   - Леммингам.
   - Леммингам. - Кларик какое-то время подержал свои пухлые  пальцы  на
контрольном  развертывающем  устройстве,  потом  убрал.  -   Ты   только
представь себе сотни тысяч  апокалипсистов,  заходящих  голыми  в  Тихий
океан январским днем. Мы до сих пор не можем установить число утонувших.
Нескольких сотен? И бог знает,  сколько  из  них  подхватили  пневмонию.
Десятерых подростков просто затоптали. Лео, они  подражают  азиатам.  Но
только не здесь. Только не здесь. Теперь ты понимаешь,  против  чего  мы
боремся? Вонан ликвидирует это движение. Он расскажет людям, как живут в
2999  году,  и  они  перестанут  верить,  что  близится   конец   света.
Апокалипсисты потерпят поражение. Хочешь еще рому?
   - Думаю, мне лучше отправиться в отель.
   - Хорошо. - Он повернулся, и мы вышли из бара. Когда мы огибали  углы
парка Лафайета, Кларик сказал:
   - Должен предупредить тебя, что средства информации в курсе, что ты в
городе, так что начнут атаковать тебя интервью. Мы постараемся  оградить
тебя насколько возможно, но, скорее  всего,  они  все  равно  пробьются.
Ответом на все вопросы должно быть...
   - Не комментирую.
   - Чудесно. Лео, ты гений.
   Снова пошел снег, но такой сильный, что растопляющие змеевики были не
в состоянии справиться с  ним.  Тротуары  постепенно  покрывались  белым
слоем. Заблестели  лужи  талой  воды.  Падавшие  снежинки  переливались,
подобно звездам. Самих звезд не было видно - должно быть, мы остались во
Вселенной одни. Я почувствовал себя страшно одиноким. В Аризоне  светило
солнце.
   Когда  мы  вошли  в  огромный  старинный  отель,  где  я  должен  был
остановиться, я повернулся к Кларику и сказал:
   - Наверное, я все же приму твое предложение по поводу  компаньона  за
обедом.

Глава 6

   Я впервые ощутил всю реальную силу правительства Соединенных  Штатов,
когда около семи часов ко мне в номер пришла девушка. Это  была  высокая
блондинка с волосами, напоминавшими золотые нити. У нее были карие, а не
голубые глаза и  великолепная  фигура.  Короче,  она  выглядела  так  же
восхитительно, как Ширли Брайнт.
   Это подтверждало, что  за  мной  следили  и  подслушивали  в  течение
долгого времени, устанавливая, какого типа женщин я предпочитаю,  и  тут
же предложили соответствующий экземпляр. Неужели они решили, что Ширли -
моя любовница? Или это был  собирательный  образ  моих  женщин,  который
очень походил на Ширли - девушку, потому что я (подсознательно) все  это
время останавливался на суррогатах Ширли? Девушку звали Мартой.
   -  Ты  совсем  не  похожа  на  Марту.  Марты   обычно   невысокие   и
темноволосые, ужасно темпераментные и с удлиненными подбородками. От них
всегда пахнет табачным дымом.
   - На  самом  деле,  -  сказала  Марта,  -  меня  зовут  Сидни.  Но  в
правительстве решили, что вам не понравится девушка по имени Сидней.
   Была ли она Сидни или Мартой, но это была первоклассная девочка.  Она
была слишком хороша, чтобы лгать, и у меня возникло подозрение,  что  ее
создали  специально  для  меня  в   правительственной   лаборатории.   Я
поинтересовался, так ли это. Она сказала, что да.
   - Чуть позже, - сказала Марта-Сидни, - я покажу, где я подключаюсь.
   - Как часто тебя надо перезаряжать?
   - Иногда два, иногда три раза за ночь. Все зависит от обстоятельств.
   Ей было чуть больше двадцати,  и  она  очень  походила  на  студентку
университета.  Может,  она  была  роботом,  а  может,  просто  девочкой,
работавшей по вызовам. Но она вела себя безупречно  -  по  крайней  мере
лучше,  чем  живые  интеллигентные  представительницы   женского   пола,
занимающиеся подобными вещами. Я не решился спросить,  давно  ли  она  в
такой должности.
   Из-за снега мы обедали в столовой отеля.  Это  было  старинного  типа
местечко с канделябрами, тяжелыми драпировками, официантами  в  вечерних
костюмах и гравированным меню, длиной в один ярд.  Я  очень  обрадовался
этому: меню уже давно устарели, поэтому  было  приятно  делать  выбор  с
помощью  отпечатанного  листка,  когда  рядом  стоит  живой  человек   с
карандашом и блокнотом в руках как в старые добрые времена.
   Все  оплачивало   правительство,   поэтому   мы   недурно   пообедали
французской икрой, салатом  из  устриц  и  черепашьим  супом.  Немыслимо
роскошная трапеза для двоих.  Устрицы  казались  пищей  богов.  Такие  я
пробовал лишь в молодости.  Последний  раз  я  ел  их  на  двухсотлетней
ярмарке - когда они стоили пять долларов за дюжину из-за загрязнения.  Я
могу  простить  человечеству  уничтожение  дронта,  но  не  исчезновение
атрибутов голубой крови.
   Насытившись, мы поднялись наверх. Очарование вечера слегка омрачилось
неприятной сценой в вестибюле, где на меня налетели  репортеры,  пытаясь
выяснить подробности.
   - Профессор Гафилд...
   - ..правда, что...
   - ..несколько слов по поводу вашей теории...
   - ..Вонан-19...
   - Не комментирую. Не комментирую. Не комментирую.
   Мы с Мартой запрыгнули в лифт.  Я  нажал  на  кнопку  индивидуального
управления номера - даже несмотря на старинность в отеле  присутствовали
признаки современности - и мы оказались в безопасности.  Она  застенчиво
посмотрела на меня, но это длилось недолго. Она была стройной и гладкой,
представляя собой гармоничное сочетание розового и  золотого.  И  совсем
далека от робота, хотя я нашел место ее подключения.  В  ее  объятиях  я
смог  позабыть  о   человеке   из   2999   года,   являвшегося   угрозой
апокалипсистам, и о пыли, которая накапливалась на моем письменном столе
в лаборатории. Если существуют какие-то блага для помощников президента,
то пусть они снизойдут на Санди Кларика.
   Наутро  мы  позавтракали  в  номере,  приняли  вместе   душ,   словно
молодожены, после чего смотрели в окно на  остатки  ночного  снега.  Она
оделась. Ее черное пластиковое прозрачное облачение казалось  неуместным
в утреннем свете, но она все равно была хороша. Я знал,  что  больше  не
встречусь с ней. Уходя, она сказала:
   - Лео, ты когда-нибудь должен рассказать мне об обращении во времени.
   - Я ничего об этом не знаю. Прощай, Сидни.
   - Марта.
   - Для меня ты навсегда останешься Сидни.
   Я нажал на включение двери и вышел на  коммутатор  отеля,  когда  она
вышла. Как я и предполагал, были десятки звонков, но  все  они  остались
без ответа. Коммутатор поинтересовался, отвечу ли я  на  звонок  мистера
Кларика. Я ответил, да.
   Я поблагодарил его за Сидни. Это немного озадачило его.
   -  Ты  сможешь  подойти  к  двум  часам  в  Белый  дом?  Мы  проводим
объединенное совещание.
   - Разумеется. Что нового из Гамбурга?
   - Ужасные новости. Вонан  стал  причиной  мятежа.  Он  зашел  в  один
бандитский бар, где выступил с речью, заявив, что самым  продолжительным
историческим подвигом германцев явился Третий рейх. Похоже, это все, что
он знает о Германии. Он начал восхвалять Гитлера, при этом перепутав его
с Карлом Великим. Власти вовремя утащили его  оттуда.  Сгорела  половина
блока ночных клубов,  прежде  чем  появились  огнетушительные  танки,  -
Кларик откровенно оскалился. - Наверное, мне  не  следовало  тебе  этого
рассказывать. Тебе еще не поздно выйти из игры.
   - Не тревожься, Санди, - вздохнув, отозвался я. - Я  уже  в  упряжке.
Это единственное, что я могу сделать для тебя.., после Сидни.
   - Увидимся в два. Мы пришлем  за  тобой  и  доставим  через  тоннель,
потому что я не хочу, чтобы к тебе  приставали  эти  придурки-репортеры.
Сиди смирно в номере, пока я не появлюсь у твоих дверей.
   - Хорошо, - сказал я.
   Оставив  видеотелефон,  я  обернулся  и  увидел,  что   через   порог
просочилась зеленая слизь.  Это  был  жидкий  аудио-датчик,  наполненный
молекулярными подслушивающими устройствами. Меня  атаковали  со  стороны
коридора. Я быстро подошел к дверям и наступил на лужу.
   - Не делайте этого, доктор Гафилд, - произнес тонкий голос. - Я хотел
бы   поговорить   с   вами.   Я   из    ОСРУ...
   - Убирайтесь.
   Я  продолжал  размазывать  лужу  ногой.  Оставшуюся  массу  я   вытер
полотенцем. Затем  наклонился  к  полу  и  объявил  всем  впитавшимся  в
деревянные части подслушивающим устройствам:
   - Ответ все тот же: не комментирую. Убирайтесь. В  конце  концов  мне
удалось избавиться от него.
   Я отрегулировал дверной механизм  так,  что  стало  возможным  убрать
любое молекулярное уплотнение из-под двери. Чуть  раньше  двух  появился
Санди Кларик и протащил меня  по  подземному  тоннелю  в  Белый  дом.  В
Вашингтоне масса подземных сообщений. Мне говорили, что можно  добраться
откуда угодно куда угодно, если знаешь  маршрут  и  пароли,  позволяющие
пройти мимо сканеров. Тоннели  располагались  на  различных  уровнях.  Я
слышал про  автоматизированный  публичный  дом,  находящийся  на  шестом
подземном уровне под зданием Конгресса США. Он используется  только  для
нужд  конгресса.  Предполагают,  что   где-то   под   широкой   парковой
магистралью Молл проводит свои эксперименты по мутагенезу  Смитсоновский
институт, размножая биологических монстров, которые  никогда  не  видели
света божьего. Как  и  все,  что  обычно  рассказывают  о  столице,  эти
истории, как мне кажется, апокрифичны. Но правда, как всегда, - если  мы
вообще когда-нибудь ее узнаем, - будет  в  пятьдесят  раз  ужаснее.  Это
дьявольский город.
   Кларик провел меня в помещение со стенами из бронзы,  находившееся  в
западном крыле Белого дома. Там уже сидело четыре человека. Трех из  них
я  узнал.  Высшие  слои  научного  мира  заселены  крошечными   кликами,
родственными связями и самоувековечиваниями. Мы все  знаем  друг  друга,
благодаря междисциплинарным совещаниям того или  иного  плана.  Я  узнал
Ллойда  Колфа,  Мортона  Филдса  и   Астер   Миккелсон.   Четвертый   из
присутствующих поднялся и сказал:
   - Не думаю, что мы встречались раньше, доктор Гафилд, я -  Ф.  Ричард
Хейман.
   - Разумеется! Спенглер, Фрейд и Маркс! Это было очень занимательно, -
я взял его руку. Она была влажной. Думаю, что мои пальцы тоже  вспотели,
но  он  пожал  руку  необычайно  осторожно  -  манера,  характерная  для
центральных европейцев - когда они слабо пожимают пальцы другого. Мы оба
что-то пробормотали по поводу приятности знакомства.
   Следует отдать должное моей искренности. Меня не особо заинтересовала
книга Ф. Ричарда Хеймана, которая потрясла меня  своей  занудливостью  и
поверхностностью. Я не особо увлекался его случайными статьями в ведущих
журналах, которые неизбежно заканчивались развенчанием его  коллег.  Мне
не понравилось, как он пожал руку. Мне даже имя  его  не  нравилось.  Ну
разве можно при общении обратиться "Ф. Ричард"?  Ну,  а  как  еще?  "Ф"?
"Дик"? А как насчет "мой дорогой Хейман"?
   Это был невысокий коренастый человек  с  головой,  которая  бы  очень
подошла для карамболя, рыжие волосы на затылке и  густая  рыжая  борода,
чьи завитки покрывали щеки и горло, чтобы скрыть - в этом я  был  просто
уверен - подбородок, такой же круглый, как и его макушка.  Тонкая  линия
рта едва угадывалась сквозь поросль.  У  него  были  влажные  неприятные
глаза.
   Против остальных членов комиссии я ничего не имел. Знал я их  туманно
- просто был в курсе их высокого положения в науке, однако никогда,  при
встречах на научных форумах, не конфликтовал с ними.  Мортон  Филдс  был
психологом из Чикагского университета,  присоединившийся  к  новой,  так
называемой,   космической   школе,   которую   я   интерпретировал   как
разновидность векового буддизма.  Они  пытались  проникнуть  в  таинства
души, рассматривая ее во взаимосвязи  со  Вселенной,  которая  известным
образом влияла на  нее.  По  внешнему  виду  Филдс  напоминал  служащего
корпорации, ну, скажем, инспектора: длинное атлетического  склада  тело,
высокие скулы, песочного  цвета  волосы,  слегка  опущенный  книзу  рот,
выдающийся подбородок, бесцветные вопрошающие глаза.  Я  мог  без  труда
представить,  как  в  течение  четырех  дней  в  неделю   он   заполняет
информацией компьютер, а во время уик-эндов играет в гольф. Но он был не
таким педантичным, как казалось.
   Ллойд Колф был известен  как  старейшина  среди  филологов.  Это  был
грузный мужчина около шестидесяти лет  с  морщинистым  румяным  лицом  и
длинными, как у гориллы, руками. Он работал в Колумбии, и был  популярен
среди студентов-выпускников за свою житейскую грубость. Он знал  столько
санс