мне.
   Один из каналов в  тот  вечер  транслировал  документальный  фильм  о
Вонане-19, отменив обычный часовой калейдоскоп. Это свидетельствовало  о
большом интересе публики. Фильм был рассчитан  на  Робинзонов,  подобных
мне, которые абсолютно не следят за событиями в мире, так  что  я  узнал
обо всех фактах сразу.
   Мы разместились в пневматических креслах  и  погрузились  в  просмотр
коммерческой передачи. Отдаленный голос произнес: "Все, что вы увидите -
часть компьютерного воспроизведения".
   Камера показала Piazza di Spagna рождественским утром. На  ступеньках
Испанской  лестницы  и  на  площади  стояли  фигуры,  словно   компьютер
воспроизводил их так, как будто они были  запрограммированы  Тайполо.  В
этой сетке случайных прохожих появился приземляющийся  образ  Вонана-19,
окруженный  сиянием.  В  наши  дни  компьютеры  отлично  справляются   с
подобными  вещами.  Даже  если  камера  не  в  состоянии   зафиксировать
какое-нибудь  важное  событие,   все   это   потом   можно   без   труда
воспроизвести.  Думаю,  что  историки  будущего  избавятся  от  подобных
методов.., разумеется, если мир выживет до этого времени.
   Приземлившаяся  фигура  была  абсолютно  голой,  но,   руководствуясь
противоречивыми показаниями  монашек  и  других  свидетелей,  симуляторы
показывали ее лишь сзади. Уверен, что в этом не было ничего  постыдного.
Телевизионный репортаж о выступлении  апокалипсистов,  который  показали
мне Ширли и Джек, гораздо больше показывал плоть. Очевидно, в  наши  дни
стало нормальным явлением использовать анатомию  в  передачах  последних
известий, если это поощрялось Высшим правлением,  узаконившим  репортажи
журналистов. Я не возражал. Табу на нудизм давно  устарело.  Думаю,  что
все, приободряющее хорошо информированных  горожан,  только  желательно,
тем более помещенное в новостях. Но за честностью всегда стоит трусость.
Половые органы Вонана-19 не были показаны лишь потому, что  три  монашки
поклялись, что они  были  прикрыты  таинственным  сиянием.  Проще  всего
избежать  спорного  вопроса,  чем   рисковать   оскорбить   благочестие,
опровергая показания святых сестер.
   Я видел, как Вонан-19 осматривает площадь. Видел, как  он  поднимался
по Испанской лестнице. Я улыбнулся,  когда  полицейский,  зажав  в  руке
плащ, рванулся за ним, но был сбит с ног каким-то невидимым разрядом.
   После этого последовал разговор с Хорстом Клейном. Это  было  сделано
умно,  потому  что  использовали  живого  Клейна,  который  беседовал  с
дублированным компьютером изображением пришельца. Юный германец  говорил
свои фразы, в то время как компьютер отвечал  за  Вонана  так,  как  это
помнил Клейн.
   Сцена действия сменилась. Теперь мы находились в  высокой  комнате  с
вписанными в стены  и  потолок  конгруэнтными  многоугольниками.  Ровный
термолюминесцентный  свет  обнаруживал  лица  десяти  человек.  Вонан-19
добровольно находился под охраной, потому что никто не мог  прикоснуться
к нему из-за электрического напряжения его тела. Ему  задавали  вопросы.
На лицах окружавших  его  людей  были  написаны  скептицизм,  удивление,
радушие и даже  злость.  Это  тоже  было  компьютерное  воспроизведение,
потому что никто не позаботился о том, чтобы это вовремя записать.
   Вонан-19 говорил на английском. Он повторял то, что  уже  рассказывал
Хорсту Клейну. Ему задавали разные вопросы. Не обращая  внимания  на  их
враждебность, Вонан отвечал.
   Кто он? - Пришелец. - Откуда? - Из  2999  года.  -  Как  ему  удалось
попасть сюда? - С помощью временного транспортанта. - Зачем он прибыл? -
Чтобы собственными глазами наблюдать средневековье.
   Джек тихо заржал.
   - Мне это нравится. Мы для него - средневековье!
   - Это убедительный штрих, - сказала Ширли.
   - Следует сделать поправку  на  компьютер,  -  заметил  я.  -  Трудно
рассчитывать на подлинность.
   Но вскоре мы всему поверили. В двух словах описав  события  прошедших
дней, комментатор программы описал, как Вонан-19 в очень экстравагантном
виде показался в элегантном отеле на via Beneto, как  он  устраивал  там
прием для  всех  желающих,  как  он  обзавелся  современным  гардеробом,
попросив самого дорогого  портного  помочь  ему  в  этом.  Вся  проблема
правдоподобия этого упорно не принималась во внимание. Больше всего меня
поразила легкость, с которой Рим сразу же принял  его  историю.  Неужели
они действительно поверили, что он прилетел из будущего? Или  это  черта
римлян - от души посмеяться и устроить шумную возню?
   На экране показали  попытки  апокалипсистов  устроить  пикеты  вокруг
отеля, и тут я понял, почему обман удался. Вонану-19 было что предложить
встревоженному  миру.  Приняв  его,   человек   допускал   существование
будущего.  Я  смотрел  на  них  -  нелепые  маски,  разукрашенные  тела,
экстравагантные  антраша,  высоко   поднятые   плакаты.   Они   кричали:
"Возрадуйтесь! Конец близок!" Они яростно  грозили  отелю  и  бросали  в
здание мешки с живым  огнем,  так  что  струйки  мерцающего  красного  и
голубого пигмента стекали по кирпичной кладке. Человек из  будущего  был
Немезидой их культа. Эпоха, сотрясаемая страхами перед  близким  концом,
легко и с надеждой повернулась к нему. В век апокалипсистов рады  любому
чуду.
   - Прошлой ночью в Риме, - продолжал  репортер,  -  состоялась  первая
пресс-конференция   Вонана-19.   Тридцать   репортеров,   представлявших
основные службы глобальных новостей, задавали ему вопросы.
   Внезапно на экране  появился  водоворот  цветов,  который  перешел  в
повторение пресс-конференции. На этот раз не было  никаких  компьютерных
воспроизведений. Впервые перед моими глазами появился живой Вонан.
   Я был потрясен.
   Другими словами моего состояния не описать. Учитывая  мое  дальнейшее
знакомство с ним, должен пояснить,  что  тогда  я  воспринимал  его  как
самого гениального обманщика. Я презирал претенциозность  тех,  которые,
неважно почему, поддерживали эту глупую игру. Тем не менее вид пришельца
сразил меня. Складывалось  впечатление,  что  он  выглядывал  с  экрана,
освободившись от него. Эффект его присутствия значительно  отличался  от
голографии.
   Это был стройный мужчина средних лет с покатыми плечами  и  небольшой
женоподобной грудью. Он гордо держал великолепно смоделированную голову.
Черты его лица были  резко  выражены:  острые  скулы,  угловатые  виски,
сильный подбородок и рельефный нос. Череп был  несколько  великоват  для
скелета, он  был  высокосводчатым.  Задняя  часть  могла  заинтересовать
френолога, потому что череп Вонана был удлинен  и  остроконечен.  Однако
подобные необычные черты  можно  встретить  на  улицах  любого  большого
города.
   У него были коротко обрезанные пепельные  волосы  и  глаза  стального
цвета. Ему можно было дать от  тридцати  до  шестидесяти.  У  него  была
гладкая кожа. Он был одет в бледно-голубую тунику, что свидетельствовало
о его симпатиях к возвышенному стилю. На шее висел  аккуратно  сделанный
футляр светло-коричневого цвета - единственное цветовое пятно  на  теле.
Он казался спокойным, элегантным, интеллигентным и  каким-то  надменным.
Он  напомнил  мне  одного  знакомого  сиамского  кота,  который  обладал
какой-то противоречивой сексуальностью, потому что в нем  была  какая-то
мягкая женственность. Вонан производил то  же  самое  впечатление  своим
выхоленным  видом  в  сочетании  с  грацией.  Было  ли  у  него  чувство
принадлежности к своему полу? В какой-то  степени  он  соединял  в  себе
противоположные свойства и казалось умел найти и  получить  удовольствие
во всем и каждом. Я  еще  раз  подчеркиваю,  что  это  было  мое  первое
впечатление, потому что позднее я открою в Вонане-19 многое другое.
   Его характер выдавали глаза и рот. Вся сила Вонана была  воплощена  в
них. У него были тонкие губы, слишком большой рот,  безупречные  зубы  и
ослепительная улыбка. Его улыбка вспыхивала подобно маяку, излучая тепло
и уверенность, но тут же резко пропадала. Рот  как  бы  исчезал,  и  все
внимание невольно переключалось на холодные, проницательные  глаза.  Это
были две самые бросающиеся  в  глаза  черты  индивидуальности  Вонана  -
постоянная   способность   требовать   и   всеохватывающая   любовь    с
обезоруживающим светом улыбки. Шарлатан он или нет, очевидно было только
одно, что это  человек  незаурядный,  и  несмотря  на  мое  презрение  к
подобного рода шарадам я чувствовал потребность  понаблюдать  за  ним  в
действии. Показанная ранее смоделированная версия имела такие же  черты,
но не имела такой силы.  Первое  постоянное  изображение  живого  Вонана
обладало неимоверным магнетизмом в отличие от компьютеризированного.
   Камера задержалась на нем не больше тридцати секунд,  но  этого  было
достаточно, чтобы осознать его притягательность. После  ее  перевели  на
корреспондентов. Даже такой отдаленный от экрана человек, как я,  узнал,
по крайней мере, полдюжины из них. Тот факт, что  Вонан  уже  привлек  к
себе внимание ведущих репортеров мира, подтверждал, какой фурор  он  уже
успел произвести, пока Джек, Ширли и я бездельничали в  пустыне.  Камера
продолжала передвигаться, показывая все устройства  технической  ерунды:
сердечник воспроизводящих устройств; мрачное сопло  подвода  компьютера;
стрелу,  на  которой   болтались   звукообеспечивающие   приспособления;
управляющую     сетку     высокочувствительных     датчиков,     которые
телетранслировали в трех  измерениях  и  небольшой  цезиевый  лазер  для
подсветки. Обычно все это  не  выставлялось  напоказ,  но  в  этот  раз,
наверное,  пытались  продемонстрировать,  что  средневековые  люди  тоже
кое-что знают.
   Пресс-конференция началась с того,  что  резкий  голос  с  лондонским
акцентом произнес:
   -  Мистер  Вонан,  не  могли  бы  вы  сформулировать  причины  вашего
пребывания здесь?
   -  Разумеется.  Я  прибыл  для  того,  чтобы  пронаблюдать,  как  жил
технологический человек в самом начале. Я стартовал, по вашим подсчетам,
в 2999 году. Я предполагаю  посетить  центры  вашей  цивилизации,  чтобы
понять, как получали удовольствие и каких инструкций придерживались  мои
предки.
   Он произнес это ровно без каких-либо остановок.  Его  английский  был
лишен каких-либо акцентов. Так обычно говорят компьютеры, собрав воедино
чистые фонетические звучания без какой-либо эмоциональной  окраски.  Это
свидетельствовало о том, что он изучал язык in acuo, у какой-то  машины.
Но в двадцатом столетии финн, баск или  узбек,  изучавшие  английский  с
помощью компьютера, будут говорить так же. У Вонана был гибкий и  хорошо
поставленный голос. Его было приятно слушать.
   - А почему вы разговариваете по-английски? - спросил репортер.
   - Мне показалось, что это самый необходимый язык в средневековье.
   - В вашем времени не говорят по-английски?
   - У нас применяется сильно измененная форма этого языка.
   - Расскажите нам немного о будущем.
   Вонан обворожительно улыбнулся и терпеливо спросил:
   - А что бы вам хотелось узнать?
   - Каково население земного шара?
   - Точно не знаю. Порядка нескольких биллионов.
   - Вы уже достигли звезд?
   - Разумеется достигли.
   - В сколько живут люди в 2999 году?
   - Пока не умрут, - добродушно отозвался  Вонан.  -  Точнее,  пока  не
захотят умереть.
   - А если они не захотят совсем?
   - Думаю, что тогда будут жить дальше. Хотя я не очень в этом уверен.
   - А какие у вас ведущие нации?
   - У нас нет  наций.  У  нас  есть  Централь,  ну  и,  соответственно,
децентрализированное население. И все.
   - А что такое Централь?
   - Добровольная ассоциация горожан в  единой  зоне.  Это  что-то  типа
города, но все же не город.
   - Где она расположена? Вонан деликатно нахмурился.
   - На одном из основных континентов. Я забыл,  как  у  вас  называются
континенты.
   Джек посмотрел на меня.
   - Может, выключить? Это явный жулик. Ни о  чем  не  может  рассказать
конкретно!
   - Нет, оставь, - сказала Ширли. Похоже, она была в восторге. Но  Джек
настаивал, поэтому я быстро отозвался:
   - Давай еще немного посмотрим. Это удивительно.
   - ..получается, один-единственный город?
   - Да, - ответил Вонан. - Заселен людьми, которые  ценят  коммунальную
жизнь. Понимаете, у нас  нет  экономической  нужды  жить  кучей.  Каждый
вполне независим. Что меня заинтересовало, так это  необходимость  ваших
людей залезать  в  карманы  других.  Я  имею  в  виду  денежный  бизнес,
например. Без денег человек голодает, не может одеться. Я  прав?  У  вас
отсутствуют свободные средства  производства.  Я  правильно  понял,  что
превращение энергии у вас еще не свершившийся факт?
   -  Смотря  что  вы  понимаете  под  энергетическим  превращением,   -
отозвался голос с явно американским акцентом. -  Человечество  научилось
получать энергию, как только научилось зажигать огонь.
   - Я имел в виду действенное энергетическое превращение, -  возмутился
Вонан. - Вся полезная мощь заключена внутри единственного..,  понимаете,
единственного атома! У вас этого нет?
   Я  покосился  на  Джека.  Он  вдруг   судорожно   вцепился   в   свое
пневматическое кресло.  Его  лицо  исказилось  от  напряжения.  Я  снова
боязливо оглянулся, словно оказался свидетелем чего-то  сугубо  личного,
понимая, что на вопрос десятилетней давности частично ответили.
   Когда я снова обернулся  к  экрану,  Вонан  уже  закончил  обсуждение
вопроса энергетических превращений.
   - ..путешествие по миру. Я хочу полностью ознакомиться с достижениями
в этом районе. И начну с Соединенных Штатов Америки.
   - Почему именно оттуда?
   - Многим нравится наблюдать процесс декадентства в развитии.  Посетив
разрушающуюся культуру, можно лучше  понять  истоки.  У  меня  сложилось
впечатление, что  хаос,  который  наступит  в  вашем  мире,  начнется  с
Соединенных Штатов, поэтому я хочу выявить симптомы этого.
   Он произнес это с таким умопомрачительным  равнодушием,  словно  крах
нашего общества был очевиден и не стоит обижаться на общеизвестный факт.
На этот раз улыбка дольше обычного задержалась  на  его  лице,  так  что
аудитория не придала значения мрачности его слов.
   Пресс-конференция подходила к концу. Редкие вопросы о мире  Вонана  и
способах,  позволивших  ему  прибыть  к  нам,  сталкивались   с   такими
туманными,  общими   пояснениями,   что,   казалось,   что   он   просто
подсмеивается над спрашивающими.  Иногда  он  говорил,  что  предоставит
более детальную расшифровку позже, но в основном отвечал, что не  знает.
Он старался, по возможности, уклониться от попыток  заполучить  от  него
описание мировых событий, которые должны произойти с  нами  в  ближайшем
будущем. Я понял, что он не очень в курсе II  наших  достижений,  потому
что был слегка удивлен, узнав, что у нас есть  электрическая  и  атомная
энергия, что мы совершаем космические полеты.  Он,  правда,  не  пытался
скрыть свое презрение, но его дерзость странным образом не раздражала. А
когда канадский редактор спросил:
   - И чему из всего этого, вы думаете, мы поверили?
   Он вежливо отозвался:
   - Вы можете вообще ничему не верить. Мне это все равно.
   Когда программа закончилась, Ширли повернулась ко мне и сказала:
   - Лео, ты теперь видел этого мифического человека из будущего. Что ты
думаешь о нем?
   - Я удивлен.
   - Ты уверен в этом?
   - Не глупи. Все это  всего  лишь  публичная  догма,  великолепно  для
кого-то разработанная. Но стоит отдать должное - он очарователен.
   - Что правда то правда, - сказала Ширли и посмотрела  на  супруга.  -
Джек, дорогой, тебе очень не понравится, если я пересплю с ним, когда он
прибудет в Штаты? Уверена,  что  в  грядущем  тысячелетии  они  изобрели
какие-то новшества в сексе. Может, он чему-нибудь меня научит.
   - Очень мило, - отозвался Джек.
   Его лицо помрачнело от злости. Увидев  это,  Ширли  ужаснулась.  Меня
удивило,  что  он  подобным   образом   среагировал   на   ее   шутливое
бессмысленное предложение. Мне всегда казалось, что  их  брак  настолько
прочен, что она может играть неверностью, не  рассердив  его.  И  тут  я
понял, что Джек рассердился не на ее  желание  переспать  с  Вонаном,  а
просто все еще находился в  своем  состоянии  душевных  страданий.  Этот
разговор о полном перемещении энергии  и  о  децентрализации  мира,  где
каждый человек может быть экономически независимым...
   - Тебе этого очень хочется? - бросил он и вышел из комнаты.
   Я и Ширли обменялись встревоженными взглядами. Она закусила  губу  и,
проведя рукой по волосам, сказала:
   - Прости, Лео. Я знаю, что его гложет, но не могу объяснить.
   - Думаю, я догадываюсь.
   - Конечно, ты можешь догадываться.
   Она открыла схему бокового окна. Я увидел,  как  Джек,  вцепившись  в
перила и наклонившись вперед, смотрел в темноту  пустыни.  На  западе  в
вершинах гор мелькнула молния, после чего подул яростный штормовой ветер
с  дождем.  По  стеклянной  панели  застучали  крупные  капли.  Но  Джек
оставался на прежнем  месте,  больше  напоминая  статую,  чем  человека,
позволяя шторму испытывать на себе свою силу. Я  почувствовал,  как  под
ногами заурчала система жизнеобеспечения дома,  когда  насосы  хранилища
начали  откачивать   дождевую   воду   в   цистерны   для   последующего
использования.
   Ширли подошла ко мне и положила на плечо руку.
   - Я боюсь, - прошептала она. - Лео, я боюсь.

Глава 4

   - Пошли со мной прогуляемся по пустыне, старина, - сказал Джек.  -  Я
хочу переговорить с тобой.
   С момента телетрансляции пресс-конференции прошло два дня. Мы  больше
не возвращались к экрану, и напряженная обстановка  в  доме  ослабла.  Я
планировал на следующий день вернуться в Ирвин.  Меня  звала  работа,  к
тому  же  я  чувствовал,  что  я  должен  предоставить  Джеку  и   Ширли
возможность наедине разобраться с водоворотами, появившимися в их жизни.
В течение этих двух дней Джек зло разговаривал. Он явно  пытался  скрыть
свои переживания того вечера. Я был удивлен и доволен его приглашением.
   - А Ширли пойдет с нами? - спросил я.
   - Ее присутствие необязательно. Мы пойдем вдвоем.
   Мы оставили ее на веранде, где она, закрыв глаза, принимала солнечные
ванны.  Ее  тело  было  повернуто  так,  что  вся  красота   ее   наготы
предоставлялась заботам солнца. Мы ушли от дома на  расстояние  мили  по
тропинке, которой  редко  пользовались.  Песок  был  еще  влажным  после
проливных дождей. Кругом зеленели пробившиеся кривые растения.
   Джек  остановился  возле  покрытых  слюдянистой   коркой   монолитов,
образовавших что-то вроде естественной стеньг и нагнулся перед одним  из
валунов, чтобы вытащить корень шалфея. Когда ему наконец-то удалось  это
сделать, он отшвырнул его и сказал:
   - Лео, ты когда-нибудь интересовался, почему я ушел из университета?
   - Ты же знаешь, что я пытался это узнать.
   - И что я тебе ответил?
   - Что ты находился в полнейшем тупике, - ответил я. - Что ты устал от
этого и потерял веру в себя и в физику. Что ты просто хочешь свить  себе
уютное гнездышко вместе с Ширли, где будешь писать.
   Он кивнул.
   - Все это ложь.
   - Я знаю.
   - Частично ложь. Лео, я в самом деле хотел уединиться здесь от  мира.
А вот насчет полнейшего тупика - все ложь. Все было как раз наоборот.  Я
не был в полнейшем тупике. Бог свидетель, я очень бы  хотел,  чтобы  все
было именно так. Но я отчетливо  видел  свой  путь  до  кульминационного
конца своих тезисов. Все ответы были как на ладони. Все.
   У меня задергалась левая щека.
   - И ты смог остановиться, зная, что ты у цели? - Да.
   Он опустился на колени и стал  пропускать  песок  сквозь  пальцы,  не
глядя на меня. В конце концов он сказал:
   - Это было нравственное решение или просто трусость? Как ты  думаешь,
Лео?
   - Ты сам знаешь.
   - Ты знаешь, что за собой влекла моя работа?
   - Думаю, что понял это раньше тебя, - сказал я.  -  Но  не  собирался
заострять твое внимание на этом. Я должен был оставить  за  тобой  пр