до заставить его работать,  я  спросил  его  таким
резким голосом, какой мог только себе представить:
     - Какие будут инструкции?
     Его старые глаза раскрылись, он потряс своей массивной головой, чтобы
в ней прояснилось, насколько это  возможно.  На  самом  деле  я,  пожалуй,
гордился тем, что этот изрекающий глупости старый  бездельник  так  хорошо
вел себя последние полчаса. Кажется, он  даже  ни  разу  не  потерял  нить
мысли.
     Теперь он раздраженно ответил:
     - Не тереби меня, Лысик. Можешь связаться с  Солом,  Орри  и  Фредом,
чтобы они немедленно пришли сюда?
     - Конечно, -  ответил  я.  -  Вся  тройка  работает  сейчас  работает
разнорабочими   в   кашечной   "Чилийской   гостиницы"   Ристермана.   Эта
единственная тошниловка, где можно съесть то, что желаешь, за  три  тысячи
псевдо-долларов.
     - Господи, - сварливо пробурчал он. - Помню, когда его владельцем был
Марко Баккик, он был лучшим рестораном города.
     И снова закрыл глаза.
     - Время не стоит на месте, - заметил  я,  беря  свой  видеотелефон  и
начиная набирать номер. У меня не было ни малейшего представления, что  он
собирается  делать  с   тремя   оперативниками,   которых   мы   частенько
использовали в минувшие годы.
     Он, очевидно, снова погрузился в сон, когда раздался дверной  звонок.
Я с трудом выпрямился, тихонько постанывая от причиняемой артритом боли, и
пошел к дверям.
     Обнаружив, кем оказались эти двое, стоящие на пороге, я удивился.
     Поправив свои бинокулярные очки и приоткрыв дверь, я спросил:
     - Какого черта вам здесь надо?
     - Открывайте, - прохрипел инспектор, - полицейское дело, конечно.
     Я впустил их, тряся головой.
     - Знаете, - сказал я. - Вы двое всегда удивляли меня. Я помню  вас  с
начала тридцатых годов, когда мы занимались одним из своих первых  дел  об
убийстве - делом Ферде-Ланса. В те времена вы были инспектор по убийствам,
а этот сержант - одной из ваших правых рук. Тридцать лет спустя, когда  мы
работали по делу, которое я описал в "Окончательном выводе", вы  еще  были
инспектором по убийствам, а сержант все еще был сержантом. И теперь та  же
картина через  тридцать  или  около  того  лет...  Вас  двоих  никогда  не
повышали, и вы никогда не уходили в отставку?
     Если не считать лет,  он  был  все  таким  же  старым  инспектором  с
потрепанной фетровой шляпой на голове, морщинистая розовая шея  стала  еще
морщинистее,  когда-то  проницательные  серо-голубые  глаза  слезятся   от
старости почти так  же,  как  и  у  Жирного,  когда-то  широкий  зад  стал
мешковатым. Когда-то крупное серое лицо покрывалось сероватым налетом,  но
рычание оставалось прежним, хотя, пожалуй, немного дрожало.
     - Хватит, Лысик, -  ответил  он.  -  Мы  были  в  отставке,  оба.  Но
вернулись, когда город докатился до того,  что  оказался  не  в  состоянии
позволить себе роскошь платить своим  муниципальным  служащим,  и  большая
часть полицейских уволилась. Инфляция, словно ржавчина, съела наши  пенсии
до того, что раз в месяц можно позволить себе купить пару соевых  сосисок,
вот мы оба и вернулись в  полицию.  Теперь  мы,  по  крайней  мере,  можем
прихватить немного фруктов с  витрин  да  потрясти  ресторан  или  бар  за
подмешивание наркотиков в спиртное.
     - Если когда-либо был полицейским, то навсегда останешься  клопом,  -
заметил я, провожая их в офис Жирного.
     К тому времени, как мы добрались туда, Жирный уже вливал из кварты  в
стакан остатки пива.
     Он поднял голову и промямлил, как обычно:
     - Действительно. Импульсивный инспектор. Давненько не виделись,  сер.
Чем вызван этот визит, доставляющий мне сомнительное удовольствие?
     Инспектор опустился в красное кресло, а сержант в одно из  желтых.  Я
прошел и сел за свой стол.
     К моему удивлению, инспектор достал сигару, и, прежде чем сунуть ее в
рот, покатал между пальцами.  Как  в  далекие  старые  времена,  когда  он
являлся к нам в офис почти каждую неделю  по  поводу  какой-нибудь  жалобы
полиции или методов работы Жирного, он не прикуривал ее. Я не видел сигары
целую вечность. С тех пор, как правительство объявила запрет на табак.
     - Я случайно оказался рядом, - скрипучим голосом сказал он.  -  Мы  с
сержантом должны были произвести арест через  несколько  дверей  отсюда  в
сторону девятого авеню.  Забрали  доктора  Боллмера  во  время  облавы  на
Виргинскую клиентуру по обвинению в распространении табака. Продавал его в
розницу школьникам, - он вынул сигару из дряблого рта и полюбовался ею.  -
Конфисковал эту улику.
     - Неужели? - заметил Жирный, сердито глядя на него. - Даже не  думал,
что у моего старого друга доктора Боллмера настали тяжелые времена. Но  вы
ведь  не  настолько  глупы,  чтобы  подозревать  меня,   как   соучастника
бутлегерства мистера Никотина?
     - По-видимому, док лишился практики  из-за  автоматизации,  -  сказал
инспектор. - Как бы то ни было, как только мы вышли  от  него,  я  заметил
трех подозрительных типов, спускавшихся  по  лестнице  от  вашей  парадной
двери.
     - Чем их вид вам показался подозрительным? - поинтересовался я.
     Инспектор посмотрел на меня мутными глазами.
     - Они спускались по лестнице этого дома.
     Такой ответ вызвал у сержанта квакающий смех. Он явно зашел по  тропе
старческой немощи так далеко, как и его босс - или мой, если на то пошло.
     - Фу. Вы недоумок, инспектор, - сказал Жирный, поднял стакан с пивом,
допил его, затем достал платок и стер с губ пену.  -  Три  джентльмена,  о
которых идет речь - мои клиенты.
     Инспектор сердито посмотрел на него.
     - Этого я и боюсь. Последние десять лет,  когда  у  вас  был  клиент,
разверзлась вся преисподняя, пока так или иначе  вы  не  вываливали  их  в
грязи.
     - Па... Вы ворвались в мой  дом,  сер.  Если  у  вас  нет  ордера,  я
предлагаю...
     - Чего они хотели? - резко, насколько позволил ему  скрипучий  голос,
спросил инспектор.
     - Это, инспектор, останется между мной и моими клиентами.
     - Ну, да? - сказал инспектор.
     - Ну, да? - словно эхо повторил сержант.
     - Ну, да, - сказал и я, чтобы не оставаться в стороне.
     - Это как-нибудь связано с убийством? - спросил инспектор. - Когда вы
беретесь за дело с убийством, а это случалось добрую половину  века,  оно,
как правило, превращается в бойню. До  того,  как  вы  якобы  заканчиваете
расследование преступления, вокруг оказывается столько трупов,  что  можно
подумать, что в городе разразилась чума.
     По-видимому, Жирному это надоело. Отключившись от всего на свете,  он
закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
     Несколько долгих минут инспектор сердито смотрел на  него.  Но  он  и
прежде сталкивался с этим. Когда Жирный хотел отключиться,  он  проделывал
это со сноровкой черепахи. Наступила напряженная тишина. На посеревшем  от
старости лице инспектора ухитрился появиться злой румянец.
     - Проклятый слон, пропитанный пивом.
     И перевел на меня свой сердитый взгляд.
     В вымученной улыбке я показал ему свои вставные челюсти.
     - Воплощение спокойствия, - заметил я, чтобы его успокоить.
     - Ты,  улыбающаяся  обезьяна,  -  выругался  он,  вставая.  -  Пошли,
сержант.
     Сержант пошел и они последовали  через  холл  к  выходу.  Я  двинулся
следом  не  столько  из  вежливости,  сколько  желая  убедиться,  что  они
действительно ушли. В свое время я видел,  как  инспектор  делал  вид  что
уходит, а затем украдкой возвращается через зал,  чтобы  приложить  ухо  к
двери офиса на всякий случай, может удастся подслушать, как  мы  с  Жирным
обсуждаем дело, которое у нас в руках.
     Когда я вернулся, Жирный сидел, постукивая  пальцем  по  подлокотнику
кресла, из чего я понял, что он просто кипит от злости.
     - Черт побери, Лысик, - пробормотал он. - Я бы подал в суд  на  город
за оскорбление личности.
     - За последние десять лет у города Нью-Йорка в  сундуках  не  было  и
псевдо-десятицентовой монеты.
     - Фу.
     Зазвонил телефон и  я  ответил  на  вызов.  На  экране  видеотелефона
появилась  Лил.  Я  скривился.  Если  она  еще  раз  сделает  пластическую
операцию, подбородок окажется у нее на макушке.
     - Эскамилло! - заквакала она. - У  меня  потрясающая  идея,  дорогой.
Пойдем сегодня во "Фламинго" и спляшем этот новый танец рок-н-джек.
     - Рок-н-джек? - повторил я жалобно. - Это слишком  сексуальный  танец
для меня. У меня до сих пор колики в крестце после прошлого раза, когда мы
ходили танцевать, а ведь это был  всего  лишь  возрожденный  вальс.  Кроме
того, у босса новое дело.
     - Какое дело? - настырно спросила она. - Пиво?
     Ее лицо исчезло.
     -  Какого  черта  не  автоматизируют   танцы?   Все   остальное   уже
автоматизированно, - пробурчал я.
     Зазвенел звонок и я пошел открывать дверь. Обнаружив там Сола, Орри и
Фреда, я не особенно удивился.
     Сол, конечно, в своей моторизованной инвалидной  коляске.  Почему  до
сих пор их называют колясками, когда они на воздушной подушке, я не  знаю.
Но даже в моторизованной коляске Сол остается лучшим сыщиком  на  острове.
Кому придет в голову, что за ним следит человек в коляске.
     Если не считать еженедельных игр в покер, я не виделся  с  ним  много
лет. Маленький и изможденный, с большим носом, плоскими ушами и в кепке. У
него в любое  время  такой  вид,  что  от  силы  через  час  ему  придется
побриться, а брюки гладились неделю назад.
     Орри совсем другой.  В  старые  времена  он  был  высоким,  красивым,
щеголеватым и считал себя  дамским  угодником.  Теперь  -  хуже  некуда  -
износился, совсем недавно его выпустили из  каталажки,  где  он  отсиживал
срок за то, что приставал  к  малолетним  девочкам  в  Сентрал-парке.  Его
выпустили после того, как были приняты новые  разрешающие  законы.  Они  -
кульминация   всех   принятых   раньше.   Сначала   отменили   законы    о
несовершеннолетних  и  разврате  вне  брачных  уз.   А   затем   разрешили
гомосексуализм  между  подростками  по  согласию.  Теперь  разрешено   все
остальное, в том числе садизм, мазохизм, совращение детей и  скотоложество
- по согласию между партнерами. Последнее я никак  не  могу  понять,  хотя
одному богу известно, какие в этом мире есть весьма странные животные.
     Фред сейчас с палочкой, когда-то он  был  женат,  чрезмерно  большой,
широкий,  с  виду  весьма  солидный  и  честный,   а   теперь   -   полная
противоположность. Жену, у которой он был под каблуком, он  похоронил  при
несколько туманных обстоятельствах, очевидно, терпение  его  истощилось  в
конце концов. Он тоже усох и честным уже не кажется. Действительно, ему не
раз считали зубы за мелкие кражи в  магазинах.  Но  сейчас,  когда  Жирный
думал, что ему понадобиться старый детектив,  он,  по-видимому,  забыл  об
этом.
     В офисе Сол подъехал на своей коляске к  красному  креслу,  сидеть  в
котором раньше было его привилегией, так  как  Жирный  считал  его  лучшим
свободным оперативником Манхеттена. Орри с Фредом  со  скрипом  уселись  в
желтые кресла, а я за свой стол.
     Жирный сложил пальцы на своем громадном брюхе и невнятно пробормотал:
     - Джентльмены, у нас появилось дело.  Вы  трое  проследите  за  тремя
англичанами по фамилии Олдисс, Браннер и Кларк.  Они  работают  в  "Рапчед
моторс  компани",  их  офисы  в  Уэлфеа  Стейт  Билдинге.  Жду  ежедневных
донесений.
     - Донесений о чем? - осторожно спросил Орри. - Что они натворили? Или
что, по-твоему, натворят?
     - Откуда я знаю? - зарычал на него Жирный. - это все, джентльмены.
     Когда они ушли, я целую минуту тупо смотрел  на  него,  как  если  бы
сунул свою Кредитную  карточку  в  щель  машины,  но  никакой  жевательной
резинки не получил.
     - Но это же клиенты, - сказал  я  наконец.  -  Чего  ради  ты  хочешь
следить за ними?
     Он закрыл  глаза,  явно  разозленный  этим  вопросом.  Несколько  раз
выпятил и поджал губы, затем раздраженно пробормотал:
     -  Считаешь  меня  неопытным  молокососом  в   профессии?   Ожиревшим
троглодитом? Главным образом потому, что пока следить больше  не  за  кем,
они единственные, кого мы знаем, кто связан с этим делом.
     - Может, мне проследить за инспектором? Судя по всему, он тоже  будет
причастен к этому делу, как только подберется к нему.
     Он открыл свои слезящиеся от старости глаза и  сердито  посмотрел  на
меня.
     - Лысик, - пробормотал он как бы про себя, между прочим, -  по  этому
животрепещущему вопросу, принимая в внимание  имеющийся  у  нас  опыт,  мы
воспользуемся нашим умом. - Снова закрыл глаза и, кажется, задремал снова,
но передумал и протянул руку, чтобы нажать на кнопку - один длинный и один
короткий звонок, чтобы принесли еще пива.
     - Погоди-ка, - сказал я. - Какие указания _м_н_е_?
     Он снова закрыл глаза с недовольной гримасой,  что  ему  надоедают  и
потянулся к одной  из  книжек  в  бумажных  переплетах,  рассказывающих  о
прошлых делах. На этот раз за "Правом умереть".
     Явно решая на ходу, он заговорил:
     - Сходи в офисы "Рапчед моторс компани"  и  опроси  всех,  кто  имеет
какое-либо отношение к Чарли Азимову. И в девять вечера доставь их сюда, в
мой офис.
     Я посмотрел на него.
     - Как по-твоему, я выполню это?
     Он начал читать, шевеля губами от усердия.
     - Возьми, пожалуй, свой револьвер.
     - Ну ты даешь, - возразил я.  -  Тебе  прекрасно  известно,  что  уже
десять лет назад у меня отобрали разрешение после того, как  я  прострелил
себе ногу.
     Тем не менее, когда я вышел из дома из коричневого камня, у меня  был
мой "Марли" 38-го калибра, безотказный и бесшумный, в  кобуре  по  мышкой.
Мало ли что. Иногда для охоты не хватает  шишек  или  легавых,  террористы
стреляют и в простых граждан,  чтобы  попрактиковаться.  Они,  по  крайней
мере, демократичны.
     И, действительно, по пути к Уэлфеа Стейт Билдингу, до которого  можно
добраться пешком, я встретил одного. Должен был добираться, так  как  дело
шло к концу месяца, мой кредит Отрицательного Подоходного Налога уже скреб
по донышку, и я не был уверен, что перевод кредита от наших клиентов-лайми
уже зарегистрировали. А автоматизированные такси  не  за  счет  фирмы.  он
пристроился ко мне и уголком рта сказал:
     - Эй, друг, можешь уделить мне несколько патронов? У меня только  что
кончились, и я заметил, что у тебя под левой мышкой оттопыривается.
     По внешнему  виду  молодой  человек  ничем  не  отличался  от  других
идеалистов. Никак не пойму, чего же все-таки они добиваются,  но  молодежь
должна получить свое, особенно, если дело касается идеалов.
     Поэтому я сказал:
     - Отвали.
     И  я  продолжил  свой  путь  к  Уэлфеа  Стейт  Билдингу,  который  не
производил  такого  большого  впечатления,  как  небоскребы  моей  юности.
Все-таки пластмассы, особенно по-детски голубые и розовые, не  имеют  того
достоинства, каким обладают материалы прошлого - сталь и железобетон.
     Несмотря  на  нехватку  энергии,  лифты  -  или,  по  крайней   мере,
некоторые, - работали. Я поискал "Рапчед моторс компани"  на  указателе  в
фойе и обнаружил, что  она  располагается  на  тринадцатом  этаже,  -  это
впечатляет. Я полагал, что  предприятия  с  таким  претенциозным  проектом
создания "Рапчед Рэта" должно иметь в своем распоряжении, по меньшей мере,
несколько этажей.
     Я отыскал стеклянную дверь под номером "4" с надписью: "Рапчед моторс
компани" и по ней - "Полулама Чарлз Рапчед, президент".
     Я встал перед опознавательным экраном и нажал кнопку.
     Знойный женский голос спросил:
     - Кто это, черт побери? Не узнаю твою физиономию.
     - Э... - откликнулся я. - Сейчас. Э...  не  подсказывайте.  Э...  ну,
сейчас, я посмотрю в своей визитной карточке.
     Я начал рыться по карманам, поочередно в каждом, пытаясь вспомнить, в
каком лежит кошелек.
     - Ладно, - вздохнул голос, -  если  судить  по  твоему  виду,  просто
удивительно, что ты все-таки нашел тринадцатый этаж. Входи...
     Дверь открылась и я вошел.
     Стереотипная приемная. Новая классная мебель из пластмассы, на стенах
рисунки "Рапчед Рэта", каким представляют  его  себе  художники,  у  всего
стерильно чистый вид. Сначала я сощурился на  них,  но  мои  глаза  словно
магнитом притянуло видение за столом. Мирна Лой, наверное, в  роли  дочери
Дракулы, только без клыков.
     Вкрадчивая, знойная и одетая так, как за  всю  историю  секретарского
дела не одевалась ни одна  секретарша.  Знаете,  скорее  для  вечеринки  с
танцами, чем для офиса. Пухлые губы так сильно накрашены, что похоже,  что
она изойдет кровью через них, и  я  держался  от  нее  подальше,  опасаясь
схватить простуду от этих порхающих ресниц.
     Она улыбнулась, вернее плотоядно оскалилась, и сказала:
     -  Ты,  должно  быть,  та  самая  ищейка.  Заходил  мистер  Кларк   и
предупредил меня, что ты, наверное, появишься здесь, и просил помочь тебе.
Знаешь, Лысик, я ни разу не встречала сыщика.
     - Откуда вы узнали, что меня  зовут  Лысиком?  -  быстро  спросил  я,
пытаясь поймать ее.
     - Женская интуиция, - ответила она. - Может, тяпнем по маленькой?
     Я смотрел на нее, хлопая глазами.
     Она выдвинула ящик, заглянула в него и нахмурилась.
     - Черт. Я была уверена, что она здесь.
     Открыла второй, затем третий  и,  наконец,  выпрямилась  со  знакомой
квадратной бутылкой с белой наклейкой и двумя стопками-переростками.
     - Лучший бурбон в стране, - пробормотала она с чувством, щедрой рукой
наливая две порции и подталкивая одну ко  мне.  Миксера,  очевидно,  здесь
нет, нет и воды.
     Она  опрокинула  свою  порцию  одеревенелой  рукой,  что  выдает  уже
выпившего человека. Тут же налила себе еще, пока я  отхлебывал  из  своей.
Она права. Очень приличное, крепкое пойло, хорошо  выдержанный  бурбон.  Я
столько лет ничего, кроме синто-джина, не пил.
     - Так, - сказала она, - что я теперь могу для  тебя  сделать,  Лысик?
Судя по тебе, ты уже не в том возрасте, когда на такой вопрос дают обычный
ответ.
     Я допил свой бурбон и едва удержался, чтобы не сунуть в стопку язык и
не вылизать ее. Поставил стопку на стол и вынул блокнот с ручкой.
     - Выпей еще, - предложила она и налила еще две порции -  свою  вторую
она допила между делом.
     - Босс хочет, - сказал я, - чтобы я допросил всех сотрудников "Рапчед
моторс компани", хотя бы тех, кто имел отношение к Чарли Азимову.
     - Ладно, - ответила она. - Валяй.
     Я тупо посмотрел на нее.
     - Где можно найти остальных?
     - Кого - остальных?
     - Босс хочет, чтобы я поговорил со всеми, кто знал Азимова и  призвал
к нему в офис сегодня к девяти вечера.
     - Больше никого нет,  -  объяснила  она.  -  Кроме  мистера  Олдисса,
мистера Браннера и мистера Кларка. И никого из них здесь нет. Кроме  того,
ты уже говорил с ними. Видно ты, Лысик, действительно отстал  от  времени.
Здесь  все  автоматизированно.  Мы  с  Чарли  -  единственные  сотрудники,
конечно, кроме тех троих  британцев.  Бутылка,  кажется,  пуста,  подожди,
может найду новую.
     Она снова принялась шарить в столе. По-видимому, перед моим  приходом
она трудилась над первой бутылкой. Вынула пачку бумаг и тупо уставилась на
нее.
     - Черт бы меня побрал, - проговорила она. - Я всю неделю  искала  эти
синьки. Здесь все теряется, правда? Ну, моя основная работа - секретарь по
приему посетителей, значит, нечего от меня требовать, чтобы я занималась и
всей текучкой.
     Она небрежно швырнула бумаги в мусорную корзину и продолжила  поиски,
которые увенчались находкой еще одной бутылки бурбона  выдержки  каменного
века и она ее искусно откупорила.
     - Ну, погодите минутку, - запротестовал я. - Вы хотите  сказать,  что
здесь только два сотрудника "Рапчед моторс компани", кроме трех лайми?
     - Вот именно.
     Она наполнила стопку.
     - Но ведь это немыслимо, чтобы всю работу выполняли  два  человека  -
один секретарь и один изобрет