4  г.].  Они  не
настолько жаждали отработать свою зарплату.
     - А что делал ты?
     - Не знаю,  что  я  делал.  Просто  стоял.  Как  бы  застыл.  Слишком
испугался, чтобы  броситься  на  тротуар.  Я  находился  не  далее  чем  в
пятнадцати футах от Долли. Он был само хладнокровие. Еще что-то  сам  себе
насвистывал,   выпустив   парочку   тринадцатимиллиметровых    ракет    по
полицейским, сначала в одну сторону, потом - в другую. Его люди выбежали с
награбленным из банка и нырнули в бронированный автомобиль,  который  ждал
на улице, пока они сделают дело. Ну, и я тоже сделал несколько снимков.
     Морт с душевной болью закрыл глаза.
     - Тоже сделал?
     - Ага. Вспомни снимки.
     - Я думал, ты снимал телеобъективом откуда-то там, - пробормотал  он.
- Продолжай.
     - Итак, когда Долли меня заметил, он поднял свой гироракетный карабин
- или что там у него было, - чтобы разок в меня пальнуть.
     Глаза Морта вновь широко открылись.
     - Но, очевидно, в обойме кончились патроны, а времени перезарядить  у
него не было. Забираясь вслед за своей командой  в  машину,  он  попытался
схватить камеру, но к этому времени я вышел  из  столбняка  и  сделал  шаг
назад, немного поспешно, и шлепнулся прямо на задницу.
     Как бы то ни было, я отнес фотоаппарат в отдел иллюстраций и  оставил
его старшему технику фотолаборатории. Я сказал  ему,  что  там,  возможно,
есть что-то по поводу ограбления, но он  лишь  бросил  взгляд  на  детскую
камеру  и  вернулся  к  обычным   снимкам,   которые   приносили   штатные
корреспонденты: улица снаружи банка, трое  раненых  полицейских,  вскрытый
сейф, взорванный Долли и его ребятами. Прошло немало времени,  прежде  чем
они обнаружили, что на каждом из моих  снимков  все,  как  живое.  К  тому
моменту я оправился от потрясений и зашел сюда, к тебе. Ты как раз работал
над  этой  поистине  детективной  статьей  о  банде  Теттера  и  имел  всю
неофициальную информацию. Таким образом,  строго  между  нами,  мы  просто
состряпали эту статью, и я взял и представил ее Блэкстону.  Вот  так  я  и
получил Пулитцера второй раз.
     - И заплатил мне четыреста  зеленых  за  то,  что  я  ее  написал,  -
простонал Морт. Он посмотрел на меня и закачал головой. - Просто  не  могу
себе представить, что у тебя хватило мужества вот так вот стоять и снимать
кадр за кадром все происходящее.
     - Я не могу тоже. Не могу вспомнить, как я  это  делал.  Камера  была
автоматическая - самопротяжка кассеты и все  такое.  Может  быть,  у  меня
просто дрожал палец.
     - Слушай, - потребовал он, - а  как  ты  ухитрился  отыскать  ребенка
Шульцев? Ну, это дело с первой Пулитцеровской премией?
     - Ты мне просто  не  поверишь,  -  ответил  я  поднимаясь.  -  Ладно,
пойду-ка я лучше по своим делам.
     - О, грандиозно! - воскликнул  он.  -  Это  теперь,  когда  я  совсем
проснулся?! - Он взъерошил копну своих волос и обиженно высунул язык.
     Я не отправился  по  своим  обычным  воскресным  делам  -  прачечная,
магазины и тому подобное. Мои чувства пребывали в расстройстве.
     То, что должно  было  произойти,  было  очевидным.  Старая  Головешка
Блэкстон так и будет поручать мне задания для салаг. А я, в свою  очередь,
так и буду прокалываться на каждом  из  них.  Все  это  не  тот  материал,
который я мог бы принести к Морту Циммерману  на  обработку.  Я  мог  себе
позволить присутствие его призрака лишь в действительно  больших  статьях.
За прошедший год  я  обращался  к  нему  раз  восемь-десять,  включая  оба
известных случая, и каждый раз он с задачей справлялся. А почему бы и нет?
Двадцатилетний свободный художник.
     Покинув его дом и забравшись в свой "фольксаэро", я заметил  мужчину,
который  уставился   в   витрину   соседней   бакалейной   лавки-автомата,
находившейся рядом с  подъездом  Морта  Циммермана.  Подобные  витрины  не
настолько интересны, чтобы так пристально их разглядывать, но мое внимание
привлекло не это.
     У меня возникло смутное  чувство,  что  мы  знакомы  и  что  надо  бы
поздороваться, но я никак не мог вспомнить его имя.
     Я включил воздушную подушку и выжал педаль газа. Миновав полквартала,
я вспомнил. Это было не совсем знакомство. Прошлым вечером я видел  его  в
"Дыре". Он сидел в кабинке сразу позади меня. Мне  он  показался  одиноким
посетителем; пока я там был, он ни разу не двинулся с места, а просидел до
закрытия.
     Не представляя себе точно зачем, я зашел в библиотеку. Думаю, у  меня
была смутная мысль попытаться найти что-нибудь новенькое, чем  можно  было
бы  привести  в  восторг  Уэнтворта  Уилкинза.  Приди  я  с  по-настоящему
взрывоподобной  темой,  то,  вероятно,  смог  бы  использовать  Морта  для
написания статьи и сохранить свой имидж, если не перед Старой  Головешкой,
то перед коммерческим директором "Джорнал".  Тогда  я  снова  приобрел  бы
статус  специального  корреспондента,  то  есть  имел  бы  условия,  когда
фактически  не  нес  бы  ответственности   перед   Блэкстоном   и   никому
по-настоящему не был бы подотчетен.
     В библиотеке я ничего  не  нашел.  Так  или  иначе,  я  непроизвольно
занялся проверкой утверждений Морта о политике. При этом не могу  сказать,
что политика когда-либо меня особо интересовала.
     Насчет двухпартийной системы он был прав. Третья партия  стала  делом
позапрошлых  лет.  Я  проверил  данные  по  местным  выборам.  С   каждыми
проходящими выборами  партии  меньшинств  становились  все  патетичней,  а
количество штатов, где они попадали в бюллетени, становилось  все  меньше.
Прогибиционистская  партия  [партия   сторонников   запрета   на   продажу
спиртного] - одна из трех старейших в стране - была включена  в  бюллетени
только  в  одиннадцати  штатах  и  имела  менее  двадцати  тысяч  голосов.
Социалистическая лейбористская партия  -  третья  в  стране  по  величине,
набравшая почти миллион  голосов  при  Юджине  Дебзе  [Юджин  Виктор  Дэбз
(1885-1926) - американский лидер социалистического и рабочего движения], -
на последних выборах  добилась  успеха  в  семнадцати  штатах;  правда,  в
некоторых из них регистрация кандидатов была чисто формальной - фактически
они не баллотировались.
     Не  знаю,  почему  это  вызывало  мое  беспокойство.  Мне  это   было
неинтересно.
     В то же время я просмотрел кое-какую статистику по преступности.
     Количество    преступлений,    а    особенно    мелких    и     среди
несовершеннолетних, росло не как-нибудь, а  в  геометрической  прогрессии.
Количество же наказаний, очевидно для компенсации, уменьшалось почти с той
же скоростью. Какой-нибудь молодой подонок мог натворить все  что  угодно,
кроме, быть может, убийства или крупного ограбления, и отделаться тем, что
его лишь  слегка  пожурят.  К  тому  времени,  когда  он  станет  завзятым
нарушителем, может статься, у него появятся покровители, которые замяли бы
и более серьезные дела.
     Идей, которые могли бы произвести впечатление на Уилкинза, у меня  не
было. Старо как мир. Подобной статистикой людей забрасывали так долго, что
она просто перестала их волновать.
     Мне  пришло  в  голову,  что  существует  множество  вещей,   которые
перестали волновать людей. Вещей, которыми они были  сыты  по  горло  и  к
которым они относились с цинизмом.
     Наступал разгар дня. Я сказал  себе:  "Шабаш",  решив  отправиться  в
"Дыру", как только получу чек с зарплатой.
     По совпадению, когда я выходил из библиотеки, вдоль по  улице  прошел
человек, которого я видел у автоматической бакалеи  рядом  с  домом  Морта
Циммермана.


     В заведении Сэма я болтаюсь, по сути дела, по двум причинам. По трем,
если учесть тот факт, что он гасит мои чеки. Остальные две  -  это  темное
пиво и то, что заведение находится в  боковой  улочке,  где  всегда  можно
найти стоянку.
     Я  нашел  свободное  место,  выключив  воздушную   подушку,   опустил
"фольксаэро" и зашел в "Дыру".
     Пока  я  забирался  на  свой  обычный  табурет,  Сэм  продолжал  вяло
протирать стойку бара тряпкой.
     - Хай, мистер Майерс, - поздоровался он. - Тут  сегодня  один  парень
спрашивал о вас.
     - Обо мне? - сердито переспросил я.
     - Угу. - Он взял кружку и направился к крану.
     - Что ему было нужно?
     - Я так и не понял, - сказал он. -  Мне  показалось,  что  он  больше
хотел узнать о _в_а_с_, нежели чем, где вы находитесь или когда вы  обычно
сюда заваливаетесь.
     - Странно, почему он искал меня не в редакции?
     - Мистер Майерс, нет ли у вас каких-нибудь врагов? - спросил Сэм.
     - У меня? Да кому я нужен!
     - Ага, - он кивнул головой, как бы соглашаясь, - пожалуй, что так.
     - Да так  оно  и  есть!  -  гаркнул  я,  неожиданно  разозлившись.  -
Представь на секунду: что если я буду иметь дело с выпивкой у  кого-нибудь
еще?
     - Господи, мистер  Майерс!  -  воскликнул  Сэм  с  широко  раскрытыми
глазами. - Да я не имел в виду ничего такого. Вы - мой лучший клиент.
     - Ха! - фыркнул я. - Так что там с этим парнем?
     - Он задал кучу, ну, вроде как наводящих вопросов.
     - Каких именно?
     - По большей части не припомню. Да и ответов дать я на  них  не  мог.
Вроде того как, над чем вы сейчас работаете, о чем вы мне говорили.  Черт,
я только-то и сказал ему, что  вы  вообще  никогда  не  говорите  чего-то,
заслуживающего особого внимания.
     Я одарил его долгим пристальным взглядом.
     Кто-то вошел и проскользнул в кабинку, находившуюся как раз  за  моей
спиной. Я обернулся, но громила с  ничего  не  выражающим  лицом  был  мне
незнаком.
     Кружка следовала за кружкой. Вечер тянулся медленно, Сэм был не очень
занят, а потому большую часть времени слушал мое  нытье.  Выплакав  в  его
жилетку все, что накопилось, я завел речь о вещах, которые мы обсуждали  с
Мортом Циммерманом с утра. О цинизме в обществе по отношению  к  политике,
уменьшении процента голосующих среди избирателей и тому подобных делах.
     Сэм в основном выражал свое согласие.
     Когда я наконец рассчитался, снаружи  был  темно,  а  внутри  у  меня
приятно.
     О громиле, сидевшем позади меня в  кабинке,  я  уже  забыл.  Когда  я
соскользнул с табурета, он тоже расплатился по счету и последовал за мной.
     Пивом я нагрузился изрядно, и  меня  слегка  заботило:  не  лучше  ли
поймать автокэб, а "фольксаэро" оставить там, где он стоит.
     Но редкий пьяница оставит свою  машину  только  из-за  того,  что  он
перебрал. Я к их числу не отношусь.
     Добравшись до того места, где  я  припарковал  маленький  аэрокар,  я
обнаружил там незнакомца, который  небрежно  прислонился  к  моей  машине.
Только это был не незнакомец. Это был тот  самый  тип,  которого  я  видел
рядом с домом Морта, а позже возле библиотеки, не говоря уже  о  том,  что
накануне вечером он сидел в кабинке за моей спиной.
     Сзади доносились шаги похожего на  бандита  мужчины,  который  провел
вечер в той же кабинке сегодня, прихлебывая выпивку и слушая наши с  Сэмом
разговоры.
     Можете оценить, как быстро я соображаю. Только теперь до  меня  стало
доходить, что пахнет жареным.
     Я ковылял вдоль улицы  небольшими  зигзагами,  прикрыв,  чтобы  лучше
видеть, один глаз.
     -  Значит,  так,  э-э,  Майерс,  -  вкрадчиво  промолвил   тот,   что
прислонился к машине. - Ты не можешь не совать свой шнобель в  чужие  дела
даже после того, как тебя предупредили?
     Я услышал, что шаги за моей спиной неожиданно участились.
     Силясь добраться до машины, чтобы опереться хотя бы  одной  рукой,  в
обычной ситуации я сделал бы "чиг", но я сделал "заг".
     Мимо моей головы просвистел кулак и,  даже  не  задев  первоначальной
цели, ударил по другой голове - того, кто только что говорил.
     Я до сих пор затрудняюсь  четко  восстановить  в  памяти  последующие
несколько минут. Лишь смутно  припоминаю  колоссальной  силы  удар  ногой,
направленный в мои ребра в тот самый момент, когда я споткнулся и упал  на
одно колено. Не менее смутно я припоминаю жуткий  звук,  как  если  бы  об
асфальт  раскололи  арбуз,  когда   нападавший,   промахнувшись,   потерял
равновесие и врезался головой в тротуар. А также - хрипы, стоны, рычание и
звуки беспорядочной возни, пока они старались хоть как-то  скоординировать
свои действия, пытаясь добраться до меня. И -  о  да!  -  мои  собственные
вопли ужаса, по мере того как все эти события происходили одно за другим.
     Наконец-то я услышал, как кто-то бежит в нашу сторону.
     Это были Сэм и два или три посетителя "Дыры".
     Сэм что-то орал. В правой  окорокообразной  руке  он  сжимал  жесткий
резиновый шланг от бочки.  Когда  он  опустил  его  на  голову  одного  из
нападавших - того, что был еще способен сидеть на краю  тротуара,  -  меня
передернуло.
     После того как страсти немного поостыли, Сэм уставился на меня.
     - У вас ни одной царапины, - обвиняюще произнес он. - Как такое может
быть?
     - Ни одной? - переспросил я, придерживаясь сбоку за аэрокар.
     - Что случилось? - потребовал он.
     - Откуда я знаю?
     Сэм смотрел на меня. Как и остальные.
     Очевидно, мой ответ не удовлетворил никого.
     Я прочистил горло и сказал:
     - Похоже, они вроде как бы поколотили друг друга... случайно.
     Сэм по-прежнему смотрел на меня.
     - Итак, удача приходит к удаче, а? - проворчал он. - Все, что я  могу
сказать: ваши удачи, должно быть, регулярно сходят с конвейера.


     Когда на улицу  ворвались  полицейские  машины,  вызванные  Сэмом  по
телефону, произошло еще несколько  неуклюжих  стычек.  Нам  всем  пришлось
помогать упаковывать обоих налетчиков. Полицейские задали мне кучу путаных
вопросов, на которые я дал кучу не менее путаных ответов, которым они явно
не поверили.
     Наконец я добрался до дома и завалился спать.
     Следующий день был рабочим. С натяжкой  можно  было  считать,  что  в
редакцию я пришел почти вовремя.
     Очевидно, расположение духа у  Старой  Головешки  было  не  таким  уж
плохим. Он дал мне поручение  сходить  в  зоопарк  и  написать  заметку  о
новорожденном  бегемоте.  То,  каким  ехидным  тоном  он  это  сделал,   я
проигнорировал.
     В течение  некоторого  времени  я  простоял  рядом  с  бассейном  для
бегемотов, уставившись на новорожденного. Дальше того, что он выглядел как
маленькая копия своей мамаши, мои мысли не шли.
     - Как его зовут? - спросил я у смотрителя.
     - Кого?
     - Детеныша.
     - Пока никак.
     Я еще немного посмотрел на бегемотика.
     - Сколько он весит? - наконец спросил я.
     - Откуда мне знать?
     Я бросил это дело и вернулся в редакцию, где  сказал  Блэкстону,  что
никакой заметки о бегемотике не может быть.
     По сравнению с тем, что было утром, его настроение упало.  Он  бросил
на меня сердитый  взгляд.  На  столе  перед  ним  лежал  экземпляр  газеты
"Ньюз-кроникл"  -  нашего  заклятого  врага.  Он  прихлопнул  его  тыльной
стороной руки.
     - Глянь-ка на  эту  сенсацию!  -  громко  проблеял  он.  -  На  нашем
собственном заднем дворе при покушении на убийство, во время  вооруженного
нападения, задержаны Лагз и Бенни Онассис. Самые крутые боевики в  списках
преступного синдиката. И что мы имеем? Ни слова о  происходящем!  До  чего
дошла наша полицейская хроника. Марс?
     - Но, мистер Блэкстон, я не отвечаю за полицейскую хронику, -  слабым
голосом ответил я.
     - И слава Богу! - прорычал он. Редактор снова уставился на газету.  -
Лагз и Бенни! За пределами Чикаго о них редко что-нибудь услышишь.  Должно
быть, их послали сюда с  особым  заданием.  Очевидно,  чтобы  покончить  с
этим... этим Чарлзом Майерсом. - Его речь стала медленной. - Чарлз Майерс?
- Он посмотрел на  меня,  его  лицо  стало  принимать  угрожающий  вид.  -
Счастливчик, как тебя зовут на самом деле?
     Я прочистил горло.
     - Чарлз.
     Он закрыл глаза и долго их не открывал. Я предполагаю, он считал  про
себя.
     Когда он их наконец-то открыл, то очень спокойно спросил:
     - Почему сачок не позвонил?
     - Я забыл. Мне не пришло в голову, - добавил я извиняющимся тоном.  -
Прошлым вечером я был вроде как выпивши.
     Он закрыл глаза еще на некоторое время. На этот раз он не считал. Его
причитания походили скорее на молитву.
     - Счастливчик, - наконец произнес  он,  -  возможно,  мы  еще  сможем
что-то спасти. Почему эти два головореза на тебя набросились?
     Я покачал головой, пытаясь хоть как-то быть полезным.
     - Не знаю, мистер Блэкстон. Действительно не знаю.
     - Подумай, не могли ли  они  быть  старыми  дружками  бандитов  Долли
Теттера или,  возможно,  похитителей,  которые  пытались  стащить  ребенка
Шульцев?
     Не говоря ни слова, я покачал головой.
     Он снова закрыл глаза.
     Наконец, на этот раз не поднимая век, он произнес ровным голосом:
     - Ты уволен, слышишь? Меня не волнует, что там говорит  Уилкинз.  Или
сачок, или я. Если он не позволит мне тебя уволить, я  подам  в  отставку.
Забирай из стола свои манатки и убирайся отсюда вон, ты слышишь?
     Я подошел к своему столу и пристально его  осмотрел.  Ничего  такого,
что нужно было бы забрать с собой, там не было.
     Поэтому я покинул комнату городских новостей и направился к лифтам.
     Как всегда запыхавшаяся, меня догнала Руфи.
     - Ох, мистер Майерс, я поймала вас как раз  вовремя.  Вас  как  можно
скорее хочет видеть мистер Уилкинз.
     Я  задумался.  А  стоит  ли  беспокоиться,  чтобы  увидеть  Уэнтворта
Уилкинза еще раз? Возможно ли, что мне удастся спасти работу? Нет. На этот
раз Старая Головешка  действительно  меня  достал.  Даже  если  Уилкинз  и
заступится, долго продолжаться это не  может.  Не  с  Блэкстоном  на  моем
хвосте. Будь я даже приличным репортером, ожидать, что я смог бы  выстоять
против собственного редактора городских новостей, было бы глупо. А  посему
- какой толк? Он уже  дал  мне  понять,  в  чем  заключается  редакторская
немилость - Армия Спасения и новорожденные бегемоты.
     Тем не менее я направился к кабинету Уилкинза.  Как  только  я  встал
перед дверным экраном, замок тут же щелкнул.
     Когда я вошел, миссис Паттон поспешно произнесла:
     - Мистер Майерс, мистер Уилкинз ждет вас.
     Однако - "мистер Майерс". Уже не "Счастливчик".
     Я зашел в sanctum sanctorum [святая святых (лат.)].
     Уилкинз сидел  за  своим  блестящим,  как  зубы  овчарки,  столом,  в
окружении двух незнакомцев, которые вполне могли сойти за  его  близнецов.
Троица живьем олицетворяла несколько миллионов долларов.
     Уэнтворт Уилкинз - как никогда демократичный и  общительный  -  встал
из-за стола. Пожав мою руку, он забыл после этого протереть свою. Куда  уж
больше демократии.
     - Джентльмены, - произнес он, - это Счастливчик  Майерс,  наш  дважды
лауреат Пулитцеровской премии. - Он взглянул на меня. - Э-э,  Счастливчик,
вот этот джентльмен - из Большого Нью-Йорка, а вот этот -  из  Вашингтона.
По причинам, которые ты уяснишь себе позже, сегодня мы обойдемся без имен.
     Причины, видимо, были своеобразные. Мое-то имя он только что назвал.
     - Пожалуйста, Счастливчик, присаживайся. - Он прямо-таки светился.
     Я взял стул.
     - Просто на всякий случай, если вы еще не в курсе -  мистер  Блэкстон
несколько минут назад меня уволил, - прочистив горло, сказал я.
     - Из-за этого дела прошлым вечером?
     Я кивнул, в моем горле встал ком.
     - Хорошо, - ответил он.
     Чего уж тут хорошего? Может быть, удастся найти работу в каком-нибудь
дешевом кафетерии,  где  не  могут  себе  позволить  купить  посудомоечный
автомат.
     - Уэнти, - произнес один из безымянных джентльменов, глядя на часы, -
не пора ли перейти к делу?
     Я посмотрел на Уэнтворта Уилкинза. Мне никогда не приходило в голову,
что у него тоже есть кличка. Однако ж - Уэнти!
     - Хм-м, - Уилкинз кивнул головой, наводя ногтем лоск на свои  усы.  -
Конечно. - Он продолжал лучезарно улыбаться. - Счастливчик,  мальчик  мой,
после  то