нас  будут
псевдо-доллары на продукты, которые вы так любите. Все ради вас, сэр!
     - Фу! - произнес Жирный в своей обычной дурацкой манере.
     Инспектор с сержантом поволокли поникшего повара из офиса,  прихватив
в качестве вещественного доказательства судок. Остается только уповать  на
то, что по дороге они не забудут и не съедят суп.
     - Все это хорошо, - холодным тоном заметил Карл Пол, - но вы  еще  не
решили, мой вопрос,  за  который  я  вручил  вам  солидный  гонорар.  Если
выпустят этот чертов автомобиль, "Рапчед Рэт",  и  он  будет  работать  на
алкоголе, то все винокурни на Земле обанкротятся.
     Но ему ответил Чак Кларк, а не Жирный, сидевший с закрытыми глазами с
видом уснувшего или потерявшего нить разговора человека.
     - Не беспокойтесь об этом, старина, - сказал  Кларк  Полу.  -  Проект
отклонили. Мистер Рапчед нам только что сообщил  об  этом  из  Тибета.  На
днях,  крутя  свою  молитвенную  палочку,  он   пришел   к   выводу,   что
автомобильная  промышленность   ему   надоела,   и   он   решил   заняться
международными финансами.  Мы  планируем  создать  сеть  многонациональных
банков и осуществить его новый замысел - "Одноразовый доллар".
     Я ужаснулся.
     - Одноразовый доллар! - проблеял я. - Вы хотите сказать...
     Он посмотрел на меня свысока.
     - Совершенно верно. Используешь один раз - и выбрасываешь.



                              Мак РЕЙНОЛЬДС

                                 ЭКСПЕРТ




                             От автора:
                             Я передаю эту историю так, как ее услышал, не
                          добавив от себя ни слова. Но должен  признаться,
                          что с тех пор, как я повстречал того парня,  мои
                          рассказы стали неотразимы  для  редакторов.  Они
                          настолько правдивы, что я и сам в них верю.


     Ростом он был чуть повыше пяти  футов,  весил  около  ста  пятнадцати
фунтов, а глазами был схож с заблудившимся щенком. При взгляде на лохматую
бороденку становилось ясно, что в ней обожает ночевать моль.
     - Я с удовольствием выпью в вашей компании, - ответил я. - Празднуете
что-нибудь?
     Он покачал головой.
     - Не совсем так. Топлю печали.
     Я разрешил ему пожать свою руку.
     - Ларри Маршалл, - сказал я.
     Он потряс ее.
     - Ньютон Браун. Друзья называют меня Ньют.
     - Что ж, значит, у вас тоже неприятности?
     - Хотите сказать, что  я  встретил  родственную  душу,  что  вы  тоже
приползли в этот оазис искать утешение в рюмке?
     - Прямо  в  точку  попали,  -  ответил  я,  не  обращая  внимания  на
изысканный слог собеседника. - Послушайте...
     И я поспешил выложить ему свои неприятности, прежде чем  он  займется
рассказом о своих.
     - Это все главный редактор. Я хотел, чтобы меня перевели в корпункт в
Париже, понимаете? Хотел переменить обстановку. Но вы думаете, он назначил
меня?..
     - И это неприятности? -  прервал  он  меня  с  печалью  в  голосе.  -
Поглядите.
     Он протянул мне желтый листок бумаги.
     - Так вот, главный редактор, - продолжал  я,  равнодушно  разглядывая
листок... - С ума сойти! Десять тысяч долларов!
     Листок оказался чеком, выписанным от  имени  Американской  Ассоциации
производителей полотенец.
     - И так всегда, - жаловался он. - Никак не могу пробиться  к  народу.
Всегда что-нибудь да случается. Не мог же  я  отказаться  от  этого  чека.
Теперь они, без сомнения, положат мое открытие под сукно.
     - Кто что положит? -  спросил  я,  не  сводя  глаз  с  этого  желтого
листочка, за которым маячила куча зеленых банкнотов.
     - Ясное дело. Ассоциация производителей полотенец, - вздохнул  он.  -
За эти деньги они купили у меня сухую воду.
     - Что купили? - недоверчиво спросил я.
     -  Сухую  воду,  -  повторил  он.  -  В  ней  заложены   безграничные
возможности. Революция  в  ирригации.  Воду  можно  таскать  в  сетках.  Я
натолкнулся на  эту  идею,  экспериментируя  с  легкой  водой.  Кстати,  я
исследователь.
     И добавил совсем печально:
     - Самый настоящий гений.
     Теперь уж я не мог остановиться:
     - А что вы собирались делать с легкой водой?
     - Вы, наверно, слыхали о тяжелой воде. Ну а я пришел к  выводу,  что,
если удастся создать легкую воду, я решу проблему тучности и похудения.
     На какое-то мгновение глаза его загорелись. Мечта преобразила его.
     - Боюсь, что не совсем вас понимаю, - сказал я.
     - Это же проще простого,  -  ответил  он.  -  Вы  должны  знать,  что
человеческое тело на девяносто процентов состоит из  воды.  Ну  а  если  я
смогу обычную воду H2O заменить на легкую, люди будут весить куда  меньше.
Просто, не правда ли?
     Несколько  секунд  я  пытался  представить  себе  последствия   этого
открытия. Затем тряхнул головой, чтобы прочистить мозги.
     - Не знаю,  -  сказал  я,  чувствуя,  что  пора  воспользоваться  его
приглашением и выпить. - Но  чем  кончились  ваши  эксперименты  с  легкой
водой?
     Он снова вздохнул.
     - Их прекратило правительство.
     - Правительство?
     Ньютон Браун кивнул:
     - Вы, конечно, слышали,  что  тяжелая  вода  очень  важна  в  ядерных
реакциях. Ну, это же... проще простого, не так ли? Один эксперимент  ведет
к другому, вот так я и добрался до ядерной  антиреакции  на  легкой  воде.
Тут-то мои исследования и прикрыли.
     Я было начал:
     - Антиреакция... - но он поднял руку, останавливая меня.
     - Простите, Ларри, но я дал слово эту  проблему  не  обсуждать.  Тема
занесена Пентагоном в разряд "чрезвычайно секретных".
     - О'кей, - сказал я. - Но послушай, Ньют, чего ты не бросишь к  черту
эту воду? Сначала легкая вода, потом сухая. Ты выбрал себе узкую дорожку.
     Он сунул чек обратно в карман и ответил со вздохом:
     - Что-то в этой жидкости меня всегда привлекало. Должна же  она  хоть
на что-нибудь годиться. Не пить же ее.
     Ньютон Браун постучал кулачком по  стойке,  чтобы  привлечь  внимание
Сэма, и добавил:
     - Я буду счастлив  предложить  средство  для  потопления  наших  бед.
Знаете, я ненавижу пить в одиночестве, но обычно никто не хочет мне помочь
- даже мухи. Через несколько минут они  начинают  жаловаться  на  головную
боль.
     Я ответил несколько двусмысленно:
     - Ведь я - газетчик.
     Сэм подошел к нам, и Ньютон Браун сказал:
     - Два Джека Потрошителя, пожалуйста.
     Сэм глаза выпучил от удивления.
     - Как? Снова? И в это время дня?
     Я заподозрил неладное:
     - А что делает с людьми этот Джек Потрошитель?
     Сэм осклабился.
     - Завтра утром вам покажется, что вас выпотрошили, как курицу.
     - Не возражайте, Сэм, - сказал Ньют. - Два Джека Потрошителя. Это тот
камень, к которому надо привязать грусть, чтобы ее утопить.
     Когда Сэм притащил выпивку в громадных  бокалах,  каких  я  сроду  не
видывал, я сделал опасливый глоток и чуть не задохнулся.
     - С ума сойти!
     Ньютон Браун расплылся от удовольствия.
     - Не правда ли,  великолепно?  Я  назвал  смесь  в  честь  известного
разбойника. Основные составные части - яйца, ром, абсент, водка и  соляная
кислота.
     - Соляная кислота?
     - Соляная кислота, - повторил  он.  -  Проще  простого.  Кроме  того,
здесь...
     - Лучше не говори, - сказал я с содроганием и  заглянул  в  бокал.  -
Вроде бы там кусок яичной скорлупы.
     - Разве? Обычно она к этому времени уже растворяется. Кстати ты так и
не кончил рассказ. Что там у тебя с редактором?
     Я отхлебнул.
     - Он подонок. Сейчас я многое бы отдал за то, чтобы вообще избавиться
от газетной работы. К сожалению, это единственное, что я умею делать с тех
пор, как кончил колледж. Иначе я не могу зарабатывать на пропитание.
     Ньютон  Браун  принял  дозу  убийственной  смеси,  я  последовал  его
примеру.
     После того как мы пришли в себя, он почесал бороденку и сказал:
     - А что ты думаешь о моем суперцеребрографе?
     И, прежде чем я успел ответить, он продолжал:
     - Да, вернее всего, ты ничего не думаешь. Я же тебе о нем не говорил.
     Я сделал еще глоток, чтобы подкрепиться, и сказал:
     - Валяй.
     - Это не совсем мое изобретение, - скромно заявил он. - Я натолкнулся
на него, когда проводил опыты с моей машиной времени.
     Я сочувственно хихикнул.
     -  Еще  машины   времени   тебе   не   хватало.   Наверно,   сплошные
разочарования.
     - Проще простого. Я же тебе говорил - стоит мне изобрести  что-нибудь
путное, как они покупают у меня права и кладут вещь под сукно. - Он  отпил
еще глоток Джека Потрошителя. - Черт бы  побрал  этот  Международный  союз
историков.
     - Что-то я тебя не понял, - признался я.
     - Купили. И положили под сукно.
     В голосе его звучало озлобление.
     - Ты хочешь сказать... Ну да!.. А почему?
     Он пожал узенькими плечиками и попросил Сэма налить еще два бокала.
     - Они чуть с ума не посходили. Между прочим, я  доказал,  что  Колумб
никогда не открывал Америки.  Даже  моря  в  глаза  не  видал.  Всю  жизнь
трудился в своей портняжной мастерской в Генуе.
     Я не смог удержаться от вопроса:
     - Так кто же тогда открыл Америку?
     - Один грек по имени Попандополус. Впоследствии он открыл ресторан на
Кубе. И это еще не все. Я могу сообщить, что Наполеон...
     - Постой, - в отчаянии перебил  его  я.  -  Расскажи  лучше  о  своем
супердуперграфе.
     -  Сколько  угодно,  -  ответил  Ньют.  -  Ты,  наверно,   слыхал   о
церебрографии, или гипнопедии. Это метод обучения во сне. Смысл его в том,
что к уху прикрепляется миниатюрный динамик  и,  пока  студент  спит,  ему
несколько раз проигрывают лекцию. К утру он уже знает ее наизусть.
     - А какое это имеет отношение ко мне? - спросил я, допивая бокал.
     Ньютон Браун кивнул Сэму, чтобы тот принес еще два бокала.
     Сэм скорбно покачал головой и сказал:
     - Мне бы  вывеску  здесь  повесить:  "Клиентам  запрещается  выпивать
больше чем полпорции Джека Потрошителя".
     Ньют и ухом не повел и продолжал, обращаясь ко мне:
     - Проще простого. Мой усовершенствованный суперцереброграф подготовит
тебя к новой профессии. Он действует по принципу гипноза, стимуляции желез
внутренней секреции  и  сверхчувственного  восприятия  с  помощью  особого
проигрывателя,  работающего  на   больших   скоростях.   Гипноз   улучшает
восприимчивость твоего подсознания. За ночь ты приобретешь  такие  знания,
как если бы всю жизнь посвятил изучению этого дела.
     Я глядел на него во все глаза, запивая его слона Джеком Потрошителем.
     - Ты хочешь сказать, что за ночь сможешь сделать из меня... скажем...
водопроводчика, каменщика или кого-нибудь в этом роде?
     Его плечики приподнялись и опали.
     -  И  еще  могу  сделать  из  тебя  специалиста  по   бальзамированию
египетских мумий. Как это делать, я разузнал с помощью машины времени.  Ты
погрузишься в телепатический транс, и проигрыватель будет нашептывать тебе
на ухо. А наутро все настолько глубоко укоренится в твоем мозгу, будто  ты
знал это всю жизнь.
     - Укоренится? - спросил я.
     - Укоренится, - ответил он уверенно, показав  Сэму  два  пальца,  что
означало налить еще по порции. - И тебе останется только подать заявление,
чтобы тебя приняли на новую работу. С чистым сердцем  заявишь  им,  что  у
тебя двадцатилетний опыт по этой части.
     Я сделал еще один большой глоток. Постепенно меня окутывало туманом.
     - Надо посмотреть, - сказал я.
     - Отлично, сэр, - сказал он. -  У  меня  записаны  десятки  различных
профессий, и ничего не стоит добавить к ним еще сотню. Главное - выбрать.
     - Ш-ш-шо-нибудь о-ош-ш-шобенное, - выговорил я. -  Ш-ш-ш-шо-нибудь...
у-у-у...
     - Уникальное? - Он задумчиво покачнулся на стуле.
     Сэм принес еще по бокалу.


     Когда утром туман рассеялся, я  осторожно  открыл  один  глаз,  потом
второй. Без всякого сомнения, меня полностью выпотрошили и забыли положить
внутренности обратно. Я услышал визгливый голос:  "...вслед  за  пережогом
третьего двигателя. В этом случае, если в  качестве  топлива  используется
одноатомный водород, теоретически скорость выхода газов достигнет двадцати
одной тысячи метров в секунду, тогда как  в  случае  с  обычным  водородом
теоретическая скорость не превысит пяти  тысяч  ста  семидесяти  метров  в
секунду. Разница, однако, заключается в том..."
     - Радио, - простонал я. - Только этого мне не хватало. Почему  бы  им
не обложить эти штуки специальным налогом?
     Голос умолк, что-то щелкнуло. Я раскрыл глаза  пошире.  Это  было  не
радио,  а  автоматический  проигрыватель  у  моего  изголовья.  Я  сел  и,
постанывая, выключил его. Проигрыватель производил  странное  впечатление.
Когда он  заканчивал  прокручивать  последнюю  пластинку,  все  начиналось
сначала.
     Я потряс головой. Каким-то образом эта штука должна была иметь ко мне
отношение. Но она не имела.
     Я  встал  и  осмотрелся.  Сквозь   распахнутую   дверь,   ведущую   в
микроскопическое сочетание гостиной-столовой-кухни, я разглядел бородатого
человечка, схожего  с  тряпичной  куклой.  Человечек  спал  на  диване.  Я
постарался вспомнить, кто он такой.
     - Ньютон Браун, - сказал я наконец. - Чокнутый изобретатель  из  бара
Сэма.
     Он открыл один глаз.
     - Не ори на меня, - пожаловался он.
     - Я же шепотом.
     - А похоже было, что орешь.
     Он открыл другой глаз.
     - Кто ты такой?
     Но я сначала отправился на  кухню,  открыл  кран  и  подождал,  когда
пойдет холодная вода, чтобы напиться. Затем  сунул  голову  в  раковину  и
стоял так, пока не намерз.
     - Великолепно, - простонал я.
     Потом я вытерся насухо и сказал:
     - Меня зовут Ларри Маршалл. Прошлым вечером мы встретились у  Сэма  и
пили Джека Потрошителя. Как сюда пришли  -  не  помню.  А  почему  у  моей
кровати стоит проигрыватель?
     - Проигрыватель?
     С похмелья он казался еще ничтожнее, чем раньше.
     - На столике у моей кровати.
     Он покосился на меня и почесал бакенбарды. Жизнь меркла в его глазах.
Наконец он произнес:
     - Похоже, что это мой суперцереброграф.
     Я щелкнул пальцами.
     - Теперь вспомнил? Я сказал тебе, что хочу смотаться из газеты, и  ты
ответил, что можешь за одну ночь научить меня чему-нибудь  путному.  И  ни
черта не вышло. Интересно, куда я засунул аспирин?
     Он опустил ножки с дивана и попытался принять вертикальное положение.
     - Из чего ни черта не вышло? - спросил он. -  Если  найдешь  аспирин,
дай мне две таблетки.
     - Из этой супердуперштуки. Думаешь, аспирин нам поможет? Ничему  меня
твой супердупер не научил.
     - Послушай, давай говорить обо всем по  порядку,  -  попросил  он.  -
Голова у меня раскалывается, и я не уверен, что только из-за  похмелья.  А
ты почем знаешь, что ни черта не вышло?
     - А чему он меня научил? Какой я был вчера, таким и остался.
     Аспирин нашелся в кухонном шкафу. Я взял три таблетки, налил в стакан
холодной воды и запил их.
     - Разве что голова стала трещать.
     Я передал ему бутылочку с таблетками.
     Наевшись аспирину, он сказал:
     - Сейчас возьмем пластинки и посмотрим, чему ты научился.
     Он передвигался осторожно, одной рукой цепляясь за  стенку  и  другой
поддерживая голову.
     Я слышал, как он колдует с  машиной.  Затем  через  несколько  секунд
раздался грандиозный грохот.
     Он вполз обратно в гостиную и признался:
     - Я их разбил.
     Я сел на освобожденный им диван.
     - А я-то думаю, почему такой шум? - язвительно сказал я и  постарался
сфокусировать глаза на ручных часах.
     - Черт возьми, пора на работу! Редактор мне голову оторвет.
     Он со стоном опустился на стул.
     - И не мечтай об этом, - сказал он. - У тебя теперь новая профессия.
     - Да? - рявкнул я. - Но пока я не узнаю, что  это  за  профессия,  не
лучше ли мне зарабатывать на кусок хлеба с маслом старым способом?
     Ньютон Браун покачал головой.
     - Боюсь, ничего из этого не выйдет. Разве я тебя не предупредил,  что
мой суперцереброграф не только подготавливает тебя к новой профессии, но и
заодно  ликвидирует  ненужную  память  о  старой?  Проще  простого.  Зачем
забивать голову лишними сведениями?
     Я выпучил глаза.
     - Ты что, спятил? И у тебя хватает наглости заявить, что я забыл свое
ремесло газетчика только  потому,  что  ты  подключил  к  моему  уху  свои
паршивые пластинки?
     Он откинулся на спинку стула и зажмурился.
     - Умоляю, не ори. Попробуй напечатать что-нибудь на машинке.
     Злой как черт, я подошел к моему старенькому  "ундервуду",  стоявшему
на столе. Я сел за машинку и  неверными  пальцами  потянулся  к  клавишам.
Посмотрел на клавиши, убрал пальцы и протянул снова.
     - Когда печатают на машинке, сначала  закладывают  в  нее  бумагу,  -
раздался за спиной, голос Ньютона. - Совершенно очевидно, что, какой бы ни
была твоя новая профессия, умения печатать на машинке она не требует.
     Я подпрыгнул на стуле. До меня наконец дошло,  в  какое  положение  я
попал.
     - Ты хочешь... ты хочешь сказать, что твоя идиотская  затея  в  самом
деле  удалась?  Что  ты  вышиб  у  меня  из  головы  все,  что  я  знал  о
журналистике? Что я теперь даже на машинке печатать разучился?
     - Проще простого. Ты же этого хотел. И отныне  ты  эксперт  совсем  в
иной области.
     - Но в какой? - взмолился я. - Я не знаю ничего, о  чем  не  знал  бы
раньше.
     В отчаянии я  пробрался  на  кухню,  открыл  ящик,  в  котором  держу
инструменты,  достал  оттуда  молоток  и  несколько  гвоздей.  Я  принялся
забивать гвоздь в оконную раму. Ньютон Браун  подмигнул  мне,  когда  я  в
третий раз подряд не попал по шляпке гвоздя, и печально покачал головой.
     - Нет, ты ведь и не хотел становиться плотником.
     Я хватил молотком по пальцу и бросился в ванную.  Вторую  неделю  там
протекала труба. Я уставился на трубу.
     Пустой номер. Я не имел ни малейшего  представления  о  том,  как  ее
починить.
     - Водопроводчик из меня не получится!  -  воскликнул  я  в  отчаянии,
вернулся на кухню, схватил сковородку и достал из холодильника  два  яйца.
Когда я разбил яйца, оба желтка разлились.
     Ньютон Браун наблюдал за мной с интересом.
     - Сомневаюсь, чтобы из тебя вышел повар, - сказал он. - К тому же  ты
забыл положить масло на сковородку.
     Схватив карандаш и лист бумаги, я принялся рисовать.
     Он заглянул мне через плечо.
     - Нет, не  художник,  -  сказал  он.  -  Проще  простого,  мы  решили
художника из тебя не делать.
     Я сказал уже без всякой надежды:
     - Может, я современный художник? Абстракционист?
     Он почесал бородку, снова заглянул мне через плечо и содрогнулся:
     - Нет, - сказал он. - Это даже не абстракция.
     В отчаянии я бросил карандаш.
     - Ничего не выйдет. Потребуется месяц, чтобы перебрать все  возможные
профессии.
     Ньют согласился со мной.
     -  Может,  и  больше.  Я  не  записывал,  какие   профессии   освоены
проигрывателем, а их было множество. Придется изобрести какой-нибудь метод
определения твоей профессии. Погоди-ка, ведь ты  хотел  научиться  чему-то
уникальному. Может, из тебя вышел эксперт по плетению лыка?
     - А может быть, я дегустатор вин? - спросил я с надеждой.
     Он, глубоко задумавшись, закрыл глаза.
     - Где-то здесь лежит  ключ  к  разгадке.  О  чем  мы  говорили  вчера
вечером?
     Я щелкнул пальцами.
     - Мы  говорили  о  твоем  напитке.  Может,  мы  решили  сделать  меня
барменом?
     Он спросил:
     - Как приготовить "Красную Мэри"?
     - Ты что, хочешь, чтобы Маккарти начал за мной охотиться?  Я  обращаю
внимание только на стопроцентных американок.
     Он помотал головой.
     - Нет, ты не бармен. О чем мы еще говорили?
     Я прижал ладони к пульсирующим вискам.
     - Мы обо всем говорили. О сухой воде и легкой  воде.  О  всех  водах,
кроме черной.