будет  о  Маршале  какие-нибудь
сведения? Несколько дней назад его видели в Ки-Уэсте.
   - Не лучше ли этим заняться полиции?
   - Я не могу идти в полицию,  у  меня  нет  причин  подозревать,  что  с
Маршалом что-то случилось.  Скорее  всего,  он  собрал  вещички  и  легким
аллюром отправился в  неизвестном  направлении.  Но  ведь  он  -  личность
заметная, и наверняка кто-нибудь из твоих любителей бифштексов знает, куда
он девался.
   - Да, он личность известная, верно. Был! Ему трижды выпадало  писать  о
космических кораблях - о номерах первом, десятом и четырнадцатом. - Нортон
печально покачал головой. - Бедный старина Кларк! Он  пропал  после  того,
как взорвался последний. - Он задумчиво и холодно посмотрел на Армстронга.
- Ты никогда с ним не встречался?
   Армстронг пожал плечами:
   - Я видел только его фотографию и читал несколько давнишних статей. Еще
я читал его письмо в газеты, где  предрекалось,  что  номер  восемнадцатый
тоже обречен. Сдается мне, он здорово скис от несбывшихся надежд.
   - Он больше чем скис. Он свихнулся. - То есть?
   - У него развилось что-то вроде  мании  преследования.  Он  метался  по
стране с видом первохристианского мученика - от чего-то убегал.
   - Или за чем-то охотился?
   Нортон с трудом поднялся:
   - Послушай. Я не против побегать вместе с тобой за привидениями,  делая
перерывы для добрых бифштексов. Но не добавляй к прочим своим иллюзиям еще
одну: будто Кларк Маршал и всякие бродяги,  двоеженцы  и  прочие  выродки,
которые где-то скрываются, окажутся в одной упряжке с тобой и что они тоже
мечтают ловить призраков. Не воображай, Бога ради, что  весь  этот  дурной
мир - твой надежный тыл. - Нортон устало  плюхнулся  обратно  на  стул.  -
Потому что он совсем ненадежен!
   - Я все это знаю, - сказал Армстронг. - Мир таков не только  для  меня.
Он ненадежен для кого угодно и для чего угодно.
   Сцепив  пальцы  на  сытом  брюхе,  Нортон  снизошел  до  возражения  на
последнее замечание.
   - Мир? - проворчал он. - Нет! Если не  дерутся  народы  -  слава  Богу,
сейчас этого нет, - то  дерутся  семьи,  наконец,  отдельные  люди.  -  Он
прикрыл глаза. - И иногда они колотят манекены, просто  забавы  ради...  -
Нортон открыл глаза. - Пища! Жратва! - тоном проповедника выговорил он.  -
Мир постоянен в еде. Весь мир ест - это инстинкт.
   -  За  исключением  тех  случаев,  когда  он  постится  или   объявляет
голодовку.
   - Проклятие! - устало воскликнул Нортон. - Мир постится по  религиозным
мотивам, голодает по политическим и иногда  уничтожает  продовольствие  по
экономическим.
   - Хорошо. Ты меня убедил. Мир действительно непостоянен. Ни  в  чем.  А
знаешь почему?
   - А ты?
   - Ха! Любой газетчик это знает, а  кроме  газетчиков  -  еще  множество
людей. Потому, что мир глуп.
   - Я бы так не сказал, - заметил Армстронг.
   - А я бы сказал. - Нортон удовлетворенно похлопал себя по животу. -  Ты
слишком долго жил с закрытыми глазами, чтобы видеть, как самозабвенно глуп
этот мир. Несколько лет назад один из наших ребят попросил сотню  прохожих
назвать фамилию матери президента Джексона. Сорок семь ответили  правильно
- миссис Джексон. Пятьдесят  три  сказали,  что  не  знают  или  не  могут
вспомнить. - Нортон самодовольно взглянул на Армстронга. - В прошлом  году
двести тысяч русских побывали в мавзолее Ленина, словно это храм Божий.  А
у французов появилась мода татуировать на мочках ушей три  черточки  -  за
свободу, равенство и братство.  Годом  раньше,  когда  император  Таиланда
сломал ногу, весь двор ковылял на костылях, потому  что  моду  там  задают
члены королевской семьи. Было  время,  когда  все  британские  аристократы
носили помочи из змеиной кожи по той же самой причине.
   - Может быть, но...
   - Нет, продолжим, - гнул свое Нортон, не переставая любоваться собой. -
Аккурат к двадцатилетнему возрасту начинаешь понимать, что  нет  на  свете
невозможных безумств. Ты читал когда-нибудь  "Краткий  экскурс  в  историю
человеческой глупости" Питкина?
   - Кажется, нет.
   - Поверь мне, ключевое слово здесь  -  "краткий".  Ни  Питкин,  ни  его
сыновья, ни внуки не прожили бы столько, чтобы написать "полный"  экскурс.
Марафонские танцоры, пожиратели яиц, земляных орехов, любители  ходить  на
шестах были во все века. Глупость восходит к истокам человеческой истории.
Пирамиды - такая большая глупость,  что  тысячи  глупцов  сочиняют  о  них
глупые теории с первого дня их существования.
   - Да не хочу я с тобой спорить...
   - Ради всего святого! - взмолился Нортон.  -  Дай  же  мне  хоть  слово
сказать! Глупость - понятие относительное. Например, я считаю себя  умным,
потому что повидал на своем веку немало людей гораздо глупее  себя.  Но  и
мой ум относителен, потому что, по большому счету, я тоже  глуп,  хотя  не
так безнадежно, как некоторые тупицы. Вообще,  на  свете  немало  людей  с
проблесками ума, которые в состоянии воспользоваться глупостью окружающих.
Одни, чтобы облегчить себе  махинации,  придумывают  новые  законы  -  это
политики. Другие зарабатывают на жизнь, прикрываясь уже готовыми законами,
и становятся журналистами, торговцами, производителями  оружия,  гадалками
на кофейной гуще... Еще они могут  запускать  ракеты.  Третьи  доходят  до
того, что игнорируют любые законы, становятся  обманщиками  и  плутами.  -
Нортон мечтательно улыбнулся. -  Есть  старинное  изречение,  что  природа
создала мошенников для того, чтобы учить уму-разуму дураков.
   - Ты закончил? - дружелюбно улыбнулся Армстронг.
   - Да. - Нортон еще раз с видимым удовольствием похлопал себя по животу.
- Это бифштекс. Из-за него я так миролюбив.
   - Ну, тогда, - продолжил Армстронг, - мне сдается, что твои рассуждения
смахивают на бред: ты начал со следствий и прошел  весь  путь  в  обратную
сторону, к выдуманной причине.
   - Выдуманной?
   - Именно. С чего ты взял, что это глупость?
   - А что же еще?
   - Не знаю.
   - Вот! - Портов торжествовал. - Ты не знаешь!
   - Ну и что? Что доказывает мое невежество?
   - Оно ничего не доказывает, - неохотно признал Нортон. - Но  оно  и  не
опровергает мою теорию о том, что мир есть, всегда был и, вероятно, всегда
будет  безнадежно  глуп.  Видишь  ли,  слишком  уж  хорошо  в  эту  теорию
укладываются факты.
   - Я сочиню тебе десяток таких теорий, - сообщил Армстронг. - И все  они
объяснят те же факты еще лучше? -  Он  встал,  встретившись  с  удивленным
взглядом собеседника. - Как ты заметил, беда в том, что  я  слишком  много
думаю. - Армстронг взял шляпу.  -  Надеюсь,  ты  не  настолько  глуп,  что
забудешь разузнать  о  Маршале?  -  Он  помахал  ручищей:  -  До  скорого,
непоседа.
   - А ты - бродяга! - громко крикнул Нортон вдогонку. Хмуро уставившись в
пустую тарелку, он облизал губы и вдруг помрачнел еще больше. -  О,  змей!
Он не заплатил за бифштексы!..
   Пять дней понадобилось Хансену, чтобы раскопать  подробности.  С  точки
зрения  Армстронга,  дело  продвинулось  быстро,  и  его  оценка  крепкого
долговязого детектива выросла до высшего балла.
   Раскрыв аккуратно напечатанное послание  Хансена,  Армстронг  тщательно
его прочел, вполголоса бормоча отдельные фразы.
   "Ирвин Джеймс Линдл, совладелец компании "Рид энд Линдл" в Уичите, штат
Канзас. Сенатор, член Комитета по  общественному  питанию  и  Комитета  по
связям с  Латинской  Америкой.  Принадлежит  к  Ассоциации  производителей
сельскохозяйственной техники.  Национальной  ассоциации  производителей...
м-м...  Вторая  авеню...  Епископская  Капелла  в  Уичите,   Международный
Ротари-клуб, Канзасский кегельный клуб, номер 414  Американского  Легиона,
клуб снайперов... м-м... попечитель Американского движения молодежи..."
   Информации оказалось  море  -  Хансен  выполнил  работу  добросовестно.
Внимательно изучив пункты, Армстронг пересчитал их и обнаружил, что  Линдл
состоял членом ни много ни мало тридцати  восьми  организаций.  На  другом
листе Вомерсли побил этот рекорд -  у  него  было  сорок  четыре.  Эмблтон
опустил планку до двадцати одного. Пометив  каждое  досье  соответствующим
числом, Армстронг обнаружил, что первым идет Вомерсли с сорока четырьмя, а
замыкает список  Мервин  Ричардс  всего  лишь  с  одиннадцатью.  Но  этого
изобилия было далеко не достаточно. Ему понадобится информация  обо  всех,
перечисленных в письме, которое он получил от  Куина  и  переслал  Хансену
только вчера. А еще кое-что должно поступить от Нортона, Дрейка и  других.
Тратить время и силы, чтобы решить головоломку на десять  процентов,  было
не в его привычках. Предстоит собрать еще много кусочков, чтобы  подобрать
ключик ко всей мозаике, разобраться, какие фрагменты пропущены, а может, и
узнать, где их прячут.
   Пронзительно заверещал видеотелефон, и Армстронг оставил свое  занятие.
На экране появилось лицо Клэр Мэндл.
   - Добрый день, мистер Армстронг!
   - Добрый день, Клэр, - ответствовал он с  неподдельным  энтузиазмом.  -
Когда мы идем обедать?
   - Я заставила вас ждать?
   - Почти неделю.
   - Простите. Я не думала, что это так срочно.
   - Конечно, вы не думали. Вы сама благопристойность! -  Он  наградил  ее
насмешливым  взглядом.  -  Но  теперь  вы  убедились,  что  мои  намерения
честны...
   - У вас есть намерения? - с озорным видом перебила она.
   Это вывело Армстронга из равновесия. Он поджал губы, борясь с  желанием
сказать какую-нибудь едкость.  Клэр  смотрела  на  него  своими  раскосыми
глазами, и это никак не способствовало его душевному покою.
   - Я говорил вам о  них,  -  тихо  произнес  он.  -  Вы  мне  нужны  для
представительности. Она улыбнулась и снова изящно кольнула его: - И где же
вы хотите устроить представление моей персоны?
   - Вы выбираете самые ужасные слова,  -  пожаловался  Армстронг.  -  Как
насчет "Лонгчампа"?
   - Сегодня вечером?
   - Да! - прямо расцвел он.
   - Ничего себе! - удивилась она. - О какой же науке может идти речь?
   - Вы когда-нибудь на себя смотрели в зеркало? - парировал Армстронг.
   - Я не имела в виду вашу внешность. Только ваше поведение.
   - А! - Он широко улыбнулся. -  Это  специально  -  дабы  доказать,  что
действие и противодействие не всегда равны и противонаправлены.
   - Мы можем обсудить этот вопрос позже, -  сказала  она.  -  В  половине
девятого в "Лонгчампе". Вам удобно?
   - Договорились! - Почему-то его голос звучал выше и тоньше обычного,  и
Армстронг тут же попытался исправить недоразумение: - В  восемь  двадцать.
Вдруг вы придете раньше.
   Раньше она не  появилась,  но  и  не  опоздала.  Такси  остановилось  у
главного входа ровно в восемь тридцать; он встретил ее,  проводил  внутрь,
подвинул стул. Под  манто  на  ней  было  платье  из  мерцающего  зеленого
материала, безупречную прическу увенчивал предмет, слишком  маленький  для
шляпки и слишком большой для цветка.
   Заметив, что его восхищенный взгляд не отрывается  от  этого  предмета,
она сообщила:
   - Это просто украшение.
   - Вижу! - подтвердил он с полным отсутствием такта.
   Слегка нахмурившись и покусывая нижнюю губу, Клэр сменила тему:
   - Я просмотрела статьи Боба.
   - И что вы нашли? - спросил Армстронг, опустив взгляд.
   - Он  систематизировал  информацию  об  одиннадцати  кораблях,  которые
взорвались, почти достигнув Марса.  Такую  информацию,  например,  как  их
расстояние от планеты в момент взрыва  и  последние  переданные  на  Землю
данные телеметрии. Главный его вывод представляется бесспорным  -  корабли
разрушились не случайно. Все катастрофы вызваны одной и той же причиной.
   - Тот самый слой?
   Клэр заколебалась:
   - Может быть. - В ее  глазах  мелькнул  тревожный  огонек.  -  Один  из
кораблей резко вильнул в сторону, видимо из-за внезапного выхлопа бокового
сопла. Его траектория  сильно  искривилась,  прежде  чем  гироскопы  вновь
вернули его на курс. В результате этот корабль подошел почти на две тысячи
миль ближе к планете, чем все остальные. Затем он взорвался.
   - И что?
   - А то, что данное обстоятельство сильно беспокоило Боба. В его  теорию
слоев  этот  двухтысячемильный  нырок  не  укладывался.  Естественно,   он
попробовал  заделать  брешь   и   обнаружил,   что   стоит   перед   двумя
возможностями:   либо   информация   о   корабле   недостоверна,    и    в
действительности он взорвался на том же расстоянии от поверхности,  что  и
другие, и тогда с теорией все в порядке; либо, если  информация  точна,  -
Клэр в сомнении помедлила, -  то  очень  похоже,  что  корабль  уничтожили
намеренно. Лазером.
   - Как?! - воскликнул он. - Отсюда? За сорок восемь миллионов миль?
   - Очевидно, нет. Насколько мне известно,  на  Земле  нет  оружия  такой
мощности. Я  вообще  не  представляю,  каким  образом  можно  генерировать
лазерный луч в сотую долю от требуемой мощности. - Она на миг  задумалась.
- Остается только  луч  с  Марса,  хотя  считается,  что  Марс  необитаем.
Впрочем, эта мысль столь абсурдна,  что  ее  вряд  ли  стоит  принимать  в
расчет. Остается лишь теория Боба, которая,  понятное  дело,  рассыпается,
если информация о том корабле точна.
   Официант принес заказ, и они прервали беседу. Только когда он  удалился
настолько, что не мог их услышать, Армстронг сказал:
   - Все споры о причинах проистекают от нашего невежества. Или неведения.
Корабли передали по радио прорву  информации:  температура,  интенсивность
космического излучения, расход топлива и прочее. Но это не то.
   Она кивнула в ответ на его вопрошающий взгляд, и он продолжил:
   - Как нам узнать главное? У вас есть какие-нибудь  соображения?  -  Это
может сделать караван. - Караван?
   - Да, и чем длиннее, тем лучше. - Она пригубила  из  своего  бокала.  -
Пилотируемый корабль-матка, впереди которого один за другим  летят  зонды.
Первый зонд  будет  приманкой.  Когда  он  взрывается,  следующий  за  ним
отклоняется от курса на заданный  угол.  Если  и  он  аналогичным  образом
врезается  в  преграду,  описывает  дугу   третий   зонд.   Тем   временем
корабль-матка, идущий в арьергарде, при первом же  взрыве  поворачивает  к
Земле, собирая всю информацию, которую успеет принять от  всех  зондов.  -
Она с задумчивым видом водила своим бокалом по белой скатерти. - Даже если
эта методика не позволит получить достаточно данных, она, по крайней мере,
прояснит один вопрос.
   - Какой именно?
   - Она установит причину гибели кораблей. Излучение, или же имеет  место
диверсия. Если диверсия, то никакое, даже самое поспешное  отступление  их
не спасет. Но если хотя бы один вернется невредимым, тогда причиной  можно
считать слой Мэндла.
   - Просто, слишком просто. - Он опечалился. - Это  обойдется  минимум  в
двести миллионов долларов.
   - Да, я знаю, - искренне посочувствовала она. - Но  раз  уж  информация
находится за миллионы миль, кто-нибудь должен  рискнуть  ее  добыть.  Ведь
другого способа не существует. -  Лицо  ее  посветлело,  и  она  наградила
Армстронга ободряющей улыбкой. - Для начала могу ссудить вам десятку.
   - Спасибо, не надо, - сказал он. - Если бы две сотни  миллионов  баксов
потребовались для того, чтобы взорвать к чертям  всю  цивилизацию,  их  бы
быстренько нашли. Но для такого проекта - нет! Десять миллионов на  боевой
самолет; десять центов на космические исследования - вот такие у нас дела.
   Ее прохладная рука легонько коснулась его лапищи:
   - Мрачный вы человек!
   Он беспокойно заерзал, и она улыбнулась опять:
   - Шкала ценностей в нашем мире не так уж плоха.
   - Да?
   - Безусловно. Вполне естественно, что на оружие  деньги  дают  охотнее,
чем на рискованные предприятия. В конце  концов,  страх  -  чувство  самое
глубокое, более... человеческое, что ли, из всех. Избавиться от  страха  -
это гораздо актуальнее, чем удовлетворить любопытство. Если вы посадите на
Марс свою ракету,  то  это  не  сделает  дома  людей  прочнее,  не  спасет
чью-нибудь жизнь и не будет гарантом свободы.
   - Свобода, - усмехнулся он. - Какие только зверства не совершались  под
ее знаменем! - Он  снова  занервничал,  тяжелые  челюсти  сжались.  -  Все
зависит от того, что подразумевать под словом "свобода". - Затем он  вдруг
сменил тон и добавил; - Извините. Мы ведь  пришли  сюда  не  затем,  чтобы
спорить друг с другом? Давайте оставим эту тему.
   - Согласна. - Она оглядела людей за соседними  столиками.  -  Где  этот
газетный волк, который должен меня оценить?
   - Его не будет. Я передумал и не позвал его.
   - Как же так?
   Он попробовал недовольно взглянуть на нее,  но  не  смог  придать  лицу
соответствующего выражения. Гримаса, появившаяся на его лице, заставила ее
брови подняться в удивлении.
   - Двое - это тоже компания, - сообщил он.
   - А ужасная мина, которую вы  на  себя  только  что  нацепили,  должна,
по-видимому, означать угрозу?
   - Если угодно. Я чертовски скверно разыгрываю сцены.
   - Вы думаете, это необходимо?
   Он оживился и уверил:
   - Нет, конечно! Просто я пытался  убежать  от  своих  мыслей  и  убежал
слишком далеко. Совсем  как  тот  человек,  которому  вырвали  зуб,  и  он
смеется, только чтобы показать, что ничего не почувствовал.
   - Воистину, странен мужской ум, и извилисты  тропы  его,  -  философски
заметила Клэр. Она перевела взгляд куда-то за его плечо,  глаза  ее  вдруг
сузились, она наклонилась вперед и тихо произнесла: - У моего  брата  Боба
была одна  причуда.  Может  быть,  он  рассказывал  вам.  Он  не  верил  в
совпадения.
   - Да, он говорил мне. Почему вы вспомнили об этом сейчас?
   - Потому что именно сейчас я кое-кого увидела. - Ее голова придвинулась
ближе. - Через четыре столика позади вас - рыжий,  веснушчатый  человек  в
светло-сером костюме. Сегодня утром, когда я вышла из дома, он прошел мимо
меня. Я посмотрела на него  совершенно  случайно,  конечно,  и  забыла  бы
напрочь, если бы он снова не пересек мне дорогу  в  тот  момент,  когда  я
вышла на улицу вечером. Теперь он - здесь. Три раза  за  день  -  это  уже
многовато. - Она весело усмехнулась. - Если он так  же  любопытен,  как  и
Боб, и, в свою очередь, запомнил меня, он наверняка подумает, что я против
него что-то замышляю.
   - Вы уверены, что не ошиблись? - спросил Армстронг, не оборачиваясь.
   - Убеждена.
   - И вы никогда, не замечали его раньше?
   - Не припоминаю.
   Армстронг немного подумал, затем пожал плечами:
   -  Может,  это  какой-нибудь  робкий  обожатель?  Стесняется   подойти.
Предпочитает восхищаться издалека.
   - Не говорите глупостей, - укорила она.
   Он снова пожал плечами и взглянул на часы.
   - Вы позволите, я выйду на минутку?  Скоро  вернусь.  -  Дождавшись  ее
кивка, Армстронг поднялся и небрежно направился к выходу,  по-прежнему  не
глядя по сторонам.
   Снаружи имелась телефонная будка. Войдя в нее,  он  опустил  монетку  и
стал набирать цифры, следя за экраном.
   Автоответчик провозгласил: "Агентство Хансена! Вы можете подключиться к
ночной линии связи по четвертому сигналу или записать  свое  сообщение  по
десятому сигналу. Один... два... три... четыре..."
   - Подключаюсь, - моментально среагировал Армстронг.  Крохотный  голубой
курсор замигал на цифре четыре, послышался характерный звук зуммера.
   Затем раздался  резкий  щелчок,  цифра  четыре  растаяла,  и  появилось
суровое лицо Хансена. На голове у него красовалась шляпа.  Он  бесстрастно
смотрел на Армстронга, не произнося ни слова.
   - Уходите или пришли? - осведомился Армстронг.
   - Ухожу. Впрочем, никакой разницы. Эта линия включается в любом случае,
здесь ли я или нет. - Он холодно глядел с экрана. - В чем дело?
   - Я-в "Лонгчампе" с приятельницей. Кажется, за ней следят.
   - Ну и что? Нет закона, запрещающего за кем-нибудь следить, особенно за
дамой.
   - А если это не просто так? Вдруг ей грозит опасность?
   - Чепуха! - На бесстрастном  лице  сверкнули  глаза.  -  Вы  начитались
дурацких книжек. Но если парень до сих пор не имел  дела  с  полицией,  вы
ничего с ним не сделаете, пока он сам н