но,  пошли  еще  дальше  и
установили, что катастрофа в Хитроу произошла по  аналогичной  причине,  а
командование флота считает, что нечто подобное, вероятно, случилось  и  на
затонувшем "Тритоне".
   - Совершенно верно. Три происшествия, а причина - одна!
   - Вовсе нет, - покачал головой Слейтер. - Это еще ничего не доказывает.
Допускаю, что разрушение изоляции - действительно общий фактор, однако...
   - Согласен, согласен, - перебил его Бьюкен, - но что вы  скажете,  если
выяснится, что разрушение однотипное?
   - Что вы имеете в виду?
   - Если выяснится, что разрушилась изоляция у одной и той же детали?
   - Да, пожалуй, на меня это произведет впечатление.
   - Так вот, последние три дня я, без преувеличения, жил  у  телефона.  Я
провел собственное расследование, и, представьте себе...
   - Продолжайте.
   - Представьте себе, - Бьюкен даже руками всплеснул, - это действительно
одна и та же деталь! Одна и та же! В датчике  топливного  насоса  самолета
была такая маленькая электронная  штучка  -  логическая  ячейка.  В  вашем
компьютере та же самая штучка составляла жизненно важную часть  адаптивной
схемы, и, представьте, - я созвонился с  военно-морским  исследовательским
институтом в Портсмуте - эта же ячейка  была  и  в  компьютерах  дальности
запуска на подлодке ее величества "Тритон"...
   - Прекрасно, значит, вы нашли общую деталь, но это опять-таки ничего не
доказывает. С равным успехом вы  могли  бы  заявить,  что  болты  и  гайки
оказались выпущенными одной фирмой. Ну, и что из того?
   - Согласен. Post hoc [после этого (лат.);  часть  поговорки  "Post  hoc
ergo propter hoc" - "После этого - значит вследствие этого",  высмеивающей
псевдопоследовательное мышление], примитивная логика и все такое прочее, -
Бьюкен сегодня был явно в ударе, - но  ведь  дело  на  том  не  кончается!
Несчастье с "Кондором-6" - вы читали о нем?
   - Читал.
   - Та же самая деталь была в командном модуле! Я проверял через НАСА.
   - Доктор Бьюкен, извините  меня  за  упрямство,  но  это  же  и  впрямь
несущественно: сколько бы раз вы ни встретились с  этой  деталью,  вы  все
равно...
   - Но вы готовы признать это веским косвенным доказательством?
   - Не слишком веским, но совпадение странное, не спорю.
   Бьюкен расстегнул свой портфель.
   - Ну, а теперь перейдем  к  прямым  доказательствам.  -  Он  извлек  из
портфеля стальную коробочку, а из коробочки - запечатанный  полиэтиленовый
конверт,  в  котором  лежал  крошечный  пластмассовый  кубик   с   десятью
выступающими наружу проволочками, и положил все это на стол.  -  Вот  она,
логическая ячейка М-13. То есть так она выглядит, пока ее не использовали,
прямо со склада.
   - Как это понимать - пока ее не использовали?
   Бьюкен коснулся крошечного электрического кубика.
   - Когда мне стало известно, что эта штучка принимала  участие  во  всех
трех  катастрофах,  я  позвонил  изготовителям  и  попросил  прислать  мне
несколько экземпляров для исследования. Одну из них я тут  же  разобрал  и
отправил Бэрону...
   - Бэрону?
   - Моему знакомому из Института здравоохранения в Колиндейле.
   - При чем тут здравоохранение?
   - Бэрон проверил этот кубик  на  микроорганизмы.  -  Слейтер  изумленно
поднял брови. - И что вы думаете? В пластмассе оказались споры.
   Слейтер медленно откинулся назад,  теперь  он,  не  мигая,  смотрел  на
Бьюкена.
   - Вот это да!..
   - Вы угадали. Споры принадлежали бактериям, пожирающим пластмассу.
   - И все-таки вы еще ничего не доказали! - воскликнул  Слейтер.  -  Все,
что вы до сих пор сообщили мне, сводится  к  тому,  что  один  электронный
прибор применили в трех  вышедших  из  строя  схемах  и  что  в  отдельных
экземплярах  этого  прибора  вы  обнаружили  споры  бактерий,  разрушающих
пластмассу, - ну, и что дальше? Споры подобны семенам  -  они  должны  еще
прорасти. Как вы опровергнете такое возражение?
   Бьюкен только усмехнулся  -  попытки  Слейтера  сбросить  его  с  седла
доставляли шотландцу удовольствие.
   - Что нужно микробам для жизни?
   - Ну, - начал Слейтер, - я не бактериолог, но дайте  сообразить:  пища,
тепло и...
   - Отлично!  -  почти  выкрикнул  Бьюкен.  -  Тепло!  Что  происходит  с
большинством цепей и приборов после того, как их включили?
   - Мой бог! -  Слейтер  выпрямился,  чуть  не  подпрыгнув.  -  Мой  бог,
конечно!..
   - Вы уже поняли, - торжествовал Бьюкен. - Как только  прибор  включили,
будь это в компьютере  или  в  любой  иной  системе,  но  как  только  его
включили, он  стал  нагреваться,  споры  вернулись  к  жизни  и  принялись
пожирать...
   - ...окружающую их пластмассу, - докончил Слейтер.
   -  Да,  но  это  еще  не  все.  Я  консультировался  с  Бэроном   и   с
фирмой-изготовителем. Бэрон утверждает, что развивающимся спорам нужна,  и
притом немедленно, вода. Тут я не испытываю стопроцентной уверенности,  но
мы полагаем, что как только прибор включили и он стал нагреваться, на этой
кадмиевой пластинке, - он показал где, - конденсировались  капельки  воды.
Совсем немного - и  все-таки  достаточно,  чтобы  бактерии  пробудились  и
начали делиться. А раз они пробудились и  начали  делиться,  то  рано  или
поздно доберутся и до изоляции  на  этих  проволочках,  -  он  показал  на
проволочки, выступающие наружу, - а отсюда уже куда угодно, от  провода  к
проводу, лишь бы они были связаны между собой...
   Слейтер сидел не шевелясь.
   - Значит, едва эта штучка заработала, микробам  открыт  путь  к  любому
устройству, с которым она связана...
   - Совершенно верно, - Бьюкен удовлетворенно откинулся на спинку стула.
   - И вы можете это доказать?
   Не говоря ни слова, шотландец  достал  из  портфеля  другую  коробочку,
такую же, как и первая, и бережно опустил ее  на  стол.  Из  коробочки  он
вынул замкнутый стеклянный сосуд и осторожно поставил его рядом.
   - Вот вам тот же прибор, - пояснил он. - Только этот экземпляр  работал
пять часов без перерыва...
   Он подтолкнул сосуд к Слейтеру. Внутри был такой же крошечный кубик, но
перекошенный и оплывший.  Изоляция  на  одной  из  выступающих  проволочек
пожелтела и отваливалась прямо на глазах, обнажая блестящую медную жилку.
   - Биологическая бомба замедленного действия, - тихо сказал  Слейтер.  -
Достаточно включить ее, и она начнет заражать все вокруг...
   - Одно меня беспокоит, - продолжал Бьюкен, - ведь  никто  из  тех,  кто
расследовал катастрофы до нас, не  обнаруживал  следов  размягчения,  одни
обнаженные провода. Бэрон, с которым я обсудил это противоречие,  считает,
что наш  микроб,  откуда  бы  он  ни  взялся,  поначалу  точит  пластмассу
очень-очень медленно и лишь с течением поколений учится  пожирать  ее  все
быстрее и быстрее...
   - Вот  почему  первые  его  проявления  были  относительно  слабыми,  -
откликнулся Слейтер.
   - Именно так. Но постепенно он приспосабливался,  становясь  все  более
всеядным. А сегодня весь центр Лондона на смертном одре.
   - Одна малюсенькая  деталька,  -  задумчиво  произнес  Слейтер.  -  Уму
непостижимо...
   - Нам уже удалось сделать многое.  Фирма-изготовитель  карликовая,  она
расположена  неподалеку,  возле  Кингз-кросс.  Так   вот,   фирма   сумела
установить адреса большей части своих покупателей. Через два-три  дня  эта
работа будет доведена до конца, но пока что все сходится. Самыми  крупными
покупателями оказались самолетостроители, фабриканты компьютеров  и  НАСА.
Есть, правда, один экземпляр прибора,  с  которым  уже  просто  ничего  не
поделаешь...
   - Это почему?
   -  Потому  что  этот  прибор  отправлен  в  адрес   "Калифорния   рокет
корпорейшн".  Той  самой,  которая  взялась  за  постройку  "Аргонавта-1",
автоматического разведчика Марса.
   - Не понимаю. Почему же ничего не поделаешь?
   - Потому что он стартовал шесть недель  назад,  -  флегматично  ответил
Бьюкен.


   В бистоновском защитном костюме Джеррарду было очень неловко и неуютно.
Тело еще болело после акробатического подъема из метро.
   За прозрачным щитком, прикрывающим лицо, чувствовался назойливый  запах
резины и дезинфекции. Он неуклюже шагал по улице следом  за  тремя  своими
спутниками, складки  грубой  ткани  безжалостно  терли  под  мышками  и  в
коленях. Даже  дыхание  в  этой  тесной  индивидуальной  парилке  казалось
преувеличенно резким.
   Подошвы сухо поскрипывали по снегу. Рядом с Джеррардом плелся солдат  с
портативным  распылителем  в  руках  -  в  распылителе  была   отравленная
пластмасса. Двое других, тоже в форме, сверялись  с  картой;  на  плече  у
одного из них поблескивали лейтенантские звездочки. Он-то  и  обратился  к
канадцу:
   - Ну вот, мы уже почти пришли...
   Оторвавшись от карты, офицер повернулся  на  каблуках  и  направился  к
магазину на углу - вывеска крупными пурпурными буквами возвещала: "Новинки
сезона".  В  витрине  вперемежку  с  рекламой  были  выставлены   рубашки,
раскрашенные во все цвета радуги,  и  куртки  искусственной  кожи.  Позади
рубашек прямо к оконной раме были пришпилены наимоднейшие плащи  и  сапоги
из пластика - не поймешь, для какого пола, все это в окружении этикеток  и
зазывных плакатиков. Поверх шли в два ряда рамки-экранчики. В одной из них
вдруг отдернулась занавеска, появилось чье-то лицо, бросило беглый  взгляд
на  приближающиеся  фигуры  и  исчезло.  Лейтенант  решительно  подошел  к
стеклянной двери и резко постучал в нее кулаком.
   Ожидая, пока им откроют,  он  с  неодобрением  окинул  суровыми  карими
глазами кричащую витрину. Затем послышалось звяканье отодвигаемых засовов.
Дверь распахнулась. Выражение неудовольствия на лице лейтенанта стало  еще
явственнее, когда он увидел в дверях человека лет тридцати пяти  с  копной
тщательно подвитых седоватых волос.  На  хозяине  был  розовый  свитер  из
тонкой шерсти, белые вельветовые брюки с бубенчиками  и  такого  же  цвета
штиблеты. У него было довольно миловидное гладкое округлое лицо, а говорил
он не как-нибудь, а ритмическим речитативом:
   - О господи, благодарение небу, вы  пришли!  У  нас  здесь  совершенное
светопреставление, вы даже представить себе не можете... Весь  мой  запас,
все-все разорено. И я не знаю, право, не знаю... Может быть...
   Лейтенант бесцеремонно перебил его:
   - Где очаг поражения?
   - У меня за спиной, - хозяин  глупо  усмехнулся.  -  Но  я  уверен,  вы
совладаете с бедствием...

   ###### отсутствуют стр. 281-282 ######

   В течение всех этих  дней  Джеррард  был  занят  почти  беспрерывно.  К
собственному удивлению, он обнаружил, что такая спешная, неослабная работа
ему очень по вкусу. Бой врукопашную с уже известным  врагом  нравился  ему
куда больше, чем длительные и зачастую безрезультатные лабораторные поиски
оригинальных идей.
   Неоднократно он предпринимал попытки связаться с Анной, но  каждый  раз
выяснялось,  что  либо  она  только  что  вышла,   либо   передавала   ему
неубедительную просьбу перезвонить в такое-то время туда-то.  А  когда  он
выполнял эту просьбу, Анны там, разумеется, не оказывалось. В конце концов
он все-таки ухитрился поймать  ее,  но  она  была  подчеркнуто  холодна  и
нарочито ограничила разговор темами, связанными с мутантом.
   Как только обстановка в центре Лондона улучшилась, Джеррард решил,  что
его миссия здесь окончена.
   Он уехал в Истборн и,  погуляв  там  по  меловым  холмам  и  побережью,
постепенно расслабился. На это ушло три дня.  На  третий  вечер  он  сидел
апатично в холле отеля, размышляя, не пора ли возвратиться  в  Лондон.  Но
агентство Креймера по-прежнему не давало о себе знать. Очевидно, он был  в
немилости.
   Подошел официант и сообщил, что Джеррарда просят к телефону.  С  первых
же слов не без удовольствия он узнал сочный южношотландский говор Бьюкена.
Агентство, сказал ему Бьюкен, в  опасности.  Нависла  угроза  банкротства,
предъявлено несколько серьезных исков, предстоит неизбежная  и  длительная
юридическая  война.  Анна  Креймер,  ставшая  теперь  главным  акционером,
вернулась к делам и призывает их продолжить работу.
   - Только без меня, - ответил канадец. - Я  выступаю  в  амплуа  подлого
предателя. Уж меня-то  не  возьмут  ни  за  какие  деньги.  Да  я  и  сам,
признаться, не уверен, хочу ли я, чтобы меня взяли.
   На другом конце провода долго молчали.
   - Вот уж не думал, что вы станете упиваться жалостью к себе,  -  сказал
Бьюкен после паузы. - Но если это искренне, тогда я умываю руки.
   Джеррард почувствовал себя уязвленным и  принялся  яростно  защищаться,
критикуя принятый Креймером курс. Он громил и громил перестройку агентства
с былой ответственности за свои начинания на чистую погоню  за  прибылями.
Проповедь получилась длинной и, пожалуй, слишком наставительной; Бьюкен на
другом конце провода хладнокровно разрешил ей развиваться сколько  влезет,
пока  Джеррард  не  остановился,  чтобы  перевести  дух.  Тогда  шотландец
спросил:
   - Ну что, высказались?
   - Да, черт возьми! И делайте с этим что хотите!..
   - Если бы вы дозволили мне вставить хоть словечко, я давно  сообщил  бы
вам, что многое из  сказанного  вами  отнюдь  не  лишено  смысла.  Только,
наверное, я не стал бы выражаться столь эмоционально...
   Теперь молчание воцарилось на другом конце провода - на  том,  где  был
Джеррард.
   - Ничего не понимаю. Вы со мной согласны?
   - Некоторым образом, - заявил Бьюкен. - Потому-то я и хотел  бы,  чтобы
вы все-таки приехали на совещание.
   - Какое еще совещание? Вы ничего не говорили ни о каком совещании.
   - Неужели? Ну что ж. Совещание назначено на завтра, именно  поэтому  я,
собственно, и звоню. Меня просили вам позвонить.
   - Они что, в самом деле просили меня приехать?
   - Ну, не сказал бы, что с большим энтузиазмом - ковровых дорожек  перед
вами не расстелят, но вы, между прочим,  штатный  сотрудник  агентства,  -
ответил Бьюкен.
   - До поры до времени.
   - Поживем - увидим. В общем  приезжайте.  Отель  "Ройял  Йоркшир",  зал
Коннот, завтра в два сорок пять. Рад буду с вами встретиться...
   И прежде чем Джеррард нашелся, что ответить, Бьюкен повесил трубку.
   Тогда канадец отправился в ресторан и,  словно  возмещая  себе  за  все
заботы и сомнения, методично уничтожил  одно  за  другим  несколько  самых
дорогих блюд, какие нашлись в меню. Затем, дымя огромной сигарой,  он  еще
посидел в одиночестве над великолепным коньяком.
   Раздумья его касались тех, с кем он  прежде  работал.  Райт  и  Скэнлон
почти наверняка объединятся, чтобы выкинуть его вон. Они не  так-то  легко
забудут, что именно Джеррард первым выдвинул обвинение против дегрона, что
именно  он   объявил   дегрон   принципиальной   предпосылкой   лондонской
катастрофы. Интересно, каким  путем  пойдет  агентство  дальше.  Когда  он
поступал сюда, то рассчитывал, что под руководством  Креймера  они  станут
утверждать идею возрастающей ответственности науки перед обществом. Многие
их замыслы  были  тогда  четко  направлены  на  охрану  окружающей  среды,
исходили из интересов грядущих поколений. Был, например, заключен контракт
с  одной  из  текстильных  фирм  на  севере  Англии  на  разработку  более
совершенной системы  фильтров,  которые  освободили  бы  сточные  воды  от
примеси ядовитых красителей.
   Однако в дальнейшем Креймер направил  всю  свою  энергию  на  упрочение
финансового положения агентства и получение прибылей,  и  все  общественно
значимые начинания оказались заброшенными. Воля Креймера,  и  только  она,
сосредоточила усилия всех сотрудников на выполнении относительно несложных
заказов, обещающих скорые и высокие барыши.
   Он вернулся  в  номер  и  лег,  но,  несмотря  на  все  выпитое,  мысли
продолжали обгонять друг друга. Какой у него, собственно, выбор? Перейти в
министерство? Сделать это нетрудно, было бы желание. Но что потом - давать
второсортные советы третьестепенным политиканам, помирать  со  скуки  ради
того, чтобы  снабжать  дополнительным  капиталом  людей,  в  представлении
которых  интеллектуальная  честность  нужна  лишь  для  возведения   более
правдоподобной лжи? Пожертвовать наукой во имя лицемерия?
   Назад в Канаду? Ну нет, только не это. Он припомнил факультетский  клуб
с его тщательно отмеренным радушием и пустотой.  Интеллигентные  улыбки  и
иссушенные лица. И пять месяцев зимы - невыносимая перспектива.
   Заботы и сомнения множились с каждой  минутой,  и  в  конце  концов  он
понял, что все его раздумья приводят  лишь  к  одному  -  к  сердцебиению.
Напоследок он начал даже,  посмеиваясь  над  собой,  беспокоиться  о  том,
найдется ли у него на завтра чистая рубашка.
   Как только он заснул, ему вновь привиделось лицо  Анны.  Одна  половина
его существа страстно желала бы,  чтобы  она  была  сейчас  рядом,  другая
отвергала ее за рассудочность и подчеркнутую холодность.
   На следующее утро он выехал в город спозаранку. Зашел домой,  побрился,
принял ванну, переоделся", но о еде не хотелось и думать, и  он  сразу  же
спустился обратно к машине  и  направился  в  отель,  где  было  назначено
совещание.
   В пути он пытался представить себе, к чему оно приведет. Зачем в отеле,
почему не в лаборатории? Уверенности в себе он уже  не  ощущал.  Бьюкен  -
странный, непростой человек. Может, он играет  свою  игру?  Хочет  подбить
Джеррарда на выступление и тем самым уязвить Райта?
   А если он промолчит, что тогда? Он дорого  бы  дал,  чтобы  по-прежнему
работать в агентстве. По крайней  мере  ради  того,  чтобы  встречаться  с
Анной. Но был ли у  него  хоть  единственный  шанс  наладить  отношения  с
Райтом? В душе опять вскипел гнев. Он будет выступать, будет, и  наплевать
на последствия!
   Как  только  он  добрался  до  отеля,  настроение   его   вновь   круто
переменилось. Он ожидал, что совещание задумано конфиденциальным, что  они
рассядутся по креслам  в  каком-нибудь  уютном  холле.  А  оказалось,  что
заказан  небольшой  конференц-зал.  В   правлении   агентства,   вероятно,
насчитывалось больше членов, чем он предполагал.
   К своему неудовольствию, он обнаружил, что приехал слишком рано: начало
совещания перенесли на три часа. Пришлось слоняться вокруг стола, пока  не
соберутся остальные. Бетти придала столу официальный вид, поставив стаканы
с водой и разложив блокноты и карандаши.
   Но вот один за другим  появились  все,  кроме  Анны.  Она  позвонила  и
сообщила, что задерживается, и просила начинать без нее.
   В отсутствие Анны председательское место занял Райт. По правую руку  от
него расположился финансовый опекун агентства сэр Гарви Филлипс. Налево от
председательского было собственное место Райта, сейчас пустовавшее,  затем
сидели Скэнлон и главный бухгалтер агентства  Саймон  Макс,  темноволосый,
моложавый человек; Джеррард  поневоле  обратил  внимание  на  его  жесткие
глаза.
   Бьюкен сидел рядом с Филлипсом, потом было место Джеррарда.  В  дальнем
конце стола пристроился  юрисконсульт,  -  кажется,  он  являлся  также  и
пайщиком агентства, - Алистер Макдональд. Это был худой и хитрый шотландец
с  севера,   отличавшийся   нарочитой   учтивостью.   Попутно   Макдональд
представлял еще и коммерческий банк, субсидировавший  агентство  в  начале
его деятельности.
   Совещание открылось формальной речью, в которой Райт выразил  сожаление
по случаю безвременной смерти Креймера. Едва  он  кончил,  за  его  спиной
отворилась дверь, и вошла Анна. Все встали.
   Джеррард следил за выражением ее лица, но она обвела взглядом всех, кто
сидел вокруг стола, и оно осталось  бесстрастным.  Единственное,  что  она
сделала - коротко кивнула Райту в знак благодарности и села на его  место,
оставив химика председательствовать.
   Она все так же смущала Джеррарда. Он  приехал  сюда  разъяренным,  горя
желанием выступать, а сейчас, в ее присутствии, почувствовал, что вряд  ли
сумеет произнести хотя бы слово, не заикаясь.
   Совещание шло своим чередом; Анне Креймер были выражены соболезнования,
настало время для обзора и анализа событий последних месяцев.