ть  все,  мистер  Дайл.  Но
позвольте мне продолжить перечисление фактов. Израиль оставался в  фургоне
Факци до следующего утра, то есть до тридцать третьего Фи, когда же  Факци
решил передать его Бранделлу. Бранделл продержал его у себя три дня, тогда
же - с его разрешения - вы и Острейчен, содержащийся общиной  брач,  имели
возможность расспросить его. Полиция провинции тоже пустилась по  следу  и
попыталась определить, где Израиль находился до того,  как  его  обнаружил
Факци, однако, в этом вопросе ничего не прояснилось.
     - Это плюс в пользу Израиля, - заметил Дэви.
     - Да, небольшой плюс для Израиля, - уточнил Уатт. - И  на  этом  все;
кстати,  Дэви,  ведь  только  вы  один  отнеслись  с  большим  доверием  к
россказням этого человека, но с другой стороны вы же, как выяснил наш друг
Шансфор во время знакомства с вами, решили передать  Израиля  нам.  Мудрый
шаг, мог бы я вам сказать с вашего позволения.
     - Я старался для Израиля, - сказал Дэви. - Он был глубоко обеспокоен,
почувствовал, что ему никто не верит. Я видел,  что  он  уже  в  состоянии
близком к тому, чтобы усомниться в собственном  здравомыслии,  а  ведь  он
только что, как вы знаете, пережил сильное потрясение. Поэтому, узнав, что
"Киберкоролева" подошла к берегу,  я  не  мог  не  ухватиться  за  это.  Я
надеялся, что вы докажете ему,  что  он  абсолютно  здоров,  вы  могли  бы
оказаться для него могучими союзниками!
     Уатт сухо и коротко откашлялся и продолжил свой обзор,  словно  вовсе
не вслушивался в слова Дэви.
     - Последние тридцать два дня, Израиль находился у нас  на  борту,  он
был подвергнут тщательному  обследованию  со  всевозможных  точек  зрения.
Сперва, разумеется,  была  произведена  физиологическая  проверка.  Ничего
аномального в строении пациента выявлено не было. Ни  костей,  оказавшихся
не на месте, ни дополнительного количества хрящей,  ни  экстра-легких,  ни
даже... - он позволил себе слегка пошутить, - замаскированных щупалец.  Во
всех аспектах, Израиль - физически нормальный человек, рожденный здесь, на
Земле, которому суждено здесь прожить и умереть. Думаю, мы были бы в праве
ожидать   некоторых   незначительных   отклонений,   если   он    оказался
действительно тем, за кого себя выдавал, то есть... хм-м... представителем
галактической жизни.
     А почему? - с жаром спросил Дэви. - Разве не могла эволюция проходить
одинаково на двух различных планетах?
     - Знаете ли, Инальд, это ведь тоже  плюс  в  его  пользу,  -  буркнул
Шансфор.
     - Плюс, который не стоит переоценивать, - возразил Старший Брат. - Но
это подводит нас к следующей стадии наших рассуждений. Видите ли, мы  сами
были достаточно удивлены  отсутствием  логических  неувязок  в  аргументах
Израиля, чтобы не возложить на себя лишний груз и не проверить их. Я лично
созвонился с Чрезвычайным Астрономом и справился у него  насчет  жизни  на
других планетах.
     Он сделал выразительную паузу. Дэви ждал.
     -  Чрезвычайный  Астроном  сообщил  мне,  -  продолжал  Уатт,  -  что
возможность жизни на других мирах - за исключением, возможно, низших видов
плесени на Марсе - абсолютно недоказуема. Более того, добавил  он,  прямых
свидетельств того, что существуют иные планетные системы, помимо нашей  не
найдено до сих пор. Он же напомнил мне, что,  согласно  некоторым  древним
записям, время от времени космические  корабли  отправлялись  с  Земли  на
поиски других планет, но записи  о  возвращении  хотя  бы  одного  из  них
отсутствуют.  Закончил  он  тем,  что  заверил  меня,  что  у  космических
путешествий нет будущего.
     Дэви больше не был в силах сдерживаться. Он сорвался с места и
     - И после этого вы  говорите,  что  взяли  на  себя  труд  проверить?
Предвечные небеса, кто я такой, чтобы спорить с  чрезвычайным  астрономом,
но он то что может смыслить в этом вопросе? Он  же,  в  конце  концов,  не
эксперт по космическим путешествиям!
     - Согласен, - ответил  Уатт,  теперь  его  голос  стал  на  несколько
градусов холоднее. -  Но  экспертов  по  космическим  путешествиям  у  нас
просто-напросто не существует, если, конечно,  не  принимать  во  внимание
несколько шарлатанских компаний, что выстроили свои  жалкие  куполишки  на
Луне, надеясь отыскать там минералы или что-либо полезное.  Мошенничество!
Так,  полагаю,  можно  выразить  эту  затею  в  одном  слове.  А   теперь,
пожалуйста, сядьте на место, мистер Дайл.
     Дэви чувствовал, что сейчас он менее всего способен сидеть. Он  молча
воззвал о помощи Шансфору, но тот продолжал невозмутимо любоваться  огнем.
С неловкой грациозностью заставил себя Дэви опуститься в кресло.
     - Продолжайте, - раздраженно бросил он, - что там у вас дальше?
     Прежде чем заговорить, Уатт сделал  паузу,  давая  ясно  понять,  что
сомневается в полезности дальнейшего:
     - Теперь мы изучаем Израиля при помощи  новой  серии  тестов.  Точнее
говоря, психологических тестов, а в этой области, даю вам слово,  эксперты
существуют. Именно мы - если так  можно  выразиться,  не  нарушая  законов
благопристойности - мы и являемся экспертами, те,  кто  работает  на  этом
судне.
     В нашем распоряжении  имеется  неправдоподобный  документ,  заявление
Израиля, сделанное им на протяжении ряда собеседований. Короче  говоря,  в
нем излагаются факты из биографии этого человека в том виде, в котором  он
их изложил нам, вплоть до того момента, когда он, будучи  адмиралом  флота
взаимопроницателей - если воспользоваться его собственной непривычной  для
формулировкой, - потерпел поражение в своего рода сражении и в  результате
был высажен на Землю совершенно голым и без гроша за душой.
     Не стану тратить ни ваше время, мистер  Дайл,  ни  свое  собственное,
излагая в подробностях эту фантастическую мешанину,  выдаваемую  пациентом
за автобиографию. Избавленная при переписи  от  поворотов  и  разбитая  на
отдельные темы, она заняла бы пять толстых томов, как видите мы тоже можем
проявлять  скрупулезность.  Однако   же,   в   ней   содержится   одно-два
кардинальных положения, на которых и основывается вынесенный нами диагноз,
именно их-то я и намерен предложить сейчас  вашему  вниманию.  Вы  сможете
отыскать  в  них  больше  утонченной   изобретательности,   много   больше
привлекательного, чем я.
     - Погодите-ка, - попросил Дэви. - Вы  говорите  мне  все  это,  но  с
каждым вашим словом я все больше убеждаюсь, что ваш мозг  заперт  наглухо,
словно створки улицы Хорби. Так было еще до того, как Израиль попал к вам?
Потому что, будь это так, у бедняги, хоть он в лепешку  разбейся,  нет  ни
малейшего шанса доказать нам свою правоту.
     - Вы говорите, когда ваша туника застегнута,  -  неожиданно  вмешался
Шансфор. - Такого рода поведение ни  к  чему  хорошему  вас  не  приведет.
Извольте придерживаться приличий и...
     - Мы и без того никуда не пришли, -  отрезал  Дэви.  -  Я  -  человек
сельский и привык выражаться просто.
     - Шансфор, - попросил Уатт, скрестив руки  и  устало  покосившись  на
коллегу, - полагаю, я оказался не в состоянии выражаться достаточно просто
для вашего деревенского друга. Может быть вы возьмете на себя  обязанность
дальнейших объяснений?
     - Непременно, - ответил Шансфор. - Но может быть вы позволите  сперва
взбодрить нас парой добрых глотков?
     - Прекрасная идей,  -  согласился  директор,  смягчаясь.  -  Полагаю,
содержимое этого буфета соответствует его богатому внешнему оформлению.
     Пока Шансфор ходил туда  и  обратно,  Уатт  заговорил  с  Дэви  почти
по-человечески.
     - Знаете ли, Дайл, что мы и сами окажемся в выгоде, давая вам все эти
объяснения, иначе ничто не заставило бы нас этими объяснениями заниматься.
По закону, теперь Израиль находится в ведомстве медицинской  иерархии.  Вы
же никоим образом с Израилем не связаны, однако, мы все  были  в  какой-то
мере тронуты вашей заинтересованностью судьбой этого несчастного.
     - Я смогу сказать вам, обязан ли вам я чем-либо  только  после  того,
как выслушаю до конца все, что вы намерены сообщить, - непреклонно сообщил
Дэви. - Что это  за  кардинальные  положения,  о  которых  вы  только  что
упомянули?
     Дистиллированное вино пошло по рукам, аромат был потрясающим. Шансфор
уселся поближе к камину, протянув свои худые руки к огню.
     - Возможно, вам известно, - неторопливо начал он, - насколько развито
и обстоятельно воображение у невротиков; оно проявляется  у  них  в  таких
первичных эмоциях как страх, любовь, жажда власти. Если выйти  за  пределы
тех символов, которыми расстроенный рассудок маскирует эти символы  внутри
себя  от  самого  себя,  то,  как  правило,  мы   можем   разглядеть   эти
эмоциональные импульсы достаточно четко. В этом отношении Израиль ничем не
отличается от тех случаев, с которыми нам уже приходилось сталкиваться, за
исключением  разве  что  того,  что   его   воображение   достигло   верха
изобретательности.
     Отметим несколько деталей. Эта красочная цивилизация, к которой,  как
утверждает Израиль, он принадлежит, включает в себя десять  тысяч  планет,
рассеянных на протяжении пятидесяти тысяч световых лет - но, не исключено,
что планет может быть и пятнадцать тысяч, а световых лет -  в  десять  раз
больше: Израиль этого точно не помнит.
     - А вы бы запомнили? - спросил Дэви.  -  Мистер  Уатт,  скажите  мне,
сколько всего городов на Земле?
     - Это не то, о чем я веду сейчас речь, - возразил Шансфор. -  Я  хочу
показать вам, каким образом Израиль пытается выстроить из отдельных частей
все здание его воображаемого мира. Война,  в  которой  он  якобы  принимал
участие,  также  на  удивление  сложна  -  этакие   невероятного   размера
трехмерные шашки с нечеткими правилами,  но  в  то  же  время  с  жесткими
законами рыцарства,  Израиль  ищет  спасение  в  собственной  неразберихе,
стремится утратить себя.
     - Но ведь структура галактической цивилизации и должна быть  сложной!
- возразил Дэви. - Так почему вы не можете отнестись ко всему тому, что он
говорит как к правде? У него же нет причин лгать.
     - Причины лгать у него обычные для таких случаев, -  заявил  в  ответ
Шансфор. - Точнее: это настолько полное бегство от  реальности,  насколько
только возможно. Не может быть правдой то, что он говорит, ибо в его слова
не  сможет  поверить  ни  один  здравомыслящий  человек  -   это   слишком
фантастично; еще вам следует отметить, что он довольно умело выдумал  свою
историю, которая не  вынуждает  его  мучительно  подбирать  хоть  какие-то
доказательства своей правоты!
     Дэви обхватил голову руками.
     - Порочный круг, -  прошептал  он.  -  Он  же  объяснил  вам,  почему
оказался нагишом и без всего.
     - Именно на это я только  что  и  жаловался,  -  заметил  Шансфор.  -
Израиль способен все объяснить. Взаимопроницатели, доставившие  его  сюда,
появляются беззвучно также как и исчезают, к тому же они еще  и  невидимы.
Мы не располагаем ничем вещественным: никто не видел этих кораблей,  никто
не болтает, что кто-то совершал посадку в поле, нет даже  во  всей  округе
хотя бы клочка одежды из чужеродного материала, кольца, изготовленного  из
странного сплава или какого-нибудь мозольного альдебаранского пластыря  на
ноге. Ничего. Только его дикий и бездоказательный рассказ, и не  малейшего
намека хоть на какое-нибудь вещественное подтверждение.
     - Конечно, ибо если оно у вас и было, вы бы и ему нашли подтверждение
вполне обыденного характера, - заметил Дэви.
     - Тогда перейдем к следующему пункту, - предложил Шансфор,  огорченно
шевельнув бровями,  и  Старший  Брат  кивнул  ему  в  знак  сочувствия.  -
Отметьте: Израиль поступил во флот взаимопроницателей и дослужился на  нем
до адмирала.
     - Дальше?
     - Мегаломания - мы снова и снова  возвращаемся  к  этому.  Здесь  она
замаскирована под сверкающими звездами  адмиральскими  регалиями.  Да,  он
даже описал для нас эти регалии. Он не мог быть рядовым, не мог быть рабом
или еще там  кем-то,  ведь  верно?  Он  был  а_д_м_и_р_а_л_о_м,  адмиралом
могучего  звездного  флота.  Подобное  самовозвеличивание  -   характерный
признак безумия.
     Дэви  молчал,  опасаясь  нарушить  звучание  голоса  собеседника.  Он
чувствовал, что его  уверенность  блекнет,  что  ему  крайне  важно  снова
встретиться с  Израилем,  ощутить  поддержку  этой  неувядаемой  личности.
Взгляни эти глупцы на него хоть однажды, они сразу бы поняли, что  Израиль
просто не может быть кем-то меньше адмирала.
     - Следующий пункт, - продолжал Шансфор, - еще более  многозначителен.
Как вы должны помнить, в ходе этой причудливой  войны  Израиль  был  якобы
взять в плен противником, то есть враги  взяли  над  ним  верх.  Так  вот,
случалось ли Израилю произносить при вас название победившей его расы? Так
вот - название ее Израиль! Израиль, покоренный Израилем!!!
     - Что из того? - недоуменно спросил Дэви.
     Для Инальда это оказалось чрезмерным. Он подался  вперед,  стиснув  в
руке бокал, чуть ли не защелкав зубами.
     - Что из этого, осмелились вы спросить? - поинтересовался он. -  Если
вы намерены довести нас своей тупостью до инфаркта, то  что  ж,  попробуем
растолковать для вас это подоступнее. Если выражаться  понятиями,  которые
вы,  может  быть,  способны  усвоить,  то  Израиль  страдает  расщеплением
личности. Он - это он сам по себе, но он одновременно и его злейший  враг.
Израиль против Израиля  -  человек,  борющийся  против  себя  самого.  Это
доступно даже для неспециалиста.
     - Не вполне, - произнес Дэви, силясь унять растущую в нем злость.
     - Черт побери, да куда же яснее?!
     - Не вполне, - повторил Дэви.  -  Господь  Милосердный,  в  последней
войне Бергхарра сражалась с Гораггом. Одним из заслуженнейших наших  людей
был пехотный капитан Горагг, но мы же не стали запирать его  в  барже  для
интернированных из-за его злополучной фамилии!
     Установилось ледяное молчание.
     - Я верю, - заявил Уатт, - что даже наиболее вульгарные  для  экипажа
ментально-оздоровительные выражения, которые вы осмелились допустить,  все
же заслуживают вежливого ответа, пусть даже изложенного на примитивнейшей,
смехотворной высоте.
     - Не следует все сводить  к  совпадению,  мистер  Дайл,  -  торопливо
пробормотал Шансфор,  взметнув  руки,  словно  намереваясь  огородить  ими
своего предводителя. - Вы  должны  попытаться  усвоить  эту  точку  зрения
службы  умственного  здоровья.  Позвольте  мне   перейти   к   последнему,
заключительному пункту, после чего все неувязки в  данном  вопросе  можно,
так сказать, оставить в покое.
     Согласно  Израилю,  этикет  этой  невероятной   галактической   свары
предусматривает, что для адмирала, что для любой сошки по-мельче право  на
пожизненное изгнание - довольно  сложная  процедура,  мы  можем  наблюдать
смесь милосердия и  жестокости.  Изгнание  означает,  тут  нам  приходится
основываться на словах Израиля - что имя этого человека  вычеркивается  из
движения цивилизации, а сам он доставляется на дикую планету в голом  виде
и  с  пустыми  руками.  Перед  высадкой  его   подвергают   гипнотическому
воздействию, чтобы он мог бегло пользоваться языком той  планеты  или  той
страны, куда его высаживают. А это изящно освобождает Израиля от трудности
с необходимостью говорить со странным акцентом.
     - Вы выставляете Израиля полнейшим лжецом! - с горечью произнес Дэви.
     - Нет, - возразил Шансфор, - это полнейшее недопонимание. Мы считали,
что он искренне верит во все, что говорит. Но не забудьте - и это еще одна
его уловка - что он не может говорить на галактическом языке,  потому  что
тот был стерт, когда ему вдалбливали наш язык.
     Но бог с ним, со всем этим - это меньшая часть кодекса  об  изгнании.
Но опять же по израилю, там же  указывается,  что  изгнанники  могут  быть
высажены только на планеты, не входящие в состав Галактической  федерации,
планеты  достаточно  примитивные,  чтобы  могли  располагать   разве   что
рудиментами того, что он  сам  определил  как  "механические"  космические
путешествия, и их  умение  выжить  среди  враждебно  настроенных  туземцев
зависит только от них самих. Другими словами, для Израиля Бергхарра, Земля
- это идея галактического ада.
     - Но почему вы все это так критически воспринимаете?  -  не  выдержал
Дэви.
     - Почему? Потому, что все это просто измышления  преступного  разума,
пытающегося  избежать  наказания  путем   полнейшей   потери   собственной
личности. Симптомы наказания мы здесь то и дело обнаруживаем.
     Прежде чем Дэви успел в достаточной  степени  обдумать  услышанное  и
приготовиться к ответу, Уатт поднялся на ноги, пригладил на  лысой  голове
воображаемые волосы и заговорил:
     - Вот таким нам представляется случай с Израилем,  мистер  Дайл.  Это
ущербная  личность  страдающая  манией  преследования.  Я  доверяю  вашему
мнению, хотя, боюсь, не должен был этого делать, и потому рассказываю  вам
о тех ужасных страданиях, которые вы претерпели при разбирательстве  этого
дела, но это -  единственное  решение,  позволяющее  нам  свести  концы  с
концами.
     - Что же касается Израиля,  -  добавил  Шансфор,  тоже  поднимаясь  и
застегивая тунику в знак завершения разговора, - то он,  вероятнее  всего,
безнадежно, и даже  в  опасной  степени,  дезориентирован.  Если  говорить
честно, то ориентироваться в записях довольно трудно, потому что в них все
путано-перепутано. Мы так и не проследили все до конца. Такого рода работа
требует времени и терпения.
     - Пусть полиция еще порыщет по его следу, - с  видимым  удовольствием
произнес Старший Брат,  -  и  вполне  может  оказаться,  что  он  -  самый
обыкновенный убийца, наказанный за это амнезией.
     О, Израиль! Ты - обыкновенный убийца! Злобные туземцы поймали тебя  в
свои тенета! Лучше бы тебе прибыть к нам пятьдесят миллионов лет  назад  -
неандертальцы проявили бы к тебе больше внимания и милосердия!
     Дэви прищурился и медленно поднес  к  лицу  стиснутые  кулаки.  Кровь
кипела и бурлила в его венах подобно  водопаду.  Мгновение  он  боролся  с
желанием  наброситься  на  Инальда  Уатта,  но  тут  осознание   полнейшей
безысходности камнем обрушилось на него. Руки упали.
     - Я должен повидаться с Израилем, - тупо произнес он.
     - Сейчас это не представляется возможным, - ответил Уатт.  -  Дело  в
том, что нам пришлось перевести вашего подопечного в  более  тихое  место,
здесь грозили начаться припадки буйства.
     - И вы удивляетесь этому? - спросил Дэви.
     Заученными ритуальными движениями он застегнул свою тунику.
     Старший Брат и Шансфор стояли  по  обе  стороны  от  камина,  вежливо
ожидая его ухода. Дэви, единственный человек,  поверивший  Израилю,  стоял
перед ними сокрушенный, неинтеллигентно переминаясь  с  ноги  на  ногу,  с
приоткрытым ртом. Наконец он тяжело вздохнул и  повернулся  к  выходу,  не
произнося ни слова благодарности. Бросив взгляд на увядшие  на  его  груди
лютики, он подумал: "Как же они, должно быть, забавляли этих людей!" И еще
он подумал, что в них воплотилась вся его слабая связь со здравомыслием  и
с Галактикой.
     Внезапно он осознал  всю  жестокость  изгнания  Израиля,  всю  горечь
неординарной личности, обреченной жить  среди  людей,  не  способных  тебя
понять.
     - Я буду вынужден обратиться к новостистам из Нового Союза, посмотрю,
может быть они смогут помочь мне! - решительно заявил он.
     - Изумительная идея! Эмоциолизм и  сенсациолизм  -  это  же  их  хлеб
насущный, - бросил в след Старший Брат, но Дэви уже не было.
     Он слепо спускался по сходням,  повернув  голову  в  сторону  города.
Дохнуло холодным ветром, и он понял, что забыл  на  корабле  свою  меховую
накидку. Но возвращаться теперь за ней было уже слишком поздно.
     А  над  головой,  пробиваясь  сквозь  тонкие  облака,   с   ужасающей
назойливостью сверкали звезды галактики.



                              5. ЭРА ЗВЕЗД

     Сколько  раз  вся